Поднимаю глаза, вижу мужчину. Тенью закутан в сумрак. Лицо практически неразличимо. Но его глаза встречаются с моими - и я понимаю: всё, время настало.
Протягивает мне руку. А я - хочу, не хочу - во всём подвластна ему. Встаю. Он прижимает меня к себе. Дыхание щекочет кожу. Какой же он высокий. Демон, Сатана, за мной явился собственной персоной.
Так мало времени прошло. Всего два года и двадцать два дня.
"Три шестёрки - твой срок", - прошептала мне ведьма тогда напоследок, когда я уходила. Три шестёрки - срок, заклеймивший меня. Разбивший время на до и после.
Он схватил меня, грубо перебросил через плечо и прыгнул в окно. Закрыла глаза, зажмурилась и поняла, что падаю в пропасть, в зияющую чернотой бездну.
Просыпаюсь, тепло и уютно свернулась на простынях. Пижама на мне. Где это я? Сонно раскидываю взгляд.
"Не дома", - шепчет ехидный внутренний голос.
Мерцают багровые свечи. В воздухе пахнет слабым ароматом полыни и мяты и чем-то ещё. Может быть, серой?
Звук, который меня разбудил. Это вопли. Хныканье, мольбы о пощаде и стоны, мучительные и жуткие в своёй неприкрытой боли. Окон нет. На полу чёрный, как ночь, ковёр. Покрывало спущено на пол. И такая большая кровать. Сексодром. как сказала бы моя подружка. Развязная особа, упрекавшая меня за то, что храню невинность. Опускаю ноги на пол. Хочу встать. Баритон чувственно режет кожу:
- Куда это ты собралась?
Оглядываюсь на голос. Прислонившись к стене, стоит мужчина. И мне не надо догадываться, я просто знаю, что это он - мой похититель. Мой господин. Тот, кто теперь владеет моей душой. Что он мне уготовил? Будет мучить, убьет?
"Василевская - это слишком просто". Ад есть ад, и если бы я могла рассмеяться, то засмеялась бы.
Подошёл. Медленно, грациозно, как кошка. Наклонился, и я смогла его рассмотреть. Смуглая кожа. Волосы длинные, густые, завязаны в хвост. Жёсткое квадратное лицо. Пухлые губы. Высокий. Мускулистая грудь, сильные руки. Татуировки спиралью вьются вокруг шеи, скрываясь за спину.
Обнажённый. Его эрекция хорошо различима. Мне страшно, и губы слегка пересохли. Вот, значит, как. Вот что тебе уготовано. Девятнадцатилетняя девственница, мечтавшая о сказочной свадьбе. Вот какая пытка меня ожидает. Вместо любимых объятий быть с ним. Покорной во всём его воле.
Этот незнакомец, кто бы он ни был, будет меня иметь и касаться, и я ничего не смогу поделать.
"Что ж, я буду сопротивляться", - говорил мой взгляд. Взгляд бойца по натуре. "Посмотрим, - отвечали его глаза. - Сколько продержишься". И не надо озвучивать слова. Всё и так понятно.
Неведомая сила прижала меня к кровати. На его ладонях вмиг выросли чёрные когти. "Боже мой, я не хочу. Не надо"! - вопила внутри меня маленькая девочка. В глазах застыли злые слёзы.
Сжала волю в кулак. Если что-то в ней ещё осталось. Я буду бороться, по крайней мере, не сдамся просто так. Он получит меня. Это факт. Но получит лишь бесчувственное тело.
Так начался мой личный ад. Моя сладкая пытка.
Прикосновение к коже подушечками пальцев. Нежно, словно пёрышком провёл. Затем резанул когтем мою майку, распарывая надвое. Наклонился, лизнул мою кожу, словно пробуя на вкус. Поцеловал, делая дорожку - начиная с шеи. Поцелует, лизнет, подует, и мягкая дорожка, сотканная из обжигающих поцелуев, спускается к ложбинке грудей. Глянул в глаза, словно затронул душу. А потом впился в сосок. Потянул, лаская языком. Руками стягивая, снимая шорты. Мне жарко и холодно. Дрожь по коже. И не отвращением вызвана эта дрожь. Хочу оттолкнуть, но руки связаны, в них впились невидимые, бархатные верёвки.
Шортиков больше нет. Мне почему-то стыдно. Я смущена. Жар разливается по щёкам. Он осматривает меня всю. Его глаза темнеют, становясь практически синими, как закатное небо. Грубо раздвигает мне ноги. Забрасывая себе на плечи.
"Он что - собирается... Только не это!"
Зажмуриваюсь, чтобы не видеть, спрятаться от его всепроникающих глаз. Слишком горячих и обещающих. Чувствую его язык: осторожно касается меня там. Где вряд ли меня коснулись бы губы моего парня, сына священника. Слишком греховно, слишком распутно. Но, Боже, как это невыносимо, мучительно, сладко Я извиваюсь угрём, стону, хватаюсь за простыни. Тело меня предаёт. Выгибаюсь дугой, стону, слишком хрипло. Затем дёргаюсь в конвульсиях. Не чувствую тела. Лишь белые звёзды мелькают под веками.
Вот как это бывает: первый оргазм сотрясает тело. Его умелые губы, язык рисуют в моей промежности азбуку. Дотошно и основательно выводя каждую букву. Мой стон заглушает его поцелуй. Жаркий, клеймящий. Его язык врывается в мой рот. А я могу только подумать:
"А я так никогда не целовалась". Игорь боялся не сдержаться, боялся своих чувств. Он говорил, что взасос целуются шлюхи. Значит, теперь я стала одной из них.
Поворачивает на спину. Легко, словно я ничего не вешу. Целует шею. Не могу сдержаться, хрип вырывается из моего рта. Опять играет со ставшим слишком чувствительным местом. Я чувствую два пальца внутри себя. Проверяет. Выдёргивает, а потом резко насаживает на себя. Мой крик тонет в его поцелуе. Властном, кусающем, жестком. Немного больно, но с каждым его толчком боль угасает, и мне всё приятней. Он ускоряется, наращивает темп. Моё тело идёт ему навстречу.
"Василевская, ты развратница, - звенит во мне голос Игоря. - Ты попадёшь в ад".
"Я уже в аду", - отвечает моё тело. И продолжает выгибаться, двигаться, подстраиваясь в ритм.
Низ живота горит огнём. Груди набухли. Он замирает, медленно улыбается, довольный, что меня покорил.
Шепчет:
- Мне продолжать?
Нет сил, чтобы ответить.
"Да", - умоляет тело. А разум вопит: "Нет, немедленно прекращай!"
Недовольный стон говорит всё за меня.
А я хочу дать себе оплеуху.
Он двигается дальше. Такой длинный, твёрдый, пронзает меня до конца. Прижимает к постели. Всё, больше не могу. Кричу, впиваюсь ногтями в его спину. Пускаю кровь. А он ещё продолжает, затем дергается, изливаясь в меня.
Я парю далеко. Тело сковала приятная нега. Я, словно талая вода, растекаюсь по простыням.
Он слезает с меня и уходит. Оставляет одну. Жалкую, клеймённую, измученную его ртом и телом.
Он ушел, а я реву. И где моя воля? Жалость к себе накрыла меня с головой. Всё это неправильно. Грешно. Я предала своего Игорька, став сексуальной игрушкой кого? Я даже не знаю, как его зовут. И почему мне так важно знать имя своего первого мужчины?!
Заснула полностью вымотанная. Проснулась опять, не понимая, где нахожусь. На ковре стояла еда. Фрукты, кусок варёного мяса, бокал с вином.
Прошлась, обследуя комнату. Оказывается, здесь есть современная ванна. Взглянула на себя в огромное зеркало. Оно занимало всю стену, возвышаясь до потолка.
Я это я. Только глаза жалкие и испуганные. Потрясение и отчаяние мерцают в них. Умылась, закутавшись в простыню. Полотенец здесь нет. Вообще ничего нет. Кроме мраморной плитки, санузла и огромной глубокой ванны. Жёлтой и бездонной.
Я мылась и боялась в ней утонуть.
Вода придала мне сил. Есть не хотелось. Поковырялась чуть-чуть. Кусок в горло не лез. Бродила, часами слушая дикие стоны, полные страдания, от которого замирало сердце. Дверь была закрыта. Неприступная и тяжёлая. Чёрное лакированное дерево. Гладкое и роскошное. Я долго пыталась её открыть. Зная, что безнадежно, но просто чтобы чем-то себя занять.
Шаги, близкие, гулкие. Заставили меня в панике спрятаться ванной. Он нашёл меня. Осмотрел внимательным взглядом. Сказал:
- Ты должна есть.
Бросил точно стегнул плёткой.
Я осталась сидеть.
- Лучше не заставляй меня повторять дважды.
Подтекст понятен. Заставит сам. Накормит. Унизит. А может, ударит. Я боли не боюсь. Не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Я боялась его. Боялась своих нахлынувших чувств. Ненависти, перемешанной с радостным ожиданием. Тело моё отзывалось, ноя, когда я смотрела на него. Бросала мельком взгляд на его руки, сильные и умелые. Чего только стоили его длинные пальцы. Что они на моём теле выделывали.
Поймав мой взгляд, Он усмехнулся. Глаза стали синими, тёмными, предвкушающими.
- Поешь потом. У меня на тебя планы.
И началось. Моя пытка, сладкое искушение. Он брал меня в ванной. В воде. Заставляя выгибаться и кричать от страсти. Поцелуи клеймят кожу. Не хватает воздуха, чтобы дышать. Когти то исчезают, то появляются, слегка царапая. Но это даже приятно.
- Признай, что хочешь меня, - шепчет, загоняя себя в меня. Резко, до боли.
Ловит мой стон. Заставляет глядеть в глаза. Не могу отвернуться. Я обнажена полностью - и для него как на ладони. Я кончаю, извиваясь от страсти. А он всё такой же готовый, твёрдый. Опять наполняет меня, двигается быстро, то медленно, то нежно, так что плавится кожа. В голове пустота. Удовольствие - неописуемо. Блаженство. Грань между болью и наслаждением стирается.
Так проходят дни. В плену его объятий. Все позы испробованы. Кажется, больше уже невозможно. А он ненасытный, двигается во мне, пока я сотым по счёту оргазмом не падаю на него, отключаясь.
Всё так же засыпаю одна. Не знаю, какой сейчас день недели. Какой сегодня день. День, ночь - все смешалось в феерической карусели. Бесконечный секс. Такое мне и не снилось. Мои слабые сексуальные фантазии и в подмётки происходящему здесь со мной не годились. Блаженство в аду? Нет, это неслыханно. Я ведь Игоря своего предаю. А внутренний голос шепчет: "Да заткнись ты уже, глупая. Цени то, что имеешь. Значит, такая судьба. Значит, Игорь тебе не пара".
И всё же я сомневаюсь и головой качаю.
Я стала развратницей, пропащей душой, грешницей. А Игорь? Смог бы он меня простить или нет? Я сомневаюсь. Как бы горько ни звучало, но я сомневаюсь. Отдаваясь демону, я себя утешала, что Вита будет жить, а что будет со мной - мне уже не важно. Я согласилась на Сделку сама. Добровольно.
Я мучилась, бесконечно терзая себя слишком долго, наверное, вечность, а однажды он почему-то остался. Остался впервые со мной, лежа в постели. Я тогда проснулась в слезах, а он, утешая, гладил меня по волосам. Что говорил его взгляд? Не знаю. Но что-то в нём было.
Возможна ли нежность в глазах дьявола? Маловероятно. Он же демон.
Молчит. Только смотрит. Жарко и многообещающе. Он всегда обнажённый. Лишь однажды был в чёрной коже. Да и то: в тот день на его руках пестрела засохшая кровь. Кого-то убил? Пытал мой палач. Скорее всего. Я боялась спросить. Да и чувствовала: он не ответит. А нарваться на гнев не лучшее средство, чтобы его получше узнать. Он был мне интересен. Признавать себе это было мучительно.
Сегодня сотый день. Не знаю, с какого дня начался отсчёт. Я рисую чёрточки на стене в ванной. Зубной пастой, которую он мне принёс. Демон пока не заметил.
Пришел, как всегда проверил, поела ли я. Заботливый. А может, просто хочет, чтобы я не отключилась во время нашего марафона. Улыбнулась своим мыслям. Горько, но всё же. Возможно, я привыкла, а может быть, решила жить, несмотря, ни на что. Моя бойцовская натура подняла голову из песка, воспрянула и сказала:
"Что ж, если я шлюха, то пора наконец-то воспользоваться положением".
Я видела его взгляд, ласкающий мою кожу. Я возбуждаю его. Это хорошо. Красавицей я не была. Симпатичная - это да. Но, красавица - вряд ли. Мелкие черты лица и худая. Только пухлые губы - моя визитная карточка, да и глаза, доверчивые, наивные. Так говорили девчонки, с которыми я работала. А они в этих делах разбираются.
Мог бы и получше найти. Пофигуристее, что ли. Я не комплексовала. Просто была откровенно поражена. Почему демон так сильно хочет меня? Неужели ему всё равно кого трахать? Я сомневалась.
Мой демон. И когда я стала его называть своим? С тех пор как поняла, что он единственный живой, кого я вижу. Я даже стала скучать по нему, когда его слишком долго не было. Но больше всего скучало моё тело.
Однажды он подарил мне платье. Алый шёлк, похожий на кровь.
Надо было видеть его лицо, когда я надела его на голое тело. Он сорвал его в один миг. Прижал к стене, поднял меня, раздвинул бёдра, чтобы снова и снова делать своей. Беспрекословно. Ловя поцелуями стоны. А я, бессильная, не сопротивлялась. Впрочем, как всегда. Стоило ему ко мне прикоснуться - и моё тело плавилось. А сила воли. Была ли она у меня вообще?
Сегодня я, дождавшись его, стала медленно снимать платье, танцуя эротический танец, подсмотренный когда-то в кино. Он был удивлён. Он смотрел, и я видела, насколько ему это нравится. Схватил меня, под себя подминая, опрокидывая на кровать. Я не дала ему того, что он хотел. Перевернулась и стала его ласкать. Его мужское достоинство. Такое большое. И как оно во мне помещается?
Я гладила его, ласкала руками, а потом взяла в рот. Он только секунду смотрел в мои глаза, а потом разрешил. Позволил мне ртом ласкать себя. Неумело, но восторженно. Я наслаждалась своими ощущениями. Вкусом его плоти во рту. Горячей и слегка соленой. У меня получалось всё лучше и лучше, пока он не застонал, хрипло, отрывисто, страстно. Его шёпот - ласка для моей кожи. Он что-то сказал, и я стала влажной.
Он разрешил мне доминировать. Я стала наездницей. Оседлала его и поехала медленно, всё быстрей. Наши руки были сплетены. Я смотрела в его глаза, темнеющие, затягивающие. Я позволила видеть ему, как он меня возбуждает. Позволила увидеть насколько я его хочу. Я кончила первой. Спина выгнулась. А он был всё такой же твёрдый.
Опять эта сладкая пытка. Оргазм за оргазмом. Железный контроль. Выносливый демон. Мой любовник. Через вечность дикой сексуальной гонки он кончил, а я вместе с ним. Уходя, он поцеловал меня. Тепло и нежно.
Сон яркий, реальный, не мой. Словно чужие воспоминания поселились в моей голове. Старая кузница. Молоденький парень в рубахе и брюках. Мужчина постарше, высокий и сильный. Орудует молотком, звонко стуча по наковальне. Пот покрывает его лицо, блестит на рельефной груди. В кузне жарко и нечем дышать.
Такая улыбка у парня радостная, когда он остужает меч, окуная в холодную воду!
Белокурая девушка. Сидит, на траве, расчёсывает волосы. Запах ромашек витает в воздухе. Ромашек и цветущих лип. Такой сладкий.
Я, невидимая, стою рядом с ней, рассматривая. Я не удивляюсь. Я ошарашена. Это же я.
- София! - зовут её. Я поворачиваюсь, встречаясь взглядом с моим любовником.
Маргаритки в его руках - само очарование. Она, или я, улыбается. Приглашает присесть рядом с собой, на траву. И он садится. Осторожно, чтобы не примять её голубое домотканое платье.
Сон продолжается. Я знаю, что сплю, но вырваться не могу. Чувство тревоги сжимает сердце, понимаю: произойдёт нечто ужасное.
Воет зимний ветер. Вьюга заметает дорогу снегом. Острые, как иголки, снежинки колют, прилипая к лицу. Капельки крови на снегу дорожкой ведут к сараю. Раскрытая дверь, чьи-то крики.
- На помощь! Нет! Умоляю - не надо!
Я вижу мужчину, закутанного в кожаный плащ, оттороченный серым мехом. Высокий. Тёмные волосы заплетены в косу. Меч вынут из ножен. Лезвие длинное, острое. Тот самый меч.
В сарае сухая солома устилает земляной пол. А девушка лежит на полу. Платье изорвано, красно-фиолетовые следы на шее. Она задушена. Пятеро высоких мужчин ухмыляются, глядя на пришедшего:
Протягивает мне руку. А я - хочу, не хочу - во всём подвластна ему. Встаю. Он прижимает меня к себе. Дыхание щекочет кожу. Какой же он высокий. Демон, Сатана, за мной явился собственной персоной.
Так мало времени прошло. Всего два года и двадцать два дня.
"Три шестёрки - твой срок", - прошептала мне ведьма тогда напоследок, когда я уходила. Три шестёрки - срок, заклеймивший меня. Разбивший время на до и после.
Он схватил меня, грубо перебросил через плечо и прыгнул в окно. Закрыла глаза, зажмурилась и поняла, что падаю в пропасть, в зияющую чернотой бездну.
Просыпаюсь, тепло и уютно свернулась на простынях. Пижама на мне. Где это я? Сонно раскидываю взгляд.
"Не дома", - шепчет ехидный внутренний голос.
Мерцают багровые свечи. В воздухе пахнет слабым ароматом полыни и мяты и чем-то ещё. Может быть, серой?
Звук, который меня разбудил. Это вопли. Хныканье, мольбы о пощаде и стоны, мучительные и жуткие в своёй неприкрытой боли. Окон нет. На полу чёрный, как ночь, ковёр. Покрывало спущено на пол. И такая большая кровать. Сексодром. как сказала бы моя подружка. Развязная особа, упрекавшая меня за то, что храню невинность. Опускаю ноги на пол. Хочу встать. Баритон чувственно режет кожу:
- Куда это ты собралась?
Оглядываюсь на голос. Прислонившись к стене, стоит мужчина. И мне не надо догадываться, я просто знаю, что это он - мой похититель. Мой господин. Тот, кто теперь владеет моей душой. Что он мне уготовил? Будет мучить, убьет?
"Василевская - это слишком просто". Ад есть ад, и если бы я могла рассмеяться, то засмеялась бы.
Подошёл. Медленно, грациозно, как кошка. Наклонился, и я смогла его рассмотреть. Смуглая кожа. Волосы длинные, густые, завязаны в хвост. Жёсткое квадратное лицо. Пухлые губы. Высокий. Мускулистая грудь, сильные руки. Татуировки спиралью вьются вокруг шеи, скрываясь за спину.
Обнажённый. Его эрекция хорошо различима. Мне страшно, и губы слегка пересохли. Вот, значит, как. Вот что тебе уготовано. Девятнадцатилетняя девственница, мечтавшая о сказочной свадьбе. Вот какая пытка меня ожидает. Вместо любимых объятий быть с ним. Покорной во всём его воле.
Этот незнакомец, кто бы он ни был, будет меня иметь и касаться, и я ничего не смогу поделать.
"Что ж, я буду сопротивляться", - говорил мой взгляд. Взгляд бойца по натуре. "Посмотрим, - отвечали его глаза. - Сколько продержишься". И не надо озвучивать слова. Всё и так понятно.
Неведомая сила прижала меня к кровати. На его ладонях вмиг выросли чёрные когти. "Боже мой, я не хочу. Не надо"! - вопила внутри меня маленькая девочка. В глазах застыли злые слёзы.
Сжала волю в кулак. Если что-то в ней ещё осталось. Я буду бороться, по крайней мере, не сдамся просто так. Он получит меня. Это факт. Но получит лишь бесчувственное тело.
Так начался мой личный ад. Моя сладкая пытка.
Прикосновение к коже подушечками пальцев. Нежно, словно пёрышком провёл. Затем резанул когтем мою майку, распарывая надвое. Наклонился, лизнул мою кожу, словно пробуя на вкус. Поцеловал, делая дорожку - начиная с шеи. Поцелует, лизнет, подует, и мягкая дорожка, сотканная из обжигающих поцелуев, спускается к ложбинке грудей. Глянул в глаза, словно затронул душу. А потом впился в сосок. Потянул, лаская языком. Руками стягивая, снимая шорты. Мне жарко и холодно. Дрожь по коже. И не отвращением вызвана эта дрожь. Хочу оттолкнуть, но руки связаны, в них впились невидимые, бархатные верёвки.
Шортиков больше нет. Мне почему-то стыдно. Я смущена. Жар разливается по щёкам. Он осматривает меня всю. Его глаза темнеют, становясь практически синими, как закатное небо. Грубо раздвигает мне ноги. Забрасывая себе на плечи.
"Он что - собирается... Только не это!"
Зажмуриваюсь, чтобы не видеть, спрятаться от его всепроникающих глаз. Слишком горячих и обещающих. Чувствую его язык: осторожно касается меня там. Где вряд ли меня коснулись бы губы моего парня, сына священника. Слишком греховно, слишком распутно. Но, Боже, как это невыносимо, мучительно, сладко Я извиваюсь угрём, стону, хватаюсь за простыни. Тело меня предаёт. Выгибаюсь дугой, стону, слишком хрипло. Затем дёргаюсь в конвульсиях. Не чувствую тела. Лишь белые звёзды мелькают под веками.
Вот как это бывает: первый оргазм сотрясает тело. Его умелые губы, язык рисуют в моей промежности азбуку. Дотошно и основательно выводя каждую букву. Мой стон заглушает его поцелуй. Жаркий, клеймящий. Его язык врывается в мой рот. А я могу только подумать:
"А я так никогда не целовалась". Игорь боялся не сдержаться, боялся своих чувств. Он говорил, что взасос целуются шлюхи. Значит, теперь я стала одной из них.
Поворачивает на спину. Легко, словно я ничего не вешу. Целует шею. Не могу сдержаться, хрип вырывается из моего рта. Опять играет со ставшим слишком чувствительным местом. Я чувствую два пальца внутри себя. Проверяет. Выдёргивает, а потом резко насаживает на себя. Мой крик тонет в его поцелуе. Властном, кусающем, жестком. Немного больно, но с каждым его толчком боль угасает, и мне всё приятней. Он ускоряется, наращивает темп. Моё тело идёт ему навстречу.
"Василевская, ты развратница, - звенит во мне голос Игоря. - Ты попадёшь в ад".
"Я уже в аду", - отвечает моё тело. И продолжает выгибаться, двигаться, подстраиваясь в ритм.
Низ живота горит огнём. Груди набухли. Он замирает, медленно улыбается, довольный, что меня покорил.
Шепчет:
- Мне продолжать?
Нет сил, чтобы ответить.
"Да", - умоляет тело. А разум вопит: "Нет, немедленно прекращай!"
Недовольный стон говорит всё за меня.
А я хочу дать себе оплеуху.
Он двигается дальше. Такой длинный, твёрдый, пронзает меня до конца. Прижимает к постели. Всё, больше не могу. Кричу, впиваюсь ногтями в его спину. Пускаю кровь. А он ещё продолжает, затем дергается, изливаясь в меня.
Я парю далеко. Тело сковала приятная нега. Я, словно талая вода, растекаюсь по простыням.
Он слезает с меня и уходит. Оставляет одну. Жалкую, клеймённую, измученную его ртом и телом.
Он ушел, а я реву. И где моя воля? Жалость к себе накрыла меня с головой. Всё это неправильно. Грешно. Я предала своего Игорька, став сексуальной игрушкой кого? Я даже не знаю, как его зовут. И почему мне так важно знать имя своего первого мужчины?!
Заснула полностью вымотанная. Проснулась опять, не понимая, где нахожусь. На ковре стояла еда. Фрукты, кусок варёного мяса, бокал с вином.
Прошлась, обследуя комнату. Оказывается, здесь есть современная ванна. Взглянула на себя в огромное зеркало. Оно занимало всю стену, возвышаясь до потолка.
Я это я. Только глаза жалкие и испуганные. Потрясение и отчаяние мерцают в них. Умылась, закутавшись в простыню. Полотенец здесь нет. Вообще ничего нет. Кроме мраморной плитки, санузла и огромной глубокой ванны. Жёлтой и бездонной.
Я мылась и боялась в ней утонуть.
Вода придала мне сил. Есть не хотелось. Поковырялась чуть-чуть. Кусок в горло не лез. Бродила, часами слушая дикие стоны, полные страдания, от которого замирало сердце. Дверь была закрыта. Неприступная и тяжёлая. Чёрное лакированное дерево. Гладкое и роскошное. Я долго пыталась её открыть. Зная, что безнадежно, но просто чтобы чем-то себя занять.
Шаги, близкие, гулкие. Заставили меня в панике спрятаться ванной. Он нашёл меня. Осмотрел внимательным взглядом. Сказал:
- Ты должна есть.
Бросил точно стегнул плёткой.
Я осталась сидеть.
- Лучше не заставляй меня повторять дважды.
Подтекст понятен. Заставит сам. Накормит. Унизит. А может, ударит. Я боли не боюсь. Не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Я боялась его. Боялась своих нахлынувших чувств. Ненависти, перемешанной с радостным ожиданием. Тело моё отзывалось, ноя, когда я смотрела на него. Бросала мельком взгляд на его руки, сильные и умелые. Чего только стоили его длинные пальцы. Что они на моём теле выделывали.
Поймав мой взгляд, Он усмехнулся. Глаза стали синими, тёмными, предвкушающими.
- Поешь потом. У меня на тебя планы.
И началось. Моя пытка, сладкое искушение. Он брал меня в ванной. В воде. Заставляя выгибаться и кричать от страсти. Поцелуи клеймят кожу. Не хватает воздуха, чтобы дышать. Когти то исчезают, то появляются, слегка царапая. Но это даже приятно.
- Признай, что хочешь меня, - шепчет, загоняя себя в меня. Резко, до боли.
Ловит мой стон. Заставляет глядеть в глаза. Не могу отвернуться. Я обнажена полностью - и для него как на ладони. Я кончаю, извиваясь от страсти. А он всё такой же готовый, твёрдый. Опять наполняет меня, двигается быстро, то медленно, то нежно, так что плавится кожа. В голове пустота. Удовольствие - неописуемо. Блаженство. Грань между болью и наслаждением стирается.
Так проходят дни. В плену его объятий. Все позы испробованы. Кажется, больше уже невозможно. А он ненасытный, двигается во мне, пока я сотым по счёту оргазмом не падаю на него, отключаясь.
Всё так же засыпаю одна. Не знаю, какой сейчас день недели. Какой сегодня день. День, ночь - все смешалось в феерической карусели. Бесконечный секс. Такое мне и не снилось. Мои слабые сексуальные фантазии и в подмётки происходящему здесь со мной не годились. Блаженство в аду? Нет, это неслыханно. Я ведь Игоря своего предаю. А внутренний голос шепчет: "Да заткнись ты уже, глупая. Цени то, что имеешь. Значит, такая судьба. Значит, Игорь тебе не пара".
И всё же я сомневаюсь и головой качаю.
Я стала развратницей, пропащей душой, грешницей. А Игорь? Смог бы он меня простить или нет? Я сомневаюсь. Как бы горько ни звучало, но я сомневаюсь. Отдаваясь демону, я себя утешала, что Вита будет жить, а что будет со мной - мне уже не важно. Я согласилась на Сделку сама. Добровольно.
Я мучилась, бесконечно терзая себя слишком долго, наверное, вечность, а однажды он почему-то остался. Остался впервые со мной, лежа в постели. Я тогда проснулась в слезах, а он, утешая, гладил меня по волосам. Что говорил его взгляд? Не знаю. Но что-то в нём было.
Возможна ли нежность в глазах дьявола? Маловероятно. Он же демон.
Молчит. Только смотрит. Жарко и многообещающе. Он всегда обнажённый. Лишь однажды был в чёрной коже. Да и то: в тот день на его руках пестрела засохшая кровь. Кого-то убил? Пытал мой палач. Скорее всего. Я боялась спросить. Да и чувствовала: он не ответит. А нарваться на гнев не лучшее средство, чтобы его получше узнать. Он был мне интересен. Признавать себе это было мучительно.
Сегодня сотый день. Не знаю, с какого дня начался отсчёт. Я рисую чёрточки на стене в ванной. Зубной пастой, которую он мне принёс. Демон пока не заметил.
Пришел, как всегда проверил, поела ли я. Заботливый. А может, просто хочет, чтобы я не отключилась во время нашего марафона. Улыбнулась своим мыслям. Горько, но всё же. Возможно, я привыкла, а может быть, решила жить, несмотря, ни на что. Моя бойцовская натура подняла голову из песка, воспрянула и сказала:
"Что ж, если я шлюха, то пора наконец-то воспользоваться положением".
Я видела его взгляд, ласкающий мою кожу. Я возбуждаю его. Это хорошо. Красавицей я не была. Симпатичная - это да. Но, красавица - вряд ли. Мелкие черты лица и худая. Только пухлые губы - моя визитная карточка, да и глаза, доверчивые, наивные. Так говорили девчонки, с которыми я работала. А они в этих делах разбираются.
Мог бы и получше найти. Пофигуристее, что ли. Я не комплексовала. Просто была откровенно поражена. Почему демон так сильно хочет меня? Неужели ему всё равно кого трахать? Я сомневалась.
Мой демон. И когда я стала его называть своим? С тех пор как поняла, что он единственный живой, кого я вижу. Я даже стала скучать по нему, когда его слишком долго не было. Но больше всего скучало моё тело.
Однажды он подарил мне платье. Алый шёлк, похожий на кровь.
Надо было видеть его лицо, когда я надела его на голое тело. Он сорвал его в один миг. Прижал к стене, поднял меня, раздвинул бёдра, чтобы снова и снова делать своей. Беспрекословно. Ловя поцелуями стоны. А я, бессильная, не сопротивлялась. Впрочем, как всегда. Стоило ему ко мне прикоснуться - и моё тело плавилось. А сила воли. Была ли она у меня вообще?
Сегодня я, дождавшись его, стала медленно снимать платье, танцуя эротический танец, подсмотренный когда-то в кино. Он был удивлён. Он смотрел, и я видела, насколько ему это нравится. Схватил меня, под себя подминая, опрокидывая на кровать. Я не дала ему того, что он хотел. Перевернулась и стала его ласкать. Его мужское достоинство. Такое большое. И как оно во мне помещается?
Я гладила его, ласкала руками, а потом взяла в рот. Он только секунду смотрел в мои глаза, а потом разрешил. Позволил мне ртом ласкать себя. Неумело, но восторженно. Я наслаждалась своими ощущениями. Вкусом его плоти во рту. Горячей и слегка соленой. У меня получалось всё лучше и лучше, пока он не застонал, хрипло, отрывисто, страстно. Его шёпот - ласка для моей кожи. Он что-то сказал, и я стала влажной.
Он разрешил мне доминировать. Я стала наездницей. Оседлала его и поехала медленно, всё быстрей. Наши руки были сплетены. Я смотрела в его глаза, темнеющие, затягивающие. Я позволила видеть ему, как он меня возбуждает. Позволила увидеть насколько я его хочу. Я кончила первой. Спина выгнулась. А он был всё такой же твёрдый.
Опять эта сладкая пытка. Оргазм за оргазмом. Железный контроль. Выносливый демон. Мой любовник. Через вечность дикой сексуальной гонки он кончил, а я вместе с ним. Уходя, он поцеловал меня. Тепло и нежно.
Сон яркий, реальный, не мой. Словно чужие воспоминания поселились в моей голове. Старая кузница. Молоденький парень в рубахе и брюках. Мужчина постарше, высокий и сильный. Орудует молотком, звонко стуча по наковальне. Пот покрывает его лицо, блестит на рельефной груди. В кузне жарко и нечем дышать.
Такая улыбка у парня радостная, когда он остужает меч, окуная в холодную воду!
Белокурая девушка. Сидит, на траве, расчёсывает волосы. Запах ромашек витает в воздухе. Ромашек и цветущих лип. Такой сладкий.
Я, невидимая, стою рядом с ней, рассматривая. Я не удивляюсь. Я ошарашена. Это же я.
- София! - зовут её. Я поворачиваюсь, встречаясь взглядом с моим любовником.
Маргаритки в его руках - само очарование. Она, или я, улыбается. Приглашает присесть рядом с собой, на траву. И он садится. Осторожно, чтобы не примять её голубое домотканое платье.
Сон продолжается. Я знаю, что сплю, но вырваться не могу. Чувство тревоги сжимает сердце, понимаю: произойдёт нечто ужасное.
Воет зимний ветер. Вьюга заметает дорогу снегом. Острые, как иголки, снежинки колют, прилипая к лицу. Капельки крови на снегу дорожкой ведут к сараю. Раскрытая дверь, чьи-то крики.
- На помощь! Нет! Умоляю - не надо!
Я вижу мужчину, закутанного в кожаный плащ, оттороченный серым мехом. Высокий. Тёмные волосы заплетены в косу. Меч вынут из ножен. Лезвие длинное, острое. Тот самый меч.
В сарае сухая солома устилает земляной пол. А девушка лежит на полу. Платье изорвано, красно-фиолетовые следы на шее. Она задушена. Пятеро высоких мужчин ухмыляются, глядя на пришедшего:
