Лена выпрямилась, поправила съехавшую лямку рюкзака и огляделась. Куда идти? Из холла вели пять коридоров-лучей, причем совершенно идентичных, словно близнецы. Немного подумав, Ветрова медленно захромала к тому, что был слева, ближе к центральному. Какая ведь разница, все они похожи.
Кладбищенская прохлада мелкими коготками щипала голые руки, белые кроссовки тонули в золотистой дымке. Ощущения, конечно, не из приятных. Будто идешь рядом с открытым холодильником. Да еще этот коридор… Лена не могла понять точно, то ли он короткий, то ли длинный. Ряды одинаковых дверей уходили куда-то в темноту, создавая иллюзию бесконечности, от которой начинала кружиться голова.
Подойдя к началу коридора, Ветрова вытянула шею и попыталась разглядеть его конец. Бесполезно. Черные стены сливались с темнотой, да и был ли вообще конец у них? Ближайшие двери располагались на одном и том же расстоянии, имели одинаковые размеры, форму, очертания. От такого однообразия у Лены зарябило в глазах. Она тряхнула волосами и постаралась не зацикливаться Если об этом думать и обращать внимания, можно, в конце концов, свихнуться.
Откуда-то вновь раздался шорох. Ветрова подскочила. На сей раз звук был ближе и лучше различался слухом: нечто похожее на шуршание подошв сапогов по полу. «Шух-шух-шух». Вроде бы обычное, даже родное звучание. Но в абсолютно пустом холле оно не казалось безобидным, а, наоборот, угрожающим. Откуда тут взяться сапогам?
Лена прижалась к углу коридора, водя расширившимися глазами по сторонам. Вокруг было пусто. Призраки, что ли, шастают? В этом месте они просто обязаны водиться. Или не призраки? Может, вообще маньяк какой-нибудь с бензопилой в поисках жертвы бродит. Поняв, что сейчас опять заверещит, Ветрова зажала себе рот ладонью. Спокойно, спокойно, нет тут никакого маньяка, а если бы был, то давно бы уже нашел и убил. Вот кричать, по любому, не надо — охрипнешь еще.
Шорох стих. Снова воцарилась мертвая тишина. Лена еще немного постояла, изображая статую молчания, потом все-таки сдвинулась с места и бочком вошла в коридор. Кто бы тут не шастал, нужно разведать, что собой представляет особняк. Проще говоря — пошарить по дверям. А их было великое множество. Темные, по виду сделанные из дерева, резные, но не вычурно, с выступающими простыми линейными барельефами и совершенно идентичные. Будто делали их по одному и тому же чертежу. Напрасно Ветрова вглядывалась в них, пытаясь отличить одну от другой. Неизвестный мастер постарался на славу — в дверях не оказалось ни малейшего изъяна. Такая вот пробирающая до костей нечеловеческая симметричность, от которой хочется сбежать.
Единственное, чем эти двери отличались, так это номерами в золотистых табличках. Лена разглядела их, подойдя ближе к одной из дверей и подняв голову. Ее номер неярко светился в полутьме, выведенный красивым курсивом с завитушками. Цифра была арабская — девяносто восемь. Что она обозначала, Ветрова так и не поняла. То ли порядковый номер двери, то ли еще неизвестно что — табличка не дала никакой информации. А если информации нет, то единственный способ узнать, что там за дверью, это открыть ее.
Именно то Лена и сделала. Взявшись за ручку, которая изображала маленькую птичку — какую именно, непонятно, — она робко потянула на себя. Откроется, не откроется… Может, здесь вообще все заперто. Но, к ее удивлению, дверь легко подалась, даже слишком легко, распахнулась, и коридор залил ослепительный розоватый свет, сопровождающийся теплым ветерком. Он же принес чудные, еле различимые ароматы незнакомых цветов.
Ветрова от неожиданности заслонилась рукой, отпрянула назад. Глаза щипало: после приятной полутьмы такое яркое освещение больно ударило по ним. С трудом проморгавшись, Лена сощурилась и заставила себя посмотреть в проем двери.
От увиденного у нее сама собой отвисла челюсть, а изо рта вырвалось нечто среднее между «блин» и «офигеть». За дверью была вовсе не комната и даже не зал, как бывает в других домах. За ней открылась целая поляна, озаренная мягким розоватым светом. Большая, полукруглая, огороженная какими-то странными искривленными тонкими деревьями с висячими длинными листьями синеватых оттенков. Они образовывали импровизированный лесок с проталинкой. Сквозь листву виднелось сиреневое небо. Трава, покрывавшая полянку, была на вид как мох и под цвет листьев на деревьях, только немного светлее. Там и сям на ней виднелись розовые и лиловые точечки цветов. Весь этот неземной пейзаж вызывал стойкое ощущение нарисованной картины, причем художник явно перебрал перед рисованием…
Пока Лена ошалелым взглядом осматривала это чудо, на полянку вышло существо. Вернее, не вышло, а выскочило. Ростом с человека, пушистое белое нечто, похожее одновременно и на ламу, и на кенгуру. Толстые задние лапы резко контрастировали с маленькими тонкими передними, которые имели по три пальца и загибались у кистей. Небольшая голова существа сидела на длинной шее, мордочка была вытянутой, как у лисицы, с синим носиком и парой розовых глазок по бокам. В целом выскочившее нечто выглядело даже мило. Если не считать огромных когтей на задних лапах.
Заметив вставшую столбом Лену, существо замерло и быстро задвигало мордочкой, как бы принюхиваясь. Потом маленькими прыжками поскакало к ней. Ветрова тупо наблюдала за его приближением. Мозги словно выключились, не желая хотя бы активировать инстинкт самосохранения. Видимо, это неопознанное существо было верхом странностей — больше они переварить не могли.
Любознательное нечто между тем подскакало к самому дверному проему и уставилось на Ветрову своими розовыми глазками. Некоторое время они смотрели друг на друга, не двигаясь. Потом существо наклонило мордочку к самому лицу Лены, высунуло раздвоенный язычок и лизнуло ее прямо в нос. Та, сразу очнувшись от «столбняка», тоненько взвизгнула и отпрянула назад. Визг, видимо, напугал пушистое существо, так как оно все съежилось, подобралось, втянуло голову и разинуло пасть. Разинуло, надо сказать, почти на сто восемьдесят градусов, как змея.
Узрев крупные острые клыки в несколько рядов, да еще закрученных, и шевелящийся в центре раздвоенный язык, Лена уже без стеснения заорала во весь голос и сломя голову рванула обратно в холл, к винтовой лестнице. Раскрытая дверь сама собой резко захлопнулась. Розоватый свет погас. Теплый ветерок иссяк, сменившись вновь кусачей прохладой. Осталось лишь бледное свечение золотистого тумана и слабые отблески на номерных табличках.
Ветрова с разбегу налетела на перила, вцепилась в них до побеления костяшек пальцев и минуту пищала, стараясь не слишком повышать голос, глядя в темноту уходящих ступенек. Сердце ухало, как молоток, руки тряслись. Бесконечные коридоры, туман, левитирующие подпорки — все она готова была принять и как-то привыкнуть, но вот странное существо с акульими зубами выбило ее из хрупкого спокойствия. Откуда оно взялось? Почему так выглядело? В конце концов, что за чертовщина тут творится?! Лена пыталась сообразить, найти объяснение, но оно не находилось. И это пугало еще больше, заставляя прижиматься к холодным перилам и тоненько пищать.
Дальнейшие события показали, что пищать не следовало вовсе. Когда Ветрова с трудом переборола себя и замолкла, за ее спиной раздался знакомый шорох. Только теперь громкий, совсем близко. А через мгновение замешкавшуюся Лену схватили за шиворот, рывком оторвали от лестницы и потащили вкруг нее. Она с криком пыталась вырваться, дергалась. В попытках освободиться она закинула руки за голову и схватилась за чье-то суховатое запястье. Сжала его со всей силы, даже пробовала царапать. Но все было тщетно. Тот, кто тащил ее, не слушал воплей и не обращал внимания на попытки вырваться.
Неизвестный доволок извивающуюся Ветрову до края пола, где заканчивалась спираль перил, на секунду поставил прямо. А потом с силой пихнул в спину, сталкивая в черноту пролета. Ее вопль вскоре затих, но звука упавшего тела слышно не было — все поглотила тьма. Площадка у лестницы вновь опустела. Не стало ни неизвестного, ни сброшенной им девушки. Лишь золотистый туман мирно стелился по полу…
Несмотря на приличную высоту падения, Лена чудом ничего себе не сломала. Лишившись опоры, она инстинктивно сгруппировалась, так, как учил ее отец, который работал тренером в спортклубе. Ох и набила же Ветрова себе синяков при попытках «правильно» упасть! Возмущалась, обижалась, но скрипя зубами выполняла. И вот сейчас вдолбленная хорошими упражнениями привычка сработала на ура.
Сработать сработала, но приземление все равно оказалось не из приятных. От удара об пол у Лены искры из глаз посыпались. Съежившись в позу эмбриона, она некоторое время просто лежала и верещала. Вроде бы упала с небольшой высоты, но по ощущениям — будто грохнулась с пятиэтажки. Правую сторону тела — ту, которая и приняла на себя удар, — пронизывали резкие и сильные вспышки боли. Неприятные, вызывающие тошноту, однако не такие, какие бывают при переломах. Уж об этом Ветрова знала не понаслышке.
Ледяной пол холодил руку и бок, заставляя боль понемногу утихать. Да и организм у Лены был еще нестарым, когда полдня ушибленное место горит огнем. Полежав еще немного, она со стоном приподнялась и помотала головой. Вокруг царила кромешная темнота. Ни золотистого тумана, ни какого-либо другого источника света здесь не было. Глаза различали лишь смутные-смутные очертания чего-то где-то и черт знает, чего именно.
Потирая ушибленный бок, Лена осторожно села. В груди толстым клубком переплелись злость, обида и непонимание. Хотелось материться в голос, разнести весь этот особняк по досточкам-щепочкам и надавать по морде всем, из-за кого она тут оказалась. Особенно Ваське. Уж его Ветрова сейчас с садистским удовольствием придушила бы. Но Дубровского поблизости не было. Поэтому весь спектр эмоций выплеснулся в виде оглушительного вопля вверх, куда-то в черноту:
— У-у-ублюдки придурочные-е-е!
Мат Лена не сдерживала. Зачем, если нет никого, кто мог бы дать подзатыльник или пониже спины. Полная свобода слова, так сказать. И она ею пользовалась, от души костеря и Ваську, и неизвестного, который ее столкнул. Истеричные крики эхом летали во тьме, отталкивались от невидимых стен, таяли в пространстве.
Однако долго так орать у Лены не получилось. Во-первых, сорвался голос, во-вторых, не было собственно объектов, на которые она кричала, а в-третьих… Голосить в темноте как-то не особо хотелось. Кто знает, что там еще бродит, и не привлечет ли это «что» крик. Чего доброго, опять куда-нибудь спихнут.
Понемногу заглушая рвущиеся из горла ругательства, Лена нащупала лямку рюкзака — как он только не свалился при падении! — и стащила его со спины. В мыслях было достать телефон, включив на нем фонарик. Но попробуй-ка сделать это вслепую! С трудом отыскав застежку-«молнию», Ветрова расстегнула ее и принялась копаться в содержимом рюкзака. Глаза ничего не видели, поэтому приходилось действовать на ощупь. Тетрадки, пенал, манга, всякие побрякушечки — чисто анекдотическая женская сумочка, в которой можно вместить слона, — сейчас только мешались. Телефон, правда, отыскался. На самом дне, незнамо как там оказавшись.
Лена с облегченным фырканьем извлекла его, включила и, порывшись в настройках, активировала фонарик. Яркий электрический свет больно ударил по глазами, заставил зажмуриться. Щурясь, как подслеповатая старушка, Ветрова отвернула от себя экран и начала водить им из стороны в сторону.
Света от айфона хватало лишь на метр-два, дальше он тонул во мраке. На таком расстоянии много не разглядишь, поэтому Лене пришлось подобрать рюкзак и встать на ноги. Держа лямку в одной руке, гаджет в вытянутой другой, она опасливо сделала шаг. Наткнуться на что-либо ей не хотелось. Тем более, та лестница, что вела сюда, наверняка заканчивалась где-то рядом, а значит велик риск сослепу врезаться в перила. Нужна аккуратность. А ею Ветрова особо не обладала, поэтому единственным выходом было водить телефон туда-сюда перед собой. Что она, собственно, сейчас и делала.
Вообще, ей хотелось найти основание лестницы и выбраться отсюда. Что она будет делать наверху, Лена плохо себе представляла: в голове билась одна идея — вернуться обратно, к золотистому туману. Всяко лучше, чем торчать в кромешной темноте. Подавив страх с размаху налететь на перила, Ветрова медленно похромала вперед. Вперед, потому что не знала, в какую именно сторону сейчас идти. При падении ведь не рассмотришь, где там что начинается.
Импровизированный фонарик выхватывал часть черного пола, почти как стены наверху. Да еще со странными желтыми прожилками. Эти прожилки тускло вспыхивали при свете айфона. Лена не обращала на них внимания — ясно было, что все здесь законам физики не подчиняется и пока разберешься, голову сломаешь.
Сколько она так ползла, вытянув руку, Лена не знала, пока неожиданно телефон не уткнулся во что-то твердое. Точнее, в стену. Такую же черную, как и пол. Маленький квадратик света заскользил по ней — Ветрова осматривала каждый сантиметр, по-детски надеясь, что там нечто такое найдется. Мало ли, может, дверца какая, ведущая на улицу. Про лестницу благополучно забыли. Накинув мешающий рюкзак на плечо, Лена пошла вдоль стены, опираясь на нее свободной рукой, и вскоре та соскользнула в пустоту. Видимо, стена образовывала угол.
От внезапно исчезнувшей опоры Ветрову занесло вбок, так что она чуть не упала. Удержать равновесие помог рюкзак в другой руке. Тихо ругнувшись, Лена посветила айфоном в сторону предполагаемого угла. Опять фонарик выхватил пространство на метра два вперед и дальше затух. Будто темнота сама собой пожирала свет. Рассмотреть что-либо в такой ситуации было невозможно. Разве что стенки и пол.
Стенок и пола Лене точно показалось мало. Но пришлось ими довольствоваться. Увеличить яркость фонарика она не могла — тот и так горел во всю мощь. Пришлось снова нащупывать при его свете знакомую гладкую поверхность стены, упираться в нее и так ползти неведомо куда.
Если бы не искорка любопытства и желание отсюда выбраться, Лена бы точно никуда не пошла, а осталась бы еще около входной двери. По крайней мере, сюда бы не упала. Однако сидеть на месте и жалеть себя она не привыкла — в нее еще в детстве вдолбили принцип «Сдохни, но вылези». Вдолбил тот же отец, которого теперь Ветрова вспоминала чуть ли не каждую секунду и искренне хотела, чтобы он оказался тут, помог хоть чем-нибудь.
За этими мыслями Лена пропустила мимо ушей еле различимый шорох впереди. И не обратила бы на него никакого внимания, если бы через несколько шагов буквально не врезалась во что-то мягкое. «Что-то» издало сдавленный писк. Ветрова же непроизвольно накинулась на него, вцепилась в какую-то жесткую ткань — нечто оказалось одетым — и только потом додумалась навести фонарик. Яркий квадратик высветил из темноты бледное вытянутое лицо с огромными расширенными темным глазами, сбоку на которые падала прядь неопределенного цвета волос.
