– Вы в самом деле думаете, что для меня это еще актуально? – желчно произнес он. – Моя семейная жизнь кончена, второго шанса не будет.
Квадратный подбородок задрожал. Хэнк, конечно – закаленный вояка, привыкший терять боевых товарищей, но одно дело товарищи, а другое – жена и сын. Тереза чертыхнулась, быстро накапала в рюмку травяной настойки. Он выпил одним глотком, даже не спросив, что это.
– Я потерял ее, – глухо проговорил он. – Как я без нее теперь? Она всегда была рядом, она занималась детьми, тащила на себе дом, пока я в рейдах. А я не ценил. Считал, что так и надо. Раздражался из-за ее рассеянности, медлительности, из-за ее глупых страхов и нытья. Зохенов идиот! Она была добрая, мягкая, заботливая, терпеливая… Не то, что я. Почему она должна была умереть, чтобы я понял, как… – Он замялся.
– Как вы ее любили? – предположила Тереза.
Он хрустнул кулаком, глядя в сторону.
– Как мне ее не хватает.
«Я старый солдат, донна Роза, и не знаю слов любви». Тереза грустно хмыкнула.
– Я все еще годен для брака, комиссия подтвердила. Никаких важных органов не потерял, хроническими хворями не обзавелся, лечение эффективно, почка восстановит свою функцию, через несколько декад буду как новенький. А смысл? Лики больше нет.
Тереза, почувствовав близость срыва, подсунула ему еще одну рюмку. Только бы не спился!
– Я хотел извиниться перед господином Ильтеном, – сказал Хэнк, осушив рюмку. – Н-ну, и перед вами тоже. Я был в состоянии аффекта, плохо соображал, что делаю и говорю. Мне не следовало впутывать женщину в свои разборки. Сам не знаю, почему я обратился к вам, попросил идти со мной. Затмение нашло.
Хоть смейся, хоть плачь.
– Бросьте, Хэнк. – Тереза накрыла его руку своей. Получилось не очень: его ладонь была вдвое шире. – Вы тогда пришли по адресу. Безошибочно сделали то единственное, что было разумно.
– Боюсь, это очень неразумно. – Он покачал головой. – И боюсь, что господин Ильтен на меня в обиде. Я позвал вас с собой на опасное дело, да еще через его голову.
– Рино переживет. – В этом Тереза не сомневалась. Ее долгое сотрудничество с безопасниками приучило Ильтена смиряться с грозящей ей опасностью. – Он отлично понимает, что у вас не было другого выхода. Кого из мужчин вы могли бы попросить о помощи? Господина Генина, запершегося с перепугу в подвале? Аннори, который умеет только роли играть? Альву, для которого разбить оконное стекло – и то проблема? Или моего мужа, слегшего с сердечным приступом? Не надо думать и говорить лишнего. В Риаведи только двое знают, что такое война – вы и я.
– Я мог бы пойти один.
– И погибли бы.
– Да. – Он тяжело вздохнул. Неловко сознавать это, но да. – Даже если бы я успел перестрелять упившуюся орду, с тем татуированным уродом не справился бы. В сущности, еще немного, и он бы меня убил.
– Почему вы сразу не засадили ему кинжал в мозг? – поинтересовалась Тереза.
Не самая подходящая тема для обсуждения с дамой. С другой стороны, госпожа Ильтен права: она знает, что такое война. Он пожал плечами.
– Мне казалось, что и в спину – достаточно. Как я мог предугадать, что этот сморчок нечувствителен к ранам, которые любого здоровяка валят с ног? А потом было поздно. И хотел бы ударить поглубже, но он вцепился в меня когтями, и я не сумел бы так извернуться, чтобы достать его с гарантией. А вас он не видел. Либо видел, но не счел опасной. Женщина же. – Хэнк издал горький смешок. – Вы его убили?
– Хотела вам оставить, в подарок к выздоровлению, – честно ответила Тереза. – Но не удержалась. Надеюсь, вас утешит, что подыхал он страшно.
Хэнк молча кивнул. Ни слова не сказал об отнятой мести. Возможно, ему и не хотелось бы снова встречаться с Шаманом.
– И вот еще. – Тереза выложила перед Хэнком несколько крупных денежных купюр. – Это от лесника. Он купил вашу драконью шкуру. Мясо мы, уж простите, без вас съели.
– Вы же утверждали, что дракон ваш? – недоверчиво посмотрел на нее Хэнк.
– Мало ли что я говорила. Это вы ему в башку попали. Эксперт подтвердил, – соврала она. – Так что деньги ваши, пользуйтесь.
Он поколебался.
– Может, возьмете себе? За содержание детей.
– Их содержание мне ничего не стоит. Еду они добывают сами: то зверька подстрелят, то плоды соберут.
Это тоже было не совсем правдой: ели и консервы, и запасенные крупы, опять же муку покупали в городе. Стирка белья и одежды, ликвидация последствий шалостей… Но не мелочиться же.
– И Вере с ними нескучно, – добавила Тереза.
Уж на следующий-то год я добуду себе шкуру дракона, подумала Тереза, вешая замок на новую, крепкую дверь дома номер 12. И сделаю себе… А что вообще можно из нее сделать? Перчатки? Не так уж холодно на Т5 даже глубокой зимой, чтобы беспокоиться о перчатках. Сапоги? В городе они не нужны, в дождливое время достаточно закрытых туфель, а таскаться в такой нарядной обуви по лесам и всякой грязи – жалко. Плащ? Разве что на малого ребенка, а на взрослого одной шкуры не хватит, нужны две, к тому же одинаковые, чтобы не выглядеть в двухцветной одежке клоуном. Лесник развеял опасения Терезы: никаких ограничений на отстрел драконов не существовало. Но подстрелить их – чересчур сложная задача, а выцелить определенного дракона требуемой масти – вовсе нерешаемая.
Конечно, шкуру всегда можно продать. Но в данный момент Ильтены в деньгах не нуждались. После сумки Альву и Йорры сумма, вырученная у лесника за шкуру, не слишком впечатляла. И Тереза охладела к охоте за драконами. Фиг с ними, пусть летают пока.
В Ноккэм ехали маленькой автоколонной: серая машина Хэнка, а за ней – синий автомобиль Терезы. Тереза не хотела оставлять больного соседа с двумя детьми одного на трассе. Мало ли – пульс скакнет, в глазах помутится… Но она хорошо понимала: откажется. Гордость не позволит принять заботу о себе. Он сам в ответе за свою семью, за все, что от нее осталось, и уступить эту ответственность для него очень болезненно. Тереза схитрила. Сказала, что он, как мужчина, обязан сопроводить ее до города. Прокатило: съел и не подавился. Тереза проследила, чтобы ехали с остановками – мол, детям надо отдохнуть, размять ноги и перекусить. К счастью, вопрос, почему в прошлые поездки им это было не нужно, не возник. Видимо, Хэнк объективно нуждался в отдыхе и был рад, что спутнице пришла в голову эта идея.
– Госпожа Ильтен, – высший командир Тегер Руани был расстроен, – ну почему вы слили эту историю с пиратами тильгримскому отделению? Нам бы очень пригодилось участие в таком резонансном расследовании.
Служба охраны безопасности Тильгрима действительно неплохо пропиарилась. Тильгримцам и раньше перепадала слава от инцидентов в Риаведи с участием госпожи Ильтен, и вот новое происшествие: настоящие пираты с аварийным кораблем, беглый диспетчер с женщиной, море трупов, загрязнение окружающей среды… И все это мимо Ноккэма, как же так?
– Хочу вам напомнить, господин Руани, что Риаведи – территория, относящаяся к тильгримскому отделению, – сказала Тереза. – Найдите хоть одно основание скрыть это происшествие от тамошних безопасников.
– Нет, ну зачем же скрывать? Просто вы могли бы позвонить сначала нам. Чтобы проинформировать, понимаете?
– Не могла, – отрезала Тереза. – Вышка мобильной связи упала. Или вы считаете, что я, бросив все, срочно должна была строить пентаграмму пси-связи?
Высший командир вздохнул.
– Но в следующий раз вы позвоните нам? Если вышка не пострадает, – добавил он.
– В следующий раз? – возмутилась Тереза. – То есть вы предполагаете, что в Риаведи регулярно должны случаться жуткие истории? Да еще похоже, надеетесь на это? Вы – служба охраны безопасности, господин Руани! Вам следует людям безопасность обеспечивать, а не создавать себе рекламу на их несчастьях!
И чего она сорвалась? Прекрасно ведь знала, что за человек Руани. Не дурной, отнюдь: дело свое делал, преступность в меру сил искоренял, с подчиненными ладил. Старался брать пример со своего прежнего командира Маэдо. И в этом слегка перебирал. Надо быть собой, а не обезьянничать. И не завидовать. Руани хотелось так же хорошо выглядеть перед начальством и общественностью, ловить удачу, делать карьеру. Ну как ему объяснить, что вершины своей карьеры он уже достиг, чтоб не обидеть? Он неплохой начальник городского управления, но в столице таких, как он, на бутерброд намазывают и съедают.
Не надо было на него орать. Объяснять бесполезно, но могла бы проигнорировать. Просто Тереза тяжело переживала события этого лета, в которых Руани видел только упущенную славу. Люди погибли, дети осиротели, а он о плюшках от руководства! Вот и не выдержала. Да, она не плакала ни по Лике, ни по ее сыну, ни по деду Калле… Еще с войны она научилась в ответ на удары судьбы не лить слезы, а действовать. Но это не значит, что у нее каменное сердце. Что можно вот так…
Ну, и беременность, конечно, не добавила психике стабильности. Так что пусть Руани скажет спасибо, что Тереза его стулом не окучила, всего лишь рявкнула. Неудачное начало для новой жизни, что ни говори: ведь все эти страсти на ребенке сказываются. Да еще и колдовской ритуал с питьем чужой крови. Не повредило ли это плоду? Поди угадай. А если и повредило, все равно ничего не исправить: аборты запрещены. Вот так родишь не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку, и что с ней делать потом?
Аннет родилась на исходе зимы. Третья девочка – настоящее чудо, повод для гордости и праздника, основание для безумной по масштабам выплаты от государства. Так не бывает, сказал Руани, ошарашенный этой новостью, когда не вовремя позвонил с намерением привлечь Терезу к очередной операции и получил от доктора Нихеса резкую отповедь.
Так действительно не бывает, молча согласилась с ним Тереза. Статистика здесь не работает. Элеонора была перерождением умершей девушки. А Вера и Аннет – не полные сестры. Рождение у отдельно взятого мужчины одной девочки – редкость, но такое все же случается. Вот и случилось. Темноволосая черноглазая малышка с сангвиническим темпераментом походила вовсе не на Ильтена. И это было очевидно не только Терезе, но и всем, кто знал альтернативного кандидата в отцы: на генетику тут традиционно обращают внимание. Терезе даже стало немного неловко перед Ильтеном, и пару декад она вела себя, практически как примерная жена. Потом вернулась к своему обычному стилю жизни, конечно. В конце концов, что здесь странного? Удивляться стоило тому, что кто-то вроде Аннет не родился раньше.
Ильтен, в отличие от Терезы, никакой неловкости не ощущал. В этом сильно помогло пособие в тридцать тысяч единиц, которое он не уступил бы стороннему кандидату, даже если бы он все еще находился на Т5 и недвусмысленно претендовал на вознаграждение. Это его, Ильтена, жена родила девочку. Значит, дочка – его, по закону. И пособие – его.
Наверное, чисто по-человечески следовало сообщить виновнику торжества о том, что его генетическая линия обрела продолжение. Но как? Пси-связь не гарантирует тайны переписки, скорее наоборот. Стоит ли передавать информацию, утечка которой может повредить карьере или личной жизни? Дюжину раз подумаешь. И нужна ли ему вообще эта информация? Он женат; возможно, у него уже есть свои дети. Пусть себе живет без внезапных сюрпризов и связанных с ними потрясений.
Назвали девочку в честь матери Терезы. Так показалось справедливым, раз Вера названа по матери Ильтена. Вера восприняла появление сестренки с восторгом: будет с кем играть. Комплексов, свойственных мальчишкам Хэнк, она была начисто лишена.
– А когда можно будет на вас рассчитывать? – почти жалобно спросил Руани.
Да хоть послезавтра, хотела ответить Тереза. Но доктор Нихес состроил суровое лицо, и она вздохнула:
– Через три-четыре декады.
Доктор неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Переубеждать в чем-либо эту пациентку – занятие неблагодарное и, что еще хуже, небезопасное. Хорошо уже то, что она прямо сейчас не сорвалась задерживать каких-нибудь зохеновых преступников. Пусть побегают еще немного на воле, здоровье важнее.
Хэнк приехал с бутылкой вина:
– Ваше любимое.
Тереза подняла бровь.
– Я вообще-то кормлю грудью.
Он смутился. Нашел чем поздравить с рождением дочери!
– А… ну да.
– Выпейте с Рино. Можете Дени на донышко накапать.
Хэнк привез с собой обоих сыновей. Побоялся оставить дома? Вроде бы пацаны давно не играли в квартире в мяч и не фехтовали деревяшками, грозя расколотить все окна. Вера утащила их с собой показывать сестренку.
– Поздравляю вас, господин Ильтен. – Хэнк переставил бутылку поближе к хозяину. – Э-э…
Он снова покраснел. От него не укрылись характерные черты девочки, ясно говорящие о том, что Ильтен тут в лучшем случае свечку держал.
– Спасибо. – Ильтен милосердно проигнорировал замешательство гостя и разлил вино по двум бокалам.
Хэнк повернулся к Терезе.
– Госпожа Ильтен, у меня к вам просьба.
Странно, что свою просьбу он собрался изложить непосредственно Терезе, а не ее мужу. Что-то подвинулось в мировоззрении?
– Я выхожу на службу, врачи разрешили. Это регулярные рейды, по две-три декады. А дети теперь одни…
Тереза нахмурилась.
– Господин Хэнк, я бы рада помочь, но мы здесь живем не так вольготно, как в Риаведи. В этой квартире ваших детей просто негде разместить. Только на коврике в коридоре – но даже если это покажется им романтичным, вас наверняка не устроит.
– Нет, нет! – Он для убедительности замотал головой. – Я не об этом хотел… Пусть они живут у меня. Мальчики самостоятельные, справлялись же как-то, пока я едва ходил. Дени, если что, Тюлю шалить не позволит, да тот не особо и шебутной. Но если бы вы заезжали время от времени… Проверяли, убрано ли, сделаны ли уроки и всякое такое. И если в школе что-нибудь… У Дени выпуск в этом году.
Лишняя морока, конечно – мотаться на другой конец города. При том, что еще свои дети малые. Но как откажешь?
– Нет, если вам сложно… – Он неверно интерпретировал ее молчание. – Я, само собой, могу найти им гувернера. Но они так просили, чтобы именно вы за ними присматривали…
Ну, чье тут сердце не растает?
Квадратный подбородок задрожал. Хэнк, конечно – закаленный вояка, привыкший терять боевых товарищей, но одно дело товарищи, а другое – жена и сын. Тереза чертыхнулась, быстро накапала в рюмку травяной настойки. Он выпил одним глотком, даже не спросив, что это.
– Я потерял ее, – глухо проговорил он. – Как я без нее теперь? Она всегда была рядом, она занималась детьми, тащила на себе дом, пока я в рейдах. А я не ценил. Считал, что так и надо. Раздражался из-за ее рассеянности, медлительности, из-за ее глупых страхов и нытья. Зохенов идиот! Она была добрая, мягкая, заботливая, терпеливая… Не то, что я. Почему она должна была умереть, чтобы я понял, как… – Он замялся.
– Как вы ее любили? – предположила Тереза.
Он хрустнул кулаком, глядя в сторону.
– Как мне ее не хватает.
«Я старый солдат, донна Роза, и не знаю слов любви». Тереза грустно хмыкнула.
– Я все еще годен для брака, комиссия подтвердила. Никаких важных органов не потерял, хроническими хворями не обзавелся, лечение эффективно, почка восстановит свою функцию, через несколько декад буду как новенький. А смысл? Лики больше нет.
Тереза, почувствовав близость срыва, подсунула ему еще одну рюмку. Только бы не спился!
– Я хотел извиниться перед господином Ильтеном, – сказал Хэнк, осушив рюмку. – Н-ну, и перед вами тоже. Я был в состоянии аффекта, плохо соображал, что делаю и говорю. Мне не следовало впутывать женщину в свои разборки. Сам не знаю, почему я обратился к вам, попросил идти со мной. Затмение нашло.
Хоть смейся, хоть плачь.
– Бросьте, Хэнк. – Тереза накрыла его руку своей. Получилось не очень: его ладонь была вдвое шире. – Вы тогда пришли по адресу. Безошибочно сделали то единственное, что было разумно.
– Боюсь, это очень неразумно. – Он покачал головой. – И боюсь, что господин Ильтен на меня в обиде. Я позвал вас с собой на опасное дело, да еще через его голову.
– Рино переживет. – В этом Тереза не сомневалась. Ее долгое сотрудничество с безопасниками приучило Ильтена смиряться с грозящей ей опасностью. – Он отлично понимает, что у вас не было другого выхода. Кого из мужчин вы могли бы попросить о помощи? Господина Генина, запершегося с перепугу в подвале? Аннори, который умеет только роли играть? Альву, для которого разбить оконное стекло – и то проблема? Или моего мужа, слегшего с сердечным приступом? Не надо думать и говорить лишнего. В Риаведи только двое знают, что такое война – вы и я.
– Я мог бы пойти один.
– И погибли бы.
– Да. – Он тяжело вздохнул. Неловко сознавать это, но да. – Даже если бы я успел перестрелять упившуюся орду, с тем татуированным уродом не справился бы. В сущности, еще немного, и он бы меня убил.
– Почему вы сразу не засадили ему кинжал в мозг? – поинтересовалась Тереза.
Не самая подходящая тема для обсуждения с дамой. С другой стороны, госпожа Ильтен права: она знает, что такое война. Он пожал плечами.
– Мне казалось, что и в спину – достаточно. Как я мог предугадать, что этот сморчок нечувствителен к ранам, которые любого здоровяка валят с ног? А потом было поздно. И хотел бы ударить поглубже, но он вцепился в меня когтями, и я не сумел бы так извернуться, чтобы достать его с гарантией. А вас он не видел. Либо видел, но не счел опасной. Женщина же. – Хэнк издал горький смешок. – Вы его убили?
– Хотела вам оставить, в подарок к выздоровлению, – честно ответила Тереза. – Но не удержалась. Надеюсь, вас утешит, что подыхал он страшно.
Хэнк молча кивнул. Ни слова не сказал об отнятой мести. Возможно, ему и не хотелось бы снова встречаться с Шаманом.
– И вот еще. – Тереза выложила перед Хэнком несколько крупных денежных купюр. – Это от лесника. Он купил вашу драконью шкуру. Мясо мы, уж простите, без вас съели.
– Вы же утверждали, что дракон ваш? – недоверчиво посмотрел на нее Хэнк.
– Мало ли что я говорила. Это вы ему в башку попали. Эксперт подтвердил, – соврала она. – Так что деньги ваши, пользуйтесь.
Он поколебался.
– Может, возьмете себе? За содержание детей.
– Их содержание мне ничего не стоит. Еду они добывают сами: то зверька подстрелят, то плоды соберут.
Это тоже было не совсем правдой: ели и консервы, и запасенные крупы, опять же муку покупали в городе. Стирка белья и одежды, ликвидация последствий шалостей… Но не мелочиться же.
– И Вере с ними нескучно, – добавила Тереза.
Уж на следующий-то год я добуду себе шкуру дракона, подумала Тереза, вешая замок на новую, крепкую дверь дома номер 12. И сделаю себе… А что вообще можно из нее сделать? Перчатки? Не так уж холодно на Т5 даже глубокой зимой, чтобы беспокоиться о перчатках. Сапоги? В городе они не нужны, в дождливое время достаточно закрытых туфель, а таскаться в такой нарядной обуви по лесам и всякой грязи – жалко. Плащ? Разве что на малого ребенка, а на взрослого одной шкуры не хватит, нужны две, к тому же одинаковые, чтобы не выглядеть в двухцветной одежке клоуном. Лесник развеял опасения Терезы: никаких ограничений на отстрел драконов не существовало. Но подстрелить их – чересчур сложная задача, а выцелить определенного дракона требуемой масти – вовсе нерешаемая.
Конечно, шкуру всегда можно продать. Но в данный момент Ильтены в деньгах не нуждались. После сумки Альву и Йорры сумма, вырученная у лесника за шкуру, не слишком впечатляла. И Тереза охладела к охоте за драконами. Фиг с ними, пусть летают пока.
В Ноккэм ехали маленькой автоколонной: серая машина Хэнка, а за ней – синий автомобиль Терезы. Тереза не хотела оставлять больного соседа с двумя детьми одного на трассе. Мало ли – пульс скакнет, в глазах помутится… Но она хорошо понимала: откажется. Гордость не позволит принять заботу о себе. Он сам в ответе за свою семью, за все, что от нее осталось, и уступить эту ответственность для него очень болезненно. Тереза схитрила. Сказала, что он, как мужчина, обязан сопроводить ее до города. Прокатило: съел и не подавился. Тереза проследила, чтобы ехали с остановками – мол, детям надо отдохнуть, размять ноги и перекусить. К счастью, вопрос, почему в прошлые поездки им это было не нужно, не возник. Видимо, Хэнк объективно нуждался в отдыхе и был рад, что спутнице пришла в голову эта идея.
– Госпожа Ильтен, – высший командир Тегер Руани был расстроен, – ну почему вы слили эту историю с пиратами тильгримскому отделению? Нам бы очень пригодилось участие в таком резонансном расследовании.
Служба охраны безопасности Тильгрима действительно неплохо пропиарилась. Тильгримцам и раньше перепадала слава от инцидентов в Риаведи с участием госпожи Ильтен, и вот новое происшествие: настоящие пираты с аварийным кораблем, беглый диспетчер с женщиной, море трупов, загрязнение окружающей среды… И все это мимо Ноккэма, как же так?
– Хочу вам напомнить, господин Руани, что Риаведи – территория, относящаяся к тильгримскому отделению, – сказала Тереза. – Найдите хоть одно основание скрыть это происшествие от тамошних безопасников.
– Нет, ну зачем же скрывать? Просто вы могли бы позвонить сначала нам. Чтобы проинформировать, понимаете?
– Не могла, – отрезала Тереза. – Вышка мобильной связи упала. Или вы считаете, что я, бросив все, срочно должна была строить пентаграмму пси-связи?
Высший командир вздохнул.
– Но в следующий раз вы позвоните нам? Если вышка не пострадает, – добавил он.
– В следующий раз? – возмутилась Тереза. – То есть вы предполагаете, что в Риаведи регулярно должны случаться жуткие истории? Да еще похоже, надеетесь на это? Вы – служба охраны безопасности, господин Руани! Вам следует людям безопасность обеспечивать, а не создавать себе рекламу на их несчастьях!
И чего она сорвалась? Прекрасно ведь знала, что за человек Руани. Не дурной, отнюдь: дело свое делал, преступность в меру сил искоренял, с подчиненными ладил. Старался брать пример со своего прежнего командира Маэдо. И в этом слегка перебирал. Надо быть собой, а не обезьянничать. И не завидовать. Руани хотелось так же хорошо выглядеть перед начальством и общественностью, ловить удачу, делать карьеру. Ну как ему объяснить, что вершины своей карьеры он уже достиг, чтоб не обидеть? Он неплохой начальник городского управления, но в столице таких, как он, на бутерброд намазывают и съедают.
Не надо было на него орать. Объяснять бесполезно, но могла бы проигнорировать. Просто Тереза тяжело переживала события этого лета, в которых Руани видел только упущенную славу. Люди погибли, дети осиротели, а он о плюшках от руководства! Вот и не выдержала. Да, она не плакала ни по Лике, ни по ее сыну, ни по деду Калле… Еще с войны она научилась в ответ на удары судьбы не лить слезы, а действовать. Но это не значит, что у нее каменное сердце. Что можно вот так…
Ну, и беременность, конечно, не добавила психике стабильности. Так что пусть Руани скажет спасибо, что Тереза его стулом не окучила, всего лишь рявкнула. Неудачное начало для новой жизни, что ни говори: ведь все эти страсти на ребенке сказываются. Да еще и колдовской ритуал с питьем чужой крови. Не повредило ли это плоду? Поди угадай. А если и повредило, все равно ничего не исправить: аборты запрещены. Вот так родишь не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку, и что с ней делать потом?
Аннет родилась на исходе зимы. Третья девочка – настоящее чудо, повод для гордости и праздника, основание для безумной по масштабам выплаты от государства. Так не бывает, сказал Руани, ошарашенный этой новостью, когда не вовремя позвонил с намерением привлечь Терезу к очередной операции и получил от доктора Нихеса резкую отповедь.
Так действительно не бывает, молча согласилась с ним Тереза. Статистика здесь не работает. Элеонора была перерождением умершей девушки. А Вера и Аннет – не полные сестры. Рождение у отдельно взятого мужчины одной девочки – редкость, но такое все же случается. Вот и случилось. Темноволосая черноглазая малышка с сангвиническим темпераментом походила вовсе не на Ильтена. И это было очевидно не только Терезе, но и всем, кто знал альтернативного кандидата в отцы: на генетику тут традиционно обращают внимание. Терезе даже стало немного неловко перед Ильтеном, и пару декад она вела себя, практически как примерная жена. Потом вернулась к своему обычному стилю жизни, конечно. В конце концов, что здесь странного? Удивляться стоило тому, что кто-то вроде Аннет не родился раньше.
Ильтен, в отличие от Терезы, никакой неловкости не ощущал. В этом сильно помогло пособие в тридцать тысяч единиц, которое он не уступил бы стороннему кандидату, даже если бы он все еще находился на Т5 и недвусмысленно претендовал на вознаграждение. Это его, Ильтена, жена родила девочку. Значит, дочка – его, по закону. И пособие – его.
Наверное, чисто по-человечески следовало сообщить виновнику торжества о том, что его генетическая линия обрела продолжение. Но как? Пси-связь не гарантирует тайны переписки, скорее наоборот. Стоит ли передавать информацию, утечка которой может повредить карьере или личной жизни? Дюжину раз подумаешь. И нужна ли ему вообще эта информация? Он женат; возможно, у него уже есть свои дети. Пусть себе живет без внезапных сюрпризов и связанных с ними потрясений.
Назвали девочку в честь матери Терезы. Так показалось справедливым, раз Вера названа по матери Ильтена. Вера восприняла появление сестренки с восторгом: будет с кем играть. Комплексов, свойственных мальчишкам Хэнк, она была начисто лишена.
– А когда можно будет на вас рассчитывать? – почти жалобно спросил Руани.
Да хоть послезавтра, хотела ответить Тереза. Но доктор Нихес состроил суровое лицо, и она вздохнула:
– Через три-четыре декады.
Доктор неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Переубеждать в чем-либо эту пациентку – занятие неблагодарное и, что еще хуже, небезопасное. Хорошо уже то, что она прямо сейчас не сорвалась задерживать каких-нибудь зохеновых преступников. Пусть побегают еще немного на воле, здоровье важнее.
Хэнк приехал с бутылкой вина:
– Ваше любимое.
Тереза подняла бровь.
– Я вообще-то кормлю грудью.
Он смутился. Нашел чем поздравить с рождением дочери!
– А… ну да.
– Выпейте с Рино. Можете Дени на донышко накапать.
Хэнк привез с собой обоих сыновей. Побоялся оставить дома? Вроде бы пацаны давно не играли в квартире в мяч и не фехтовали деревяшками, грозя расколотить все окна. Вера утащила их с собой показывать сестренку.
– Поздравляю вас, господин Ильтен. – Хэнк переставил бутылку поближе к хозяину. – Э-э…
Он снова покраснел. От него не укрылись характерные черты девочки, ясно говорящие о том, что Ильтен тут в лучшем случае свечку держал.
– Спасибо. – Ильтен милосердно проигнорировал замешательство гостя и разлил вино по двум бокалам.
Хэнк повернулся к Терезе.
– Госпожа Ильтен, у меня к вам просьба.
Странно, что свою просьбу он собрался изложить непосредственно Терезе, а не ее мужу. Что-то подвинулось в мировоззрении?
– Я выхожу на службу, врачи разрешили. Это регулярные рейды, по две-три декады. А дети теперь одни…
Тереза нахмурилась.
– Господин Хэнк, я бы рада помочь, но мы здесь живем не так вольготно, как в Риаведи. В этой квартире ваших детей просто негде разместить. Только на коврике в коридоре – но даже если это покажется им романтичным, вас наверняка не устроит.
– Нет, нет! – Он для убедительности замотал головой. – Я не об этом хотел… Пусть они живут у меня. Мальчики самостоятельные, справлялись же как-то, пока я едва ходил. Дени, если что, Тюлю шалить не позволит, да тот не особо и шебутной. Но если бы вы заезжали время от времени… Проверяли, убрано ли, сделаны ли уроки и всякое такое. И если в школе что-нибудь… У Дени выпуск в этом году.
Лишняя морока, конечно – мотаться на другой конец города. При том, что еще свои дети малые. Но как откажешь?
– Нет, если вам сложно… – Он неверно интерпретировал ее молчание. – Я, само собой, могу найти им гувернера. Но они так просили, чтобы именно вы за ними присматривали…
Ну, чье тут сердце не растает?
