Она была прекрасна. Огромные тёмные глаза, полные той робости, которая манит и обещает счастливцу океан чувств. Широкие бёдра, тонкая талия и большая грудь — как далека эта фигурка от модных стандартов. И как сногсшибательна!
       
       А её «здравствуйте, мистер Джобс»! От мягкого голоса внутри напряглась невидимая струна, басовито загудела, разливая по телу Марка подзабытые сладкие волны предвкушения.
       
       Дикая роза, случайно попавшая в оранжерею с идеальными пустоцветами. Пока не срезанная. Пока благоухающая.
       
       Марку захотелось немедля ощутить её аромат.
       
       Как давно он не желал чего-то с таким волнением, как давно не горело тело от нахлынувшего возбуждения! И он считал, что идеально владеет собой? Фикция, самообман! Иллюзия, порожденная скучающим разумом.
       
       С трудом взяв себя в руки, Марк поздоровался и пригласил девушку в кресло напротив.
       
       Та несмело улыбнулась в ответ, спрятала глаза за длинными ресницами и присела на самый край. Одёрнула подол ярко-красного платья. Маленький пожар в сумерках сдержанного, тёмных тонов интерьера. Сцепленные на сумочке пальцы, стиснутые колени — в каждом жесте усмиряемая порывистость. Дрожащие уголки пухлых розовых губ. Алые были бы лучше. Хотя... Нераскрытый бутон, которым можно насладиться не спеша, отгибая лепесток за лепестком…
       
       О, это редкое блаженство — чувствовать и ощущать так полно!
       
       — Мисс Амалия Делавер, победительница ежегодной Всемирной Лотереи Бессмертия, — Марк говорил, смакуя каждое слово. Такие, как она, — из низшего сословия — всегда сомневаются, до последнего. Пускай же уверится, что происходящее не сон и не розыгрыш. — Я рад, что вы пришли именно ко мне.
       
       Он с удовлетворением отметил, что голос не дрогнул и прозвучал как полагается: дружелюбно и располагающе.
       
       — Фу-ух... Спасибо, успокоили вы меня, мистер Джобс.
       
       Амалия расслабилась. Бледные щеки вспыхнули румянцем, и она наконец-то взглянула прямо. Всего на миг позволила переполнявшему её торжеству полыхнуть в глазах и улыбке, но что это был за миг! У Марка пересохло во рту, и сердце стукнуло с перебоем. Голова слегка закружилась от мысли, что совсем скоро Амалия, это воплощение юности и страсти, будет его.
       
       Незаметно прочистив горло, Марк продолжил:
       
       — Итак, мисс Делавер, как и любой желающий пройти процедуру «сохранения», вы обязаны посетить психолога. Спрашивайте обо всем, что волнует вас в предстоящем шаге, в том числе и детали процедуры. Я постараюсь ответить на все вопросы и помогу вам определиться с будущим.
       
       Амалия округлила глаза:
       
       — С будущим? А чего с ним определяться? Вроде и так всё ясно-понятно.
       
       Марк едва сдержал улыбку. Простые грубоватые фразы, сказанные ласковым, шелковистым голоском звучали невероятно мило и забавно.
       
       — Ой, мистер Джобс, видели бы вы, как меня провожали, — Амалия хохотнула. — Ну чисто на другую планету отправляют. Родители и счастливы, и плачут. Подружки напутствия выдают. Ага, будто знают, как оно и что здесь. И тоже чуть не рыдают — так хотят местами со мной поменяться. Один только Алекс, жених мой, всё смурной ходил. Не верит в наше будущее. Я говорю, разве плохо, что жена у тебя ещё двадцать лет молодая будет, а он не верит. За всё, говорит, платить надо.
       
       Амалия вопросительно посмотрела на Марка.
       
       — Да, платить приходится за всё, — кивнул Марк с лёгким вздохом.
       
       Наличие жениха было неприятно, но не критично. А Алекс — умный парень, если сообразил, что стал лишним элементом, не из этого пазла.
       
       Амалия нахмурилась, и тонкая морщинка пролегла меж тёмных росчерков бровей. Наклониться бы и разгладить её...
       
       Марк опомнился:
       
       — Нет, нет, я не про деньги. Не беспокойтесь. Выигрыш покрывает все расходы, в том числе и последующее медицинское обслуживание. Я имел в виду небольшие неудобства, с которыми сталкивается любой «сохраняющийся». Полагаю, вы в курсе, зачем нужна страховка?
       
       — Ну... вдруг чего, так бесплатно вылечат.
       
       — Вы правы. Давайте остановимся на этом моменте подробнее. Он очень важен.
       
       — Как скажете, — Амалия пожала плечами и, сев поудобней, принялась оглядывать кабинет.
       
       — Природе или, если желаете, Создателю было угодно сделать нас смертными, ограничить наше существование пятью десятками циклов обновления клеток. На самом деле всё сложнее... у каждого органа свой цикл, но суть не в том... Главное, что учёные придумали, как продлить жизнь…
       
       Привычные слова рассыпались, ускользали, и Марк умолк, в открытую любуясь Амалией.
       
       Восхищённо приоткрыв рот, та осмотрела массивные шкафы с книгами, потом погладила бархатистую обивку кресла и, прищурившись, остановила взгляд на столе, разделявшем их с Марком. Судя по движению пальцев, столешницу из натурального дуба она тоже хотела потрогать.
       
       Марк поймал себя на том, что готов часами сидеть вот так, впитывая благоговение и восторг, исходящие от Амалии. Этим она напоминала Софи. Фотография дочери всегда стояла рядом, и малышка целый день задорно смеялась ему. Беспечные кудряшки, раскинутые руки — она любила весь мир и щедро делилась своими чувствами. Рядом с ней Марк оживал.
       
       Теперь будет ещё и Амалия…
       
       Марк только сейчас понял, что начал «оттаивать». До конца его нынешнего «сохранения» остался всего год, и, похоже, он будет восхитительным. А ведь за ним ещё более потрясающий – между «сохранениями»! От удовольствия Марк даже прикрыл глаза. Впереди ждало яркое, насыщенное жизнью время, которое он каждый раз мечтал растянуть, но… Снова и снова выбирал растягивание самой жизни.
       
       Марк встряхнулся.
       
       — Итак, мисс Делавер, вы знаете, что придумали учёные? – спросил он.
       
       Амалия оторвалась от созерцания картины в тяжелой резной раме.
       
       — Э-э... Остановить деление клеток?
       
       — И вы опять совершенно правы. Остановить деление. На двадцать лет человек словно застывает в том возрасте, когда провёл процедуру. И «сохраняться» можно несколько десятков раз! Чудесно, вы согласны?
       
       — Наверное... Вам виднее.
       
       Марк предпочел не заметить маленькую дерзость.
       
       — Конечно, мисс Делавер. Так что смею заверить, это, действительно, чудесно. Но... Всегда есть какое-то «но», верно?
       
       — Да уж... — Амалия помрачнела. — Мне-то ничего, а родители постареют и...
       
       Она опустила глаза, но сжатые губы и два ярких пятна на скулах выдавали бурлившие эмоции. Горечь, через секунду сменившаяся злостью…
       
       Наверняка подумала о тех, кому потеря родителей еще несколько сотен лет не грозит. Например, ему, Марку. Что ж, она права. У его матери с отцом впереди еще половина тысячелетия. Для простых людей – невообразимый срок.
       
       Сам Марк в триста сорок «сохранился» на двадцать восемь. Его жене, Диане, триста, но она считает, как и большинство, — циклами, — и потому ей всего двадцать два. Могло быть и двадцать один, но пришлось целый год потратить на рождение дочери.
       
       Из-за малышки Софи они тогда впервые крупно поссорились, и Диана целый месяц не общалась с ним. Не то чтобы они горячо любили друг друга и ссора была чем-то из ряда вон выходящим. Скорее, наоборот. Марк, вообще, не верил, что после стольких лет брака у кого-то остаётся хотя бы привязанность. Да и в целом, длинная жизнь, как длинная дорога, чёрт знает, куда ведёт, но ты идёшь и идёшь, теряя по пути самое важное: мечты, чувства, желания...
       
       А что до Дианы, то поругались они из-за её эгоистичного желания вырастить дочь «снаружи», в репликаторе. Марк же настаивал на естественном вынашивании, но все его доводы о проблемах «искусственников», весь опыт и арсенал психолога разбивались об упрямство жены.
       
       Однако разрешение на ребенка выдали именно ему, так что Диане пришлось смириться.
       
       — Да, мисс Делавер, — Марк подпустил в голос сочувствия, — циклы не бесконечны, родные стареют. Но такова жизнь — все мы смертны... Лучше давайте вернёмся к вашему счастливому билету. Мы закончили тем, что учёные останавливают обновление клеток на двадцать лет. Отсюда вытекает один небольшой минус — любая рана, даже царапина, отказывается заживать. Но, как я уже сказал, это простая неприятность, не более, поскольку в стоимость «сохранения» включена страховка и вы всегда можете обратиться в наш Центр за профессиональной медицинской помощью.
       
       Он сделал паузу, давая Амалии время проникнуться осознанием собственной значимости. Да, теперь её будут холить и лелеять, и то, что раньше казалось невозможным, стало близко, только руку протяни.
       
       И заключи договор.
       
       Марк не сомневался, что договор-то Амалия подпишет, — да и кто бы в здравом уме отказался от такого подарка небес? — однако ему был нужен совсем другой контракт. Ради него все старания.
       
       Если приема не хватит, то после как раз обед и можно будет продолжить разговор в ресторане. Только не в Центре. Лучше на нейтральной территории, где не будет коллег и, главное, Филиппа. Этот беспринципный нахал три года назад увёл у Марка такую же победительницу лотереи. Но та даже не сравнится с Амалией. О нет, эту крошку надо запеленать так, чтоб на нее не подействовало дьявольское обаяние Филиппа. Наигранное, кстати. Внутри он такой же мертвец, как и все «бессмертные».
       
       Амалия кусала губку и напряженно размышляла. Вдруг вскинула на Марка внимательный взгляд:
       
       — Мистер Джобс, а можно обменять выигрыш на деньги?
       
       — Сожалею, мисс Делавер, но в условиях Лотереи чётко прописано, что выигрыш нельзя ни передать третьему лицу, ни обналичить. Кстати, страховку тоже. В данном случае она неотделима.
       
       Амалия невесело усмехнулась:
       
       — Ха, неотделима... Ваши умники сверху придумали замечательный способ заработать на бедняках, ага. Но меня не проведёшь, мистер Джобс, не-ет, — Амалия погрозила ему пальцем, и Марк прикусил щеку, чтобы не рассмеяться. «Умники сверху» уже обманули и её, и всех, кто поверил в случайность Лотереи. — Я не наивная простушка, как Сара. Знаете, была у нас соседка — вроде неприметная такая, — но как пела! Так вот, вздумалось ей певицей заделаться. Ну, ясно-понятно, «сохраниться» надо, а денег — только на процедуру. Вот Сара и «сохранилась» без этой вашей дорогущей страховки. Да разве ж она кукла в коробке? Тут палец порезала, там ушиблась, а через полгода простудилась... Всё продала, чтоб вылечиться.
       
       Амалия замолчала, но Марк знал, что история на этом не кончилась. У глупцов, продливших жизнь без страховки, не бывает счастливого финала. Невозможно прожить двадцать лет без травм и болезней, а медицина для «сохранившихся» стоит безумно дорого — тем, кто и на социальную-то еле наскребает, её просто не потянуть. Так что рано или поздно несчастные оставались ни с чем и тогда либо просто умирали, либо кончали с собой. Такая вот защита от случайных людей. Жестокая, но необходимая.
       
       Марк хотел уже вернуть разговор в нужное ему русло, но не понадобилось: Амалия оказалась цепкой особой. Она в упор посмотрела на Марка:
       
       — Мистер Джобс, вы чего-то о будущем упоминали?
       
       — Конечно. Давайте обрисуем перспективы. Как «сохранившаяся» вы получите полный пакет гражданина, включающий в себя бесплатную квартиру в элитном районе и комплект медицинских услуг. Кроме того, для каждого впервые «сохраняющегося» назначается наставник. Обычно это кто-то из родственников. Однако в данном случае никого из вашей родни взять не получится, поэтому скорее всего назначат меня. Наставничество длится не более года — этого хватает, чтобы новичку вникнуть во все тонкости и правила новой жизни. Вы же понимаете, что длинная жизнь диктует свои условия? То, что хорошо для короткоживущих, не подходит «бессмертным». Мотылёк и гренландская акула живут по-разному, согласны?
       
       — Ага. А акула отличается от эндолитов.
       
       — Эндолитов?
       
       — Не слыхали? Во дела! А там как раз о делении клеток… Но не буду рассказывать, сами гляньте.
       
       — Обязательно, — Марк невозмутимо улыбнулся на детские попытки Амалии уколоть его. «Розочка» ещё не поняла, что сменила лодку и те, на кого раньше были направлены её шипы, стали попутчиками. Он продолжил: — После сохранения вам будет предложен перечень вакансий. Ваша обязанность — выбрать одну из них... Заметьте, работа не социальная. Она, конечно, простая, соответствует уровню вашего образования, однако оплачивается хорошо...
       
       — Значит, я смогу вылечить родителей? — перебила его Амалия. — А может и... «сохранить»?
       
       — Лечить — пожалуйста, а вот «сохранить» — увы, нельзя. «Бессмертный» имеет право продлить жизнь только супругу и ребёнку.
       
       — Да, я в курсе, но подумала, а вдруг... Ладно, чего уж… – Амалия разочарованно махнула рукой и тут же с надеждой спросила: – А на новостной канал есть вакансии?
       
       — Эм… Нет. Но, думаю, при большом желании устроиться вы сможете. Только позже, после учёбы.
       
       — Это хорошо. А то у папы слух пропал десять лет назад, после болезни, так мы все передачи смотрим с сурдопереводом... Ну, где руками и губами рассказывают... Иногда даже звук не включаем, незачем вроде как. — Амалия коротко рассмеялась. — Как по-вашему, возьмут меня в сурдопереводчики?
       
       Напряженный взгляд выдавал волнение, с которым она ждала ответа.
       
       — Я бы взял... Губы у вас очень... выразительные.
       
       Амалия смущенно потупилась.
       
       — Я иногда мечтала, чтоб оказаться там... — пробормотала она. Увидев, что Марк слушает и серьёзен, продолжила уже уверенней: — Хочу папе только хорошие новости передавать. Случилась, например, катастрофа, а я говорю, что все выжили. Или показывают последнего медведя, а я сообщаю, что в заповеднике удалось увеличить популяцию. Я правильно сказала, да? Популяция?
       
       — Правильно. Только это же неправда.
       
       — Ну и что! А я хочу, чтоб правдой было! И вообще, как будто нам только правду говорят. Одна грязь! А так, хотя бы глухим кусочек радости.
       
       Марк открыто любовался сверкающими глазами Амалии и украдкой — её бурно вздымающейся грудью.
       
       Что у Дианы, что у Виктории, последней любовницы, грудь едва нащупывалась, а под одеждой так и вовсе не проглядывала. И что за импотент придумал такую моду? Впрочем, в какой-то мере повинны и «сохранения»: организм не выдерживал излишних нагрузок, в том числе и жирной, обильной пищи.
       
       Амалия глубоко вздохнула. Марк моргнул и нехотя отвел взгляд — ложбинка, колыхнувшаяся в вырезе платья, так и манила прикоснуться.
       
       Пожалуй, пора переходить к следующей фазе. Самой увлекательной.
       
       — Хотите чаю? — предложил Марк. — У меня и печенье есть.
       
       Он вышел в соседнюю комнату. Тут было его убежище, его личное логово, в которое он не пускал никого, кроме Софи.
       
       Легким нажатием на панель он сделал перегородку прозрачной — Амалия должна считать, что ему нечего скрывать. Чувствуя на себе её внимательный взгляд, неторопливо налил мятного чаю. Вернувшись, составил с подноса чашки и вазочку печенья и мягко улыбнулся:
       
       — Угощайтесь...
       
       Амалия взяла чашку осторожно, двумя руками, словно боясь раздавить тонкий фарфор. Отпила и, поперхнувшись, закашлялась. Марк сделал вид, что рассматривает её дело, лежащее на столе.
       
       Собственно, изучать здесь было нечего. Обычная история обычной девушки из бедных слоев: стандартные курсы чтения, счёта и письма, соцработа у неё и родителей… А вот это редкость. Чтобы у каждого из семьи была работа, постараться надо... Дальше... Родители к сорока годам получили разрешение на рождение ребёнка. Значит, сейчас им по шестьдесят. Что ж, беспокойство Амалии за их здоровье понятно...