Выпиваю и меня так развезло я такое исполнял просто капец.
Плясал на улице сняв футболку и махая ей, орал словно петух.
И потом тут думаю про себя суету навести охота пошёл купил ящик динамита приезжаю в центр города и давай шмалять ну и всё меня мне прохожие начинают делать замечание, а я же пьяный не слышу начинаю дрыгать телом и смотрю как дурак, а смотря продолжаю ну и всё какая-то женщина позвонила в полицию та приехала и на месте арестовав повезла в отделение, а спустя месяц меня посадили. Вспомнив, грустно сказал Святослав.
– Да получается алкоголь наш главный враг и наше зло ведь из-за него же мы тут невозмутимо произнёс Пётр.
– Получается, что так невозмутимо, согласившись ответил Святослав.
– Как выйдем на свободу бросаем пить и живём правильно решительно сказал Пётр и протянул руку.
– Согласен решительно сказал Святослав и протянул руку в ответ и договорённость скрепили крепким рукопожатием.
– Я сколько пил вообще не думал и даже не догадывался, что меня алкоголь приведёт к такому печальному концу, потирая руки и снова расплакавшись сказал Пётр.
– Как и я грустно и расплакавшись в ответ проговорил Святослав.
– Знаешь все эти годы я сплю и вижу одно и тоже день, когда я потерял друга, потому что не умел пить это тот, когда я окончательно в себе разочаровался грустно сказал Пётр и, продолжая плакать опустил голову и сел на пол.
Сев на пол он поджал коленки под себя, обнял их руками и начал смотреть в пол.
Слёзы хлынули из его глаз и текли струя за струёй, его трясло, он зевал, но его продолжало трясти.
Боль в груди встала словно ком в горле и болело немыслимо.
– Понимаю я сам не могу нормально спать из-за того, что сделал.
Хотя я убил гораздо большее количество людей чем ты, продолжая плакать промолвил Святослав и тоже сел на пол.
Сев на пол Святослав сделал всё тоже самое что и Пётр и также как и он продолжил плакать.
Продолжая плакать, Пётр говорил себе: – я брошу пить брошу. Я заканчиваю свои отношения с алкоголем. Всё больше никакого алкоголя. Больше не буду пить даже по праздникам.
Продолжая плакать, Святослав говорил всё тоже самое что и Пётр.
Оба начали тяжело вздыхать, смотря в пол.
Прошло несколько лет и пролетели они как пролетает один день или месяц.
Это были непростые несколько лет ведь за это время оба хотели покончить жизнь самоубийством ввиду боли от совершённого деяния.
Особенно хотел Пётр он не мог принять потерю друга и вспоминая рыдал крокодильими слезами. Рыдая, он был готов сорвать на себе волосы.
Святослав также рыдал и рыдал не меньше, чем Пётр.
Мысли о совершённых им массовых беспорядках не отпускали его ни на секунду также как и мысли о смерти друга не отпускали Петра.
Практически всё время Пётр и Святослав общались и разговаривали о жизни на воле.
Святослав говорил о том, что, вернувшись они больше не будут заниматься чем занимались, а Пётр, соглашаясь утверждал, что годы, проведённые за решёткой, не пройдут бесследно и им нужно будет учиться жить заново и нужно будет оставить все свои тюремные привычки в прошлом.
И вот спустя несколько лет в один из дней Пётр обратился к Святославу и сказал:
– Я думаю мы можем претендовать на условно досрочное освобождение.
– Почему ты так думаешь? Беспокойно и заинтересованно спросил Святослав.
– Потому что уже пришло время мы с тобой отбыли часть срока.
Нужно подавать на условно досрочное если мы хотим поскорее попасть к своим семьям. Решительно сказал Пётр.
– Тогда да ты прав согласившись решительно ответил Святослав.
Прошло несколько лет, и Пётр со Святославом всё же подали на условно досрочное освобождение, однако, начальство тюрьмы, надзиратель и прокурор выступили против так как никто не замечал у заключённых признаков исправления в следствии чего в условно досрочном освобождении было отказано.
Если начальство тюрьмы и прокурор ещё объясняли свою позицию тем, что, по их мнению, после таких преступлений освобождение и тем более исправление невозможно то надзиратель просто яро выступал против ничем не аргументируя, а только лишь крича суду: – не дай бог вы их отпустите!
Отпустите я землю жрать буду. Джейраном заблею. Побрею вас всех наголо.
Ну а заключённым Петру со Святославом он просто говорил:
– Не смейте подавать на условно досрочное! Не смейте!
Подадите я вам такое устрою что вы после освобождения ещё десять лет будете безработные или ещё хуже будете платить по тридцать двадцать тысяч рублей каждый месяц на протяжении десяти лет.
Он как никто другой не верил в их исправление и всем говорил:
– Исправиться может кто угодно террорист, вор, педофил, но такие люди они неисправимы. Они не поменяются нет они станут только хуже.
Они должны быть благодарны за то, что сели на десять лет.
Они должны были сесть на куда больший срок чем десять лет.
Они совершили свои преступление под алкоголем. Под алкоголем.
Выйдут и вот увидите запьют да запьют так что снова попадут сюда, и всё вся их жизнь пройдёт в тюрьме за решёткой.
Первый отказ в условно досрочном опечалил Петра и Святослава, и они решили, что после отказа через время примут ещё пару попыток.
Однако такое решение не устроило Петра, и он сказал Святославу:
– Надо будет идти до конца и не переставать подавать на условно досрочное освобождение какое-нибудь ходатайство да одобрят и нас освободят.
– Возможно не знаю, разведя плечами отвечал Святослав.
После двух отказов оба были опустошены и опечалены настроение падало всё больше, а морально становилось всё хуже и хуже.
Оба понимали, что каждая новая подача имеет риск отказа и в следствии этого по несколько раз обдумывали подавать или нет?
После очередного отказа Святослав обратился к Петру и сказал:
– Может больше не будем подавать, а то и так уже сколько нервов мы себе сделали и все эти отказы они делают нам всё хуже и хуже?
– Ну да ты прав верно говоришь нам от них не лучше невесело и задумчиво ответил Пётр.
– Ну да поэтому всё давай больше не будем их подавать? Попросил Святослав, посмотрев на Петра.
– Хорошо давай согласившись ответил Пётр.
Прошло несколько лет и отсидев свои сроки Святослав и Пётр были освобождены и вышли на свободу.
Выйдя на свободу оба в течении первого года, привыкали к жизни на свободе и стоит сказать, что никто из них не только ни обрёл никаких тюремных привычек, но и ни стал хуже, как человек.
Напротив, оба после освобождения изменились и стали теми людьми кто никогда ни разу не сидел и не был в местах не столь отдалённых.
Оба бросили пить и в дальнейшем более никогда не притрагивались ни только к алкоголю, но также и к таким вредным привычкам как курение и наркотики.
Оба начали вести жизнь обычного законопослушного гражданина и стали заниматься полезными и общественно полезными делами.
Также начав вести трезвую жизнь и жизнь обычного
законопослушного гражданина оба забыли о своих сроках словно никогда не сидели ведь на удивление многим они вышли на свободу с чистой кожей без единой тюремной наколки.
Пётр забыл все свои три срока и когда-то его спрашивали сидел ли он отвечал, что нет, а когда спрашивали, что случилось с его другом он отвечал либо то, что тот сам покончил собой, либо он куда-то уехал, купил домик в деревеньке вместе с банькой или живёт там живёт там с женой и детьми.
Также мог и просто на этот вопрос ответить другим вопросом спросив:
– А какой друг? О каком друге вы говорите? У меня много друзей.
Если вы о том с котором я пил так он просто меня кинул, и мы больше с ним не друзья.
Жена покойного друга простила Петра за это убийство, они помирились и стали дружить ещё больше, чем дружили до трагедии.
Они стали чаще видеться, чаще гулять, чаще проводить.
Иногда ездили на кладбище проведать вместе, но чаще она ездила одна.
Для неё убийство просто не было для неё он просто покончил собой напившись.
Она забыла о случившиеся буквально через год после его смерти.
Она сетовала и пыталась добиться условно досрочного освобождения так как ей было жаль Петра не меньше, чем своего покойного мужа.
Она говорила:– он убил моего мужа пьяным, а это смягчающее обстоятельство к тому же я более чем уверена, что он раскаялся в содеянном ведь ему стало плохо от этого на следующий день.
Он раскаиваться начал, на следующий день проснувшись.
Я его простила спустя два года после того, как это произошло.
Суд компенсацию не назначал, но я попросила денег в качестве моральной компенсации в размере пятьсот тысяч рублей и получив её стала жить дальше. Стала жить как жила раньше и начала новую жизнь.
Мне его тоже жаль ведь ему с этим жить дальше, и я не представляю и даже боюсь представлять какого жить человеку с осознанием того, что он кого-то убил? Это больно очень больно. Это страшно просто адская и страшная боль.
Да мне тоже больно, но я смерть мужа пережила и переживу и хуже, бывало.
Я когда узнала об их попытке выйти раньше начала выступать за это и ездить в суд, чтобы их освободили и каждый отказ меня вгонял в депрессию.
Все, кто были против дураки и дебилы. Они ничего не понимают.
Когда наступил день освобождения жёны Петра и Святослава с детьми ждали их дома.
Ну а жена покойного друга Петра радовалась освобождению не меньше, чем жёны с детьми.
В один из дней прогуливался Святослав со своей женой которую звали Марина по торговому центру и тут на встречу ему идёт Пётр со своего женой, которую звали Яна.
Марина темноволосая, зеленоглазая, низкого роста и стройного телосложения. Губы бантиком, а брови небольшие.
На вид лет – тридцать восемь.
Яна светловолосая, зеленоглазая, среднего роста и стройного телосложения.
Губы бантиком, а брови небольшие.
На вид лет – сорок.
Увидев Петра, Святослав подал тело вперёд и подойдя окликнул его, сказав:
– Здорова дружище! Сказав, он протянул ему руку.
– Здорова! Не менее радостно воскликнув, промолвил Пётр, протянув руку в ответ и приветствие они скрепили рукопожатием.
Радость встреча была недолгой и закончилась так быстро будто её и не было, либо эта была неискренняя радость друг другу.
Прекратив улыбаться, Пётр посмотрел в пол задумался после перевёл взгляд на Святослава и сказал тихо сквозь зубы так чтобы никто не слышал:
– Отойдём ненадолго? Мне надо тебе кое-что сказать.
– Давай также тихо и сквозь зубы ответил Святослав Петру, и они отошли.
Отойдя, Пётр посмотрел на Святослава и оглядевшись по сторонам сказал:
– Знаешь мы с тобой отсидели на двоих двадцать лет я десять, ты десять и знаешь я понял то, что такого больше не повторится. Это теперь в прошлом.
Мы не окажемся в местах не столь отдалённых. Ни сейчас и никогда.
Адаптация далась мне крайне тяжело, и я больше не хочу оказаться там.
Договорив, он снова посмотрел в пол и о чём-то задумался, но это было недолго.
Подняв глаза, он снова посмотрел на Святослава и сказал тому решительно и грустно:
– Я хочу жить как раньше…
Глаза его наполнились болью, он прикусил губы и был готов заплакать.
– Понимаю мне тоже она далась тяжело, и я также не хочу больше оказаться там. Я тоже… С грустью в голосе, пытаясь не заплакать ответил Святослав.
– Этот срок и все сроки до этого изменили меня и особенно последний срок он изменил меня как ни один другой. Я стал другим человек и стал гораздо лучше, как человек. Серьёзно ответил Пётр.
– А у тебя были сроки до этого? Заинтересованно сморщась, спросил Святослав.
– Вроде были. Два. А может и нет. Может и не было. Я уже и не помню, да и вспоминать не хочу. Что было то было нечего уже вспоминать. Поморщась, ответил Пётр.
– Ты прав. Я вот тоже не помню, как я тогда оказался в тюрьме? Сморщась, проговорил Святослав.
– Не знаю. Может бабайка принесла? Или может демон, или аист принёс?
Поморщась перебирая варианты, промолвил Пётр, смотря на Святослава.
– Да может всё может быть. Чёрт его знает из-за чего я там оказался? Поморщась, негодующе и, возмущённо, двигая плечами ответил Святослав.
– Ладно прости меня всё же если что было не так умоляюще сказал Пётр.
– Да ладно, но раз так и ты меня прости спокойно ответил Святослав.
– Прощаю, улыбнувшись промолвил Пётр.
– И я тебя улыбнувшись промолвил Святослав.
– Вот и отлично. И знаешь я раскаялся, искренне раскаялся в совершённом и понял то каким я был дураком, когда совершил подобное серьёзно ответил Пётр.
– Я тоже. Я раскаялся не меньше, чем ты и понял тоже не меньше, чем ты. Тюрьма вправила мне мозги. Теперь я другой. Улыбнувшись, промолвил Святослав, посмотрев на Петра.
– И я, тоже улыбнувшись промолвил Пётр и посмотрел на Святослава.
– Вот и отлично. Друзья? Улыбнувшись посмотрев на Петра, промолвил Святослав и протянул руку.
– Друзья ответил Пётр и протянул руку в ответ.
Пожав руку, Пётр и Святослав крепко обнялись.
Обнялись так как обнимаются настоящие друзья после другой разлуки и так как обнимаются родные между собой люди.
Обнявшись оба, вернулись к своим жёнам и направились гулять дальше по торговому центру.
Гуляя Пётр и Святослав обнимали своих жён и прижимали их к себе и говорили, как сильно их любят и как они ими дорожат.
Обнимая оба, понимали, что худшая глава жизни закончена и ушла куда-то далеко, далеко ушла словно провалилась в бездну, ушла безвозвратно и дальше их жизнь будет только лучше и лучше ведь теперь они будут жить по-новому совершенно иначе как никогда в жизни не жили, а только мечтали.
Плясал на улице сняв футболку и махая ей, орал словно петух.
И потом тут думаю про себя суету навести охота пошёл купил ящик динамита приезжаю в центр города и давай шмалять ну и всё меня мне прохожие начинают делать замечание, а я же пьяный не слышу начинаю дрыгать телом и смотрю как дурак, а смотря продолжаю ну и всё какая-то женщина позвонила в полицию та приехала и на месте арестовав повезла в отделение, а спустя месяц меня посадили. Вспомнив, грустно сказал Святослав.
– Да получается алкоголь наш главный враг и наше зло ведь из-за него же мы тут невозмутимо произнёс Пётр.
– Получается, что так невозмутимо, согласившись ответил Святослав.
– Как выйдем на свободу бросаем пить и живём правильно решительно сказал Пётр и протянул руку.
– Согласен решительно сказал Святослав и протянул руку в ответ и договорённость скрепили крепким рукопожатием.
– Я сколько пил вообще не думал и даже не догадывался, что меня алкоголь приведёт к такому печальному концу, потирая руки и снова расплакавшись сказал Пётр.
– Как и я грустно и расплакавшись в ответ проговорил Святослав.
– Знаешь все эти годы я сплю и вижу одно и тоже день, когда я потерял друга, потому что не умел пить это тот, когда я окончательно в себе разочаровался грустно сказал Пётр и, продолжая плакать опустил голову и сел на пол.
Сев на пол он поджал коленки под себя, обнял их руками и начал смотреть в пол.
Слёзы хлынули из его глаз и текли струя за струёй, его трясло, он зевал, но его продолжало трясти.
Боль в груди встала словно ком в горле и болело немыслимо.
– Понимаю я сам не могу нормально спать из-за того, что сделал.
Хотя я убил гораздо большее количество людей чем ты, продолжая плакать промолвил Святослав и тоже сел на пол.
Сев на пол Святослав сделал всё тоже самое что и Пётр и также как и он продолжил плакать.
Продолжая плакать, Пётр говорил себе: – я брошу пить брошу. Я заканчиваю свои отношения с алкоголем. Всё больше никакого алкоголя. Больше не буду пить даже по праздникам.
Продолжая плакать, Святослав говорил всё тоже самое что и Пётр.
Оба начали тяжело вздыхать, смотря в пол.
Прошло несколько лет и пролетели они как пролетает один день или месяц.
Это были непростые несколько лет ведь за это время оба хотели покончить жизнь самоубийством ввиду боли от совершённого деяния.
Особенно хотел Пётр он не мог принять потерю друга и вспоминая рыдал крокодильими слезами. Рыдая, он был готов сорвать на себе волосы.
Святослав также рыдал и рыдал не меньше, чем Пётр.
Мысли о совершённых им массовых беспорядках не отпускали его ни на секунду также как и мысли о смерти друга не отпускали Петра.
Практически всё время Пётр и Святослав общались и разговаривали о жизни на воле.
Святослав говорил о том, что, вернувшись они больше не будут заниматься чем занимались, а Пётр, соглашаясь утверждал, что годы, проведённые за решёткой, не пройдут бесследно и им нужно будет учиться жить заново и нужно будет оставить все свои тюремные привычки в прошлом.
И вот спустя несколько лет в один из дней Пётр обратился к Святославу и сказал:
– Я думаю мы можем претендовать на условно досрочное освобождение.
– Почему ты так думаешь? Беспокойно и заинтересованно спросил Святослав.
– Потому что уже пришло время мы с тобой отбыли часть срока.
Нужно подавать на условно досрочное если мы хотим поскорее попасть к своим семьям. Решительно сказал Пётр.
– Тогда да ты прав согласившись решительно ответил Святослав.
Прошло несколько лет, и Пётр со Святославом всё же подали на условно досрочное освобождение, однако, начальство тюрьмы, надзиратель и прокурор выступили против так как никто не замечал у заключённых признаков исправления в следствии чего в условно досрочном освобождении было отказано.
Если начальство тюрьмы и прокурор ещё объясняли свою позицию тем, что, по их мнению, после таких преступлений освобождение и тем более исправление невозможно то надзиратель просто яро выступал против ничем не аргументируя, а только лишь крича суду: – не дай бог вы их отпустите!
Отпустите я землю жрать буду. Джейраном заблею. Побрею вас всех наголо.
Ну а заключённым Петру со Святославом он просто говорил:
– Не смейте подавать на условно досрочное! Не смейте!
Подадите я вам такое устрою что вы после освобождения ещё десять лет будете безработные или ещё хуже будете платить по тридцать двадцать тысяч рублей каждый месяц на протяжении десяти лет.
Он как никто другой не верил в их исправление и всем говорил:
– Исправиться может кто угодно террорист, вор, педофил, но такие люди они неисправимы. Они не поменяются нет они станут только хуже.
Они должны быть благодарны за то, что сели на десять лет.
Они должны были сесть на куда больший срок чем десять лет.
Они совершили свои преступление под алкоголем. Под алкоголем.
Выйдут и вот увидите запьют да запьют так что снова попадут сюда, и всё вся их жизнь пройдёт в тюрьме за решёткой.
Первый отказ в условно досрочном опечалил Петра и Святослава, и они решили, что после отказа через время примут ещё пару попыток.
Однако такое решение не устроило Петра, и он сказал Святославу:
– Надо будет идти до конца и не переставать подавать на условно досрочное освобождение какое-нибудь ходатайство да одобрят и нас освободят.
– Возможно не знаю, разведя плечами отвечал Святослав.
После двух отказов оба были опустошены и опечалены настроение падало всё больше, а морально становилось всё хуже и хуже.
Оба понимали, что каждая новая подача имеет риск отказа и в следствии этого по несколько раз обдумывали подавать или нет?
После очередного отказа Святослав обратился к Петру и сказал:
– Может больше не будем подавать, а то и так уже сколько нервов мы себе сделали и все эти отказы они делают нам всё хуже и хуже?
– Ну да ты прав верно говоришь нам от них не лучше невесело и задумчиво ответил Пётр.
– Ну да поэтому всё давай больше не будем их подавать? Попросил Святослав, посмотрев на Петра.
– Хорошо давай согласившись ответил Пётр.
Прошло несколько лет и отсидев свои сроки Святослав и Пётр были освобождены и вышли на свободу.
Выйдя на свободу оба в течении первого года, привыкали к жизни на свободе и стоит сказать, что никто из них не только ни обрёл никаких тюремных привычек, но и ни стал хуже, как человек.
Напротив, оба после освобождения изменились и стали теми людьми кто никогда ни разу не сидел и не был в местах не столь отдалённых.
Оба бросили пить и в дальнейшем более никогда не притрагивались ни только к алкоголю, но также и к таким вредным привычкам как курение и наркотики.
Оба начали вести жизнь обычного законопослушного гражданина и стали заниматься полезными и общественно полезными делами.
Также начав вести трезвую жизнь и жизнь обычного
законопослушного гражданина оба забыли о своих сроках словно никогда не сидели ведь на удивление многим они вышли на свободу с чистой кожей без единой тюремной наколки.
Пётр забыл все свои три срока и когда-то его спрашивали сидел ли он отвечал, что нет, а когда спрашивали, что случилось с его другом он отвечал либо то, что тот сам покончил собой, либо он куда-то уехал, купил домик в деревеньке вместе с банькой или живёт там живёт там с женой и детьми.
Также мог и просто на этот вопрос ответить другим вопросом спросив:
– А какой друг? О каком друге вы говорите? У меня много друзей.
Если вы о том с котором я пил так он просто меня кинул, и мы больше с ним не друзья.
Жена покойного друга простила Петра за это убийство, они помирились и стали дружить ещё больше, чем дружили до трагедии.
Они стали чаще видеться, чаще гулять, чаще проводить.
Иногда ездили на кладбище проведать вместе, но чаще она ездила одна.
Для неё убийство просто не было для неё он просто покончил собой напившись.
Она забыла о случившиеся буквально через год после его смерти.
Она сетовала и пыталась добиться условно досрочного освобождения так как ей было жаль Петра не меньше, чем своего покойного мужа.
Она говорила:– он убил моего мужа пьяным, а это смягчающее обстоятельство к тому же я более чем уверена, что он раскаялся в содеянном ведь ему стало плохо от этого на следующий день.
Он раскаиваться начал, на следующий день проснувшись.
Я его простила спустя два года после того, как это произошло.
Суд компенсацию не назначал, но я попросила денег в качестве моральной компенсации в размере пятьсот тысяч рублей и получив её стала жить дальше. Стала жить как жила раньше и начала новую жизнь.
Мне его тоже жаль ведь ему с этим жить дальше, и я не представляю и даже боюсь представлять какого жить человеку с осознанием того, что он кого-то убил? Это больно очень больно. Это страшно просто адская и страшная боль.
Да мне тоже больно, но я смерть мужа пережила и переживу и хуже, бывало.
Я когда узнала об их попытке выйти раньше начала выступать за это и ездить в суд, чтобы их освободили и каждый отказ меня вгонял в депрессию.
Все, кто были против дураки и дебилы. Они ничего не понимают.
Когда наступил день освобождения жёны Петра и Святослава с детьми ждали их дома.
Ну а жена покойного друга Петра радовалась освобождению не меньше, чем жёны с детьми.
В один из дней прогуливался Святослав со своей женой которую звали Марина по торговому центру и тут на встречу ему идёт Пётр со своего женой, которую звали Яна.
Марина темноволосая, зеленоглазая, низкого роста и стройного телосложения. Губы бантиком, а брови небольшие.
На вид лет – тридцать восемь.
Яна светловолосая, зеленоглазая, среднего роста и стройного телосложения.
Губы бантиком, а брови небольшие.
На вид лет – сорок.
Увидев Петра, Святослав подал тело вперёд и подойдя окликнул его, сказав:
– Здорова дружище! Сказав, он протянул ему руку.
– Здорова! Не менее радостно воскликнув, промолвил Пётр, протянув руку в ответ и приветствие они скрепили рукопожатием.
Радость встреча была недолгой и закончилась так быстро будто её и не было, либо эта была неискренняя радость друг другу.
Прекратив улыбаться, Пётр посмотрел в пол задумался после перевёл взгляд на Святослава и сказал тихо сквозь зубы так чтобы никто не слышал:
– Отойдём ненадолго? Мне надо тебе кое-что сказать.
– Давай также тихо и сквозь зубы ответил Святослав Петру, и они отошли.
Отойдя, Пётр посмотрел на Святослава и оглядевшись по сторонам сказал:
– Знаешь мы с тобой отсидели на двоих двадцать лет я десять, ты десять и знаешь я понял то, что такого больше не повторится. Это теперь в прошлом.
Мы не окажемся в местах не столь отдалённых. Ни сейчас и никогда.
Адаптация далась мне крайне тяжело, и я больше не хочу оказаться там.
Договорив, он снова посмотрел в пол и о чём-то задумался, но это было недолго.
Подняв глаза, он снова посмотрел на Святослава и сказал тому решительно и грустно:
– Я хочу жить как раньше…
Глаза его наполнились болью, он прикусил губы и был готов заплакать.
– Понимаю мне тоже она далась тяжело, и я также не хочу больше оказаться там. Я тоже… С грустью в голосе, пытаясь не заплакать ответил Святослав.
– Этот срок и все сроки до этого изменили меня и особенно последний срок он изменил меня как ни один другой. Я стал другим человек и стал гораздо лучше, как человек. Серьёзно ответил Пётр.
– А у тебя были сроки до этого? Заинтересованно сморщась, спросил Святослав.
– Вроде были. Два. А может и нет. Может и не было. Я уже и не помню, да и вспоминать не хочу. Что было то было нечего уже вспоминать. Поморщась, ответил Пётр.
– Ты прав. Я вот тоже не помню, как я тогда оказался в тюрьме? Сморщась, проговорил Святослав.
– Не знаю. Может бабайка принесла? Или может демон, или аист принёс?
Поморщась перебирая варианты, промолвил Пётр, смотря на Святослава.
– Да может всё может быть. Чёрт его знает из-за чего я там оказался? Поморщась, негодующе и, возмущённо, двигая плечами ответил Святослав.
– Ладно прости меня всё же если что было не так умоляюще сказал Пётр.
– Да ладно, но раз так и ты меня прости спокойно ответил Святослав.
– Прощаю, улыбнувшись промолвил Пётр.
– И я тебя улыбнувшись промолвил Святослав.
– Вот и отлично. И знаешь я раскаялся, искренне раскаялся в совершённом и понял то каким я был дураком, когда совершил подобное серьёзно ответил Пётр.
– Я тоже. Я раскаялся не меньше, чем ты и понял тоже не меньше, чем ты. Тюрьма вправила мне мозги. Теперь я другой. Улыбнувшись, промолвил Святослав, посмотрев на Петра.
– И я, тоже улыбнувшись промолвил Пётр и посмотрел на Святослава.
– Вот и отлично. Друзья? Улыбнувшись посмотрев на Петра, промолвил Святослав и протянул руку.
– Друзья ответил Пётр и протянул руку в ответ.
Пожав руку, Пётр и Святослав крепко обнялись.
Обнялись так как обнимаются настоящие друзья после другой разлуки и так как обнимаются родные между собой люди.
Обнявшись оба, вернулись к своим жёнам и направились гулять дальше по торговому центру.
Гуляя Пётр и Святослав обнимали своих жён и прижимали их к себе и говорили, как сильно их любят и как они ими дорожат.
Обнимая оба, понимали, что худшая глава жизни закончена и ушла куда-то далеко, далеко ушла словно провалилась в бездну, ушла безвозвратно и дальше их жизнь будет только лучше и лучше ведь теперь они будут жить по-новому совершенно иначе как никогда в жизни не жили, а только мечтали.
