В дни охоты Ильтены и Хэнки ужинали вместе. И дед Калле, конечно, приходил. Хвалил искусство приготовления – мол, дичину не всем удается сделать доступной для его вставных зубов.
Когда охоты не было, Тереза проводила день с Ильтеном. Либо в саду, либо на озере. Они плыли куда-нибудь на лодке либо купались прямо у берега, в относительно теплой заводи. Вода была такая чистая, что можно было различить рельеф дна и красивые камешки, покрывающие его. На больших глубинах росли водоросли, длинные, пушистые и мягкие. А на берегу, за камышами, было очень удобно загорать.
Обедали дома. После обеда Ильтен спал. На Т1 у него не было такой привычки, но здесь свежий воздух навевал здоровый сон, и он пользовался возможностью поспать, пока не закончился отпуск. Терезу же днем в сон не тянуло, она и по утрам спала недолго. Ее натура требовала деятельности, и она варила варенье из собранных плодов, экспериментируя с добавками, пробовала мариновать в банках лесные травы и грибы. На следующий год она планировала разбить огород, высеять и вырастить какие-нибудь овощи. А то прямо нонсенс: дача есть, а огорода на участке нет.
Пару раз поздним вечером появлялся призрак. Однажды Тереза увидела знакомую уже девушку с отрезанной головой в окно, выключив свет и собираясь лечь в постель. Девушка бродила по двору. Тереза помахала ей, и, к ее удивлению, девушка откликнулась: подняла левой рукой свою голову с улыбкой, а правой помахала в ответ. А второй раз они задержались в саду с Ильтеном. Романтики захотелось: расстелили плед и занялись любовью под звездами. Когда Тереза увидела наблюдающую за ними девушку, испугалась за Ильтена: вдруг он боится привидений? Однако паники не последовало. Ильтена несколько напрягло состояние призрака: без головы на плечах, – но страха тот не вызвал.
– Эта женщина с Ниаенне, – сказал Ильтен.
– Ты ее знаешь? Помнишь?
– Эту – нет. – Он покачал головой. – Но среди невест были ниаеннки. И одну из них привезли умирающей. Нет, – ответил он на молчаливый вопрос Терезы, – это не была вина поставщиков. Один из поставщиков сам погиб, второй был серьезно ранен. Авария на пути из космопорта, в них врезался какой-то наркоман, алчущий необычных ощущений. Сам подох, туда ему и дорога. Вызванные легавые не понимали, что делать с девушкой, привезли ко мне. У меня она и скончалась. А перед этим умоляла только об одном: сделать все, как надо, чтобы она обрела покой и перерождение. И я очень старался, но не сумел. Ее призрак торчал на трассе, пугая ночных водителей, и в конце концов им занялись в службе охраны безопасности, что-то такое сделали…
Он посмотрел на безголовую девушку. Она не уходила, словно прислушивалась.
– Так уж ниаеннцы устроены, – проговорил Ильтен. – Если они умирают мучительной смертью, то не могут переродиться, их энергетические слепки навсегда остаются привязаны к месту, где с ними случилось несчастье. Освободить душу можно только с помощью сложного ритуала. И я не смог, где-то напутал, видать. Девушке было трудно говорить, она стонала от боли – может, и сама упустила какую-то важную деталь. Жаль, что я не знаю, как ей помочь. – Он кивнул на привидение. – Плохо ей, наверное. Вечно находиться там, где ей отрезали голову, вечно помнить об этом…
Из призрачного глаза выкатилась призрачная слеза, словно светящаяся жемчужина. Привидение явно демонстрировало, что так и есть.
– Надо попробовать разузнать об этом ритуале, – постановила Тереза. – Вернемся в город, будем шерстить интернет. Не может же быть, чтобы нигде ни слова.
Ильтен пожал плечами. Он не очень верил в успех. Когда та девушка умерла, и у него не получилось, он уже рылся в интернете. Ничего не нарыл. Тут Тикви, а не Ниаенне, нет никаких оснований ожидать, что сакральная информация о посмертии ниаеннцев будет в свободном доступе.
Лето на Т5 длится долго, а отпуск у Ильтена – всего три декады. Когда он заговорил о том, что пора уезжать, Тереза оказалась к этому морально не готова.
– Как это – домой? Я только во вкус вошла. И лето даже не думает заканчиваться. Тебе надо, ты и езжай в город. А я остаюсь!
– И что ты будешь делать здесь одна? – скептически спросил Ильтен.
– Отдыхать! Варить варенье, собирать грибы, плавать на лодке, купаться…
– Тереза, это опасно.
– Опасно варить варенье? – оскалилась она.
– Опасно одной ходить в лес и на озеро. – Терпению Ильтена не было предела. – Тебя могут украсть.
– Пусть завянут! – возмутилась она. – Я не вещь, чтобы меня красть.
– Это ты попробуй сказать тем, кто украдет.
Тереза нахохлилась. Она могла бы еще долго препираться, но Ильтен прав. Ее уже крали, и ей здорово повезло, что она смогла выпутаться.
– А если я буду ходить не одна? С Ликой, например. Или с дедом Калле.
Ильтен засмеялся.
– Тереза, ну о чем ты? Какой толк от госпожи Хэнк и господина Калле? Они не смогут защитить тебя. Уж скорее ты – их защита. От каких-нибудь случайных хулиганов или агрессивных зверушек. К тому же господин Хэнк не разрешит жене шляться по лесу или по берегу. Он в этом отношении весьма разумен.
– Ну хорошо, а с Хэнком-то я могу на охоту плавать? Или он в твоем понимании худший защитник, чем ты?
– Господин Хэнк – надежный мужик. По крайней мере в том, что касается защиты. – Ильтен вдруг вспомнил, что говорила Лика о Хэнке и Терезе. Тогда не обратил внимания, а теперь всплыло. – Тереза, а скажи-ка: он тебе нравится?
Она поперхнулась.
– В каком это смысле? В твоем профессиональном? Можешь разбор по косточкам не устраивать, я своим невооруженным дилетантским взглядом прекрасно вижу, что это не мой тип мужчины.
– Но ты ведь любишь с ним охотиться. И он вроде за.
– Я люблю охотиться, а не его. Он отличный охотник, интересный рассказчик… Но если бы ты относился ко мне так же, как он к своей жене, я бы тебя еще на Т1 закопала.
Ильтен покрутил между пальцев трубочку от коктейля.
– Допустим, с господином Хэнком ты можешь ездить куда угодно без опаски. Но вы же охотитесь не каждый день. Всего-то пару раз в декаду. Что ты собираешься делать в остальное время? Я сильно сомневаюсь, что господин Хэнк согласится сопровождать тебя на сбор лесных ягод. Могу на деньги поспорить, это занятие он считает бессмысленной женской блажью. Охранять тебя во время купания? Тут он, вероятно, не откажет, но я категорически против. Нечего ему на тебя пялиться, у него для этого своя жена есть. Итак, чем ты будешь заниматься остальные восемь дней декады плюс два выходных? Сидеть дома? Не верю!
Тоже мне, Станиславский, угрюмо подумала Тереза.
– Какой смысл в даче, если половину лета я буду вынуждена тупо торчать в городе? – капризно произнесла она.
– А я говорил, что дача нам ни к чему, – напомнил Ильтен. – И что на три декады мы вполне могли бы просто снять скромный домик. Это тебе втемяшилось в голову, что нужна своя дача. Какой в этом смысл, спрашиваешь? Никакого!
Ильтен был не дурак. И землеройке ясно, что Терезе хочется провести на даче все лето. И что она будет неустанно искать к этому поводы и основания. И что в конце концов он дрогнет и не сможет возразить. Да, ему нужно на работу, но ей-то не нужно. Тащить ее с собой в город – эгоизм чистой воды. Но оставлять ее здесь одну тоже никуда не годится.
Пару дней промаявшись, он позвонил Маэдо.
– О-о, господин Ильтен? – откликнулся высший командир, развалившись в кресле и поигрывая пультом от кондиционера. – Рад вас слышать. Надеюсь, моя радость не омрачится известием, что с Терезой что-то не так?
– С ней все время что-то не так, – проворчал Ильтен, не удержавшись. – Тем не менее она в полном порядке, не беспокойтесь. Скажите, господин Маэдо: вы ведь в этом году не были в отпуске?
– Верно, не был. – Маэдо чуточку удивился странной теме разговора. Он обещал помогать Ильтену в решении некоторых проблем, но обсуждать с ним отпуск?
– Мне кажется, самое время взять отпуск и провести его на своей даче, – настойчиво посоветовал Ильтен.
Маэдо рассмеялся.
– Как мило с вашей стороны проявить заботу о моем отдыхе. Но, видите ли, у меня очень много дел. Важных дел, господин Ильтен. У преступников нет летних каникул.
– Пусть ваши преступники подождут, – отрезал Ильтен. – Вам кто важнее – преступники или Тереза?
– Вот так альтернатива. – Маэдо подобрался и посерьезнел, даже пульт перестал крутить. – Что у вас там, Ильтен? Давайте без долгих вступлений.
– Мой отпуск кончается, Маэдо. Я возвращаюсь в Ноккэм. Могу увезти Терезу с собой, но она хочет продолжить отдых. Могу оставить ее на даче, но только в том случае, если за ней будет присматривать ответственный мужчина. И либо им будете вы, либо я говорю ей, что это из-за вашего отказа и наплевательского отношения она поедет в город в разгар лета.
– Гнусный шантажист. – Маэдо снова заржал. – Три дня ситуация терпит? Мне надо передать дела.
– Через три дня приедет господин Маэдо, – сообщил Ильтен.
– Что? – изумилась Тереза.
– А что тут противоестественного? Он – хозяин этой дачи. Когда я уеду, он будет ответственным за тебя лицом. С ролью защитника легавый справится явно не хуже вояки Хэнка. А то и лучше, по крайней мере драться с тобой не станет. Проведет здесь три декады, а потом отвезет тебя в Ноккэм, я договорился.
– Рино! – Она растеклась в улыбке. Каникулы продолжаются! – И ты не будешь ревновать?
– Буду, – сознался он. – Но совсем немножко. Все-таки пользы от него гораздо больше, чем неудобств. И я могу быть совершенно спокоен за твою безопасность.
Ох, какой поцелуй ему достался! И то, что последовало за ним. Поистине, положительное влияние Маэдо на отношения с Терезой трудно переоценить.
Высший командир приехал на большой и красивой служебной машине, с ветерком и мигалкой. Впрочем, это было единственное, что напоминало о его службе. Да еще, пожалуй, ноутбук. В остальном Маэдо выглядел типичным отдыхающим. Простая гражданская одежда, солнечные очки, удочки в багаже.
Явился он утром, пока Тереза была на охоте. Ильтен с любопытством наблюдал за ним, предвкушая момент знакомства с абстрактной композицией авторства господина Винка. Тереза, как и собиралась, покрасила ее фосфоресцирующей краской, а сверх того пришпандурила две круглых красных лампочки вместо глаз, загорающиеся по датчику движения, когда кто-то проходит мимо. Если честно, Ильтен предпочитал по вечерам обходить железное красноглазое чудище стороной. Но Маэдо разочаровал его. Он осмотрел скульптуру с явным интересом и толикой удивления, но без всякого страха. На рисунки и прочие произведения сумасшедших и наркоманов безопасник успел наглядеться за годы работы.
Разбирать вещи Маэдо не стал, успеется. Они с Ильтеном расположились во дворе на складных креслах, подставив солнцу лица. У Ильтена оно было уже загорелым, а у Маэдо бледноватым, все же кабинетная работа сказывается. Ильтен предусмотрительно приготовил два бокала холодного коктейля, чтобы не мучила ни жажда, ни скука. Так, загорая, попивая коктейль и ведя неторопливую беседу об особенностях проживания на даче, они дождались Терезу. Она шагала от ворот в охотничьей одежде и высоких сапогах, таща за спиной ружье, а в руке мертвую птаху, и выглядела довольной жизнью. Хэнк со своей добычей сопровождал ее – чисто на всякий случай.
– Э, что за хмырь с ней? – сощурился Маэдо. – Нам тут конкурент не нужен, как вы считаете, Ильтен?
– Господин Хэнк – не конкурент, – отозвался Ильтен. – Он женат. Просто компаньон по охоте.
Маэдо недоверчиво покривился, но возражать не стал.
– Эрвин. – Тереза улыбнулась ему, но обнимать в присутствии Хэнка не стала.
– Господин Хэнк, – Ильтен поднялся с кресла, – разрешите представить вам Эрвина Маэдо. – Тот кивнул с благожелательным выражением лица. – Собственник этого дома, уполномоченный мной опекун моей супруги на время моего отсутствия.
Хэнк моргнул. Как-то Ильтен сказал, что дом принадлежит любовнику его жены. Выходит, этот Маэдо… В голове такое слабо укладывалось. Узнай Хэнк, что его жена завела любовника, он бы ему ноги переломал и ей заодно, а не назначал его ее опекуном.
– Приятно познакомиться, – протянул Маэдо.
Хэнк взял себя в руки.
– Взаимно. Билле Хэнк. Сосед. Светлого солнца, господин Маэдо.
– И вам того же.
– Так, всё, – вмешалась Тереза. – Господин Хэнк, увидимся на ужине. Эрвин, надеюсь, хоть тебя не тошнит от вида птичьей крови? Будешь помогать мне в разделке.
Маэдо застонал. Началось! Ильтен злорадно хмыкнул.
К середине дня Ильтен распрощался и уехал в город. Маэдо загнал свой крейсер с мигалками во двор на освободившееся место и намекнул Терезе:
– Между прочим, я соскучился. Мы так и будем плясать вокруг этого мяса?
Она усмехнулась:
– Дождался бы, пока мясо приготовится, поел… а то сил не хватит.
Но пригласила его в дом – не держать же во дворе, в самом деле. Он вошел, по-хозяйски осматриваясь и одобрительно кивая при виде обновленной отделки. Оценил роскошную ванную, с удовольствием поплескался, завернулся в огромное полотенце. А на пороге спальни вдруг запнулся.
– Зохен, что это? – простонал он севшим голосом.
– В смысле? – не поняла Тереза.
– Это же кровать маньяка, зохен побери!
Он заходил сюда, когда искал улики, подтверждающие вину главы Энергетической Компании. Здесь они и хранились, вот в этом комоде. Комод нагло улыбался ему всеми своими ящиками. И резная кровать была на месте, и синий ковер – тот же самый. Его замутило.
– Зохен, я же сказал все это выбросить! Полностью сменить обстановку.
– Эрвин, не психуй, – умиротворяюще произнесла Тереза. – Чем тебе не нравится обстановка? Отличный ковер ручной работы…
– По которому ходил маньяк!
– Не волнуйся, я сдавала его в чистку. Теперь он как новенький.
– А комод? А кровать? Кровать, в которой он спал! Зохенов хвост, я в эту кровать не лягу!
– Ну, не ершись. Смотри, какая красивая резьба. Это не просто кровать, это артобъект.
– Я в ней… не смогу. – Да что она, не понимает? Вот каменная баба! Маэдо чуть не плакал. – И можешь ржать надо мной, сколько хочешь. – Он отвернулся, пряча глаза, закрыл дверь комнаты, прошагал к крыльцу и сел на ступени, кутаясь в полотенце.
Честно говоря, первым порывом Терезы было именно это. Поднять его на смех. Взрослый человек, а такой мнительный. Если он так соскучился, как утверждает, ему должно быть все равно, в чьей кровати это доказывать. Слабак! А еще офицер. Но вот эта высказанная готовность стерпеть от нее любые насмешки ее поколебала. Если мужик не ведется даже на «слабо», давить явно не стоит.
Тереза, подобрав полы халата, присела рядом. Сигарету бы предложить в терапевтических целях, но Винк ничего не оставил.
– А помнишь, как мы тут сидели? – Диспозиция разбудила в ней ностальгию. – Ну, в тот день, когда я убила маньяка. Ты меня чаем поил. Так было хорошо…
Маэдо передернулся. Это был самый ужасный день в его жизни. День, когда он потерял Терезу, когда ее захватила банда подонков и увезла к маньяку, и тот лишь чудом не успел причинить ей вред… Маэдо изнервничался тогда на полжизни вперед. А после, когда Тереза оказалась жива, а маньяк мертв, у него не осталось моральных сил на чувства и ощущения. А она говорит, хорошо?
– Я не хочу вспоминать про зохенова маньяка, – выдавил он. – Пожалуйста.
– Ладно, Эрвин, как скажешь. – Он и не ожидал такой покладистости. – Хочешь, пойдем в одну из верхних комнат? Там все новое.
Когда охоты не было, Тереза проводила день с Ильтеном. Либо в саду, либо на озере. Они плыли куда-нибудь на лодке либо купались прямо у берега, в относительно теплой заводи. Вода была такая чистая, что можно было различить рельеф дна и красивые камешки, покрывающие его. На больших глубинах росли водоросли, длинные, пушистые и мягкие. А на берегу, за камышами, было очень удобно загорать.
Обедали дома. После обеда Ильтен спал. На Т1 у него не было такой привычки, но здесь свежий воздух навевал здоровый сон, и он пользовался возможностью поспать, пока не закончился отпуск. Терезу же днем в сон не тянуло, она и по утрам спала недолго. Ее натура требовала деятельности, и она варила варенье из собранных плодов, экспериментируя с добавками, пробовала мариновать в банках лесные травы и грибы. На следующий год она планировала разбить огород, высеять и вырастить какие-нибудь овощи. А то прямо нонсенс: дача есть, а огорода на участке нет.
Пару раз поздним вечером появлялся призрак. Однажды Тереза увидела знакомую уже девушку с отрезанной головой в окно, выключив свет и собираясь лечь в постель. Девушка бродила по двору. Тереза помахала ей, и, к ее удивлению, девушка откликнулась: подняла левой рукой свою голову с улыбкой, а правой помахала в ответ. А второй раз они задержались в саду с Ильтеном. Романтики захотелось: расстелили плед и занялись любовью под звездами. Когда Тереза увидела наблюдающую за ними девушку, испугалась за Ильтена: вдруг он боится привидений? Однако паники не последовало. Ильтена несколько напрягло состояние призрака: без головы на плечах, – но страха тот не вызвал.
– Эта женщина с Ниаенне, – сказал Ильтен.
– Ты ее знаешь? Помнишь?
– Эту – нет. – Он покачал головой. – Но среди невест были ниаеннки. И одну из них привезли умирающей. Нет, – ответил он на молчаливый вопрос Терезы, – это не была вина поставщиков. Один из поставщиков сам погиб, второй был серьезно ранен. Авария на пути из космопорта, в них врезался какой-то наркоман, алчущий необычных ощущений. Сам подох, туда ему и дорога. Вызванные легавые не понимали, что делать с девушкой, привезли ко мне. У меня она и скончалась. А перед этим умоляла только об одном: сделать все, как надо, чтобы она обрела покой и перерождение. И я очень старался, но не сумел. Ее призрак торчал на трассе, пугая ночных водителей, и в конце концов им занялись в службе охраны безопасности, что-то такое сделали…
Он посмотрел на безголовую девушку. Она не уходила, словно прислушивалась.
– Так уж ниаеннцы устроены, – проговорил Ильтен. – Если они умирают мучительной смертью, то не могут переродиться, их энергетические слепки навсегда остаются привязаны к месту, где с ними случилось несчастье. Освободить душу можно только с помощью сложного ритуала. И я не смог, где-то напутал, видать. Девушке было трудно говорить, она стонала от боли – может, и сама упустила какую-то важную деталь. Жаль, что я не знаю, как ей помочь. – Он кивнул на привидение. – Плохо ей, наверное. Вечно находиться там, где ей отрезали голову, вечно помнить об этом…
Из призрачного глаза выкатилась призрачная слеза, словно светящаяся жемчужина. Привидение явно демонстрировало, что так и есть.
– Надо попробовать разузнать об этом ритуале, – постановила Тереза. – Вернемся в город, будем шерстить интернет. Не может же быть, чтобы нигде ни слова.
Ильтен пожал плечами. Он не очень верил в успех. Когда та девушка умерла, и у него не получилось, он уже рылся в интернете. Ничего не нарыл. Тут Тикви, а не Ниаенне, нет никаких оснований ожидать, что сакральная информация о посмертии ниаеннцев будет в свободном доступе.
Лето на Т5 длится долго, а отпуск у Ильтена – всего три декады. Когда он заговорил о том, что пора уезжать, Тереза оказалась к этому морально не готова.
– Как это – домой? Я только во вкус вошла. И лето даже не думает заканчиваться. Тебе надо, ты и езжай в город. А я остаюсь!
– И что ты будешь делать здесь одна? – скептически спросил Ильтен.
– Отдыхать! Варить варенье, собирать грибы, плавать на лодке, купаться…
– Тереза, это опасно.
– Опасно варить варенье? – оскалилась она.
– Опасно одной ходить в лес и на озеро. – Терпению Ильтена не было предела. – Тебя могут украсть.
– Пусть завянут! – возмутилась она. – Я не вещь, чтобы меня красть.
– Это ты попробуй сказать тем, кто украдет.
Тереза нахохлилась. Она могла бы еще долго препираться, но Ильтен прав. Ее уже крали, и ей здорово повезло, что она смогла выпутаться.
– А если я буду ходить не одна? С Ликой, например. Или с дедом Калле.
Ильтен засмеялся.
– Тереза, ну о чем ты? Какой толк от госпожи Хэнк и господина Калле? Они не смогут защитить тебя. Уж скорее ты – их защита. От каких-нибудь случайных хулиганов или агрессивных зверушек. К тому же господин Хэнк не разрешит жене шляться по лесу или по берегу. Он в этом отношении весьма разумен.
– Ну хорошо, а с Хэнком-то я могу на охоту плавать? Или он в твоем понимании худший защитник, чем ты?
– Господин Хэнк – надежный мужик. По крайней мере в том, что касается защиты. – Ильтен вдруг вспомнил, что говорила Лика о Хэнке и Терезе. Тогда не обратил внимания, а теперь всплыло. – Тереза, а скажи-ка: он тебе нравится?
Она поперхнулась.
– В каком это смысле? В твоем профессиональном? Можешь разбор по косточкам не устраивать, я своим невооруженным дилетантским взглядом прекрасно вижу, что это не мой тип мужчины.
– Но ты ведь любишь с ним охотиться. И он вроде за.
– Я люблю охотиться, а не его. Он отличный охотник, интересный рассказчик… Но если бы ты относился ко мне так же, как он к своей жене, я бы тебя еще на Т1 закопала.
Ильтен покрутил между пальцев трубочку от коктейля.
– Допустим, с господином Хэнком ты можешь ездить куда угодно без опаски. Но вы же охотитесь не каждый день. Всего-то пару раз в декаду. Что ты собираешься делать в остальное время? Я сильно сомневаюсь, что господин Хэнк согласится сопровождать тебя на сбор лесных ягод. Могу на деньги поспорить, это занятие он считает бессмысленной женской блажью. Охранять тебя во время купания? Тут он, вероятно, не откажет, но я категорически против. Нечего ему на тебя пялиться, у него для этого своя жена есть. Итак, чем ты будешь заниматься остальные восемь дней декады плюс два выходных? Сидеть дома? Не верю!
Тоже мне, Станиславский, угрюмо подумала Тереза.
– Какой смысл в даче, если половину лета я буду вынуждена тупо торчать в городе? – капризно произнесла она.
– А я говорил, что дача нам ни к чему, – напомнил Ильтен. – И что на три декады мы вполне могли бы просто снять скромный домик. Это тебе втемяшилось в голову, что нужна своя дача. Какой в этом смысл, спрашиваешь? Никакого!
Ильтен был не дурак. И землеройке ясно, что Терезе хочется провести на даче все лето. И что она будет неустанно искать к этому поводы и основания. И что в конце концов он дрогнет и не сможет возразить. Да, ему нужно на работу, но ей-то не нужно. Тащить ее с собой в город – эгоизм чистой воды. Но оставлять ее здесь одну тоже никуда не годится.
Пару дней промаявшись, он позвонил Маэдо.
– О-о, господин Ильтен? – откликнулся высший командир, развалившись в кресле и поигрывая пультом от кондиционера. – Рад вас слышать. Надеюсь, моя радость не омрачится известием, что с Терезой что-то не так?
– С ней все время что-то не так, – проворчал Ильтен, не удержавшись. – Тем не менее она в полном порядке, не беспокойтесь. Скажите, господин Маэдо: вы ведь в этом году не были в отпуске?
– Верно, не был. – Маэдо чуточку удивился странной теме разговора. Он обещал помогать Ильтену в решении некоторых проблем, но обсуждать с ним отпуск?
– Мне кажется, самое время взять отпуск и провести его на своей даче, – настойчиво посоветовал Ильтен.
Маэдо рассмеялся.
– Как мило с вашей стороны проявить заботу о моем отдыхе. Но, видите ли, у меня очень много дел. Важных дел, господин Ильтен. У преступников нет летних каникул.
– Пусть ваши преступники подождут, – отрезал Ильтен. – Вам кто важнее – преступники или Тереза?
– Вот так альтернатива. – Маэдо подобрался и посерьезнел, даже пульт перестал крутить. – Что у вас там, Ильтен? Давайте без долгих вступлений.
– Мой отпуск кончается, Маэдо. Я возвращаюсь в Ноккэм. Могу увезти Терезу с собой, но она хочет продолжить отдых. Могу оставить ее на даче, но только в том случае, если за ней будет присматривать ответственный мужчина. И либо им будете вы, либо я говорю ей, что это из-за вашего отказа и наплевательского отношения она поедет в город в разгар лета.
– Гнусный шантажист. – Маэдо снова заржал. – Три дня ситуация терпит? Мне надо передать дела.
– Через три дня приедет господин Маэдо, – сообщил Ильтен.
– Что? – изумилась Тереза.
– А что тут противоестественного? Он – хозяин этой дачи. Когда я уеду, он будет ответственным за тебя лицом. С ролью защитника легавый справится явно не хуже вояки Хэнка. А то и лучше, по крайней мере драться с тобой не станет. Проведет здесь три декады, а потом отвезет тебя в Ноккэм, я договорился.
– Рино! – Она растеклась в улыбке. Каникулы продолжаются! – И ты не будешь ревновать?
– Буду, – сознался он. – Но совсем немножко. Все-таки пользы от него гораздо больше, чем неудобств. И я могу быть совершенно спокоен за твою безопасность.
Ох, какой поцелуй ему достался! И то, что последовало за ним. Поистине, положительное влияние Маэдо на отношения с Терезой трудно переоценить.
Высший командир приехал на большой и красивой служебной машине, с ветерком и мигалкой. Впрочем, это было единственное, что напоминало о его службе. Да еще, пожалуй, ноутбук. В остальном Маэдо выглядел типичным отдыхающим. Простая гражданская одежда, солнечные очки, удочки в багаже.
Явился он утром, пока Тереза была на охоте. Ильтен с любопытством наблюдал за ним, предвкушая момент знакомства с абстрактной композицией авторства господина Винка. Тереза, как и собиралась, покрасила ее фосфоресцирующей краской, а сверх того пришпандурила две круглых красных лампочки вместо глаз, загорающиеся по датчику движения, когда кто-то проходит мимо. Если честно, Ильтен предпочитал по вечерам обходить железное красноглазое чудище стороной. Но Маэдо разочаровал его. Он осмотрел скульптуру с явным интересом и толикой удивления, но без всякого страха. На рисунки и прочие произведения сумасшедших и наркоманов безопасник успел наглядеться за годы работы.
Разбирать вещи Маэдо не стал, успеется. Они с Ильтеном расположились во дворе на складных креслах, подставив солнцу лица. У Ильтена оно было уже загорелым, а у Маэдо бледноватым, все же кабинетная работа сказывается. Ильтен предусмотрительно приготовил два бокала холодного коктейля, чтобы не мучила ни жажда, ни скука. Так, загорая, попивая коктейль и ведя неторопливую беседу об особенностях проживания на даче, они дождались Терезу. Она шагала от ворот в охотничьей одежде и высоких сапогах, таща за спиной ружье, а в руке мертвую птаху, и выглядела довольной жизнью. Хэнк со своей добычей сопровождал ее – чисто на всякий случай.
– Э, что за хмырь с ней? – сощурился Маэдо. – Нам тут конкурент не нужен, как вы считаете, Ильтен?
– Господин Хэнк – не конкурент, – отозвался Ильтен. – Он женат. Просто компаньон по охоте.
Маэдо недоверчиво покривился, но возражать не стал.
– Эрвин. – Тереза улыбнулась ему, но обнимать в присутствии Хэнка не стала.
– Господин Хэнк, – Ильтен поднялся с кресла, – разрешите представить вам Эрвина Маэдо. – Тот кивнул с благожелательным выражением лица. – Собственник этого дома, уполномоченный мной опекун моей супруги на время моего отсутствия.
Хэнк моргнул. Как-то Ильтен сказал, что дом принадлежит любовнику его жены. Выходит, этот Маэдо… В голове такое слабо укладывалось. Узнай Хэнк, что его жена завела любовника, он бы ему ноги переломал и ей заодно, а не назначал его ее опекуном.
– Приятно познакомиться, – протянул Маэдо.
Хэнк взял себя в руки.
– Взаимно. Билле Хэнк. Сосед. Светлого солнца, господин Маэдо.
– И вам того же.
– Так, всё, – вмешалась Тереза. – Господин Хэнк, увидимся на ужине. Эрвин, надеюсь, хоть тебя не тошнит от вида птичьей крови? Будешь помогать мне в разделке.
Маэдо застонал. Началось! Ильтен злорадно хмыкнул.
К середине дня Ильтен распрощался и уехал в город. Маэдо загнал свой крейсер с мигалками во двор на освободившееся место и намекнул Терезе:
– Между прочим, я соскучился. Мы так и будем плясать вокруг этого мяса?
Она усмехнулась:
– Дождался бы, пока мясо приготовится, поел… а то сил не хватит.
Но пригласила его в дом – не держать же во дворе, в самом деле. Он вошел, по-хозяйски осматриваясь и одобрительно кивая при виде обновленной отделки. Оценил роскошную ванную, с удовольствием поплескался, завернулся в огромное полотенце. А на пороге спальни вдруг запнулся.
– Зохен, что это? – простонал он севшим голосом.
– В смысле? – не поняла Тереза.
– Это же кровать маньяка, зохен побери!
Он заходил сюда, когда искал улики, подтверждающие вину главы Энергетической Компании. Здесь они и хранились, вот в этом комоде. Комод нагло улыбался ему всеми своими ящиками. И резная кровать была на месте, и синий ковер – тот же самый. Его замутило.
– Зохен, я же сказал все это выбросить! Полностью сменить обстановку.
– Эрвин, не психуй, – умиротворяюще произнесла Тереза. – Чем тебе не нравится обстановка? Отличный ковер ручной работы…
– По которому ходил маньяк!
– Не волнуйся, я сдавала его в чистку. Теперь он как новенький.
– А комод? А кровать? Кровать, в которой он спал! Зохенов хвост, я в эту кровать не лягу!
– Ну, не ершись. Смотри, какая красивая резьба. Это не просто кровать, это артобъект.
– Я в ней… не смогу. – Да что она, не понимает? Вот каменная баба! Маэдо чуть не плакал. – И можешь ржать надо мной, сколько хочешь. – Он отвернулся, пряча глаза, закрыл дверь комнаты, прошагал к крыльцу и сел на ступени, кутаясь в полотенце.
Честно говоря, первым порывом Терезы было именно это. Поднять его на смех. Взрослый человек, а такой мнительный. Если он так соскучился, как утверждает, ему должно быть все равно, в чьей кровати это доказывать. Слабак! А еще офицер. Но вот эта высказанная готовность стерпеть от нее любые насмешки ее поколебала. Если мужик не ведется даже на «слабо», давить явно не стоит.
Тереза, подобрав полы халата, присела рядом. Сигарету бы предложить в терапевтических целях, но Винк ничего не оставил.
– А помнишь, как мы тут сидели? – Диспозиция разбудила в ней ностальгию. – Ну, в тот день, когда я убила маньяка. Ты меня чаем поил. Так было хорошо…
Маэдо передернулся. Это был самый ужасный день в его жизни. День, когда он потерял Терезу, когда ее захватила банда подонков и увезла к маньяку, и тот лишь чудом не успел причинить ей вред… Маэдо изнервничался тогда на полжизни вперед. А после, когда Тереза оказалась жива, а маньяк мертв, у него не осталось моральных сил на чувства и ощущения. А она говорит, хорошо?
– Я не хочу вспоминать про зохенова маньяка, – выдавил он. – Пожалуйста.
– Ладно, Эрвин, как скажешь. – Он и не ожидал такой покладистости. – Хочешь, пойдем в одну из верхних комнат? Там все новое.
