— Прошу заступничества твоего от инквизиции, — выдала я и зыркнула на призрака, стараясь уловить ее реакцию на эти слова.
— А на кой ты от инквизиции бежишь-то? — полупрозрачные брови призрака поползли вверх.
— Ну как же, — пояснила я. — Мне же пришлось магией воспользоваться, чтобы из другого мира сбежать. Наверное… И попала я аккурат на глаза главы инквизиции. Вот теперь все его люди за мной и гонятся!
— Ах, вот оно как, — хмыкнула старуха, принимая такой вид, будто я о ерунде какой-то ей рассказала, а не об угрозе моей жизни. — Тогда, считай, просветленная тебя услышала. Стой тут, никуда не уходи.
С тем бабуля рванула куда-то за статую. Стало так тихо, что я смогла расслышать голоса, доносящиеся снаружи. И услышанное мне не понравилось. Там переговаривались инквизиторы, отчитывались, какой квадрат прочесали. В общем, по всему выходило, что поиски несчастной меня продолжались. Знакомый баритон главы инквизиции приказал обыскать старый заброшенный храм. А значит нужно было срочно делать ноги.
— Бабушка, эй! — попыталась позвать я, рассчитывая узнать у нее о черном ходе. Должен же тут быть такой. — Бабушка!
Но ответом мне была тишина. Не зная, что делать и понимая, что терять времени нельзя, я резко развернулась, собираясь бежать.
— Тут я! — прямо передо мной возник призрак.
От неожиданности я подпрыгнула на месте, а от испуга чуть инфаркт не получила. Вот зараза мертвая!
— Мать моя женщина! — выпалила я со страху. — Зачем же так пугать?
— Ух, какие путаны пугливые пошли! Вы только посмотрите! — фыркнула старуха.
— Не путана я! — возмутилась я уже в который раз такому наименованию.
— Да-да, не путана, а женщина с пониженной социальной ответственностью, — буркнула бабка и протянула мне какое-то странное, поблескивающее гранями крупного ярко-розового камня, украшение. — На, надевай!
— Что это? — брать что-то из прозрачных рук было странно.
— Знак жрицы просветленной Ионии, невежда! — обижено ответила бабуля. — Со своего трупа сняла, между прочим!
С трупа? Фу-у-у! Я сморщилась, явственно представляя, как это ожерельице покоилось на усопшей, а потому, видимо, на разлагающейся… Мерзость просто!
— Нос воротишь?! — возмутилась старушенция. — Я ей, значит, высокую честь оказываю, завидную должность предлагаю, наипрекраснейший храм в придачу…
— Это вот этот, что ли? Наипрекраснейший? — уточнила я, кинув взгляд на заколоченные окна и паутину, свисающую гирляндами по углам. — По-моему, это ветхие развалины, а не храм!
— Ох, простите, ваше богатейшество! — взъерепенилась бабуленция. — Вы же во дворце живете, а я тут со своим храмом… А нет, постой, ты же путана бездомная, из другого мира на голову инквизитору свалившаяся. Кстати о нем... Эй, голубчики! — закричала эта… эта… несознательная гражданка! — Попаданка здесь, идите сюда!
— Ты слышал? — раздалось с улицы. — Шорохи какие-то там. Пошли-ка проверим!
Вот же черт! Сдала меня призрачная зараза! Я дернулась было линять, искать укрытия, прятаться, но старуха мне и шагу ступить не дала, преградила путь своей полупрозрачной фигурой. Прорываться сквозь нее я как-то не решилась.
— А ну с дороги! — прорычала злобно, наставляя на усопшую косу.
— А ну надевай! — ничуть не испугавшись, снова сунула мне ожерелье с розовым камнем. — Примешь жречество, не тронут тебя!
Вот оно как! Так эта побрякушка, оказывается, по крайней мере по словам бабки, спасение мое, а не просто забавная вещица. Конечно, по-хорошему стоило бы расспросить, что к этой должности прилагается: обязанности там, устав, распорядок, но времени не было.
— А раньше не могла сказать! — буркнула я, цапнула украшение и тут же напялила его на шею, потому как в дверном проеме как раз показались два молодых парня в форме инквизиции с желтыми нашивками на рукавах, а следом за ними и синеглазый черноволосый главарь самолично. То есть глава.
Намеревалась встретить их с гордо поднятой головой, дескать, смотрите, я — жрица, руки прочь! Ну и выкусите, гады, гитары обратно в чехлы убирайте, песен у костра, с шашлыком из меня костлявенькой, сегодня не будет. А вместо этого захлебнулась собственным криком, пытавшимся вырваться наружу из пережатого приступом адской боли горла.
Яркие синие глаза главы инквизиции, который появился в этот миг в проходе, сверкнули каким-то нечеловеческим, ну или по крайней мере, не свойственным людям моего мира, блеском. Он вскинул руку, вытягивая ее вперед в каком-то неясном повелительном жесте, и у меня в глазах потемнело. По венам разливалось настоящее пламя, кровь сгустилась, превратилась в раскаленную лаву, которая бежала внутри, выжигая все и вся. Ну что, господин инквизитор, у вас тут оказывается дрова не нужны, чтобы ведьму сжечь. Вы их жжете одним взмахом руки!
Ноги подкосились, адская боль, завладевшая каждой клеткой тела, взяла свое. Я даже не почувствовала удара о каменный пол, а он просто обязан был случиться, потому как конечности меня держать отказались. Проще было умереть, чем вынести эту пытку, но хотелось жить. Я боролась за каждый вдох, за каждый миг, не намерена была сдаваться. Постепенно боль стала отступать, как-то скукоживаться, сжиматься, локализуясь чуть ниже яремной ямки. Вот как раз там, где покоился камень ожерелья, которое всучила мне старуха-призрак… Какое подозрительно странное совпадение. Неужели эти мучения с синеглазым главой инквизиции и его пассами руками никак не связаны?
Сглотнула густую горячую слюну и медленно подняла веки, внутренне опасаясь, что огонь, бушевавший недавно внутри, выжег ко все нечистым мне глаза, оставив слепой. Хвала всему сущему, зрение было при мне. Вот только то, что я увидела, повергло в шок.
Надо мной нависал главный ведьмогонитель. Стоял в полушаге и взглядом шарил, будто бы и не видел меня, будто бы я пустое место. Постоял так он с минуту, потом развернулся круто и пошел по залу, стал заглядывать за каждую колонну, в каждый угол нос сунул.
— Госпожа попаданка, если вы здесь, лучше покажитесь! — наконец изрек он, вернувшись в центр зала.
Я бы хмыкнула, да никак. Чувствовала себя деревянной болванкой с глазами: лежу, не шевелюсь, признаков жизни не подаю.
— Глупенькая… — тихо произнес глава инквизиции и потер переносицу, а затем хмыкнул, развернулся резко и направился к выходу.
Следом послышались команды, переговоры. Кажется, синеглазый принял решение мои поиски прекратить. Чем не повод для радости? Однако, огорчаться тоже было из-за чего! Ведь то, что инквизитор меня не нашел, подвижности телу не вернуло.
Я пролежала без движения не меньше часа. Холод каменного пола пробрал меня до самых костей, виски стали пульсировать, а сердцебиение, казалось, настолько замедлилось, что почти пропало. Зато появился голос
— Бабуля! — позвала я. — Бабу-у-уль!
— О, проявилась! — призрачная зависла надо мной и улыбнулась.
Хотела было встать и за грудки схватить эту призрачную аферистку, прямо кипела от желания вытрясти из нее, на кой ей понадобилось меня жрицей делать, да еще и таким зверским методом. Но подняться не могла. Тело хоть и стало ощущаться, но было таким ватным, непослушным, будто я его все разом отлежала.
— Ну и славно! Лежи пока, отдыхай! — произнесла бабуленция и исчезла.
— Куда?! — рявкнула я. — А ну вернись!
Конечно, меня не послушались и на призывы мои больше не являлись. Ладно, решила я отлежаться. Все равно никуда бабка не денется, раз уж циркулирует тут призраком, значит привязана чем-то. Надеясь провести время с пользой, попыталась прокрутить в голове вопросы, которые призрачной задам, подбирая такие, на которые сложно будет ответить уклончиво или двояко. Но процесс шел плохо. Меня то и дело уносило мыслями к инквизитору, а точнее, к его синим глазам и тихому, вымолвленному с какой-то ноткой заботы в голосе, «Глупенькая!». И чего это он?
Я старательно гнала от себя ненужные мысли, пытаясь сосредоточиться на насущном, на том, например, кем я теперь стала с этим ожерельем. Старалась-старалась, да так и заснула в своих стараниях. Похоже, организму после соприкосновения со жреческой побрякушкой нужно было время на восстановление и крепкий здоровый сон. Вот именно он!
Потому что проснулась я от собственного — «Хры-гры-гыр» — храпа! Отродясь не храпела, а тут на тебе. Забористо так, по-лесорубски, аж грязь с потолка какая-то посыпалась. Это ж надо саму себя разбудить! Однако, очнувшись ото сна, ощутила бодрость и внутренний подъем сил. Энергия прямо через край била, ключом! Но удивило не это. Все предметы, что были в зале: мелкий мусор там, какой-то старый стакан, вазочка, трупик мухи и тому подобное, парили в воздухе. Это что за чертовщина?!
Вскочила я на ноги и перекрестилась. В тот же миг все, что летало, а летать было не должно, бахнулось на пол. Что же получается? Такое из-за меня творится? Лежу — летает, стою — не летает? Ответа у меня не было, но я точно знала, у кого он может быть. Потому со всех ног бросилась искать бабку.
Давно почившую долго разыскивать не пришлось. Она сидела прямо на плече статуи богини Ионии и пилила свои ногти. Или вид делала. Потому как что там можно подровнять-то, когда ты прозрачное посмертие? Но вид был делово-о-ой, будто докторскую она там пишет, не меньше. И коса моя нашлась, стояла тут же, прислонившись к бедру каменного изваяния как ни в чем не бывало.
— Бабушка, — ласково начала я, аккуратненько хватая косоньку. — Спустись вниз, пожалуйста, поговорить надо.
— Говори, я тебя и тут слышу, — отозвалась старушка, не отвлекаясь от своего «важного» занятия.
— Ты знала, когда ожерелье вручала, что оно, скажем так, доставит дискомфорт? — заходила я издалека.
— Ой, вот только не начинай! — закатила глаза бабулька, выпуская из рук пилочку, которая шмякнулась рядом со мной с тихим «бздынь!» — Ну допустим, могла ты умереть. Но не умерла же! Ерунда! Да за получение магического дара — это разве цена? Ну поболело чуть-чуть, эка невидаль! Что теперь волком смотреть-то?
Я нервно сглотнула, с трудом, как при язвенной болезни желудка, переваривая полученную информацию. Я от Смертейшества ушла, я от инквизиции сбежала для того, что ли, чтоб пасть жертвой давно разложившейся бабуленции-лисы и ее неясных намерений? Нашли, блин, колобка!
Мелькнувшая мысль о детской сказочке натолкнула на другую…
— Что, бабуль? Не слышу тебя! — сказала я, изображая нежданно-негаданно постигшую меня глухоту.
— Оглохла, что ль? — фыркнула бабка. — И кто тут старый?
— Что-что? — еще усердней стала симулировать я. — Будь любезна, спустись, поближе подойди и скажи. У меня с ушами что-то. Может из-за происшествия с ожерельем.
Я демонстративно сунула палец в ухо и активно его там потрясла, будто прочистить пыталась.
— Этого еще не хватало, на кой мне глухая жрица-то… — забеспокоилась, засуетилась почившая и слетела вниз, ко мне.
— Дай гляну… — потянула она ко мне полупрозрачные ручонки.
Тут-то я косой и — шух! — ка-а-ак махнула чуть повыше призрачной макушки. Не убийства ради, а чисто для острастки, чтоб больше не было желания мою жизнь опасности подвергать. Да и что я ей сделаю? Она же уже давно почившая.
— Ты что творишь? Совсем ополоумела? — испуганно отскочила старушка.
— Мщу! Жестоко и беспощадно! Никому еще со школы не позволяю надо мной безнаказанно издеваться! — твердо сообщила я, наступая и держа косу наперевес. Настроение было боевое, как раз подходящее для того, чтобы из хитрых, себе на уме, бабушек правду вытрясать. — А полоумная тут ты, раз считаешь, что имеешь право моей жизнью рисковать!
— Ах ты, неблагодарная! Я ее от инквизиции спасла, а она… — запричитала призрачная.
— Спасла? Разве? — и снова косой — шух! — в ее сторону.
— Ну не спасла, а укрыла. А то, что эффект одноразовый, так это я не виновата! И вообще, я с путанами не общаюсь! — взвизгнула старуха и рванула прочь.
— Стоять! — рявкнула я и руку как-то машинально свободную вскинула.
И — о чудо! — бабка замерла как по волшебству.
— Меня? Меня и под магический купол?! — возмущенно заистерила она, обернувшись и замахав руками, словно мельница. — Я ей благость Ионии подарила, и вот она, благодарность! Думала, учить буду, наставлять, прижиться тут помогу. А она, распутная девка иномирная, косой в меня, косо-о-ой! Раз так, сама во всем разбирайся, а бабушка уходит.
На том взяла, да и провалилась под пол. Серьезно? Я даже окликнуть ее не успела! Снова меня прозрачность несносная обставила.
— «Сама разбирайся!» — передразнила я. — Как? Тут хоть бы понять в чем разбираться надо…
— Для начала работу найди! — раздался откуда-то издалека голос бабульки.
— Работу? — от такого заявления я малость в ступор впала. Как я вообще это сделать должна, в чужом-то мире?
— Если есть хочешь, а пылью, как я, питаться не умеешь, то да, дорогуша, работу! — будто эхо прозвучал со всех сторон голос.
Вот тебе раз! Жрицам Ионии тут, оказывается, не платят!
— И не вздумай кому рассказать о той благости, что тебе подарена! Сразу голова с плеч полетит! — старушка снова материализовалась на плече богини. — Не любят тут нынче служительниц богини. Совсем не любят!
Еще лучше! Так за мной только инквизиция гонялась, а теперь что же, весь здешний мир будет? Слово «попала» приобрело новый, очень глубоко-не-через-то-место-проходный смысл…
Все происходящее чем-то неопределенным, странным и противным засело где-то в горле. И это странное нечто явно подгорало, грозя разжечь внутри меня полыхающее зарево паники. Не, ну где же это видано, чтобы с больничной койки, посредством косы, да в другой мир, а там уже в жрицы невиданной богини? Бред какой-то! Может все-таки санитары сейчас появятся, разъяснят мне, что просто с головкой моей проблемы, а?
Зажмурилась, надеясь, что открыв глаза окажусь в своей, пусть скучной, но привычной и от того уютной реальности. Открыла глаза и…
Чуда не случилось. Стояла все в том же храме все на том же месте. Чтоб умом не тронуться, решила выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Померзнуть заодно — одежды-то теплой у меня не наросло! Да и ладно! Сперва спасем разум от помутнения, а уж после подумаем и о бренном теле.
Выйдя на крыльцо, я тут же покрылась мурашками. Прохладно. Не так, чтобы задубеть до хруста, но и не июль месяц. Зато свежо, мозги от каждого вдоха прочищались, паника отступала. Живая же, здоровая вроде. А камень, вросший в тело, будем считать новомодным украшением, переплюнувшим татуировки. К тому же бабуля сказала, что я теперь еще и магической силой обладаю. Тоже неплохо же! Научусь ею пользоваться, смогу себя защищать. Наверное…
Поглядела на угасающие звездочки, на посветлевшую в ожидании наступления утра линию горизонта. Н-да, долго я на полу провалялась, однако! Прислушалась. Никаких тебе голосов с рапортами о прочесанных квадратах, только тишина. Значит не ищет меня никто! Благодать! Вернулась в храм и потопала искать, где тут прилечь можно. Утро-то, как известно, вечера мудренее. А обед — вообще лучшее время суток.
— Чего вернулась? — начала бурчать на меня бабка, что так и сидела на плече статуи. — Уже нашла работу? Надеюсь, не тело свое продавать собралась!
— Ага, его. По частям. Сперва почку, потом печень… — хмыкнула я.
— Так и знала, что ничего путного не сделала! — вымолвила призрачная, спикировала мне чуть ли не на голову и тряпку какую-то в меня бросила. — Только язвить умеешь!
— А на кой ты от инквизиции бежишь-то? — полупрозрачные брови призрака поползли вверх.
— Ну как же, — пояснила я. — Мне же пришлось магией воспользоваться, чтобы из другого мира сбежать. Наверное… И попала я аккурат на глаза главы инквизиции. Вот теперь все его люди за мной и гонятся!
— Ах, вот оно как, — хмыкнула старуха, принимая такой вид, будто я о ерунде какой-то ей рассказала, а не об угрозе моей жизни. — Тогда, считай, просветленная тебя услышала. Стой тут, никуда не уходи.
С тем бабуля рванула куда-то за статую. Стало так тихо, что я смогла расслышать голоса, доносящиеся снаружи. И услышанное мне не понравилось. Там переговаривались инквизиторы, отчитывались, какой квадрат прочесали. В общем, по всему выходило, что поиски несчастной меня продолжались. Знакомый баритон главы инквизиции приказал обыскать старый заброшенный храм. А значит нужно было срочно делать ноги.
— Бабушка, эй! — попыталась позвать я, рассчитывая узнать у нее о черном ходе. Должен же тут быть такой. — Бабушка!
Но ответом мне была тишина. Не зная, что делать и понимая, что терять времени нельзя, я резко развернулась, собираясь бежать.
— Тут я! — прямо передо мной возник призрак.
От неожиданности я подпрыгнула на месте, а от испуга чуть инфаркт не получила. Вот зараза мертвая!
— Мать моя женщина! — выпалила я со страху. — Зачем же так пугать?
— Ух, какие путаны пугливые пошли! Вы только посмотрите! — фыркнула старуха.
— Не путана я! — возмутилась я уже в который раз такому наименованию.
— Да-да, не путана, а женщина с пониженной социальной ответственностью, — буркнула бабка и протянула мне какое-то странное, поблескивающее гранями крупного ярко-розового камня, украшение. — На, надевай!
— Что это? — брать что-то из прозрачных рук было странно.
— Знак жрицы просветленной Ионии, невежда! — обижено ответила бабуля. — Со своего трупа сняла, между прочим!
С трупа? Фу-у-у! Я сморщилась, явственно представляя, как это ожерельице покоилось на усопшей, а потому, видимо, на разлагающейся… Мерзость просто!
— Нос воротишь?! — возмутилась старушенция. — Я ей, значит, высокую честь оказываю, завидную должность предлагаю, наипрекраснейший храм в придачу…
— Это вот этот, что ли? Наипрекраснейший? — уточнила я, кинув взгляд на заколоченные окна и паутину, свисающую гирляндами по углам. — По-моему, это ветхие развалины, а не храм!
— Ох, простите, ваше богатейшество! — взъерепенилась бабуленция. — Вы же во дворце живете, а я тут со своим храмом… А нет, постой, ты же путана бездомная, из другого мира на голову инквизитору свалившаяся. Кстати о нем... Эй, голубчики! — закричала эта… эта… несознательная гражданка! — Попаданка здесь, идите сюда!
— Ты слышал? — раздалось с улицы. — Шорохи какие-то там. Пошли-ка проверим!
Вот же черт! Сдала меня призрачная зараза! Я дернулась было линять, искать укрытия, прятаться, но старуха мне и шагу ступить не дала, преградила путь своей полупрозрачной фигурой. Прорываться сквозь нее я как-то не решилась.
— А ну с дороги! — прорычала злобно, наставляя на усопшую косу.
— А ну надевай! — ничуть не испугавшись, снова сунула мне ожерелье с розовым камнем. — Примешь жречество, не тронут тебя!
Вот оно как! Так эта побрякушка, оказывается, по крайней мере по словам бабки, спасение мое, а не просто забавная вещица. Конечно, по-хорошему стоило бы расспросить, что к этой должности прилагается: обязанности там, устав, распорядок, но времени не было.
— А раньше не могла сказать! — буркнула я, цапнула украшение и тут же напялила его на шею, потому как в дверном проеме как раз показались два молодых парня в форме инквизиции с желтыми нашивками на рукавах, а следом за ними и синеглазый черноволосый главарь самолично. То есть глава.
Намеревалась встретить их с гордо поднятой головой, дескать, смотрите, я — жрица, руки прочь! Ну и выкусите, гады, гитары обратно в чехлы убирайте, песен у костра, с шашлыком из меня костлявенькой, сегодня не будет. А вместо этого захлебнулась собственным криком, пытавшимся вырваться наружу из пережатого приступом адской боли горла.
Глава 4
Яркие синие глаза главы инквизиции, который появился в этот миг в проходе, сверкнули каким-то нечеловеческим, ну или по крайней мере, не свойственным людям моего мира, блеском. Он вскинул руку, вытягивая ее вперед в каком-то неясном повелительном жесте, и у меня в глазах потемнело. По венам разливалось настоящее пламя, кровь сгустилась, превратилась в раскаленную лаву, которая бежала внутри, выжигая все и вся. Ну что, господин инквизитор, у вас тут оказывается дрова не нужны, чтобы ведьму сжечь. Вы их жжете одним взмахом руки!
Ноги подкосились, адская боль, завладевшая каждой клеткой тела, взяла свое. Я даже не почувствовала удара о каменный пол, а он просто обязан был случиться, потому как конечности меня держать отказались. Проще было умереть, чем вынести эту пытку, но хотелось жить. Я боролась за каждый вдох, за каждый миг, не намерена была сдаваться. Постепенно боль стала отступать, как-то скукоживаться, сжиматься, локализуясь чуть ниже яремной ямки. Вот как раз там, где покоился камень ожерелья, которое всучила мне старуха-призрак… Какое подозрительно странное совпадение. Неужели эти мучения с синеглазым главой инквизиции и его пассами руками никак не связаны?
Сглотнула густую горячую слюну и медленно подняла веки, внутренне опасаясь, что огонь, бушевавший недавно внутри, выжег ко все нечистым мне глаза, оставив слепой. Хвала всему сущему, зрение было при мне. Вот только то, что я увидела, повергло в шок.
Надо мной нависал главный ведьмогонитель. Стоял в полушаге и взглядом шарил, будто бы и не видел меня, будто бы я пустое место. Постоял так он с минуту, потом развернулся круто и пошел по залу, стал заглядывать за каждую колонну, в каждый угол нос сунул.
— Госпожа попаданка, если вы здесь, лучше покажитесь! — наконец изрек он, вернувшись в центр зала.
Я бы хмыкнула, да никак. Чувствовала себя деревянной болванкой с глазами: лежу, не шевелюсь, признаков жизни не подаю.
— Глупенькая… — тихо произнес глава инквизиции и потер переносицу, а затем хмыкнул, развернулся резко и направился к выходу.
Следом послышались команды, переговоры. Кажется, синеглазый принял решение мои поиски прекратить. Чем не повод для радости? Однако, огорчаться тоже было из-за чего! Ведь то, что инквизитор меня не нашел, подвижности телу не вернуло.
Я пролежала без движения не меньше часа. Холод каменного пола пробрал меня до самых костей, виски стали пульсировать, а сердцебиение, казалось, настолько замедлилось, что почти пропало. Зато появился голос
— Бабуля! — позвала я. — Бабу-у-уль!
— О, проявилась! — призрачная зависла надо мной и улыбнулась.
Хотела было встать и за грудки схватить эту призрачную аферистку, прямо кипела от желания вытрясти из нее, на кой ей понадобилось меня жрицей делать, да еще и таким зверским методом. Но подняться не могла. Тело хоть и стало ощущаться, но было таким ватным, непослушным, будто я его все разом отлежала.
— Ну и славно! Лежи пока, отдыхай! — произнесла бабуленция и исчезла.
— Куда?! — рявкнула я. — А ну вернись!
Конечно, меня не послушались и на призывы мои больше не являлись. Ладно, решила я отлежаться. Все равно никуда бабка не денется, раз уж циркулирует тут призраком, значит привязана чем-то. Надеясь провести время с пользой, попыталась прокрутить в голове вопросы, которые призрачной задам, подбирая такие, на которые сложно будет ответить уклончиво или двояко. Но процесс шел плохо. Меня то и дело уносило мыслями к инквизитору, а точнее, к его синим глазам и тихому, вымолвленному с какой-то ноткой заботы в голосе, «Глупенькая!». И чего это он?
Я старательно гнала от себя ненужные мысли, пытаясь сосредоточиться на насущном, на том, например, кем я теперь стала с этим ожерельем. Старалась-старалась, да так и заснула в своих стараниях. Похоже, организму после соприкосновения со жреческой побрякушкой нужно было время на восстановление и крепкий здоровый сон. Вот именно он!
Потому что проснулась я от собственного — «Хры-гры-гыр» — храпа! Отродясь не храпела, а тут на тебе. Забористо так, по-лесорубски, аж грязь с потолка какая-то посыпалась. Это ж надо саму себя разбудить! Однако, очнувшись ото сна, ощутила бодрость и внутренний подъем сил. Энергия прямо через край била, ключом! Но удивило не это. Все предметы, что были в зале: мелкий мусор там, какой-то старый стакан, вазочка, трупик мухи и тому подобное, парили в воздухе. Это что за чертовщина?!
Вскочила я на ноги и перекрестилась. В тот же миг все, что летало, а летать было не должно, бахнулось на пол. Что же получается? Такое из-за меня творится? Лежу — летает, стою — не летает? Ответа у меня не было, но я точно знала, у кого он может быть. Потому со всех ног бросилась искать бабку.
Давно почившую долго разыскивать не пришлось. Она сидела прямо на плече статуи богини Ионии и пилила свои ногти. Или вид делала. Потому как что там можно подровнять-то, когда ты прозрачное посмертие? Но вид был делово-о-ой, будто докторскую она там пишет, не меньше. И коса моя нашлась, стояла тут же, прислонившись к бедру каменного изваяния как ни в чем не бывало.
— Бабушка, — ласково начала я, аккуратненько хватая косоньку. — Спустись вниз, пожалуйста, поговорить надо.
— Говори, я тебя и тут слышу, — отозвалась старушка, не отвлекаясь от своего «важного» занятия.
— Ты знала, когда ожерелье вручала, что оно, скажем так, доставит дискомфорт? — заходила я издалека.
— Ой, вот только не начинай! — закатила глаза бабулька, выпуская из рук пилочку, которая шмякнулась рядом со мной с тихим «бздынь!» — Ну допустим, могла ты умереть. Но не умерла же! Ерунда! Да за получение магического дара — это разве цена? Ну поболело чуть-чуть, эка невидаль! Что теперь волком смотреть-то?
Я нервно сглотнула, с трудом, как при язвенной болезни желудка, переваривая полученную информацию. Я от Смертейшества ушла, я от инквизиции сбежала для того, что ли, чтоб пасть жертвой давно разложившейся бабуленции-лисы и ее неясных намерений? Нашли, блин, колобка!
Мелькнувшая мысль о детской сказочке натолкнула на другую…
— Что, бабуль? Не слышу тебя! — сказала я, изображая нежданно-негаданно постигшую меня глухоту.
— Оглохла, что ль? — фыркнула бабка. — И кто тут старый?
— Что-что? — еще усердней стала симулировать я. — Будь любезна, спустись, поближе подойди и скажи. У меня с ушами что-то. Может из-за происшествия с ожерельем.
Я демонстративно сунула палец в ухо и активно его там потрясла, будто прочистить пыталась.
— Этого еще не хватало, на кой мне глухая жрица-то… — забеспокоилась, засуетилась почившая и слетела вниз, ко мне.
— Дай гляну… — потянула она ко мне полупрозрачные ручонки.
Тут-то я косой и — шух! — ка-а-ак махнула чуть повыше призрачной макушки. Не убийства ради, а чисто для острастки, чтоб больше не было желания мою жизнь опасности подвергать. Да и что я ей сделаю? Она же уже давно почившая.
— Ты что творишь? Совсем ополоумела? — испуганно отскочила старушка.
— Мщу! Жестоко и беспощадно! Никому еще со школы не позволяю надо мной безнаказанно издеваться! — твердо сообщила я, наступая и держа косу наперевес. Настроение было боевое, как раз подходящее для того, чтобы из хитрых, себе на уме, бабушек правду вытрясать. — А полоумная тут ты, раз считаешь, что имеешь право моей жизнью рисковать!
— Ах ты, неблагодарная! Я ее от инквизиции спасла, а она… — запричитала призрачная.
— Спасла? Разве? — и снова косой — шух! — в ее сторону.
— Ну не спасла, а укрыла. А то, что эффект одноразовый, так это я не виновата! И вообще, я с путанами не общаюсь! — взвизгнула старуха и рванула прочь.
— Стоять! — рявкнула я и руку как-то машинально свободную вскинула.
И — о чудо! — бабка замерла как по волшебству.
— Меня? Меня и под магический купол?! — возмущенно заистерила она, обернувшись и замахав руками, словно мельница. — Я ей благость Ионии подарила, и вот она, благодарность! Думала, учить буду, наставлять, прижиться тут помогу. А она, распутная девка иномирная, косой в меня, косо-о-ой! Раз так, сама во всем разбирайся, а бабушка уходит.
На том взяла, да и провалилась под пол. Серьезно? Я даже окликнуть ее не успела! Снова меня прозрачность несносная обставила.
— «Сама разбирайся!» — передразнила я. — Как? Тут хоть бы понять в чем разбираться надо…
— Для начала работу найди! — раздался откуда-то издалека голос бабульки.
— Работу? — от такого заявления я малость в ступор впала. Как я вообще это сделать должна, в чужом-то мире?
— Если есть хочешь, а пылью, как я, питаться не умеешь, то да, дорогуша, работу! — будто эхо прозвучал со всех сторон голос.
Вот тебе раз! Жрицам Ионии тут, оказывается, не платят!
— И не вздумай кому рассказать о той благости, что тебе подарена! Сразу голова с плеч полетит! — старушка снова материализовалась на плече богини. — Не любят тут нынче служительниц богини. Совсем не любят!
Еще лучше! Так за мной только инквизиция гонялась, а теперь что же, весь здешний мир будет? Слово «попала» приобрело новый, очень глубоко-не-через-то-место-проходный смысл…
Глава 5
Все происходящее чем-то неопределенным, странным и противным засело где-то в горле. И это странное нечто явно подгорало, грозя разжечь внутри меня полыхающее зарево паники. Не, ну где же это видано, чтобы с больничной койки, посредством косы, да в другой мир, а там уже в жрицы невиданной богини? Бред какой-то! Может все-таки санитары сейчас появятся, разъяснят мне, что просто с головкой моей проблемы, а?
Зажмурилась, надеясь, что открыв глаза окажусь в своей, пусть скучной, но привычной и от того уютной реальности. Открыла глаза и…
Чуда не случилось. Стояла все в том же храме все на том же месте. Чтоб умом не тронуться, решила выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Померзнуть заодно — одежды-то теплой у меня не наросло! Да и ладно! Сперва спасем разум от помутнения, а уж после подумаем и о бренном теле.
Выйдя на крыльцо, я тут же покрылась мурашками. Прохладно. Не так, чтобы задубеть до хруста, но и не июль месяц. Зато свежо, мозги от каждого вдоха прочищались, паника отступала. Живая же, здоровая вроде. А камень, вросший в тело, будем считать новомодным украшением, переплюнувшим татуировки. К тому же бабуля сказала, что я теперь еще и магической силой обладаю. Тоже неплохо же! Научусь ею пользоваться, смогу себя защищать. Наверное…
Поглядела на угасающие звездочки, на посветлевшую в ожидании наступления утра линию горизонта. Н-да, долго я на полу провалялась, однако! Прислушалась. Никаких тебе голосов с рапортами о прочесанных квадратах, только тишина. Значит не ищет меня никто! Благодать! Вернулась в храм и потопала искать, где тут прилечь можно. Утро-то, как известно, вечера мудренее. А обед — вообще лучшее время суток.
— Чего вернулась? — начала бурчать на меня бабка, что так и сидела на плече статуи. — Уже нашла работу? Надеюсь, не тело свое продавать собралась!
— Ага, его. По частям. Сперва почку, потом печень… — хмыкнула я.
— Так и знала, что ничего путного не сделала! — вымолвила призрачная, спикировала мне чуть ли не на голову и тряпку какую-то в меня бросила. — Только язвить умеешь!
