— Мы ничего вам не скажем! — прохрипел отец из последних сил.
— Тогда умрите! — Один из тех, что были в плащах, занес над ним меч. Я затаила дыхание, словно его жизнь зависела только от моих действий, но даже не поняла, что голова отца уже отрублена. Внутри меня все сжалось, предательски задрожали ноги, и я зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Но не успела я осознать, что мой отец мертв, как обезглавили матушку. Я опустилась на колени, вдавливая ногти в кожу вокруг губ, и служительница, державшая меня за руку, опустилась вслед за мной. Страшно рыдая, я не могла поверить, что родителей больше нет и в грязи лежат их безжизненные тела, но весь ужас произошедшего навсегда врезался в мою память, как острая игла в ткань. Мои сердце и душа горели в агонии страдания, и вытерпеть эту боль я была не в силах.
— Найти девчонку! Проверить каждую улицу, заглянуть в каждый дом! И чтобы без нее не появлялись! — Отданный приказ заставил похолодеть от страха даже детское сердечко.
— Бежим отсюда, милая! — Служительница потянула меня за собой, и я поплелась за ней на ватных ногах.
Удары копыт о мостовую эхом разнеслись по городу. Их цокот отдавался в ушах, мысли десятилетнего ребенка путались, и я не понимала, что происходит. А топот лошадей все приближался…
На щеки упали холодные капли, и по началу я подумала, что это дождь. Хотела вскочить, но чьи-то крепкие пальцы тут же перехватили мои запястья. Открыв глаза, я увидела своего ночного господина: он явно был в гневе, но при свете дня казался еще прекраснее. Он склонился ко мне так близко, что я ощутила его дыхание. Видимо, спасаясь от жары, он намочил волосы, и теперь капельки воды стекали с них прямо мне на лицо. Вон и воротник его рубашки тоже был влажный.
— А я думал, что воры умнее и не валяются в безмятежном сне на песке после кражи, — серьезно заявил он, и один краешек его губ приподнялся.
— Отпусти меня! — Я пыталась освободить руки, но безуспешно, да и брыкаться тоже не получалось — он прижимал мои ноги своими. — Я говорю отпусти! — В моем голосе был злой приказ.
— Солнцеглазка, ты не в том положении, чтобы командовать! Возможно, ты не заметила, но сейчас ты подо мной! — Мужчина опустил мои руки к животу и теперь быстро связывал их запястья. Солнце слепило меня, когда он отклонялся в сторону. — Ты украла у меня лошадь, за это ты станешь моей пленницей! — Он улыбался, затягивая узел, а затем приподнял меня и, прижав мои руки к телу, обмотал туловище веревкой.
— Я тебе не рабыня, невежа! — злобно рычала я.
— О-о-о, так мы заговорили о воспитании? — Он затянул последний узел и, наклонившись к моему уху, прошептал: — Ты им тоже не отличаешься, Солнцеглазка.
— Не называй меня так! — запротестовала я, но мужчину это ничуть не волновало. Он ловко снял с моего пояса ножи, затем отстегнул набедренные ножны с клинками, а после забросил меня к себе на плечо, будто я была невесомым перышком. — Отпусти! — Я начала пинать коленями его грудь, но он прижал мои ноги к себе с такой силой, что пошевелить ими я уже не могла. — Да кто тебе дал право так со мной поступать?!
То чувство, когда ты связанная висишь на чьем-то плече мешком картошки, можно было описать разными словами, но я ощущала лишь злость и ярость. Они бурлили во мне потоками дикой и опасной реки, но мой похититель был величественной скалой, вокруг которой они извивались, не причиняя ей никакого вреда.
— Твоя вчерашняя выходка развязала мне руки. Будешь и дальше сопротивляться, поедешь в таком положении! — пригрозил он, но я была уверена, что он довольно улыбается.
О боги, да как же я вот так глупо попаслась и позволила себя связать?!
— С чего ты взял, что я с тобой поеду? — Я продолжала ерзать у него на плече, но снова тщетно. Мужчина быстро дошел до своего коня, подхватил его поводья ладонью и подвел к красногривке.
— А с тобой, Искорка, мы поговорим позже! — Лошадь недовольно фыркнула ему в ответ и тряхнула красной гривой. — Что, увидела такую же красивую, как и ты сама, и забыла о своем упрямстве?
Спрятав мое оружие в одну из седельных сумок, он легко усадил меня в седло и так скоро запрыгнул сзади, что я даже не поняла, как это случилось. Но спокойно терпеть происходящее я не собиралась. Елозила и била его плечом в грудь, что было похоже на удары молоточком о наковальню: они никак его не впечатляли.
— Последний раз предупреждаю, сиди тихо! — сказал он и слегка ударил ногами в стременах по бокам лошади. — Вперед, Искорка!
“Каков нахал! Да что он себе возомнил, если думает, что я стану его слушаться?! — злилась я. — Ну ничего! Сейчас я испорчу его ровный носик!”
Я изо всех сил качнула головой назад, чтобы врезать затылком похитителю по носу. Скорее всего, он у него был такой же крепкий, как и его мускулистое тело, но мысль о возможности причинить ему хотя бы небольшую боль приносила неизмеримое удовольствие. И у меня получилось! Мужчина вскрикнул и выпустил поводья из рук. Одной он ощупывал переносицу, а другой схватил меня за подбородок и заставил повернуть к нему лицо.
— Что за строптивица! — Его широкая ладонь была крепка и нежна одновременно, как буря, управляющая некогда легким и ласковым ветерком.
Сперва мне захотелось послушно замереть, но мое нежелание быть покорной быстро брало верх над всеми прочими чувствами. Я впилась зубами в его чуть загорелую кожу и крепко сомкнула их между его большим и указательным пальцами. Он дернул ладонь на себя, не издав при этом ни звука, и притормозил лошадь, которая медленно остановилась.
— Решила отметить меня, Солнцеглазка? — Похититель быстро, но осторожно запустил пальцы в мои растрепанные волосы и сгреб их в свою ладонь, едва касаясь подушечками затылка. Немного сжал пряди и, аккуратно отклонив мою голову в бок, прошептал над ухом: — Если не перестанешь меня кусать, я оставлю свой след на тебе. — Он дунул мне прямо в шею, отчего я вздрогнула, ведь по спине прокатились мурашки. — И прямо здесь. — Он склонился еще ниже, и я ощутила на своей коже его дыхание.
“Чего хочет этот сумасшедший?!” — подумала я и, разомкнув зубы, резко отстранилась от него настолько, насколько позволяла его ладонь.
— А ну, пусти! — зло потребовала я, и мужчина поморщился, тряся укушенной ладонью в воздухе. Он отпустил мои волосы, но не успела я обрадоваться, как он взял мою шаль и завязал посередине нее тугой узел. — Что ты собираешься делать? — настороженно уточнила я, но он уже потянулся к моему лицу. — Нет, не надо!
Я замотала головой, но, несмотря на это, он все же затолкал узел мне в рот и завязал концы шали на моем затылке. Я задергалась, но вместо яростного крика получилось лишь прерывистое мычание. Меня невероятно злило такое положение!
— Будь послушной, Солнцеглазка, а не то в следующий раз на вкус тебя попробую я! — После этих его слов и моих бесплодных протестов мы двинулись дальше.
Теперь сопротивляться было бессмысленно, и я спокойно сидела в седле под молчание похитителя. Солнце пекло, тело потело, и одежда неприятно натирала некоторые места, так что, по сравнению с этой пыткой, моя ночная поездка уже казалась мне просто небесным раем. В пути мы сменили лошадь, чтобы Искорка отдохнула от нашего веса, и со скоростью бушующего ветра направились туда, куда мне совсем не было нужно…
С остановками мы добрались до шатра ближе к вечеру. С нами были двое воинов на лошадях, которые искали своего господина; сейчас они остановились позади нас. Навстречу сразу выбежал седовласый старик, приближаясь маленькими шажками, и подол его легкого кафтана едва касался песка.
— Мой господин, где же вы пропадали? Мы беспокоились о вас! — Старик едва уловимо улыбнулся. Черты его лица были милы, в карих глазах читалось беспокойство, да и во всей его приятной внешности отражалась доброта. Он посмотрел на ногу своего господина, и его глаза широко раскрылись от удивления. Порез, который я нанесла ему, скрывался под куском окровавленной ткани: он оторвал его от своей рубашки, чтобы себя перевязать. — У вас рана!
— Со мной все хорошо, Эзиз, — сказал мой похититель и спрыгнул с лошади.
— А кто эта девушка? — Старик подошел вплотную, внимательно меня рассматривая.
— Моя гостья, — кратко ответил тот.
— Гостья? — Эзиз покосился на мои связанные руки и кляп во рту. Отвернувшись, он встретился со строгим взглядом, который явно предостерегал его от дальнейших расспросов. — Ну что же, гостья так гостья, — кивнул он, и его господин повернулся к воинам.
— Где пустынники? — спросил он.
— Отправились за тобой, Айрас! — сообщил один из них.
“Айрас… Так вот, значит, как тебя зовут, противный господин”, — подумала я и взглянула на воинов. Они были похожи между собой: у обоих были узкие карие глаза, длинные аккуратные носы и тонкие губы розового оттенка, как у женщин. Их крепкое телосложение было одинаково красивым, разнился лишь цвет их волос: один был светловолосым, а пряди второго были черны как ночь. Возможно, они были родными братьями.
— И где же эти болваны? — спросил мужчина то ли у самого себя, то ли у пустыни. Он всматривался в горизонт, но так ничего и не высмотрев, повернулся ко мне. — Спускайся! — приказал он.
Я подняла подбородок еще выше. Конечно, он разозлится, но мне было все равно: я же не его служанка, а он не мой господин.
— Слезай, не то я вытащу тебя из седла! — пригрозил Айрас.
Я бросила на него косой недовольный взгляд. Да, он был зол, но злость ничуть не испортила его совершенного лица, а лишь добавила ему неотразимости.
— Что ж, сама напросилась! — Мужчина с силой потянул меня за лодыжку, и, потеряв равновесие, я начала сползать с лошади, пытаясь кричать с кляпом во рту.
Я падала без возможности за что-либо ухватиться, представляя себе, как лежу на песке после падения, а этот невыносимый надо мной смеется, но… внезапно оказалась у него на руках. Он подхватил меня так легко, словно я сама стремилась попасть в его объятия. Наши глаза встретились, и я почему-то не смогла отвернуться. Мы безотрывно смотрели друг на друга несколько долгих секунд.
— В следующий раз я тебя не поймаю, — тихо и твердо сказал противный господин очень близко от моего лица, и только раздавшийся вдалеке топот копыт заставил нас разомкнуть взгляды. Он опустил меня на песок и отвел глаза, а я уверенно встала на ноги.
Шесть всадников мчались в нашем направлении, и песок под копытами их лошадей превращался в пыль и столбом поднимался в небо. Я смотрела на них вместе со всеми; скорее всего, это были те самые пустынники. От группы отделился один, видимо, главный, и, доскакав до шатра, спешился чуть в стороне и зашагал к нам. Узкоглазый и полулысый мужчина имел очень неприятную внешность. Подойдя ближе, он хотел было что-то сказать, но Айрас уже подлетел к нему и схватил за ворот черной рубашки.
— Напомни мне, Первый, почему я тебе плачу? — зло спросил он.
— Так это… чтобы вы были в безопасности… и как проводнику тоже… — растерянно ответил наемник, нервно вертя головой.
— Этой ночью я своей безопасности не ощутил! — процедил его наниматель, а я справедливо подумала: “Да кому ты сдался?! Это от тебя необходимо защищать людей! Мне ведь лошадь была нужна, а не ты” — Почему никто из вас не дежурил? Вы опять напились до черных глубин преисподней?
— Нет-нет, господин, вы же нам запретили! — оправдывался пустынник.
— Отчего же тогда я чую дурной запах дешевого вина? — с грозным видом продолжал спрашивать Айрас. — Не ври мне, Первый, я этого терпеть не могу! — Он заглянул мужчине в глаза, а после отпустил. — Из суммы, которую я тебе должен, вычитаю одну пятую! — повелительным тоном сообщил он. Я бы хмыкнула, если бы не узел во рту. Подумать только, еще и жадный!
— Но мы же не так договаривались! — попытался возразить наемник.
— Еще раз ослушаешься приказа, и я уменьшу оплату вдвое! — отрезал Айрас и, вернувшись ко мне, схватил за локоть и потащил к шатру. Я уперлась ногами в песок, а он гневно посмотрел на меня и еще сильнее сжал мою руку. — Либо ты идешь сама, либо тебя занесут они! — Он кивнул на пустынников. — Выбирай!
Еще чего не хватало, чтобы меня лапали какие-то наемные пьяницы! Но что я могла сделать сейчас?! А мужчина уже ушел вперед и бросил, не оборачиваясь:
— Первый, занесите ее в шатер!
Наемник уставился на меня, а его люди, до сих пор державшиеся подальше от хозяйской немилости, двинулись ко мне. Да разве я вещь, чтобы меня заносить?! Ну уж нет, лучше я сама пойду, противный господин! Ненавижу, ненавижу тебя и обязательно сбегу!
Я сделала два поспешных шага к шатру, показывая, что меня не нужно трогать, и пошла дальше. Айрас обернулся, довольно улыбаясь. Врезать бы по его прекрасному лицу и попортить его!
— Аран, Ират, установите второй шатер! Путь продолжим завтра! — распорядился он, и вошел внутрь. Я скользнула за ним с гордо поднятой головой и обвела взглядом его укрытие. Сквозь плотную полотняную крышу едва проходил свет. Белая ткань укрывала от прямых солнечных лучей, но не спасала от душного воздуха. На полу был постелен разноцветный ковер, на нем по кругу друг за другом лежали четыре тонких тюфяка. В центре стоял низкий обеденный столик в окружении нескольких пышных парчовых подушек для сидения, а рядом виднелись сумки с провизией.
Мужчина подошел ко мне и, развязав шаль на моем затылке, аккуратно вытащил узелок изо рта. Он освободил меня от веревок, которые прижимали руки к телу, но запястья оставил связанными. Я зло на него смотрела. Хотелось броситься на противного господина и выплеснуть весь свой гнев, но я сдержалась, понимая, что пока не время.
— Эзиз! — громко позвал он, и старик тут же появился в шатре, словно ждал у входа момента, когда его позовут.
— Да, господин?
— Займись раной на плече девушки и обработай ее висок, он разбит, — договорив, Айрас завалился на один из тюфяков.
— А как же вы? — поспешил спросить Эзиз.
— Мной займешься после. — Мужчина выдохнул и смежил веки, я же недовольно нахмурилась. Надо же, строит тут из себя благородного, о ранах пленницы заботится! Я посмотрела на старика. Он боязливо на меня поглядывал, наверное, мой разъяренный вид не внушал ему доверия.
— Пожалуйста, присядь сюда. — Он показал на одну из подушек на ковре, и я, не став сопротивляться, на нее уселась. Бежать немедленно было не лучшим выходом, а вот ночью стоило попробовать. С этими мыслями я немного расслабилась.
Эзиз подошел ко мне с сумкой, внутри которой позвякивали баночки. Он обработал мою рану каким-то раствором, затем нанес на нее мазь с чуть неприятным травянистым запахом, а потом перевязал чистым лоскутом ткани. С моим виском он поступил так же, а после занялся Айрасом. Пару часов мы молчали, и это время я провела в размышлениях, как быть дальше. Затем в шатер вошли те братья-воины и внимательно на меня уставились. Их господин лежал на тюфяке, но, услышав их шаги, открыл глаза.
— Аран, я бы искупался. — Он посмотрел на темненького и перевел взгляд на светловолосого. — Ират, вы знаете, что делать. И да, девушке нужна чистая одежда.
— Мы все сделаем, — кивнули мужчины почти одновременно. Кажется, у этих троих были дружеские отношения, раз им позволялось обращаться к нему по имени. “Но откуда у них столько воды, чтобы еще и купаться, а не только готовить и пить?” — удивилась я, и ответ не заставил себя ждать.
— Тогда умрите! — Один из тех, что были в плащах, занес над ним меч. Я затаила дыхание, словно его жизнь зависела только от моих действий, но даже не поняла, что голова отца уже отрублена. Внутри меня все сжалось, предательски задрожали ноги, и я зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Но не успела я осознать, что мой отец мертв, как обезглавили матушку. Я опустилась на колени, вдавливая ногти в кожу вокруг губ, и служительница, державшая меня за руку, опустилась вслед за мной. Страшно рыдая, я не могла поверить, что родителей больше нет и в грязи лежат их безжизненные тела, но весь ужас произошедшего навсегда врезался в мою память, как острая игла в ткань. Мои сердце и душа горели в агонии страдания, и вытерпеть эту боль я была не в силах.
— Найти девчонку! Проверить каждую улицу, заглянуть в каждый дом! И чтобы без нее не появлялись! — Отданный приказ заставил похолодеть от страха даже детское сердечко.
— Бежим отсюда, милая! — Служительница потянула меня за собой, и я поплелась за ней на ватных ногах.
Удары копыт о мостовую эхом разнеслись по городу. Их цокот отдавался в ушах, мысли десятилетнего ребенка путались, и я не понимала, что происходит. А топот лошадей все приближался…
На щеки упали холодные капли, и по началу я подумала, что это дождь. Хотела вскочить, но чьи-то крепкие пальцы тут же перехватили мои запястья. Открыв глаза, я увидела своего ночного господина: он явно был в гневе, но при свете дня казался еще прекраснее. Он склонился ко мне так близко, что я ощутила его дыхание. Видимо, спасаясь от жары, он намочил волосы, и теперь капельки воды стекали с них прямо мне на лицо. Вон и воротник его рубашки тоже был влажный.
— А я думал, что воры умнее и не валяются в безмятежном сне на песке после кражи, — серьезно заявил он, и один краешек его губ приподнялся.
— Отпусти меня! — Я пыталась освободить руки, но безуспешно, да и брыкаться тоже не получалось — он прижимал мои ноги своими. — Я говорю отпусти! — В моем голосе был злой приказ.
— Солнцеглазка, ты не в том положении, чтобы командовать! Возможно, ты не заметила, но сейчас ты подо мной! — Мужчина опустил мои руки к животу и теперь быстро связывал их запястья. Солнце слепило меня, когда он отклонялся в сторону. — Ты украла у меня лошадь, за это ты станешь моей пленницей! — Он улыбался, затягивая узел, а затем приподнял меня и, прижав мои руки к телу, обмотал туловище веревкой.
— Я тебе не рабыня, невежа! — злобно рычала я.
— О-о-о, так мы заговорили о воспитании? — Он затянул последний узел и, наклонившись к моему уху, прошептал: — Ты им тоже не отличаешься, Солнцеглазка.
— Не называй меня так! — запротестовала я, но мужчину это ничуть не волновало. Он ловко снял с моего пояса ножи, затем отстегнул набедренные ножны с клинками, а после забросил меня к себе на плечо, будто я была невесомым перышком. — Отпусти! — Я начала пинать коленями его грудь, но он прижал мои ноги к себе с такой силой, что пошевелить ими я уже не могла. — Да кто тебе дал право так со мной поступать?!
То чувство, когда ты связанная висишь на чьем-то плече мешком картошки, можно было описать разными словами, но я ощущала лишь злость и ярость. Они бурлили во мне потоками дикой и опасной реки, но мой похититель был величественной скалой, вокруг которой они извивались, не причиняя ей никакого вреда.
— Твоя вчерашняя выходка развязала мне руки. Будешь и дальше сопротивляться, поедешь в таком положении! — пригрозил он, но я была уверена, что он довольно улыбается.
О боги, да как же я вот так глупо попаслась и позволила себя связать?!
— С чего ты взял, что я с тобой поеду? — Я продолжала ерзать у него на плече, но снова тщетно. Мужчина быстро дошел до своего коня, подхватил его поводья ладонью и подвел к красногривке.
— А с тобой, Искорка, мы поговорим позже! — Лошадь недовольно фыркнула ему в ответ и тряхнула красной гривой. — Что, увидела такую же красивую, как и ты сама, и забыла о своем упрямстве?
Спрятав мое оружие в одну из седельных сумок, он легко усадил меня в седло и так скоро запрыгнул сзади, что я даже не поняла, как это случилось. Но спокойно терпеть происходящее я не собиралась. Елозила и била его плечом в грудь, что было похоже на удары молоточком о наковальню: они никак его не впечатляли.
— Последний раз предупреждаю, сиди тихо! — сказал он и слегка ударил ногами в стременах по бокам лошади. — Вперед, Искорка!
“Каков нахал! Да что он себе возомнил, если думает, что я стану его слушаться?! — злилась я. — Ну ничего! Сейчас я испорчу его ровный носик!”
Я изо всех сил качнула головой назад, чтобы врезать затылком похитителю по носу. Скорее всего, он у него был такой же крепкий, как и его мускулистое тело, но мысль о возможности причинить ему хотя бы небольшую боль приносила неизмеримое удовольствие. И у меня получилось! Мужчина вскрикнул и выпустил поводья из рук. Одной он ощупывал переносицу, а другой схватил меня за подбородок и заставил повернуть к нему лицо.
— Что за строптивица! — Его широкая ладонь была крепка и нежна одновременно, как буря, управляющая некогда легким и ласковым ветерком.
Сперва мне захотелось послушно замереть, но мое нежелание быть покорной быстро брало верх над всеми прочими чувствами. Я впилась зубами в его чуть загорелую кожу и крепко сомкнула их между его большим и указательным пальцами. Он дернул ладонь на себя, не издав при этом ни звука, и притормозил лошадь, которая медленно остановилась.
— Решила отметить меня, Солнцеглазка? — Похититель быстро, но осторожно запустил пальцы в мои растрепанные волосы и сгреб их в свою ладонь, едва касаясь подушечками затылка. Немного сжал пряди и, аккуратно отклонив мою голову в бок, прошептал над ухом: — Если не перестанешь меня кусать, я оставлю свой след на тебе. — Он дунул мне прямо в шею, отчего я вздрогнула, ведь по спине прокатились мурашки. — И прямо здесь. — Он склонился еще ниже, и я ощутила на своей коже его дыхание.
“Чего хочет этот сумасшедший?!” — подумала я и, разомкнув зубы, резко отстранилась от него настолько, насколько позволяла его ладонь.
— А ну, пусти! — зло потребовала я, и мужчина поморщился, тряся укушенной ладонью в воздухе. Он отпустил мои волосы, но не успела я обрадоваться, как он взял мою шаль и завязал посередине нее тугой узел. — Что ты собираешься делать? — настороженно уточнила я, но он уже потянулся к моему лицу. — Нет, не надо!
Я замотала головой, но, несмотря на это, он все же затолкал узел мне в рот и завязал концы шали на моем затылке. Я задергалась, но вместо яростного крика получилось лишь прерывистое мычание. Меня невероятно злило такое положение!
— Будь послушной, Солнцеглазка, а не то в следующий раз на вкус тебя попробую я! — После этих его слов и моих бесплодных протестов мы двинулись дальше.
Теперь сопротивляться было бессмысленно, и я спокойно сидела в седле под молчание похитителя. Солнце пекло, тело потело, и одежда неприятно натирала некоторые места, так что, по сравнению с этой пыткой, моя ночная поездка уже казалась мне просто небесным раем. В пути мы сменили лошадь, чтобы Искорка отдохнула от нашего веса, и со скоростью бушующего ветра направились туда, куда мне совсем не было нужно…
Глава 10.
С остановками мы добрались до шатра ближе к вечеру. С нами были двое воинов на лошадях, которые искали своего господина; сейчас они остановились позади нас. Навстречу сразу выбежал седовласый старик, приближаясь маленькими шажками, и подол его легкого кафтана едва касался песка.
— Мой господин, где же вы пропадали? Мы беспокоились о вас! — Старик едва уловимо улыбнулся. Черты его лица были милы, в карих глазах читалось беспокойство, да и во всей его приятной внешности отражалась доброта. Он посмотрел на ногу своего господина, и его глаза широко раскрылись от удивления. Порез, который я нанесла ему, скрывался под куском окровавленной ткани: он оторвал его от своей рубашки, чтобы себя перевязать. — У вас рана!
— Со мной все хорошо, Эзиз, — сказал мой похититель и спрыгнул с лошади.
— А кто эта девушка? — Старик подошел вплотную, внимательно меня рассматривая.
— Моя гостья, — кратко ответил тот.
— Гостья? — Эзиз покосился на мои связанные руки и кляп во рту. Отвернувшись, он встретился со строгим взглядом, который явно предостерегал его от дальнейших расспросов. — Ну что же, гостья так гостья, — кивнул он, и его господин повернулся к воинам.
— Где пустынники? — спросил он.
— Отправились за тобой, Айрас! — сообщил один из них.
“Айрас… Так вот, значит, как тебя зовут, противный господин”, — подумала я и взглянула на воинов. Они были похожи между собой: у обоих были узкие карие глаза, длинные аккуратные носы и тонкие губы розового оттенка, как у женщин. Их крепкое телосложение было одинаково красивым, разнился лишь цвет их волос: один был светловолосым, а пряди второго были черны как ночь. Возможно, они были родными братьями.
— И где же эти болваны? — спросил мужчина то ли у самого себя, то ли у пустыни. Он всматривался в горизонт, но так ничего и не высмотрев, повернулся ко мне. — Спускайся! — приказал он.
Я подняла подбородок еще выше. Конечно, он разозлится, но мне было все равно: я же не его служанка, а он не мой господин.
— Слезай, не то я вытащу тебя из седла! — пригрозил Айрас.
Я бросила на него косой недовольный взгляд. Да, он был зол, но злость ничуть не испортила его совершенного лица, а лишь добавила ему неотразимости.
— Что ж, сама напросилась! — Мужчина с силой потянул меня за лодыжку, и, потеряв равновесие, я начала сползать с лошади, пытаясь кричать с кляпом во рту.
Я падала без возможности за что-либо ухватиться, представляя себе, как лежу на песке после падения, а этот невыносимый надо мной смеется, но… внезапно оказалась у него на руках. Он подхватил меня так легко, словно я сама стремилась попасть в его объятия. Наши глаза встретились, и я почему-то не смогла отвернуться. Мы безотрывно смотрели друг на друга несколько долгих секунд.
— В следующий раз я тебя не поймаю, — тихо и твердо сказал противный господин очень близко от моего лица, и только раздавшийся вдалеке топот копыт заставил нас разомкнуть взгляды. Он опустил меня на песок и отвел глаза, а я уверенно встала на ноги.
Шесть всадников мчались в нашем направлении, и песок под копытами их лошадей превращался в пыль и столбом поднимался в небо. Я смотрела на них вместе со всеми; скорее всего, это были те самые пустынники. От группы отделился один, видимо, главный, и, доскакав до шатра, спешился чуть в стороне и зашагал к нам. Узкоглазый и полулысый мужчина имел очень неприятную внешность. Подойдя ближе, он хотел было что-то сказать, но Айрас уже подлетел к нему и схватил за ворот черной рубашки.
— Напомни мне, Первый, почему я тебе плачу? — зло спросил он.
— Так это… чтобы вы были в безопасности… и как проводнику тоже… — растерянно ответил наемник, нервно вертя головой.
— Этой ночью я своей безопасности не ощутил! — процедил его наниматель, а я справедливо подумала: “Да кому ты сдался?! Это от тебя необходимо защищать людей! Мне ведь лошадь была нужна, а не ты” — Почему никто из вас не дежурил? Вы опять напились до черных глубин преисподней?
— Нет-нет, господин, вы же нам запретили! — оправдывался пустынник.
— Отчего же тогда я чую дурной запах дешевого вина? — с грозным видом продолжал спрашивать Айрас. — Не ври мне, Первый, я этого терпеть не могу! — Он заглянул мужчине в глаза, а после отпустил. — Из суммы, которую я тебе должен, вычитаю одну пятую! — повелительным тоном сообщил он. Я бы хмыкнула, если бы не узел во рту. Подумать только, еще и жадный!
— Но мы же не так договаривались! — попытался возразить наемник.
— Еще раз ослушаешься приказа, и я уменьшу оплату вдвое! — отрезал Айрас и, вернувшись ко мне, схватил за локоть и потащил к шатру. Я уперлась ногами в песок, а он гневно посмотрел на меня и еще сильнее сжал мою руку. — Либо ты идешь сама, либо тебя занесут они! — Он кивнул на пустынников. — Выбирай!
Еще чего не хватало, чтобы меня лапали какие-то наемные пьяницы! Но что я могла сделать сейчас?! А мужчина уже ушел вперед и бросил, не оборачиваясь:
— Первый, занесите ее в шатер!
Наемник уставился на меня, а его люди, до сих пор державшиеся подальше от хозяйской немилости, двинулись ко мне. Да разве я вещь, чтобы меня заносить?! Ну уж нет, лучше я сама пойду, противный господин! Ненавижу, ненавижу тебя и обязательно сбегу!
Я сделала два поспешных шага к шатру, показывая, что меня не нужно трогать, и пошла дальше. Айрас обернулся, довольно улыбаясь. Врезать бы по его прекрасному лицу и попортить его!
— Аран, Ират, установите второй шатер! Путь продолжим завтра! — распорядился он, и вошел внутрь. Я скользнула за ним с гордо поднятой головой и обвела взглядом его укрытие. Сквозь плотную полотняную крышу едва проходил свет. Белая ткань укрывала от прямых солнечных лучей, но не спасала от душного воздуха. На полу был постелен разноцветный ковер, на нем по кругу друг за другом лежали четыре тонких тюфяка. В центре стоял низкий обеденный столик в окружении нескольких пышных парчовых подушек для сидения, а рядом виднелись сумки с провизией.
Мужчина подошел ко мне и, развязав шаль на моем затылке, аккуратно вытащил узелок изо рта. Он освободил меня от веревок, которые прижимали руки к телу, но запястья оставил связанными. Я зло на него смотрела. Хотелось броситься на противного господина и выплеснуть весь свой гнев, но я сдержалась, понимая, что пока не время.
— Эзиз! — громко позвал он, и старик тут же появился в шатре, словно ждал у входа момента, когда его позовут.
— Да, господин?
— Займись раной на плече девушки и обработай ее висок, он разбит, — договорив, Айрас завалился на один из тюфяков.
— А как же вы? — поспешил спросить Эзиз.
— Мной займешься после. — Мужчина выдохнул и смежил веки, я же недовольно нахмурилась. Надо же, строит тут из себя благородного, о ранах пленницы заботится! Я посмотрела на старика. Он боязливо на меня поглядывал, наверное, мой разъяренный вид не внушал ему доверия.
— Пожалуйста, присядь сюда. — Он показал на одну из подушек на ковре, и я, не став сопротивляться, на нее уселась. Бежать немедленно было не лучшим выходом, а вот ночью стоило попробовать. С этими мыслями я немного расслабилась.
Эзиз подошел ко мне с сумкой, внутри которой позвякивали баночки. Он обработал мою рану каким-то раствором, затем нанес на нее мазь с чуть неприятным травянистым запахом, а потом перевязал чистым лоскутом ткани. С моим виском он поступил так же, а после занялся Айрасом. Пару часов мы молчали, и это время я провела в размышлениях, как быть дальше. Затем в шатер вошли те братья-воины и внимательно на меня уставились. Их господин лежал на тюфяке, но, услышав их шаги, открыл глаза.
— Аран, я бы искупался. — Он посмотрел на темненького и перевел взгляд на светловолосого. — Ират, вы знаете, что делать. И да, девушке нужна чистая одежда.
— Мы все сделаем, — кивнули мужчины почти одновременно. Кажется, у этих троих были дружеские отношения, раз им позволялось обращаться к нему по имени. “Но откуда у них столько воды, чтобы еще и купаться, а не только готовить и пить?” — удивилась я, и ответ не заставил себя ждать.
