— Рори, что там у нас с генами?
— Лично у меня все с ними хорошо, — пришла я в себя, — а у вас — сейчас посмотрим. Я заодно провела анализ всех гормонов в вашем организме. Так что выясним, чего и где у вас не хватает.
— Я отлучусь ненадолго, — сообщил Хэдин. — Дела целительские. Мой Король, с твоего позволения.
— Рори без тебя разберется?
— Рори разберется, — откликнулась я, — но на это уйдет не один час. Тут куча всего. А вам ведь нужны выводы? Король, мне надо несколько часов, чтобы все просмотреть и прочитать.
— Работай, — кивнул Доран. — Тени буду с тобой, в лаборатории, так что ты в безопасности. Им дан приказ защищать тебя.
— А я могу их видеть? — поинтересовалась осторожно. На самом деле вот они, летают вдоль стен и изображают полупрозрачных скакунов.
— Нет, но они будут рядом.
— Ну и ладно, — кивнула послушно. Раз не должна видеть, то и не буду.
— Рори…
Голос Короля изменился, а сам он сделал шаг ко мне, заставив глупое сердце дрогнуть. Зачем? Даже обида не могла заглушить то чувство, что росло у меня внутри.
— Все будет хорошо, — пообещал он таким тоном, что я сразу поверила. Все и правда будет хорошо. И подалась вперед, приоткрывая губы, навстречу поцелую. Сокрушающему, кружащему голову и заставляющему покориться.
— Да, — шепнула, когда Король чуть отстранился, — все будет хорошо. И ты меня отпустишь, когда я выполню свою часть сделки. Иначе будет… плохо.
— Очень смешно, Рори.
Ну что ж, я предупредила. Ласково проведя рукой по щеке Короля, отвернулась к результатам генетического анализа. И погрузилась в работу.
Спустя несколько часов я порадовалась, что в свое время настояла на том, чтобы притащили несколько нужных книг. А еще порадовалась, что мои нервы в Руадхе успели закалиться. Почти.
Такого мне видеть не приходилось. Но, будем честными, прежде я и других существ не изучала.
Шок… интерес… изумление и научный экстаз — это примерный перечень того, что кипело внутри меня, когда я просматривала результаты исследований. Где-то хмурилась и надолго задумывалась, а то и лезла в одну из книг. Где-то удовлетворенно кивала.
Картина вроде вырисовывалась, но не хватало одного пазла. И я никак не могла его найти.
— Рори…
Я вздрогнула и едва не свалилась со стула.
— Извини. — Хэдин вошел в лабораторию и присвистнул. — Погоди, ты все это время сидела тут?
— Да, — кивнула и со стоном растерла шею. — Это была плохая идея.
— Это была ужасная идея! — помрачнел Хэдин. — И ты не ела!
— Я пила что-то. А, воду.
— Все смертные ученые такие?
— Нет, — скромно ответила я, — только гении. Приятно познакомиться.
Лекарь фыркнул и посмотрел в сторону Теней:
— Обед для Авроры. Это входит в приказ о ее безопасности.
Две Тени растворились в воздухе. А я уважительно приподняла бровь: надо же, слушаются. По рассказам Дорана уже успела понять: Тени слышат далеко не всех.
Но поесть и правда надо. Тем более Тени принесли какое-то нежнейшее мясо, булочки и салат из незнакомых, но очень вкусных овощей. На десерт предложили маленькие круглые пирожные и тягучий, сладкий сок.
— Пока ты ешь, я кое-что тебе расскажу, — проговорил лекарь, присаживаясь на стул рядом. Отодвинул пару моих книг и продолжил, глядя на повисшие в воздухе и светящиеся результаты исследований.
— Где-то на границе Руадха живет одна фейри по имени Комина. Очень старая, древняя. Она родилась, по меркам Земли, в начале одиннадцатого века. Фейри-одиночка, обладающая огромной целительской и провидческой силой. Но характер поганый, потому и не ужилась ни с одним из Дворов.
— А почему она поселилась возле Руадха?
— Потому что ей любопытно, — пожал плечами Хэдин. — С Двором Теней она не общается, но иногда Доран к ней приезжает. Не знаю, о чем они беседуют. Только иногда Король возвращается сильно раздраженный и ее иначе как «старая дура» не называет.
Я прожевала мясо и спросила:
— А к чему ты ведешь разговор?
— Думаю, Комина может определить, кто ты такая.
— Я — человек!
— Уверена? — вдруг тихо спросил Хэдин. А я едва не заорала, что да, уверена. Открыла рот и… закрыла. Подцепила вилкой остатки салата и задумалась.
Нет, я определенно была человеком, я думала, как человек, чувствовала. В то время как нравы и психология фейри казались мне отталкивающими и чуждыми.
Но я их понимала. Да, не могла принять, но понять — легко.
Словно зайцы из шляпы, в моей головы возникали разные мысли.
Я никогда не болела. Почти никогда.
Легко адаптировалась в Руадхе.
Вижу то, что не положено.
Со мной общается кот с зелеными глазами. Это уже нездорово.
Я не расплываюсь влюбленной лужей у ног фейри, хотя на Чары и реагирую.
— Может, я внучка Дорана? — предположила задумчиво, наслаждаясь выражением лица Хэдина. Всерьез такое я не думала, конечно. Но мозг пытался прикрыться юмором от ненужных озарений.
— Ты поела? — Хэдин решил не развивать тему моего родства с Дораном
— Аппетит пропал, — буркнула я, отодвигая остатки еды.
— Тогда расскажи, что узнала.
Отвлечься, да, отличный вариант. Тем более я и сама гнала мысли о своем происхождении.
Потому что я — человек. Человек, ясно?!
— Хэдин, прежде чем рассказывать, можешь позвать Аерону? Я хотела задать ей пару вопросов для уточнения.
Лекарь кивнул и вновь обратился к Теням. Ну да, я же, считается, не могу с ними общаться.
Аерона появилась спустя минут двадцать, как всегда красивая и крайне соблазнительная в прозрачном платье, переливающимся сиреневыми искрами.
— Что случилось? — поинтересовалась капризным тоном. — Рори, ты нашла лекарство, да? Я первая!
— Когда я его найду, — вздохнула терпеливо, — то сначала надо будет испытать его на побочные эффекты и…
— Так создадим гомункула и испытаем, — перебил Хэдин. — Тем более, Рори, ты можешь легко проводить проверки на любом из нас. Фейри крайне сложно повредить.
Еще назовите себя идеалом для опытов, ага.
— Аерона, у меня к тебе несколько странные вопросы. Скажи, женщинам больно рожать?
— Ну… — задумалась жгучая красавица. — Одна моя фрейлина еще на Земле родила ребенка. Говорит, не было больно. Но потом, насколько я помню, здесь стало хуже. Роды стали идти дольше, все чаще прибегали к тому, чтобы доставать ребенка искусственно, и все было очень больно. Очень и очень.
— Да, — подтвердил Хэдин, — у вас это, кажется, называется кесаревым сечением.
— Еще вопрос. Аерона, тебя и мужа Дерево соединило на Земле?
— Да.
— Что ты к нему чувствовала?
Взгляд сестры Короля затуманился. Словно она пыталась вспомнить нечто забытое и никак не могла.
— Не помню, — прошептала, наконец. — Хочу вспомнить и не могу. Все как во сне. И… зачем тебе это?
— Доран говорил, что любовь для вас — слабость.
— Да, — кивнул Хэдин, — мы не можем ее испытывать. Да и потребности в ней нет. Уважение, доверие, влечение, наконец. Но любить — это подставлять себя под удар. Когда мы сюда пришли, то были темные времена, Рори. И любовь часто играла злую шутку.
Я кивнула, сделав для себя выводы. И снова спросила у замершей посреди лаборатории Аероны:
— Почему ты хочешь ребенка?
Принцесса даже растерялась на пару мгновений.
— Ну… это ребенок. Дети для нас…
— Счастье, — закончила я за нее фразу. — Все верно. Я смотрела вашу историю. У фейри очень трепетное отношение к детям. Искренняя и глубокая любовь, а не просто ответственность.
Я вздохнула и дальше постаралась говорить, как можно тщательнее подбирая слова. Моя теория… я не была в ней до конца уверена. Но она выглядела так логично.
— Я очень тщательно все проверила. Понимаете, могу и ошибаться, ведь никогда раньше мне не приходилось исследовать других существ.
— Я в тебя верю, — низкий голос раздался от дверей лаборатории. Доран пришел очень вовремя, а может, его Хэдин вызвал. В любом случае, Король спокойно подошел к столу, присел на край и выжидательно на меня глянул.
— Продолжай, — велел негромко. Я сглотнула и постаралась не смотреть в его сторону. Потому что взгляд Короля, казалось, прожигал меня насквозь.
— Ваши гены я неправильно назвала вначале исковерканными. Скорее они… э-э-э-э… то есть вы мутировали в процессе эволюции. У вас есть магия, у нас — нет. Скорее всего, ее наличием и можно объяснить структуру ваших генов. Но! Я нашла ген, которого у нас нет.
Уф, что-то ладони вспотели. Никогда я так не нервничала, даже на выпускном экзамене. Даже на первом исследовании.
Новый ген… да за такое многие ученые себе ногу отгрызут, лишь бы стать первооткрывателями. А я даже не могу поделиться с миром открытием.
Потому что на Земле нет фейри. Это легенда.
— Так вот, продуктом этого гена является неизвестный мне гормон. И тут вырисовывается интересная картина. Гормональный анализ показывает, что у вас незначительные отклонения от человека. Но! Окситоцин не вырабатывается. Он у вас есть, но этот неизвестный гормон его подавляет почти на сто процентов.
— Я знаю, что такое гормоны, — вмешался Доран, — но что дает этот самый окситоцин? Если его подавляют, значит так нужно.
— Возможно, — кивнула я. — Окситоцин еще называют гормоном нежности и радости. На физиологическом уровне окситоцин запускает механизм привязанности: он делает мать или отца привязанными к своему ребенку, привязывает женщину к своему сексуальному партнеру, а мужчине создает романтический настрой и готовность быть верным. По большому счету, окситоцин является еще и гормоном верности. Аерона сказала, что раньше фейри рожали без проблем. Так вот, окситоцин еще и помогает матке сокращаться, запускает механизм родов. Хэдин, я посмотрела твои книги. Там правда отмечается, что фейри рожали гораздо легче, чем люди. Так же упоминалось, что по описаниям рожениц, их накрывало небывалой волной счастья и безграничной любви к младенцу.
Пока я говорила, гипотеза становилась все стройнее.
— Так вот, на основе всего этого, я могу предположить, что когда-то у вас вырабатывался окситоцин. А потом перестал. Почему? Загадка. Значит, главная наша задача — заставить его вырабатываться вновь.
В лаборатории наступила тишина. И в этой тишине я видела, как все сильнее мрачнеет Доран. Если Аерона пока смотрела чуть недоумевающе, а Хэдин явно обдумывал сказанное мной и покачивал головой, то Король прямо на глазах становился похожим на грозовую тучу. Еще немного — и засверкают молнии.
Что я такого сказала? Или он ожидал других результатов? Мне стало не по себе, так как сразу припомнилось обещание Дорана, что в случае провала я стану гончей Дикой Охоты.
— Найди средство лечения, — мрачно проговорил Король.
Вот спасибо, что напомнил. А то я сама не догадалась.
— Главная проблема в том, что если даже вводить вам окситоцин лошадиными дозами, новый гормон его почти сразу подавит. Я не знаю, это… это похоже на какой-то защитный механизм. Но от чего? И почему он заработал именно здесь?
— Значит, надо как-то отключить выработку того гормона, — проговорил Хэдин.
— Вы о чем вообще? — протянула Аерона. — Вы мне скажите, у нас будут дети?
— Будут, — успокоила я, — осталось найти средство, чтобы включить то, от чего у вас будут дети. Недавно же был один случай. Когда фейри забеременела от человека.
— Бедняжка, — вздохнула Аерона, — хорошо, что муж понес наказание за такое. Подумаешь, полукровка, ну спрятали бы, воспитывали.
— Да, — медленно проговорила я, глядя перед собой, — полукровка… Хэдин, а полукровки рожают?
— Рожали. Сейчас нет.
— Значит ген-то доминантный, — проворчала я, — вот что, давайте говорить откровенно.
— Откровенность — благо, — согласился Доран. Я покосилась на него и медленно произнесла:
— Я нашла причину, но ее устранение — дело не одного дня.
— Рори, — протянул Хэдин, — ты уже сделала многое.
— Но недостаточно, — холодный голос Дорана как-то разом остудил всех. — Ты ведь сможешь это сделать?
— Если мне не будут угрожать! — огрызнулась я. Король промолчал, но так красноречиво, что пришлось прикусить язык и продолжить уже более мирным тоном:
— Я буду искать выход. Но! Пока не могу сказать, сколько времени это займет. И мне будет нужна еще литература. А, и сегодня я останусь на ночь тут.
— Зачем? — поинтересовался Доран, чуть приподнимая бровь.
— Затем, что по горячим следам мне легче думается. Завтра отосплюсь. А, Хэдин, для опытов надо будет приготовить несколько этих ваших… гомункулов. Их точно можно использовать?
— Недолговечная копия фейри, но без разума.
— Рори будет проверять все на мне, — вдруг подала голос Аерона, до этих пор хмурившаяся и смотревшая на всех по очереди. Я даже не сразу поняла, что она сказала. Потом осторожно проговорила, глядя на сжавшую кулаки брюнетку-красавицу.
— Аерона, с гормонами шутки плохи, если что.
Но принцесса и не думала пугаться.
— Не считай меня дурой, смертная, я прекрасно понимаю, что это такое. Но так будет шанс, что ты быстрее отыщешь средство. Гомункулы еще могут и не отреагировать. Хэдин врет, они не настолько безукоризненны. А вот чистокровная высшая фейри — самое то.
— Не вру! — возмутился лекарь. — Рори, гомункулы — идеальны для опытов.
— Я хочу участвовать в поиске лекарства! — подпрыгнула Аерона. — И даже ты, брат, не можешь запретить мне это делать! А знаешь почему? Ты знаешь!
Я перевела ошалевший взгляд на Дорана. Тот кивнул и проговорил:
— Тоска Аероны почти подошла к критической отметке. Дай ей шанс проявить себя.
— Или я уйду за грань Хаоса, — прошептала принцесса. Она вдруг словно осунулась и поникла.
— Ты не знаешь, Рори, что такое жить и понимать, что не можешь подарить новую жизнь. Которая снится тебе. А потом ты готова переспать с любым, кто в теории может помочь забеременеть. Дай мне шанс помочь тебе.
— Хорошо, — пробормотала я, мысленно решая, что ничего непроверенного вкалывать Аероне не стану. Чья-то мания не должна потом выйти мне боком.
И все же что-то не давало покоя.
Аерона ушла, одарив напоследок тоскливым взглядом, Хэдин тоже удрал. Доран ушел последним, жадно меня поцеловав и на мгновение прижавшись лбом ко лбу. И вот как его понимать? То холодные приказы, а то вдруг внезапная нежность. Его поведение в последнее время казалось немного странным.
Немного…
Ночь прошла в каком-то угаре. Я снова и снова, до рези в глазах, всматривалась в результаты, лазила по всем доступным книгам. Бормотала себе под нос и сама же отвечала. То садилась прямо на каменный пол, обложившись литературой, то ходила взад-вперед. И понимала, что пока на ум ничего не приходит. Все мысли упирались в невидимый барьер. Я не могла пока понять одного: какого черта блокируется именно окситоцин. И главное — почему? Если он вначале вырабатывался, а тут его банально заблокировали.
Я остановилась посреди лаборатории и крепко сжала руками голову. Так крепко, что даже стало немного больно.
Я делала что-то неправильно. Что-то упускала из виду, но пока не понимала, что именно.
И все не давало мне покоя Дерево.
В конце концов, ранним утром, я не выдержала. И просто отрубилась, лежа на полу и подложив под голову самую мягкую книгу. Спала, кстати, неплохо. И даже видела какой-то сон, пока меня не потрясли осторожно за плечо.
— Так и думал, что ты заснешь здесь. — Надо мной склонился свежий и выспавшийся Хэдин, который добавил: — У меня хорошие новости. Пока ты дрыхла, хогманы забрали анализаторы и пообещали через пару дней вернуть исправленными.
— Лично у меня все с ними хорошо, — пришла я в себя, — а у вас — сейчас посмотрим. Я заодно провела анализ всех гормонов в вашем организме. Так что выясним, чего и где у вас не хватает.
— Я отлучусь ненадолго, — сообщил Хэдин. — Дела целительские. Мой Король, с твоего позволения.
— Рори без тебя разберется?
— Рори разберется, — откликнулась я, — но на это уйдет не один час. Тут куча всего. А вам ведь нужны выводы? Король, мне надо несколько часов, чтобы все просмотреть и прочитать.
— Работай, — кивнул Доран. — Тени буду с тобой, в лаборатории, так что ты в безопасности. Им дан приказ защищать тебя.
— А я могу их видеть? — поинтересовалась осторожно. На самом деле вот они, летают вдоль стен и изображают полупрозрачных скакунов.
— Нет, но они будут рядом.
— Ну и ладно, — кивнула послушно. Раз не должна видеть, то и не буду.
— Рори…
Голос Короля изменился, а сам он сделал шаг ко мне, заставив глупое сердце дрогнуть. Зачем? Даже обида не могла заглушить то чувство, что росло у меня внутри.
— Все будет хорошо, — пообещал он таким тоном, что я сразу поверила. Все и правда будет хорошо. И подалась вперед, приоткрывая губы, навстречу поцелую. Сокрушающему, кружащему голову и заставляющему покориться.
— Да, — шепнула, когда Король чуть отстранился, — все будет хорошо. И ты меня отпустишь, когда я выполню свою часть сделки. Иначе будет… плохо.
— Очень смешно, Рори.
Ну что ж, я предупредила. Ласково проведя рукой по щеке Короля, отвернулась к результатам генетического анализа. И погрузилась в работу.
Спустя несколько часов я порадовалась, что в свое время настояла на том, чтобы притащили несколько нужных книг. А еще порадовалась, что мои нервы в Руадхе успели закалиться. Почти.
Такого мне видеть не приходилось. Но, будем честными, прежде я и других существ не изучала.
Шок… интерес… изумление и научный экстаз — это примерный перечень того, что кипело внутри меня, когда я просматривала результаты исследований. Где-то хмурилась и надолго задумывалась, а то и лезла в одну из книг. Где-то удовлетворенно кивала.
Картина вроде вырисовывалась, но не хватало одного пазла. И я никак не могла его найти.
— Рори…
Я вздрогнула и едва не свалилась со стула.
— Извини. — Хэдин вошел в лабораторию и присвистнул. — Погоди, ты все это время сидела тут?
— Да, — кивнула и со стоном растерла шею. — Это была плохая идея.
— Это была ужасная идея! — помрачнел Хэдин. — И ты не ела!
— Я пила что-то. А, воду.
— Все смертные ученые такие?
— Нет, — скромно ответила я, — только гении. Приятно познакомиться.
Лекарь фыркнул и посмотрел в сторону Теней:
— Обед для Авроры. Это входит в приказ о ее безопасности.
Две Тени растворились в воздухе. А я уважительно приподняла бровь: надо же, слушаются. По рассказам Дорана уже успела понять: Тени слышат далеко не всех.
Но поесть и правда надо. Тем более Тени принесли какое-то нежнейшее мясо, булочки и салат из незнакомых, но очень вкусных овощей. На десерт предложили маленькие круглые пирожные и тягучий, сладкий сок.
— Пока ты ешь, я кое-что тебе расскажу, — проговорил лекарь, присаживаясь на стул рядом. Отодвинул пару моих книг и продолжил, глядя на повисшие в воздухе и светящиеся результаты исследований.
— Где-то на границе Руадха живет одна фейри по имени Комина. Очень старая, древняя. Она родилась, по меркам Земли, в начале одиннадцатого века. Фейри-одиночка, обладающая огромной целительской и провидческой силой. Но характер поганый, потому и не ужилась ни с одним из Дворов.
— А почему она поселилась возле Руадха?
— Потому что ей любопытно, — пожал плечами Хэдин. — С Двором Теней она не общается, но иногда Доран к ней приезжает. Не знаю, о чем они беседуют. Только иногда Король возвращается сильно раздраженный и ее иначе как «старая дура» не называет.
Я прожевала мясо и спросила:
— А к чему ты ведешь разговор?
— Думаю, Комина может определить, кто ты такая.
— Я — человек!
— Уверена? — вдруг тихо спросил Хэдин. А я едва не заорала, что да, уверена. Открыла рот и… закрыла. Подцепила вилкой остатки салата и задумалась.
Нет, я определенно была человеком, я думала, как человек, чувствовала. В то время как нравы и психология фейри казались мне отталкивающими и чуждыми.
Но я их понимала. Да, не могла принять, но понять — легко.
Словно зайцы из шляпы, в моей головы возникали разные мысли.
Я никогда не болела. Почти никогда.
Легко адаптировалась в Руадхе.
Вижу то, что не положено.
Со мной общается кот с зелеными глазами. Это уже нездорово.
Я не расплываюсь влюбленной лужей у ног фейри, хотя на Чары и реагирую.
— Может, я внучка Дорана? — предположила задумчиво, наслаждаясь выражением лица Хэдина. Всерьез такое я не думала, конечно. Но мозг пытался прикрыться юмором от ненужных озарений.
— Ты поела? — Хэдин решил не развивать тему моего родства с Дораном
— Аппетит пропал, — буркнула я, отодвигая остатки еды.
— Тогда расскажи, что узнала.
Отвлечься, да, отличный вариант. Тем более я и сама гнала мысли о своем происхождении.
Потому что я — человек. Человек, ясно?!
— Хэдин, прежде чем рассказывать, можешь позвать Аерону? Я хотела задать ей пару вопросов для уточнения.
Лекарь кивнул и вновь обратился к Теням. Ну да, я же, считается, не могу с ними общаться.
Аерона появилась спустя минут двадцать, как всегда красивая и крайне соблазнительная в прозрачном платье, переливающимся сиреневыми искрами.
— Что случилось? — поинтересовалась капризным тоном. — Рори, ты нашла лекарство, да? Я первая!
— Когда я его найду, — вздохнула терпеливо, — то сначала надо будет испытать его на побочные эффекты и…
— Так создадим гомункула и испытаем, — перебил Хэдин. — Тем более, Рори, ты можешь легко проводить проверки на любом из нас. Фейри крайне сложно повредить.
Еще назовите себя идеалом для опытов, ага.
— Аерона, у меня к тебе несколько странные вопросы. Скажи, женщинам больно рожать?
— Ну… — задумалась жгучая красавица. — Одна моя фрейлина еще на Земле родила ребенка. Говорит, не было больно. Но потом, насколько я помню, здесь стало хуже. Роды стали идти дольше, все чаще прибегали к тому, чтобы доставать ребенка искусственно, и все было очень больно. Очень и очень.
— Да, — подтвердил Хэдин, — у вас это, кажется, называется кесаревым сечением.
— Еще вопрос. Аерона, тебя и мужа Дерево соединило на Земле?
— Да.
— Что ты к нему чувствовала?
Взгляд сестры Короля затуманился. Словно она пыталась вспомнить нечто забытое и никак не могла.
— Не помню, — прошептала, наконец. — Хочу вспомнить и не могу. Все как во сне. И… зачем тебе это?
— Доран говорил, что любовь для вас — слабость.
— Да, — кивнул Хэдин, — мы не можем ее испытывать. Да и потребности в ней нет. Уважение, доверие, влечение, наконец. Но любить — это подставлять себя под удар. Когда мы сюда пришли, то были темные времена, Рори. И любовь часто играла злую шутку.
Я кивнула, сделав для себя выводы. И снова спросила у замершей посреди лаборатории Аероны:
— Почему ты хочешь ребенка?
Принцесса даже растерялась на пару мгновений.
— Ну… это ребенок. Дети для нас…
— Счастье, — закончила я за нее фразу. — Все верно. Я смотрела вашу историю. У фейри очень трепетное отношение к детям. Искренняя и глубокая любовь, а не просто ответственность.
Я вздохнула и дальше постаралась говорить, как можно тщательнее подбирая слова. Моя теория… я не была в ней до конца уверена. Но она выглядела так логично.
— Я очень тщательно все проверила. Понимаете, могу и ошибаться, ведь никогда раньше мне не приходилось исследовать других существ.
— Я в тебя верю, — низкий голос раздался от дверей лаборатории. Доран пришел очень вовремя, а может, его Хэдин вызвал. В любом случае, Король спокойно подошел к столу, присел на край и выжидательно на меня глянул.
— Продолжай, — велел негромко. Я сглотнула и постаралась не смотреть в его сторону. Потому что взгляд Короля, казалось, прожигал меня насквозь.
— Ваши гены я неправильно назвала вначале исковерканными. Скорее они… э-э-э-э… то есть вы мутировали в процессе эволюции. У вас есть магия, у нас — нет. Скорее всего, ее наличием и можно объяснить структуру ваших генов. Но! Я нашла ген, которого у нас нет.
Уф, что-то ладони вспотели. Никогда я так не нервничала, даже на выпускном экзамене. Даже на первом исследовании.
Новый ген… да за такое многие ученые себе ногу отгрызут, лишь бы стать первооткрывателями. А я даже не могу поделиться с миром открытием.
Потому что на Земле нет фейри. Это легенда.
— Так вот, продуктом этого гена является неизвестный мне гормон. И тут вырисовывается интересная картина. Гормональный анализ показывает, что у вас незначительные отклонения от человека. Но! Окситоцин не вырабатывается. Он у вас есть, но этот неизвестный гормон его подавляет почти на сто процентов.
— Я знаю, что такое гормоны, — вмешался Доран, — но что дает этот самый окситоцин? Если его подавляют, значит так нужно.
— Возможно, — кивнула я. — Окситоцин еще называют гормоном нежности и радости. На физиологическом уровне окситоцин запускает механизм привязанности: он делает мать или отца привязанными к своему ребенку, привязывает женщину к своему сексуальному партнеру, а мужчине создает романтический настрой и готовность быть верным. По большому счету, окситоцин является еще и гормоном верности. Аерона сказала, что раньше фейри рожали без проблем. Так вот, окситоцин еще и помогает матке сокращаться, запускает механизм родов. Хэдин, я посмотрела твои книги. Там правда отмечается, что фейри рожали гораздо легче, чем люди. Так же упоминалось, что по описаниям рожениц, их накрывало небывалой волной счастья и безграничной любви к младенцу.
Пока я говорила, гипотеза становилась все стройнее.
— Так вот, на основе всего этого, я могу предположить, что когда-то у вас вырабатывался окситоцин. А потом перестал. Почему? Загадка. Значит, главная наша задача — заставить его вырабатываться вновь.
В лаборатории наступила тишина. И в этой тишине я видела, как все сильнее мрачнеет Доран. Если Аерона пока смотрела чуть недоумевающе, а Хэдин явно обдумывал сказанное мной и покачивал головой, то Король прямо на глазах становился похожим на грозовую тучу. Еще немного — и засверкают молнии.
Что я такого сказала? Или он ожидал других результатов? Мне стало не по себе, так как сразу припомнилось обещание Дорана, что в случае провала я стану гончей Дикой Охоты.
— Найди средство лечения, — мрачно проговорил Король.
Вот спасибо, что напомнил. А то я сама не догадалась.
— Главная проблема в том, что если даже вводить вам окситоцин лошадиными дозами, новый гормон его почти сразу подавит. Я не знаю, это… это похоже на какой-то защитный механизм. Но от чего? И почему он заработал именно здесь?
— Значит, надо как-то отключить выработку того гормона, — проговорил Хэдин.
— Вы о чем вообще? — протянула Аерона. — Вы мне скажите, у нас будут дети?
— Будут, — успокоила я, — осталось найти средство, чтобы включить то, от чего у вас будут дети. Недавно же был один случай. Когда фейри забеременела от человека.
— Бедняжка, — вздохнула Аерона, — хорошо, что муж понес наказание за такое. Подумаешь, полукровка, ну спрятали бы, воспитывали.
— Да, — медленно проговорила я, глядя перед собой, — полукровка… Хэдин, а полукровки рожают?
— Рожали. Сейчас нет.
— Значит ген-то доминантный, — проворчала я, — вот что, давайте говорить откровенно.
— Откровенность — благо, — согласился Доран. Я покосилась на него и медленно произнесла:
— Я нашла причину, но ее устранение — дело не одного дня.
— Рори, — протянул Хэдин, — ты уже сделала многое.
— Но недостаточно, — холодный голос Дорана как-то разом остудил всех. — Ты ведь сможешь это сделать?
— Если мне не будут угрожать! — огрызнулась я. Король промолчал, но так красноречиво, что пришлось прикусить язык и продолжить уже более мирным тоном:
— Я буду искать выход. Но! Пока не могу сказать, сколько времени это займет. И мне будет нужна еще литература. А, и сегодня я останусь на ночь тут.
— Зачем? — поинтересовался Доран, чуть приподнимая бровь.
— Затем, что по горячим следам мне легче думается. Завтра отосплюсь. А, Хэдин, для опытов надо будет приготовить несколько этих ваших… гомункулов. Их точно можно использовать?
— Недолговечная копия фейри, но без разума.
— Рори будет проверять все на мне, — вдруг подала голос Аерона, до этих пор хмурившаяся и смотревшая на всех по очереди. Я даже не сразу поняла, что она сказала. Потом осторожно проговорила, глядя на сжавшую кулаки брюнетку-красавицу.
— Аерона, с гормонами шутки плохи, если что.
Но принцесса и не думала пугаться.
— Не считай меня дурой, смертная, я прекрасно понимаю, что это такое. Но так будет шанс, что ты быстрее отыщешь средство. Гомункулы еще могут и не отреагировать. Хэдин врет, они не настолько безукоризненны. А вот чистокровная высшая фейри — самое то.
— Не вру! — возмутился лекарь. — Рори, гомункулы — идеальны для опытов.
— Я хочу участвовать в поиске лекарства! — подпрыгнула Аерона. — И даже ты, брат, не можешь запретить мне это делать! А знаешь почему? Ты знаешь!
Я перевела ошалевший взгляд на Дорана. Тот кивнул и проговорил:
— Тоска Аероны почти подошла к критической отметке. Дай ей шанс проявить себя.
— Или я уйду за грань Хаоса, — прошептала принцесса. Она вдруг словно осунулась и поникла.
— Ты не знаешь, Рори, что такое жить и понимать, что не можешь подарить новую жизнь. Которая снится тебе. А потом ты готова переспать с любым, кто в теории может помочь забеременеть. Дай мне шанс помочь тебе.
— Хорошо, — пробормотала я, мысленно решая, что ничего непроверенного вкалывать Аероне не стану. Чья-то мания не должна потом выйти мне боком.
И все же что-то не давало покоя.
Аерона ушла, одарив напоследок тоскливым взглядом, Хэдин тоже удрал. Доран ушел последним, жадно меня поцеловав и на мгновение прижавшись лбом ко лбу. И вот как его понимать? То холодные приказы, а то вдруг внезапная нежность. Его поведение в последнее время казалось немного странным.
Немного…
Ночь прошла в каком-то угаре. Я снова и снова, до рези в глазах, всматривалась в результаты, лазила по всем доступным книгам. Бормотала себе под нос и сама же отвечала. То садилась прямо на каменный пол, обложившись литературой, то ходила взад-вперед. И понимала, что пока на ум ничего не приходит. Все мысли упирались в невидимый барьер. Я не могла пока понять одного: какого черта блокируется именно окситоцин. И главное — почему? Если он вначале вырабатывался, а тут его банально заблокировали.
Я остановилась посреди лаборатории и крепко сжала руками голову. Так крепко, что даже стало немного больно.
Я делала что-то неправильно. Что-то упускала из виду, но пока не понимала, что именно.
И все не давало мне покоя Дерево.
В конце концов, ранним утром, я не выдержала. И просто отрубилась, лежа на полу и подложив под голову самую мягкую книгу. Спала, кстати, неплохо. И даже видела какой-то сон, пока меня не потрясли осторожно за плечо.
— Так и думал, что ты заснешь здесь. — Надо мной склонился свежий и выспавшийся Хэдин, который добавил: — У меня хорошие новости. Пока ты дрыхла, хогманы забрали анализаторы и пообещали через пару дней вернуть исправленными.
