Глава 1 - Нарушитель
В аудитории стоял раздражающий гул приглушённых голосов, перемежающихся сдавленными смешками. Амара Голдстейн обречённо сутулилась за преподавательским столом. Высокий воротник её рубашки давно лишился верхней пуговицы, которую она никак не удосуживалась пришить, каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, блёклые серые глаза, под которыми виднелись тёмные круги, устремлены на гридопланшет, с которого она читала текст лекции бесцветным уставшим голосом. Учебный год едва успел начаться, а у неё уже не было сил.
Студенты, сидевшие за партами напротив неё, увлечённо листали новости или писали сообщения в своих гридках – небольших устройствах с сенсорным экраном, подключённых к гридосети. И Амара не винила их за это. Она прекрасно понимала, что новостная лента интереснее её лекции о базовых навыках ментального целительства.
– Ментальные импульсы позволяют управлять эфирными потоками, – монотонно читала она, с трудом подавляя зевки. – Как вы знаете, энергия эфира, аккумулируемая в гваэтоловых кристаллах, служит источником питания всех современных механизмов и устройств. Но те же импульсы, генерируемые нашим мозгом, позволяют взаимодействовать не только с окружающей средой, но и напрямую с сознанием другого человека.
Когда-то Амара исследовала эти явления более глубоко. С восемнадцати лет она изучала ментальное целительство в столичной Гордширской академии, корпуса которой располагались по всему городу, и в конце шестилетнего обучения должна была получить звание магистра. Более того: будучи круглой отличницей, написавшей выдающуюся работу по ментальной микрохирургии, она готовилась стать одной из Избранных – специальных агентов правительства Эфирии, возглавляемого Советом Лордов. Но восемь лет назад, как раз когда она училась на последнем курсе, закончилась Война Теней Эфира, и должность Избранных упразднили. Звание магистра Амара тоже не получила: её завалили на итоговом экзамене.
С тех пор она работала простой преподавательницей в отдалённом корпусе академии на окраине города, обучая будущих заводских операторов ненужной для них специальности ментального целительства: программа подготовки подразумевала ознакомление со всеми аспектами ментальных возможностей. Амара была убеждена, что это избыточно. Сама она давно разочаровалась в науке и читала свои унылые лекции механически, так что слова звучали пусто, словно эхо давно потерянной веры.
Лекция продолжалась. Студенты устали от бессмысленности происходящего, их внимание окончательно рассеялось, и гул приглушённых голосов в аудитории нарастал. Амара жутко хотела спать, но в то же время в ней пробуждались раздражение и обида. Обида на судьбу, на экзаменаторов, на саму себя. Эта работа, этот курс, этот мир – всё казалось ей обманом. Наука, которой она посвятила лучшие годы своей жизни, превратилась в набор шаблонных утверждений, в которые она давно не верила, а сама она – в безликую тень, чьи знания никому не нужны.
Внезапно дверь в аудиторию с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался высокий мужчина в длинном чёрном кожаном плаще. Амара, резко повернувшись к нему, успела рассмотреть его суровое лицо, глубокие тёмно-серые глаза, чей хмурый взгляд полыхал яростью, смешанной с отчаянием, коротко стриженные чёрные волосы, поджатые губы, выдававшие крайнее напряжение.
– Помогите мне! – процедил он сквозь зубы, и в его голосе слышались одновременно мольба и приказ.
Студенты замерли, в изумлении уставившись на неожиданного гостя.
Амара вздрогнула, по её спине пробежали мурашки, и что-то в её душе отозвалось нестерпимым желанием его послушаться.
Она вскочила с места, но в этот момент вслед за мужчиной в аудиторию вбежали двое охранников в коротких чёрных кителях и фуражках. Один из них схватил его за плечи, второй после непродолжительной борьбы заломил ему руки за спину.
– Пойдём, Скаар, – скомандовал охранник, потянув пленника к выходу.
Тот низко зарычал, не сводя с Амары глаз, но охранники резко развернули его к двери и вытолкнули из аудитории.
Напоследок Скаар ещё раз взглянул на Амару, и этот взгляд говорил больше, чем слова: в нём застыл гнев, словно это она виновата в его бедах. Но правда была в том, что она ничего не могла сделать.
Или... могла?
Встряхнув головой и поморгав, будто просыпаясь от дурного сна, Амара вернулась на своё место и как ни в чём не бывало продолжила лекцию. Но образ Скаара не выходил у неё из головы. Его глаза, полные ярости и отчаяния, напоминали ей о собственных потерянных мечтах: о том, как она могла стать Избранной, а не тенью в этой аудитории. Он казался суровым и даже опасным, но что-то в нём звало к переменам, к приключениям... к свободе, которой она никогда не знала.
Её сердце колотилось, и не только от страха, а от какого-то непонятного волнения, будоражащего кровь, и, хотя она не подавала виду, сквозь сомнения у неё зрел безумный план.
После занятия, когда студенты покинули аудиторию и Амара смогла выдохнуть с облегчением от того, что ещё один бессмысленный рабочий день подошёл к концу, она твёрдо решила: ей нужно узнать, куда увели Скаара и почему он просил её о помощи. И в глубине души она чувствовала, что именно это решение изменит всю её жизнь.
Амара Голдстейн
Глава 2 - Клиника
Расправив подол длинной клетчатой юбки, Амара надела старенький пиджак, собрала свои вещи в потёртый рюкзачок и уверенно вышла из кабинета.
Аудитории располагались в учебном корпусе, который соединялся со зданием ментальной клиники длинным переходом. Миновав его, Амара оказалась возле двери отделения для выздоравливающих пациентов, куда часто приходила со студентами. Она знала медсестёр, которые не отказывали в помощи и даже допускали её к своей гридомашине – устройству для хранения и передачи информации с металлическим корпусом и большим экраном.
Как только она собралась нажать кнопку звонка, дверь открылась, и врачи в белых халатах быстрым шагом прошли мимо Амары, обменявшись с ней короткими приветствиями, и она успела услышать обрывки их разговора: о том, что они опаздывают на внеплановую пятиминутку, которая, как обычно, затянется на час.
Она вошла в отделение и, натянув милую улыбку, попросила молоденькую пухлую медсестру, сидящую на посту у входа, пустить её к гридомашине. Когда медсестра любезно уступила ей место, Амара лихорадочно застучала пальцами по клавиатуре, входя в базу данных. Она не знала фамилию Скаара, но это было редкое имя, и он быстро нашёлся в базе.
Скаар Абисс. Сорок три года. Бывший военный. Вдовец. Предварительный диагноз: посттравматическое стрессовое расстройство. Помещён в отделение для социально опасных пациентов. Причина: криминальная деятельность, использование запрещённых ментальных технологий, государственная измена. Статус: ожидает приёма в допросной комнате.
Поблагодарив медсестру, Амара пулей вылетела из отделения и спустилась на второй этаж по лестнице для персонала. В её голове роились мысли о том, что этот человек – преступник и предатель, но какая-то неведомая сила влекла её к нему.
Подойдя к массивной двери нужного отделения, Амара перевела дух и слегка подрагивающей рукой потянулась к звонку. Мучительно долгая минута – и вот дверь открылась, а в проходе стоял огромный медбрат в длинном белом халате с высоким воротником.
Сглотнув, Амара неуверенно промямлила:
– Пациент... Скаар Абисс... Я преподаю на кафедре ментального целительства. Я хотела бы поговорить с ним.
Медбрат окинул её хмурым взглядом с ног до головы и недоверчиво хмыкнул:
– Поговорить? У нас тут не дружеские посиделки, мисс. Это отделение для...
– Я знаю, – перебила она, удивляясь собственной резкости, – но мистер Девлон Марк, заведующий нашей кафедрой, имеет договорённость с руководством клиники о том, что преподаватели могут посещать любые отделения.
– Но не любых пациентов, – прищурился медбрат.
Амара понурилась от беспомощности: вот так всегда. В этой жизни она никогда ничего не добьётся. Даже самой малости. Она ничего не может. Она просто тень.
Но она больше не собиралась с этим мириться.
Набравшись смелости – и откуда она только взялась? – Амара, выпрямив спину, посмотрела медбрату прямо в глаза и произнесла с нажимом:
– Я должна поговорить с ним. Это я... я должна оформить его приём. Врачи-то ушли, а это срочно.
– Да ну? – усмехнулся тот, но она сняла свой рюкзачок и решительно достала зелёную карточку: свидетельство о допуске к целительской деятельности, сохранившееся у неё со студенческих времён.
Медбрат нехотя посторонился, освобождая проход, и Амара вошла в отделение. Узкий коридор, серые стены, равнодушное белое свечение потолочных ламп – всё это создавало угнетающее впечатление. По обеим сторонам коридора располагались палаты без дверей с зарешёченными окнами, на железных койках сидели или лежали пациенты в серых робах, отдыхающие после сеанса ментальной релаксации, точечной ударно-волновой терапии или жёсткой, но эффективной процедуры эфирно-импульсной перезагрузки мозга. Всё это не влияло на память и личность, не подавляло рассудок, не лишало свободы воли, то есть не относилось к насильственным методам, запрещённым после войны.
И лишь одно помещение имело дверь: допросная комната. Медбрат, погремев тяжёлой связкой ключей, отпер её, и Амара наконец оказалась внутри. Мельком оглядев небольшое серое помещение, совершенно пустое, за исключением двух стульев и стола из полированной стали, блестевшей в тусклом свете ламп, она посмотрела в угол комнаты, где, привалившись к стене и скрестив руки, повернув голову в сторону зарешечённого окна, стоял Скаар в распахнутом длинном плаще, под которым виднелась атласная чёрная рубашка с небрежно расстёгнутым воротником.
«Хорошо, что его ещё не успели переодеть в больничную одежду, – промелькнуло в голове у Амары, – когда мы выйдем на улицу, он не будет привлекать внимания».
Стоп. Что?! Она поразилась своей мысли: неужели она действительно собралась его освободить? Какого мрака... что на неё вообще нашло? И почему один взгляд на этого опасного человека приводит её в странный трепет – но не от страха? «Нет, конечно нет! – одёрнула она себя. – Он – угроза для общества. Но я должна... просто поговорить, узнать, почему он здесь. Ничего больше».
Встряхнув головой, Амара обернулась к медбрату:
– Пожалуйста, не могли бы вы оставить нас одних?
Тот подозрительно прищурился, и она, понизив голос до шёпота, поспешила добавить:
– Такие пациенты с трудом идут на контакт. Особенно когда на них давят.
Медбрат криво усмехнулся:
– Такие пациенты могут запросто уделать таких врачей, как вы.
Амара вздрогнула от пробежавшего по спине холодка, но не подала виду. Она вскинула голову и решительно заявила:
– Но всё-таки врач здесь не вы, а я.
Медбрат неодобрительно покачал головой, открыл рот, желая что-то сказать, но вместо этого лишь вздохнул, махнул рукой и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Амара вновь повернулась к Скаару – и встретилась с его взглядом: он жёг, как пламя в ночи. Она знала, что он преступник, но его гнев, его отчаяние эхом отзывались в её душе. Разочарование жизнью, потерянные годы... Он был как зеркало её прошлого. Она могла уйти, но ноги не слушались. Просто поговорить? Или помочь?
Скаар смотрел на неё с непроницаемым выражением, и Амара застыла, словно зачарованная, не в силах отвести взгляда от его глубоких тёмно-серых глаз, пока его спокойный низкий голос не привёл её в чувства.
– Ты не боишься? – спросил он.
– Бояться? – она горько улыбнулась. – Бояться – значит не пытаться понять.
Лицо Скаара оставалось невозмутимым, а голос – ровным, даже немного скучающим:
– О, так ты хочешь понять? Понимать тут особо нечего, куколка. Мне нужно выбраться отсюда. Срочно. Сейчас.
– И вы серьёзно думаете, что я вам помогу? – прошептала Амара, удивлённая не столько его прямотой, сколько своим неодолимым желанием это сделать.
Несмотря на всё. Вопреки логике. Наперекор рассудку. Просто помочь: хоть один-единственный раз в своей жизни сделать что-то... значимое. Незабываемое. Судьбоносное. Пусть и безумное.
Скаар кивнул без тени усмешки:
– А почему бы и нет?
Амара покачала головой, словно стараясь утрясти путающиеся мысли:
– Это... невозможно.
– Невозможно – оставаться здесь, – возразил он с лёгким нажимом, и её как будто ударило током.
«Да, здесь нельзя оставаться. Я больше не могу здесь оставаться. Я не могу... я не хочу дальше так жить!»
– Помоги мне, – тихо добавил Скаар. – Просто помоги.
Амара судорожно вздохнула, чувствуя, как затрепетало сердце. Не от страха – от предвкушения. Она знала: если согласится, это изменит всё. Больше ничего не будет прежним. И она не будет прежней – не будет той, кем была все эти годы, той, кем никогда не хотела быть!
– Хорошо, – наконец сказала Амара. – Я попробую. Но если что-то пойдёт не так...
– Я знаю, – кивнул Скаар. – Всё пойдёт не так. Но вместе мы справимся.
Скаар Абисс
Глава 3 - Освобождение
Амара первой вышла из комнаты – и чуть не врезалась в огромного медбрата, который преграждал путь, как скала.
– Куда это вы? – строго спросил он.
У неё замерло сердце. С трудом сдерживая дрожь в голосе, она выдавила, стараясь казаться уверенной:
– Мистер Марк требует привести этого пациента в свой кабинет.
Медбрат прищурился:
– Письменное распоряжение есть?
– Оно... в процессе, – выдохнула Амара, чувствуя, как задрожали колени.
– Без документов нельзя, – отрезал он.
Амара беспомощно обернулась к Скаару, стоящему в дверном проёме допросной комнаты. От того, что она сейчас сделает, зависит его судьба: его либо затолкают обратно в эту серую камеру и начнут промывать мозг, либо...
Видя её растерянность, медбрат грозно произнёс:
– Он выйдет отсюда только после письменного распоряжения. Или через мой труп.
Амаре хотелось заплакать от бессилия, но она предприняла ещё одну отчаянную попытку и начала нести первое, что пришло в голову:
– Поймите, это очень срочно... Это... секретный кафедральный проект...
Медбрат замотал головой:
– Ничего не знаю.
– ...мы получили исследовательский грант от Совета Лордов Эфира...
– Нет.
– ...будет совершено революционное открытие... – продолжала лепетать Амара, потупившись от неловкости, которую вызывал этот нелепый бред.
– Мисс, вы сами себя слышите? – прыснул медбрат.
В другой раз она не смогла бы сдержать слёзы – но сейчас в ней проснулась злость. Она сжала кулаки и стиснула зубы, а медбрат, словно предчувствуя недоброе, сказал с угрозой в голосе:
– Возвращайтесь-ка вы на свою кафедру, мисс.
– Но...
– Иначе я вызову охрану.
Амара застыла от ужаса – а в следующий миг медленно подняла на него глаза и, поднеся два пальца к виску, тихо, но решительно отчеканила:
