Действие происходит в Стамбуле во времена Османской империи.
На улице день около часа хорошая погода не холодно и не жарко, а просто тепло.
Небо усеяно облаками, но о том, что будет дождь никто даже и не думает.
На рынках торговцы торгуют, люди гуляют, веселятся, запивают разные песни, пляшут.
В один из таких дней идёт, гуляет по рынку кадий Стамбула Кызылай Кайя.
Кареглазый с длиной густой и седой бородой крайне высокого роста. Брови опущены вниз, а губы поджаты, словно он кусает их от боли. Волосы были не менее седые, чем борода при этом ухожены и уложены словно воском. Голос спокойный и серьёзный, но при этом такой добрый такой приятный, что ушам приятно слушать этот голос. На вид лет – девяносто.
Одет в коричневый кафтан на голове белый тюрбан, а на ногах бежевые башмаки.
Через плечо кафтана на резинке был одет дробовик, заряженный семью патронами.
Идёт по рынку и рассуждает, философствует, размышляет кадий:
– Жизнь прожить, не поле перейти, хотя и поле перейти тоже великое достижение я много пережил и прошёл.
Много в жизни пришлось повидать и со многим столкнуться.
Мой сын окончил, школу в восемнадцать лет ох мы тогда с ним и его мамой моей женой это отмечали, это достижение великое достижение окончить школу не все это понимают.
Потом он два года, отдыхал, никуда не поступал и проводил время с нами какой молодец так и надо горжусь им, что такого правильного сына воспитал.
Потом он поступил в университет, и начал там учиться какой молодец, очень рад за него это радость мы тоже тогда это отмечали всей семьёй.
Окончив, его он сразу решил начать работать, а я ему говорю:
– Сынок отдохни год другой, потом поработаешь, ты отучился, а это большой труд, великое достижение то, что ты учился, а он:
– Я бы с радостью папа, но и поработать хочется.
Я тогда подумал:– да какой же молодец, какого я сына воспитал, горжусь им и сказал ему: – хорошо сынок работай только отдыхать, не забывай.
Когда он нашёл, первую работу я его поздравил, с этим и был очень рад за него ведь это достижение то, что он нашёл её и начал работать.
Потом он уволился и нашёл другую работу.
Я тоже тогда радовался за него и сказал ему:– не переживай сынок о том, что увольняешься и ищешь другую работу это нормально так и надо не надо терпеть только методом проб и ошибок ты найдёшь свою работу и своё призвание в жизни и вообще.
Он сменил шестнадцать мест, перед тем как найти своё место.
И на протяжении всего этого времени мы с мамой были с ним и радовались за него, как за себя и говорили: да достижение то, что он работает.
Сейчас он работает врачом хирургом великое достижение то, что он работает, огромный молодец горжусь им.
Женой я своей горжусь не меньше чем сыном она у меня вообще молодец. Она у меня ткачиха.
Мой сын любит читать книги.
Начал читать в двадцать пять лет и по сей день что-то читает.
Читает по году одну книгу.
Бывает, читает три книги за год.
А бывает, одну книгу читает несколько лет.
Великое достижение, что он хоть что-то читает, да и главное, чтобы ему нравилось.
Я ему, бывало, приносил книги, он меня благодарил и сейчас бывает, приношу, тоже меня благодарит.
Он у меня благодарный весь в отца.
Да всё, же какого сына я воспитал, какого сына просто папина и мамина гордость.
А я. А что я? Я кадий Стамбула Кызылай Кайя кадий при трёх султанах.
Кадий, который помог очень многим людям.
Кадий, который помог трём султанам.
Кадий, который раздал, десять миллионов акче и тем самым помог двухсот беднякам, трёхста детям и четырёх ста семьям.
Единственный кадий кому султаны давали доступ к казне и деньгам государства.
При мне султаны оставляли дворец во время похода на своих жён, наложниц, рабынь и Шехзаде.
Был Султан, который взял свою Валиде в поход.
Было такое, что и жён они брали воевать вместе с собой и рабынь с наложницами тоже.
Кадий, который дочиста обчистил казну одного султана, обворовал жену, наложниц, рабынь и как-то даже с государственной казны украл, деньги в размере десяти миллионов акче часть суммы послал в Эдирне бунтовщикам, часть отдал своей семье, а другую часть сжёг.
Я тот кадий, который организовал покушение на жену султана из-за того что она нелестно отозвалась обо мне и моей жене сказав то что я недостойный кадий и должен быть лишён этой должности, а моя жена вообще гуляющая, так как ходит по борделям и спит там со всеми.
Естественно как вы понимаете это неправда.
Жену не убили, а султан, узнав, об этом похвалил меня, сказав:
– Всё правильно Кызылай никто не смеет нелестно отзываться о тебе и твоей жене только обо мне, моих поданных моих детях, моей жене, моих слугах можно, да и ты стоишь выше меня. Я усмирю, свою жену поставлю на место и опущу её, по полной программе, ниже плинтуса, чтобы она знала своё место.
Вообще за это надо было не покушение организовывать, а надо было лишь дать ей леща хорошего леща.
Но в силу твоего характера и должности я тебя понимаю, так что ты всё правильно сделал.
А то, что ты обчистил казну так это всё правильно молодец так и надо её давно надо было обчистить много мусора в ней накопилось не переживай об этом все потери я восполню и попрошу весь дворец он также примет в этом участие.
Также приказал, восполнив потери, выделить мне деньги тридцать процентов суммы, которые они получат с похода и пообещал, что после его смерти те, кто ему служили, покинут дворец, а сам дворец отойдёт нам с женой, а на престол взойдёт мой сын, а его дети будут ему служить.
Они поделятся, между собой кто-то будет пашами, хранителями покоев, а кто-то евнухами.
Сейчас я кадий при четвёртом султане.
Выйдя из рынка, Кызылай услышал, плач.
Плач, этот был, не похож на другие это был, детский плач ребёнка лет пяти и он усиливался и приобретал всё новые и новые краски.
Оглянувшись, Кызылай, недолго, думая побежал на звук.
Добежав, он увидел пустой прилавок и плачущего ребёнка рядом с ним.
Звали этого ребёнка Реджел Шахин. Маленький мальчик с зелёными глазами и короткими русыми волосами. Губы ровные. Брови прямые. Голос спокойный. На вид лет – пять.
Одет был в красный кафтан и белые башмаки.
Кызылай подошёл и, обойдя прилавок, присел на корточки и спросил с шоком в голосе, глядя в глаза незнакомцу:
– Привет! Что у тебя случилось? Почему ты плачешь?
– Привет! Меня родители выгнали, из дома плача, проговорил Реджел, и плач его стал сильнее.
– Капец. Как такое возможно? За что? Весьма серьёзно заговорил Кызылай.
– Не знаю, они не объяснили мне просто взяли и выгнали, сказав, иди, куда хочешь, кому ты такой нужен будешь, никто тебя такого не полюбит никому такой, не нужен, сказал Реджел и начал плакать ещё сильнее.
– Да уж капец. Что ж я тебе помогу. Меня зовут, Кызылай Кайя я кадий Стамбула мне сто двадцать лет проговорил Кызылай и протянул руку Реджелу.
– Очень приятно меня зовут, Реджел Шахин мне десять лет проговорил он всё ещё плача и протянул руку Кызылаю.
– Взаимно проговорил Кызылай, и знакомство они скрепили рукопожатием.
– Буду вам благодарен, если вы мне поможете, вытирая слезы, проговорил Реджел.
– Помогу, помогу, не сомневайся в этом и скажи мне адрес, где ты живёшь, я приду и решу твою проблему уверенно проговорил Кызылай.
Реджел назвал ему адрес и спросил волнительно:
– А вы мне точно поможете?
– Да точно не сомневайся я кадий этого великого государства я выше султана, так что эту проблему решу сегодня же, если хочешь, пошли со мной серьёзно проговорил Кызылай.
– Хорошо кадий хочу, конечно, пошлите, вместе взволнованно проговорил Реджел и, встав, протянул Кызылаю руку.
Взяв, за руку Кызылай подтянул к себе Реджела, и они отправились в путь.
Дорога предстояла дальняя, но несмотря на это Кызылай и Реджел всё, же решили пойти пешком.
Выйдя, из рынка Кызылай и Реджел оправились в путь и по дороге завели беседу.
– Расскажи мне о своих родителях, Реджел твоя судьба мне чрезвычайно интересно заинтересованно проговорил Кызылай.
– Моя мама Сечиль Озтюрк ей тридцать лет работает лекарем и чинит кареты, а папа Юсуф Шахин ему тридцать два года делает ювелирные изделия, на заказ на дому спокойно проговорил Реджел.
– Молодцы они у тебя с восхищением проговорил Кызылай и тут же добавил:
– И как часто они тебя выгоняют, из дома?
– Да они такие. Не часто, но такое бывает.
Выгоняют из-за того, что у меня что-то не получается, а по их мнению должно.
К примеру, я не всегда могу посчитать до десяти, назвать цвета, назвать правильно алфавит.
Папа очень ругается из-за этого, а мама его слушает и с ним соглашается.
Говорят, что в мои годы я это всё должен уже знать и уметь спокойно проговорил Реджел.
– Идиоты! Да как так можно? Из-за такой ерунды. Да я в твои годы этого всего не знал. Возмущённо проговорил Кызылай, но успокоившись, продолжил:
– Я, научился считать до десяти в одиннадцать лет, называть цвета начал в тринадцать лет, а алфавит начал называть правильно в двадцать лет.
– Это да вы правы. Согласен. А вот у меня не так по их мнению я это всё должен уже знать спокойно проговорил Реджел и, загрустив, опустил голову.
– Не грусти Реджел я помогу, тебе всё будет хорошо, искренне проговорил Кызылай.
– Хорошо я буду вам очень признателен и благодарен спокойно проговорил Реджел.
Прошло, шесть часов и они добрались, до Реджела к этому времени уже наступил вечер около семи часов.
– Здесь живёте в этом доме? Спросил, Кызылай обратившись к Реджелу.
– Да здесь ответил Реджел.
– Хорошо жди меня здесь я сейчас схожу и решу твою проблему, а после пойдём ко мне, и будешь, теперь у меня жить. Ты будешь моим членом семьи, у тебя будет, новая семья и будут у тебя новые родители в лице моего сына и его жены и бабушка с дедушкой в лице меня и моей жены проговорил Кызылай.
– Хорошо отозвался звучный голос Реджела.
Оставшись, ждать Кызылая Реджел сел на землю, а Кызылай в свою очередь зашёл в дом и тут же увидел родителей Реджела.
Родители Реджела сидели за столом и кушали, так как было время ужина.
На ужин у них было филе баранины и красное сладкое вино.
На столе стояли: кувшин с вином, два стаканчика и две тарелки с филе баранины.
Папа Юсуф Шахин имеет густую тёмную бороду. Волосы короткие тёмного цвета. Среднего роста. Брови прямые соболиные. Губы ровные. Голос яркий. На вид лет – двадцать семь. Одет в бежевый кафтан. На ногах ничего нет.
Мама Сечиль Озтюрк. Волосы длинные светлого цвета. Низкого роста. Губы ровные. Брови прямые. Голос ласковый. На вид лет– двадцать семь. Одета в красное платье. На ногах ничего нет.
– Добрый вечер возмущённо проговорил Кызылай.
– Добрый вечер простите, а вы кто? Испуганно проговорили, Юсуф и Сечиль обратив свой взгляд на Кызылая.
– Я? А вы будто не знаете кто я такой. Ну, хорошо так уж и быть вам отвечу.
Я Кызылай Кайя кадий Стамбула. Кадий этого великого государства серьёзно и громко проговорил Кызылай.
– Очень приятно ну что же садитесь, присаживайтесь, покушайте, с нами баранинки попейте, вина благородный напиток радушно проговорили родители Реджела, глядя на Кызылая, приглашая того посидеть вместе с ними за столом.
– Спасибо я постою. А, впрочем, вино благородный напиток? Вы это сейчас серьёзно? Это же помои! Это ослиная моча! Фу! Тьфу, плюнув, на пол проговорил Кызылай и, растирая, слюну по полу правым башмаком продолжил:
– Я, пришёл к вам не эту вашу стряпню есть, и тем более не эту мочу осла пить, а по другому делу.
– Хорошо, а по какому же тогда делу вы изволили, честь к нам заявиться? Заинтересованно проговорили родители Реджела.
– Я пришёл к вам выяснить на каких основаниях вы выгнали своего сына Реджела из дома? Отвечайте! Разгневанно и грозно проговорил Кызылай.
– Ну, это уже не ваше дело это вас не касается, иронично проговорили родители Реджела и налили себе ещё вина и продолжили уплетать мясо.
Кызылай не выдержал увиденного и как ни в чём не бывало, подошёл и взял кувшин в правую руку.
Взяв, кувшин он плеснул, вином прямо из него Юсуфу и Сечили в лицо, а то, что было в стаканах вылил им за шиворот.
– Это меня касается, касается и моё дело! Я кадий этого великого государства я стою выше султана! Отвечайте! Не заставляйте меня применять силу! Грозно прокричал Кызылай.
– Ну, хорошо, вытирая полотенцем, лицо начали говорить родители Реджела всё дело в том, что он нас не слушает.
Он не всегда может посчитать до десяти, назвать цвета, назвать правильно алфавит, а в его возрасте ребёнок это всё должен уже знать и уметь закончив, со страхом в голосе проговорили они и продолжили кушать мясо, доедая его.
– Так это нормально я в его годы был такой же. Я тоже не слушал своих родителей. А начал их слушать лишь в десять лет. Я в его годы этого всего не знал. Я научился считать до десяти в одиннадцать лет, называть цвета начал в тринадцать лет, а алфавит начал называть правильно в двадцать лет спокойно сказал Кызылай.
Доев и проживав, мясо родители Реджела тут же начали говорить:
– ну, это вы и это уже ваши проблемы, а у нас вот так мы всё сделали правильно спокойно и гордо проговорили они.
– Да вашему поступку нет никакого оправдания! Грозным голосом проговорил Кызылай и стукнул по стулу.
Закончив, говорить Кызылай снял с кафтана дробовик и, подойдя, вплотную направил его на родителей Реджела.
Спустив, курок Кызылай произвёл первый выстрел для начала в отца Реджела Юсуфа.
Произведя, выстрел он попал точно в голову Юсуфу и тот упал лицом в стол.
Второй выстрел Кызылай произвёл, в маму Реджела Сечиль выстрелив ей также в голову.
Сечиль вслед за Юсуфом упала лицом в стол.
Вытолкнув рукой, мёртвые тела Юсуфа и Сечиль из-за стола Кызылай протащил их немного по полу подошёл и сделал ещё по пять выстрелов.
Три в отца Реджела Юсуфа и два в маму Реджела Сечиль.
В папу он выстрелил в шею, в грудь и в живот.
Тело папы Реджела начало истекать кровью.
В маму он выстрелил два раза в шею, и тело мамы тоже начало истекать кровью.
Кызылаю этого было мало и он решил надругаться над телами убитых им родителей Реджела.
Одев, дробовик обратно Кызылай обхаркал лица папе и маме Реджела и отпинал ногами по голове и лицу, а после каждому ударил два раза между ног и после этого начал бить локтями по лицу до тех пор, пока лицо не начало заливать кровью и приговаривать:
– Истекайте, кровью мерзкие создания, чтобы на том свете вам покоя не было, чтобы аллах спросил с вас как следует за ваши деяния.
Увидев, что они истекают кровью, и их тела в крови он встал на колени и оторвал, папе и маме головы взяв, голову каждого в руки покрутил их влево вправо, а после вывернул её, покрутив вправо до щелчка до хруста костей.
Кости хрустнули, и голова оторвалась и отсоединилась от тела.
Оторвав головы, кровь хлынула, фонтаном и её стало больше.
Оторванные головы, держа, в руке Кызылай обхаркал и отлещевал.
Обхаркав, и отлещевав, Кызылай отбросил каждую из голов в сторону, подошёл к телам и, встав, на каждое из них по очереди попрыгал на нём и потоптался.
Слез, с тела Кызылай харкнул на каждое по очереди и поглядя, на безголовые окровавленные тела и головы, лежащие, рядом он проговорил:
– всё теперь можно идти пора.
Проговорив, Кызылай направился к выходу и вышел из дома.
Выйдя, из дома, Кызылай увидел, Реджела который ждал его и тут же сказал, обратившись к нему:
На улице день около часа хорошая погода не холодно и не жарко, а просто тепло.
Небо усеяно облаками, но о том, что будет дождь никто даже и не думает.
На рынках торговцы торгуют, люди гуляют, веселятся, запивают разные песни, пляшут.
В один из таких дней идёт, гуляет по рынку кадий Стамбула Кызылай Кайя.
Кареглазый с длиной густой и седой бородой крайне высокого роста. Брови опущены вниз, а губы поджаты, словно он кусает их от боли. Волосы были не менее седые, чем борода при этом ухожены и уложены словно воском. Голос спокойный и серьёзный, но при этом такой добрый такой приятный, что ушам приятно слушать этот голос. На вид лет – девяносто.
Одет в коричневый кафтан на голове белый тюрбан, а на ногах бежевые башмаки.
Через плечо кафтана на резинке был одет дробовик, заряженный семью патронами.
Идёт по рынку и рассуждает, философствует, размышляет кадий:
– Жизнь прожить, не поле перейти, хотя и поле перейти тоже великое достижение я много пережил и прошёл.
Много в жизни пришлось повидать и со многим столкнуться.
Мой сын окончил, школу в восемнадцать лет ох мы тогда с ним и его мамой моей женой это отмечали, это достижение великое достижение окончить школу не все это понимают.
Потом он два года, отдыхал, никуда не поступал и проводил время с нами какой молодец так и надо горжусь им, что такого правильного сына воспитал.
Потом он поступил в университет, и начал там учиться какой молодец, очень рад за него это радость мы тоже тогда это отмечали всей семьёй.
Окончив, его он сразу решил начать работать, а я ему говорю:
– Сынок отдохни год другой, потом поработаешь, ты отучился, а это большой труд, великое достижение то, что ты учился, а он:
– Я бы с радостью папа, но и поработать хочется.
Я тогда подумал:– да какой же молодец, какого я сына воспитал, горжусь им и сказал ему: – хорошо сынок работай только отдыхать, не забывай.
Когда он нашёл, первую работу я его поздравил, с этим и был очень рад за него ведь это достижение то, что он нашёл её и начал работать.
Потом он уволился и нашёл другую работу.
Я тоже тогда радовался за него и сказал ему:– не переживай сынок о том, что увольняешься и ищешь другую работу это нормально так и надо не надо терпеть только методом проб и ошибок ты найдёшь свою работу и своё призвание в жизни и вообще.
Он сменил шестнадцать мест, перед тем как найти своё место.
И на протяжении всего этого времени мы с мамой были с ним и радовались за него, как за себя и говорили: да достижение то, что он работает.
Сейчас он работает врачом хирургом великое достижение то, что он работает, огромный молодец горжусь им.
Женой я своей горжусь не меньше чем сыном она у меня вообще молодец. Она у меня ткачиха.
Мой сын любит читать книги.
Начал читать в двадцать пять лет и по сей день что-то читает.
Читает по году одну книгу.
Бывает, читает три книги за год.
А бывает, одну книгу читает несколько лет.
Великое достижение, что он хоть что-то читает, да и главное, чтобы ему нравилось.
Я ему, бывало, приносил книги, он меня благодарил и сейчас бывает, приношу, тоже меня благодарит.
Он у меня благодарный весь в отца.
Да всё, же какого сына я воспитал, какого сына просто папина и мамина гордость.
А я. А что я? Я кадий Стамбула Кызылай Кайя кадий при трёх султанах.
Кадий, который помог очень многим людям.
Кадий, который помог трём султанам.
Кадий, который раздал, десять миллионов акче и тем самым помог двухсот беднякам, трёхста детям и четырёх ста семьям.
Единственный кадий кому султаны давали доступ к казне и деньгам государства.
При мне султаны оставляли дворец во время похода на своих жён, наложниц, рабынь и Шехзаде.
Был Султан, который взял свою Валиде в поход.
Было такое, что и жён они брали воевать вместе с собой и рабынь с наложницами тоже.
Кадий, который дочиста обчистил казну одного султана, обворовал жену, наложниц, рабынь и как-то даже с государственной казны украл, деньги в размере десяти миллионов акче часть суммы послал в Эдирне бунтовщикам, часть отдал своей семье, а другую часть сжёг.
Я тот кадий, который организовал покушение на жену султана из-за того что она нелестно отозвалась обо мне и моей жене сказав то что я недостойный кадий и должен быть лишён этой должности, а моя жена вообще гуляющая, так как ходит по борделям и спит там со всеми.
Естественно как вы понимаете это неправда.
Жену не убили, а султан, узнав, об этом похвалил меня, сказав:
– Всё правильно Кызылай никто не смеет нелестно отзываться о тебе и твоей жене только обо мне, моих поданных моих детях, моей жене, моих слугах можно, да и ты стоишь выше меня. Я усмирю, свою жену поставлю на место и опущу её, по полной программе, ниже плинтуса, чтобы она знала своё место.
Вообще за это надо было не покушение организовывать, а надо было лишь дать ей леща хорошего леща.
Но в силу твоего характера и должности я тебя понимаю, так что ты всё правильно сделал.
А то, что ты обчистил казну так это всё правильно молодец так и надо её давно надо было обчистить много мусора в ней накопилось не переживай об этом все потери я восполню и попрошу весь дворец он также примет в этом участие.
Также приказал, восполнив потери, выделить мне деньги тридцать процентов суммы, которые они получат с похода и пообещал, что после его смерти те, кто ему служили, покинут дворец, а сам дворец отойдёт нам с женой, а на престол взойдёт мой сын, а его дети будут ему служить.
Они поделятся, между собой кто-то будет пашами, хранителями покоев, а кто-то евнухами.
Сейчас я кадий при четвёртом султане.
Выйдя из рынка, Кызылай услышал, плач.
Плач, этот был, не похож на другие это был, детский плач ребёнка лет пяти и он усиливался и приобретал всё новые и новые краски.
Оглянувшись, Кызылай, недолго, думая побежал на звук.
Добежав, он увидел пустой прилавок и плачущего ребёнка рядом с ним.
Звали этого ребёнка Реджел Шахин. Маленький мальчик с зелёными глазами и короткими русыми волосами. Губы ровные. Брови прямые. Голос спокойный. На вид лет – пять.
Одет был в красный кафтан и белые башмаки.
Кызылай подошёл и, обойдя прилавок, присел на корточки и спросил с шоком в голосе, глядя в глаза незнакомцу:
– Привет! Что у тебя случилось? Почему ты плачешь?
– Привет! Меня родители выгнали, из дома плача, проговорил Реджел, и плач его стал сильнее.
– Капец. Как такое возможно? За что? Весьма серьёзно заговорил Кызылай.
– Не знаю, они не объяснили мне просто взяли и выгнали, сказав, иди, куда хочешь, кому ты такой нужен будешь, никто тебя такого не полюбит никому такой, не нужен, сказал Реджел и начал плакать ещё сильнее.
– Да уж капец. Что ж я тебе помогу. Меня зовут, Кызылай Кайя я кадий Стамбула мне сто двадцать лет проговорил Кызылай и протянул руку Реджелу.
– Очень приятно меня зовут, Реджел Шахин мне десять лет проговорил он всё ещё плача и протянул руку Кызылаю.
– Взаимно проговорил Кызылай, и знакомство они скрепили рукопожатием.
– Буду вам благодарен, если вы мне поможете, вытирая слезы, проговорил Реджел.
– Помогу, помогу, не сомневайся в этом и скажи мне адрес, где ты живёшь, я приду и решу твою проблему уверенно проговорил Кызылай.
Реджел назвал ему адрес и спросил волнительно:
– А вы мне точно поможете?
– Да точно не сомневайся я кадий этого великого государства я выше султана, так что эту проблему решу сегодня же, если хочешь, пошли со мной серьёзно проговорил Кызылай.
– Хорошо кадий хочу, конечно, пошлите, вместе взволнованно проговорил Реджел и, встав, протянул Кызылаю руку.
Взяв, за руку Кызылай подтянул к себе Реджела, и они отправились в путь.
Дорога предстояла дальняя, но несмотря на это Кызылай и Реджел всё, же решили пойти пешком.
Выйдя, из рынка Кызылай и Реджел оправились в путь и по дороге завели беседу.
– Расскажи мне о своих родителях, Реджел твоя судьба мне чрезвычайно интересно заинтересованно проговорил Кызылай.
– Моя мама Сечиль Озтюрк ей тридцать лет работает лекарем и чинит кареты, а папа Юсуф Шахин ему тридцать два года делает ювелирные изделия, на заказ на дому спокойно проговорил Реджел.
– Молодцы они у тебя с восхищением проговорил Кызылай и тут же добавил:
– И как часто они тебя выгоняют, из дома?
– Да они такие. Не часто, но такое бывает.
Выгоняют из-за того, что у меня что-то не получается, а по их мнению должно.
К примеру, я не всегда могу посчитать до десяти, назвать цвета, назвать правильно алфавит.
Папа очень ругается из-за этого, а мама его слушает и с ним соглашается.
Говорят, что в мои годы я это всё должен уже знать и уметь спокойно проговорил Реджел.
– Идиоты! Да как так можно? Из-за такой ерунды. Да я в твои годы этого всего не знал. Возмущённо проговорил Кызылай, но успокоившись, продолжил:
– Я, научился считать до десяти в одиннадцать лет, называть цвета начал в тринадцать лет, а алфавит начал называть правильно в двадцать лет.
– Это да вы правы. Согласен. А вот у меня не так по их мнению я это всё должен уже знать спокойно проговорил Реджел и, загрустив, опустил голову.
– Не грусти Реджел я помогу, тебе всё будет хорошо, искренне проговорил Кызылай.
– Хорошо я буду вам очень признателен и благодарен спокойно проговорил Реджел.
Прошло, шесть часов и они добрались, до Реджела к этому времени уже наступил вечер около семи часов.
– Здесь живёте в этом доме? Спросил, Кызылай обратившись к Реджелу.
– Да здесь ответил Реджел.
– Хорошо жди меня здесь я сейчас схожу и решу твою проблему, а после пойдём ко мне, и будешь, теперь у меня жить. Ты будешь моим членом семьи, у тебя будет, новая семья и будут у тебя новые родители в лице моего сына и его жены и бабушка с дедушкой в лице меня и моей жены проговорил Кызылай.
– Хорошо отозвался звучный голос Реджела.
Оставшись, ждать Кызылая Реджел сел на землю, а Кызылай в свою очередь зашёл в дом и тут же увидел родителей Реджела.
Родители Реджела сидели за столом и кушали, так как было время ужина.
На ужин у них было филе баранины и красное сладкое вино.
На столе стояли: кувшин с вином, два стаканчика и две тарелки с филе баранины.
Папа Юсуф Шахин имеет густую тёмную бороду. Волосы короткие тёмного цвета. Среднего роста. Брови прямые соболиные. Губы ровные. Голос яркий. На вид лет – двадцать семь. Одет в бежевый кафтан. На ногах ничего нет.
Мама Сечиль Озтюрк. Волосы длинные светлого цвета. Низкого роста. Губы ровные. Брови прямые. Голос ласковый. На вид лет– двадцать семь. Одета в красное платье. На ногах ничего нет.
– Добрый вечер возмущённо проговорил Кызылай.
– Добрый вечер простите, а вы кто? Испуганно проговорили, Юсуф и Сечиль обратив свой взгляд на Кызылая.
– Я? А вы будто не знаете кто я такой. Ну, хорошо так уж и быть вам отвечу.
Я Кызылай Кайя кадий Стамбула. Кадий этого великого государства серьёзно и громко проговорил Кызылай.
– Очень приятно ну что же садитесь, присаживайтесь, покушайте, с нами баранинки попейте, вина благородный напиток радушно проговорили родители Реджела, глядя на Кызылая, приглашая того посидеть вместе с ними за столом.
– Спасибо я постою. А, впрочем, вино благородный напиток? Вы это сейчас серьёзно? Это же помои! Это ослиная моча! Фу! Тьфу, плюнув, на пол проговорил Кызылай и, растирая, слюну по полу правым башмаком продолжил:
– Я, пришёл к вам не эту вашу стряпню есть, и тем более не эту мочу осла пить, а по другому делу.
– Хорошо, а по какому же тогда делу вы изволили, честь к нам заявиться? Заинтересованно проговорили родители Реджела.
– Я пришёл к вам выяснить на каких основаниях вы выгнали своего сына Реджела из дома? Отвечайте! Разгневанно и грозно проговорил Кызылай.
– Ну, это уже не ваше дело это вас не касается, иронично проговорили родители Реджела и налили себе ещё вина и продолжили уплетать мясо.
Кызылай не выдержал увиденного и как ни в чём не бывало, подошёл и взял кувшин в правую руку.
Взяв, кувшин он плеснул, вином прямо из него Юсуфу и Сечили в лицо, а то, что было в стаканах вылил им за шиворот.
– Это меня касается, касается и моё дело! Я кадий этого великого государства я стою выше султана! Отвечайте! Не заставляйте меня применять силу! Грозно прокричал Кызылай.
– Ну, хорошо, вытирая полотенцем, лицо начали говорить родители Реджела всё дело в том, что он нас не слушает.
Он не всегда может посчитать до десяти, назвать цвета, назвать правильно алфавит, а в его возрасте ребёнок это всё должен уже знать и уметь закончив, со страхом в голосе проговорили они и продолжили кушать мясо, доедая его.
– Так это нормально я в его годы был такой же. Я тоже не слушал своих родителей. А начал их слушать лишь в десять лет. Я в его годы этого всего не знал. Я научился считать до десяти в одиннадцать лет, называть цвета начал в тринадцать лет, а алфавит начал называть правильно в двадцать лет спокойно сказал Кызылай.
Доев и проживав, мясо родители Реджела тут же начали говорить:
– ну, это вы и это уже ваши проблемы, а у нас вот так мы всё сделали правильно спокойно и гордо проговорили они.
– Да вашему поступку нет никакого оправдания! Грозным голосом проговорил Кызылай и стукнул по стулу.
Закончив, говорить Кызылай снял с кафтана дробовик и, подойдя, вплотную направил его на родителей Реджела.
Спустив, курок Кызылай произвёл первый выстрел для начала в отца Реджела Юсуфа.
Произведя, выстрел он попал точно в голову Юсуфу и тот упал лицом в стол.
Второй выстрел Кызылай произвёл, в маму Реджела Сечиль выстрелив ей также в голову.
Сечиль вслед за Юсуфом упала лицом в стол.
Вытолкнув рукой, мёртвые тела Юсуфа и Сечиль из-за стола Кызылай протащил их немного по полу подошёл и сделал ещё по пять выстрелов.
Три в отца Реджела Юсуфа и два в маму Реджела Сечиль.
В папу он выстрелил в шею, в грудь и в живот.
Тело папы Реджела начало истекать кровью.
В маму он выстрелил два раза в шею, и тело мамы тоже начало истекать кровью.
Кызылаю этого было мало и он решил надругаться над телами убитых им родителей Реджела.
Одев, дробовик обратно Кызылай обхаркал лица папе и маме Реджела и отпинал ногами по голове и лицу, а после каждому ударил два раза между ног и после этого начал бить локтями по лицу до тех пор, пока лицо не начало заливать кровью и приговаривать:
– Истекайте, кровью мерзкие создания, чтобы на том свете вам покоя не было, чтобы аллах спросил с вас как следует за ваши деяния.
Увидев, что они истекают кровью, и их тела в крови он встал на колени и оторвал, папе и маме головы взяв, голову каждого в руки покрутил их влево вправо, а после вывернул её, покрутив вправо до щелчка до хруста костей.
Кости хрустнули, и голова оторвалась и отсоединилась от тела.
Оторвав головы, кровь хлынула, фонтаном и её стало больше.
Оторванные головы, держа, в руке Кызылай обхаркал и отлещевал.
Обхаркав, и отлещевав, Кызылай отбросил каждую из голов в сторону, подошёл к телам и, встав, на каждое из них по очереди попрыгал на нём и потоптался.
Слез, с тела Кызылай харкнул на каждое по очереди и поглядя, на безголовые окровавленные тела и головы, лежащие, рядом он проговорил:
– всё теперь можно идти пора.
Проговорив, Кызылай направился к выходу и вышел из дома.
Выйдя, из дома, Кызылай увидел, Реджела который ждал его и тут же сказал, обратившись к нему:
