Большой Кот злился, ругался, грозился спустить шкуру. Но Джинджер не боялся угроз, знал: старший покричит немного и отойдёт, он – отходчивый. Сам виноват, если такого простого мужского дела не понимал. А ведь ему и самому хотелось – кот безошибочно чуял резкий аммиачный запах вожделения.
И вот сегодня Большой сходил куда-то и вернулся счастливым и беззаботным. А Джинджер был заперт в четырёх стенах без самомалейшей возможности утолить истошную нужду.
Дождавшись, когда старший отправился принимать душ, чтобы смыть позорный дух вероломства, Джинджер подленько нагадил предателю в оставленный в прихожей ботинок. И хотя обоняние у людей достойно сожаления, Большой сразу же унюхал вонь кошачьей мести.
В ярости он бросился к галошнице, где копились старые газеты. Почему-то Джинджера внезапно парализовало страхом. Он мог только следить жёлтыми глазами с расширенными зрачками, как Большой кот свернул газету в трубку. А потом шмяк! - шлёпнул его по рыжей морде. Было не больно, но до кончика хвоста обидно.
- Ах ты прохвост! – проорал Большой, охаживая Джинджера газетой. - А если б я на твое кресло кучу навалил, тебе бы это понравилось? И ведь выбрал, мерзавец, самые дорогие ботинки! Мне их ещё Анжелка покупала. Я сам ни за что таких не найду!
Паралич отпустил, включился инстинкт самосохранения. Кот, ощерившись и грозно шипя, отступил от превосходящего в силе противника в гостиную. Там он собрался в пружину и с боевым мявом выстрелил вперед. Когти свирепо царапнули каравшую руку. На светлой коже проступили неровные рваные полосы, сочившиеся кровью. Джинджер сам обалдел от собственной дурной храбрости. Он понял, что за этим последует, и отскочил назад. Большой взвыл.
Кот не стал ждать заслуженной кары. Он взлетел по тяжёлым портьерам под потолок, уселся на карнизе, переводя дух и глядя вниз злыми жёлтыми глазами на того, кого ещё недавно считал другом.
- Я тебя достану! - неистовствовал внизу Большой кот. - Я тебя на улицу выкину, тварь помоечная! Я из тебя чучело сделаю!
Но Джинджер только поудобней устроился на карнизе. А старший уселся на диване с ноутбуком.
Время тянулось медленно. У Джинджера лапы затекли удерживать равновесие на узкой планочке. Зад не помещался, и хвост свисал, тянул вниз. Если задремать, то и свалиться недолго. Да и живот уже подвело от голода.
Джинджер тихонько мяукнул, напоминая о себе.
- Что, прохвост, предлагаешь мириться? – не вставая с дивана отозвался Большой мирным, дружелюбным тоном.
- Добро. Спускайся, я тебя прощаю! Мне сегодня повезло больше, чем тебе. Но, кстати, для друзей это не повод срать в чужие ботинки! Понял? Слезай ужинать. Но сметану ты хрен получишь – не заслужил.
Джинджер милостиво спустился, поел и улёгся отдыхать от стресса в любимом кресле. Но к ночи ему стало хуже. Внутри снова распалился пожар неудовлетворённого желания, который выжигал внутренности. Рыжий пристроился в спальне, рядом с постелью старшего, и затянул тоскливую утробную песню: пусть знает, гад, как мне плохо! Большой, ругаясь, вскочил с кровати, вышвырнул Джинджера из комнаты и мстительно захлопнул дверь перед самым его носом. Последнее, что услышал кот, была загадочная фраза: «Я не хотел, но ты меня вынуждаешь!».
Рыжий Джинджер появился в доме у Олега прошлой осенью. В одну из суббот Суворин отправился на закупки в ближайший торговый центр. Погода с утра не задалась: шёл дождь – длинный, скучный, с пузырями на лужах.
Олег выскочил из припаркованной машины и, втянув голову в плечи, добежал до стеклянной вертушки дверей. Он остановился под козырьком - протереть забрызганные дождевыми каплями стёкла очков. А когда вернул очки на нос и снова стал зрячим, поймал напряжённый жёлтый взгляд.
Справа от дверной вертушки сидел рыжий котёнок - мелкий зверёныш со слипшейся острыми мысиками мокрой шерстью. Перед ним возвышалась горка съедобных даров, принесённых сердобольными гражданами – колбаса, сосиски. Но котёнок игнорировал еду, он в упор смотрел на Суворина – пристально и оценивающе. Обычно Олега не трогали ми-ми-мишные глазастики и пушистики. Но рыжий привлёк внимание своей независимостью.
Суворин усмехнулся, подошёл ближе и присел на корточки. Малыш бесстрашно протопал к нему, поднялся на задние лапки, поставил передние на колено и заглянул в лицо. Именно этот взгляд - глаза в глаза, на равных - всё решил. Котёнок выбрал себе друга и покровителя - Большого Кота.
Суворину оставалось только согласиться. Он достал из кармана ветровки чуть влажный носовой платок – тот самый, которым протирал очки, и кое-как промокнул рыжую шерсть зверёныша. А заодно заглянул рыжему под хвост и с облегчением выдохнул: слава Богу, мужик! Олег завернул котёнка в платок и отнёс в тёплую машину.
Позже, размышляя о странности мгновенной взаимной симпатии, он пришёл к выводу, что главным фактором оказалась общность масти – оба, человек и кот, были рыжими. Негласными членами тайного союза рыжих, по правилам которого товарищ не мог оставить товарища в беде.
Так котёнок поселился в Суворинской квартире и получил звучное имя Джинджера. Олег особенно ценил рыжего за независимость характера: тот никогда не заискивал, не подлизывался, а вёл себя как равный, хотя временами и вредный, партнёр. Постепенно между ними выработались строгие правила мужского общежития.
И, если б можно было попросить Джинджера их сформулировать, он назвал бы четыре главные. Первое: сначала покорми, а уж потом всё остальное. Второе: кресло напротив телевизора моё, не вздумай занимать! Третье: в грязный лоток противно какать – не хочешь менять наполнитель, опорожнюсь в другом месте. И, наконец, четвертое: нежности между мужчинами излишни - я же тебя не тискаю.
Жизнь двух холостяков протекала спокойно и мирно, пока наступил март – тяжёлый месяц для мужчин и котов.
В день катастрофы Суворин проснулся, когда мартовское солнце выплеснуло на подушку поток света, и тёплые лучи обрызгали лицо. И сразу же вспомнилось, что сегодня Олега ожидала какая-то предуготовленная радость. Он ещё не осознал какая, но заранее улыбнулся в счастливом предвкушении.
В недопроснувшейся голове заработал процессор: радость – удовольствие – наслаждение – свидание. Свидание с Евой! Вот он – ключ к счастью! Через несколько часов он снова услышит хрипловатый голос Евы, вдохнет волнующий фруктовый аромат её волос.
Суворин снова закрыл глаза и представил, как ладонь наполняется нежной тяжестью женской груди, а рот – горячей слюной с мятным привкусом. И сразу же кровь прилила к низу живота, а член восстал и затвердел. Как некстати!
Олег помотал головой, отгоняя соблазнительные видения. Романтика – это вечером. А сейчас надо было принять холодный душ и заняться делом. Суворин планировал наведаться к капризному клиенту и доказать, что большинство его претензий – плоды собственной неумеренной фантазии.
Олег спустил ноги на пол и сунул ступни в растоптанные шлёпанцы. Едва кровать скрипнула под его весом, под дверью спальни раздалось требовательное мяуканье.
- Слышу, - широко зевнул Олег. – Имей терпение, прохвост. Из-за тебя я полночи не мог заснуть.
Через полтора часа гладко выбритый и солидный в своем тёмно-синем деловом костюме Суворин вышел на улицу. Погода стояла, как в песне: «журчат ручьи, слепят лучи…». Небо после долгого перерыва снова итальянисто засинело. Солнце согрело сугробы, и те, млея, пустили талый сок, просели. В лужах егозили сотни слепивших глаза солнечных зайчиков. А у подъезда надутый вожделением голубь охмурял воркованием скромную самочку, которая притворно не замечала страстных призывов. Казалось, весь мир проснулся для любви и продолжения жизни.
Олег прищурился на ослепительное мартовское солнце и пожалел, что не надел затемнённые очки. Но возвращаться за ними не стал – пути не будет. А ему сегодня очень нужно было везение.
На проспекте Мира «Ауди» встала в пробке. Суворин бросил озабоченный взгляд на часы: если задержка минут на десять, он успеет, а если больше – придётся звонить клиенту и извиняться.
Радио скучно бубнило новости. Сквозь стекло Суворин разглядывал стоявшие на тротуаре у цветочного киоска вёдра с охапками цветов: разноцветных роз, острых копьевидных тюльпанов, лиловых ирисов, бледных анемонов. Олег вспомнил, что у продавцов начался высокий сезон - Восьмое марта. Захотелось купить целый ворох, принести в тёмную комнату и осыпать ими Еву. Олег представил, как будет ласкать женскую кожу прохладной головкой нераскрывшегося тюльпана. Головкой… Воображение соскользнуло в нескромную область, и тело безотчётно ответило напряжением. Что же за мука такая!
Эротические фантазии Суворина прервал звонок мобильного.
- Да! – прохрипел он внезапно пересохшим горлом. На короткое мгновение подумалось, что звонит Ева. Но этого просто не могло быть – откуда ей знать номер?
Салон заполнил незнакомый женский голос (в машине Суворин всегда включал громкую связь).
- Господин Суворин? Олег Борисович? Я звоню по поручению доктора Шуранова.
- Да, я слушаю, - в вежливых словах Олег сразу же почуял угрозу.
- У вас на сегодня была назначена вечерняя…, - женщина запнулась, подбирая подходящее слово, - консультация. По объективным причинам она не состоится. И личная просьба от Андрея Алексеевича – в ближайшее время не появляться в клинике и не пытаться связаться с ним. Он будет недоступен.
Каждая фраза била как кулак отморозка - под дых. Вся радость сегодняшнего дня, нетерпеливое предвкушение счастья, надежды, мечты, фантазии – всё было разбито.
- Что случилось? – занервничал Суворин
- Не беспокойтесь, всё нормально!
Но успокаивающие слова только усилили тревогу. Шуранов отстранил его. За что? В чём Суворин провинился? Или это Ева отказалась от свидания с ним, как сам он недавно забраковал Мадам Полковник? Нет, такого просто не могло быть!
- Скажите, консультация была отменена только у меня? – попробовал прояснить ситуацию Олег.
- Нет, Андрей Алексеевич отменил все консультации на этот месяц.
- Понятно, - с некоторым облегчением процедил Олег. Хотя сам ничего не понял. – А … второго участника консультации тоже предупредили?
- Естественно. Все заинтересованные стороны своевременно информированы об отмене. Всего доброго.
Олег открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но аппарат уже запульсировал равнодушными короткими гудками. Суворин не смог сдержаться и застонал от разочарования. Какой облом!
В этот момент поток машин двинулся. Суворин свернул в ближайший переулок и припарковался у обочины. Трясущимися от смятения пальцами вызвал номер Баташова.
- Искандер, привет! Что случилось?
- А что случилось? – ленивым голосом переспросил Сашка.
- У меня на вечер был назначен сеанс, - зачастил Олег. - Уже второй. Но только что позвонили из клиники и всё отменили. И вообще запретили там появляться. Ты не в курсе, что произошло?
- А ты, Махагон, ничего извращённого со своей дамой не сотворил?
- Нет, ты же меня знаешь! Я сам сначала перепугался. Но оказалось, что Шуранов отменил все сеансы на ближайший месяц. Тебя это, кстати, тоже касается! Там, в клинике, какая-то хрень приключилась.
- Не знаю, - в голосе Баташова наконец-то проступила обеспокоенность, - мне пока ещё не звонили. Давай так: я попробую разведать обстановку по своим каналам. Набери мне через полчасика, окэ? Или лучше подъезжай к офису. Сможешь?
Вконец расстроенный Суворин позвонил клиенту и перенёс встречу на другой день – ничего, потерпит! Он открыл водительскую дверь и смачно плюнул на асфальт.
И хотя солнце продолжало сиять и отражаться в лужах, настроение у Олега было гаже некуда.
Минут через сорок Суворин подъехал к знакомому бизнес-центру на Садовом. К этому времени он уже успел довести себя до отчаяния. Перебрал все даже самые абсурдные объяснения событий и варианты их дальнейшего развития. Единственный, о котором Олег не хотел думать: он больше никогда не встретится с Евой.
Из фойе Суворин позвонил Сашке, и тот спустился со своего девятого этажа. Когда Искандер вышел из лифта, две худосочные офисные барышни просканировали взглядами два метра его красоты, да так и застыли в восторженном оцепенении. Обычно Сашка не пропускал таких авансов – сверкал в ответ искусительной улыбкой. Но в этот раз даже не заметил. Выражение его демонически-прекрасного лица не предвещало ничего хорошего.
- Ну, узнал что-нибудь? – тут же набросился на него Суворин.
- Узнал. Там, в клинике, полный пипец. Прикинь, какая-то неудовлетворенная сучка, вашу Машу, настучала в компетентные инстанции. Утром был наезд.
- Твою ж мать… Им что-то удалось раскопать? – Суворин похолодел и, по глупой привычке, потянул себя за нос.
- Пронесло. Шуранова кто-то из этих самых инстанций накануне предупредил. Связи-то у Андрея как в ФСБ. Ночью он метнулся в клинику и снял с компов всю взрывоопасную инфу. Так что доказательства проведения сеансов менты там хрен найдут! Как и наши с тобой фамилии. Пошли кофейку глотнём. Хотя лично я предпочёл бы чего-нибудь покрепче.
Приятели переместились всё в ту же привычную кофейню и уселись за свободный столик.
Суворин видел, что Искандер нервничает: щурит глаза, поджимает губы. Такое с ним редко случалось. Олег знал Баташова ещё по Новосибирску – они учились в одном классе, но друзьями никогда не были. После школы оба, независимо друг от друга, двинулись в столицу: Олег - в Бауманку, Сашка – в Губкинский нефти и газа. Однажды их пути в Москве по случайности пересеклись, и с тех пор приятели начали время от времени встречаться – попить пивка и обменяться новостями с малой родины. А позже их связала тайна сотрудничества с клиникой Шуранова.
- Да, для полноты счастья не хватало только разборок с полицией! – снова вернулся к волнующей теме Суворин.
- Не очкуй, Махагон! – в уверенности Искандера задребезжала различимая на слух нота сомнения. - Андрей – мужик ушлый. Он стопудово все хвосты подчистил. А утром – гудбай! - улетел на свою испанскую виллу. Отсидится там, пока здесь всё не устаканится. Только эта байда может надолго затянуться. Походу, мы с тобой, брат, остались без нашего маленького интимного бордельчика… А жаль!
Олег указательным пальцем поправил соскользнувшие с потной переносицы очки. И высказал мучившие его сомнения.
- А, может, оно и к лучшему? После крайнего сеанса я хотел приостановить свое членство. Не находишь, - криво усмехнулся он, - что в нашем контексте слово «членство» звучит несколько двусмысленно?
Искандер мрачно оскалил плотный ряд великолепных белых зубов.
- Зачётная шутка, брат, пять баллов! Но, походу, наши члены остались без членства. Ты что, всерьёз собирался завязать? С чего бы вдруг?
- Надоело ощущать себя жиголо, - в мозгу Олега промелькнуло воспоминание о Мадам Полковник, и он брезгливо поморщился.
Сашка Баташов удивлённо выгнул чёрную цыганистую бровь.
- Может ты не в курсе, брат, - назидательно начал он, - но жиголо трахает за деньги. А ты – за интерес. Почувствуй разницу! Или тебе кто-то сунул кэш?
- Не цепляйся к словам, Искандер. Ты же прекрасно понимаешь, что я хотел сказать. Противно сношаться по разнорядке от Шуранова.
- Тяжёлый случай! У тебя горе от ума, Махагон, - Сашка известным с детства жестом покрутил пальцем у виска, - причём, в фазе обострения.
И вот сегодня Большой сходил куда-то и вернулся счастливым и беззаботным. А Джинджер был заперт в четырёх стенах без самомалейшей возможности утолить истошную нужду.
Дождавшись, когда старший отправился принимать душ, чтобы смыть позорный дух вероломства, Джинджер подленько нагадил предателю в оставленный в прихожей ботинок. И хотя обоняние у людей достойно сожаления, Большой сразу же унюхал вонь кошачьей мести.
В ярости он бросился к галошнице, где копились старые газеты. Почему-то Джинджера внезапно парализовало страхом. Он мог только следить жёлтыми глазами с расширенными зрачками, как Большой кот свернул газету в трубку. А потом шмяк! - шлёпнул его по рыжей морде. Было не больно, но до кончика хвоста обидно.
- Ах ты прохвост! – проорал Большой, охаживая Джинджера газетой. - А если б я на твое кресло кучу навалил, тебе бы это понравилось? И ведь выбрал, мерзавец, самые дорогие ботинки! Мне их ещё Анжелка покупала. Я сам ни за что таких не найду!
Паралич отпустил, включился инстинкт самосохранения. Кот, ощерившись и грозно шипя, отступил от превосходящего в силе противника в гостиную. Там он собрался в пружину и с боевым мявом выстрелил вперед. Когти свирепо царапнули каравшую руку. На светлой коже проступили неровные рваные полосы, сочившиеся кровью. Джинджер сам обалдел от собственной дурной храбрости. Он понял, что за этим последует, и отскочил назад. Большой взвыл.
Кот не стал ждать заслуженной кары. Он взлетел по тяжёлым портьерам под потолок, уселся на карнизе, переводя дух и глядя вниз злыми жёлтыми глазами на того, кого ещё недавно считал другом.
- Я тебя достану! - неистовствовал внизу Большой кот. - Я тебя на улицу выкину, тварь помоечная! Я из тебя чучело сделаю!
Но Джинджер только поудобней устроился на карнизе. А старший уселся на диване с ноутбуком.
Время тянулось медленно. У Джинджера лапы затекли удерживать равновесие на узкой планочке. Зад не помещался, и хвост свисал, тянул вниз. Если задремать, то и свалиться недолго. Да и живот уже подвело от голода.
Джинджер тихонько мяукнул, напоминая о себе.
- Что, прохвост, предлагаешь мириться? – не вставая с дивана отозвался Большой мирным, дружелюбным тоном.
- Добро. Спускайся, я тебя прощаю! Мне сегодня повезло больше, чем тебе. Но, кстати, для друзей это не повод срать в чужие ботинки! Понял? Слезай ужинать. Но сметану ты хрен получишь – не заслужил.
Джинджер милостиво спустился, поел и улёгся отдыхать от стресса в любимом кресле. Но к ночи ему стало хуже. Внутри снова распалился пожар неудовлетворённого желания, который выжигал внутренности. Рыжий пристроился в спальне, рядом с постелью старшего, и затянул тоскливую утробную песню: пусть знает, гад, как мне плохо! Большой, ругаясь, вскочил с кровати, вышвырнул Джинджера из комнаты и мстительно захлопнул дверь перед самым его носом. Последнее, что услышал кот, была загадочная фраза: «Я не хотел, но ты меня вынуждаешь!».
***
Рыжий Джинджер появился в доме у Олега прошлой осенью. В одну из суббот Суворин отправился на закупки в ближайший торговый центр. Погода с утра не задалась: шёл дождь – длинный, скучный, с пузырями на лужах.
Олег выскочил из припаркованной машины и, втянув голову в плечи, добежал до стеклянной вертушки дверей. Он остановился под козырьком - протереть забрызганные дождевыми каплями стёкла очков. А когда вернул очки на нос и снова стал зрячим, поймал напряжённый жёлтый взгляд.
Справа от дверной вертушки сидел рыжий котёнок - мелкий зверёныш со слипшейся острыми мысиками мокрой шерстью. Перед ним возвышалась горка съедобных даров, принесённых сердобольными гражданами – колбаса, сосиски. Но котёнок игнорировал еду, он в упор смотрел на Суворина – пристально и оценивающе. Обычно Олега не трогали ми-ми-мишные глазастики и пушистики. Но рыжий привлёк внимание своей независимостью.
Суворин усмехнулся, подошёл ближе и присел на корточки. Малыш бесстрашно протопал к нему, поднялся на задние лапки, поставил передние на колено и заглянул в лицо. Именно этот взгляд - глаза в глаза, на равных - всё решил. Котёнок выбрал себе друга и покровителя - Большого Кота.
Суворину оставалось только согласиться. Он достал из кармана ветровки чуть влажный носовой платок – тот самый, которым протирал очки, и кое-как промокнул рыжую шерсть зверёныша. А заодно заглянул рыжему под хвост и с облегчением выдохнул: слава Богу, мужик! Олег завернул котёнка в платок и отнёс в тёплую машину.
Позже, размышляя о странности мгновенной взаимной симпатии, он пришёл к выводу, что главным фактором оказалась общность масти – оба, человек и кот, были рыжими. Негласными членами тайного союза рыжих, по правилам которого товарищ не мог оставить товарища в беде.
Так котёнок поселился в Суворинской квартире и получил звучное имя Джинджера. Олег особенно ценил рыжего за независимость характера: тот никогда не заискивал, не подлизывался, а вёл себя как равный, хотя временами и вредный, партнёр. Постепенно между ними выработались строгие правила мужского общежития.
И, если б можно было попросить Джинджера их сформулировать, он назвал бы четыре главные. Первое: сначала покорми, а уж потом всё остальное. Второе: кресло напротив телевизора моё, не вздумай занимать! Третье: в грязный лоток противно какать – не хочешь менять наполнитель, опорожнюсь в другом месте. И, наконец, четвертое: нежности между мужчинами излишни - я же тебя не тискаю.
Жизнь двух холостяков протекала спокойно и мирно, пока наступил март – тяжёлый месяц для мужчин и котов.
***
В день катастрофы Суворин проснулся, когда мартовское солнце выплеснуло на подушку поток света, и тёплые лучи обрызгали лицо. И сразу же вспомнилось, что сегодня Олега ожидала какая-то предуготовленная радость. Он ещё не осознал какая, но заранее улыбнулся в счастливом предвкушении.
В недопроснувшейся голове заработал процессор: радость – удовольствие – наслаждение – свидание. Свидание с Евой! Вот он – ключ к счастью! Через несколько часов он снова услышит хрипловатый голос Евы, вдохнет волнующий фруктовый аромат её волос.
Суворин снова закрыл глаза и представил, как ладонь наполняется нежной тяжестью женской груди, а рот – горячей слюной с мятным привкусом. И сразу же кровь прилила к низу живота, а член восстал и затвердел. Как некстати!
Олег помотал головой, отгоняя соблазнительные видения. Романтика – это вечером. А сейчас надо было принять холодный душ и заняться делом. Суворин планировал наведаться к капризному клиенту и доказать, что большинство его претензий – плоды собственной неумеренной фантазии.
Олег спустил ноги на пол и сунул ступни в растоптанные шлёпанцы. Едва кровать скрипнула под его весом, под дверью спальни раздалось требовательное мяуканье.
- Слышу, - широко зевнул Олег. – Имей терпение, прохвост. Из-за тебя я полночи не мог заснуть.
***
Через полтора часа гладко выбритый и солидный в своем тёмно-синем деловом костюме Суворин вышел на улицу. Погода стояла, как в песне: «журчат ручьи, слепят лучи…». Небо после долгого перерыва снова итальянисто засинело. Солнце согрело сугробы, и те, млея, пустили талый сок, просели. В лужах егозили сотни слепивших глаза солнечных зайчиков. А у подъезда надутый вожделением голубь охмурял воркованием скромную самочку, которая притворно не замечала страстных призывов. Казалось, весь мир проснулся для любви и продолжения жизни.
Олег прищурился на ослепительное мартовское солнце и пожалел, что не надел затемнённые очки. Но возвращаться за ними не стал – пути не будет. А ему сегодня очень нужно было везение.
На проспекте Мира «Ауди» встала в пробке. Суворин бросил озабоченный взгляд на часы: если задержка минут на десять, он успеет, а если больше – придётся звонить клиенту и извиняться.
Радио скучно бубнило новости. Сквозь стекло Суворин разглядывал стоявшие на тротуаре у цветочного киоска вёдра с охапками цветов: разноцветных роз, острых копьевидных тюльпанов, лиловых ирисов, бледных анемонов. Олег вспомнил, что у продавцов начался высокий сезон - Восьмое марта. Захотелось купить целый ворох, принести в тёмную комнату и осыпать ими Еву. Олег представил, как будет ласкать женскую кожу прохладной головкой нераскрывшегося тюльпана. Головкой… Воображение соскользнуло в нескромную область, и тело безотчётно ответило напряжением. Что же за мука такая!
Эротические фантазии Суворина прервал звонок мобильного.
- Да! – прохрипел он внезапно пересохшим горлом. На короткое мгновение подумалось, что звонит Ева. Но этого просто не могло быть – откуда ей знать номер?
Салон заполнил незнакомый женский голос (в машине Суворин всегда включал громкую связь).
- Господин Суворин? Олег Борисович? Я звоню по поручению доктора Шуранова.
- Да, я слушаю, - в вежливых словах Олег сразу же почуял угрозу.
- У вас на сегодня была назначена вечерняя…, - женщина запнулась, подбирая подходящее слово, - консультация. По объективным причинам она не состоится. И личная просьба от Андрея Алексеевича – в ближайшее время не появляться в клинике и не пытаться связаться с ним. Он будет недоступен.
Каждая фраза била как кулак отморозка - под дых. Вся радость сегодняшнего дня, нетерпеливое предвкушение счастья, надежды, мечты, фантазии – всё было разбито.
- Что случилось? – занервничал Суворин
- Не беспокойтесь, всё нормально!
Но успокаивающие слова только усилили тревогу. Шуранов отстранил его. За что? В чём Суворин провинился? Или это Ева отказалась от свидания с ним, как сам он недавно забраковал Мадам Полковник? Нет, такого просто не могло быть!
- Скажите, консультация была отменена только у меня? – попробовал прояснить ситуацию Олег.
- Нет, Андрей Алексеевич отменил все консультации на этот месяц.
- Понятно, - с некоторым облегчением процедил Олег. Хотя сам ничего не понял. – А … второго участника консультации тоже предупредили?
- Естественно. Все заинтересованные стороны своевременно информированы об отмене. Всего доброго.
Олег открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но аппарат уже запульсировал равнодушными короткими гудками. Суворин не смог сдержаться и застонал от разочарования. Какой облом!
В этот момент поток машин двинулся. Суворин свернул в ближайший переулок и припарковался у обочины. Трясущимися от смятения пальцами вызвал номер Баташова.
- Искандер, привет! Что случилось?
- А что случилось? – ленивым голосом переспросил Сашка.
- У меня на вечер был назначен сеанс, - зачастил Олег. - Уже второй. Но только что позвонили из клиники и всё отменили. И вообще запретили там появляться. Ты не в курсе, что произошло?
- А ты, Махагон, ничего извращённого со своей дамой не сотворил?
- Нет, ты же меня знаешь! Я сам сначала перепугался. Но оказалось, что Шуранов отменил все сеансы на ближайший месяц. Тебя это, кстати, тоже касается! Там, в клинике, какая-то хрень приключилась.
- Не знаю, - в голосе Баташова наконец-то проступила обеспокоенность, - мне пока ещё не звонили. Давай так: я попробую разведать обстановку по своим каналам. Набери мне через полчасика, окэ? Или лучше подъезжай к офису. Сможешь?
Вконец расстроенный Суворин позвонил клиенту и перенёс встречу на другой день – ничего, потерпит! Он открыл водительскую дверь и смачно плюнул на асфальт.
И хотя солнце продолжало сиять и отражаться в лужах, настроение у Олега было гаже некуда.
***
Минут через сорок Суворин подъехал к знакомому бизнес-центру на Садовом. К этому времени он уже успел довести себя до отчаяния. Перебрал все даже самые абсурдные объяснения событий и варианты их дальнейшего развития. Единственный, о котором Олег не хотел думать: он больше никогда не встретится с Евой.
Из фойе Суворин позвонил Сашке, и тот спустился со своего девятого этажа. Когда Искандер вышел из лифта, две худосочные офисные барышни просканировали взглядами два метра его красоты, да так и застыли в восторженном оцепенении. Обычно Сашка не пропускал таких авансов – сверкал в ответ искусительной улыбкой. Но в этот раз даже не заметил. Выражение его демонически-прекрасного лица не предвещало ничего хорошего.
- Ну, узнал что-нибудь? – тут же набросился на него Суворин.
- Узнал. Там, в клинике, полный пипец. Прикинь, какая-то неудовлетворенная сучка, вашу Машу, настучала в компетентные инстанции. Утром был наезд.
- Твою ж мать… Им что-то удалось раскопать? – Суворин похолодел и, по глупой привычке, потянул себя за нос.
- Пронесло. Шуранова кто-то из этих самых инстанций накануне предупредил. Связи-то у Андрея как в ФСБ. Ночью он метнулся в клинику и снял с компов всю взрывоопасную инфу. Так что доказательства проведения сеансов менты там хрен найдут! Как и наши с тобой фамилии. Пошли кофейку глотнём. Хотя лично я предпочёл бы чего-нибудь покрепче.
Приятели переместились всё в ту же привычную кофейню и уселись за свободный столик.
Суворин видел, что Искандер нервничает: щурит глаза, поджимает губы. Такое с ним редко случалось. Олег знал Баташова ещё по Новосибирску – они учились в одном классе, но друзьями никогда не были. После школы оба, независимо друг от друга, двинулись в столицу: Олег - в Бауманку, Сашка – в Губкинский нефти и газа. Однажды их пути в Москве по случайности пересеклись, и с тех пор приятели начали время от времени встречаться – попить пивка и обменяться новостями с малой родины. А позже их связала тайна сотрудничества с клиникой Шуранова.
- Да, для полноты счастья не хватало только разборок с полицией! – снова вернулся к волнующей теме Суворин.
- Не очкуй, Махагон! – в уверенности Искандера задребезжала различимая на слух нота сомнения. - Андрей – мужик ушлый. Он стопудово все хвосты подчистил. А утром – гудбай! - улетел на свою испанскую виллу. Отсидится там, пока здесь всё не устаканится. Только эта байда может надолго затянуться. Походу, мы с тобой, брат, остались без нашего маленького интимного бордельчика… А жаль!
Олег указательным пальцем поправил соскользнувшие с потной переносицы очки. И высказал мучившие его сомнения.
- А, может, оно и к лучшему? После крайнего сеанса я хотел приостановить свое членство. Не находишь, - криво усмехнулся он, - что в нашем контексте слово «членство» звучит несколько двусмысленно?
Искандер мрачно оскалил плотный ряд великолепных белых зубов.
- Зачётная шутка, брат, пять баллов! Но, походу, наши члены остались без членства. Ты что, всерьёз собирался завязать? С чего бы вдруг?
- Надоело ощущать себя жиголо, - в мозгу Олега промелькнуло воспоминание о Мадам Полковник, и он брезгливо поморщился.
Сашка Баташов удивлённо выгнул чёрную цыганистую бровь.
- Может ты не в курсе, брат, - назидательно начал он, - но жиголо трахает за деньги. А ты – за интерес. Почувствуй разницу! Или тебе кто-то сунул кэш?
- Не цепляйся к словам, Искандер. Ты же прекрасно понимаешь, что я хотел сказать. Противно сношаться по разнорядке от Шуранова.
- Тяжёлый случай! У тебя горе от ума, Махагон, - Сашка известным с детства жестом покрутил пальцем у виска, - причём, в фазе обострения.
