- Прошу!
Любопытную Ольгину подружку не пришлось упрашивать: она встала на пороге и принялась методично изучать обстановку. Олег видел, как забегали её глаза, оценивая аудио и видеотехнику, огромную панель домашнего кинотеатра, футуристические пейзажи на стенах. Хорошо, что накануне он пропылесосил квартиру – как знал!
Ольга в гостиную не пошла: предпочитала посиделки на кухне. Она обняла подругу за талию и потянула в нужном направлении. Та нехотя повиновалась. Но в дверях кухни застыла от изумления.
- Круто! Бомбический дизайн! Я такого ещё не видела, - она обвела пальцем пустой контур вокруг держателя для кухонного топорика.
- Представляешь, Юлик, всё это Олег сконструировал и сделал собственными руками, - в Ольгином голосе прозвучала гордость за Суворина. И от этого ярость из-за идиотских смотрин немного отпустила.
- Правда, сами сделали? – недоверчиво сузила выпуклые глаза Юля.
- Друзья, - опередила ответ Ольга, - а не пора ли вам перейти на «ты». Может, тогда вы перестанете кусать друг друга?
- Ну, с тобой, соседка, мы пили на брудершафт, - улыбнулся приятному воспоминанию Олег, - а с Юлией – нет.
- Самое время это исправить, - Ольга заняла привычное место в тёплом углу у батареи. - У тебя есть что-нибудь подходящее случаю?
- Традиционно - виски. Годится? – Суворин вопросительно взглянул на блондинку.
- Ну, если только один глоточек, - милостиво кивнула та.
Олег принес из бара бутылку, снял с посудной стойки три стакана. В два плеснул на палец виски, а в третий налил яблочного сока.
- За мир и дружбу, - сказал он и холодно коснулся поцелуем краешка губ Юлика.
- И за любовь! – добавила та и яркой помадой испачкала Олегу щёку. – Кстати, неплохой виски. Хотя лично я предпочитаю портвейн.
- Сладкого не держу.
- Ладно, перебьюсь. А где твой знаменитый кот? – Олег заметил, что, в отличие от Ольги, Юлик легко и естественно перешла с ним на «ты».
- Оказывается, он уже знаменит? Слышь ты, рыжий прохвост? - крикнул вглубь квартиры Суворин. Но Джинджер где-то затаился и даже не мяукнул в ответ. Странно, что кот не вышел к Ольге: обычно он появлялся, как только соседка переступала порог.
- Так где же он? – блондинка поводила головой, словно рассчитывала, что невидимый кот материализуется из воздуха.
- Чёрт его знает. Обычно в это время Джинджер смотрит телевизор. Предпочитает спортивный канал – игры напоминают ему ловлю мышей. Он, как среднестатистический городской житель, сам мышей давно уже не ловит. Но любит поболеть, когда это делают другие. Хотя сегодня я телевизор не включал. Поискать?
- Не надо, - отмахнулась блондинка, - пусть отдыхает.
- Так о чем ты хотела меня допрашивать? – вернулся к конфликтной теме Олег.
- Я хотела спросить, порядочный ли ты человек.
- И ты поверишь тому, что я скажу?
- А ты мне, натурально, в глаза посмотри, может, я и поверю. Только очки сними.
Олег всем корпусом развернулся к Ольгиной подруге и одним пальцем спустил очки на кончик носа. Голыми близорукими глазами он поймал пристальный взгляд и серьёзно, без тени иронии, произнёс:
- Да, я – порядочный человек.
- Глаза хитрющие, но я тебе почему-то верю, - вынесла свой вердикт Юля. - Ладно, считай, что убедил.
Суворин кожей почувствовал, как рядом с ним расслабилась Ольга: похоже, для неё было важно, чтобы подруга его одобрила. Смотрины завершились успешно. Суворин почувствовал, как раздражение пошло на убыль.
- Чай будете? – миролюбиво предложил он.
- В следующий раз. Мне домой пора, - блондинка встала из-за стола и ещё раз обвела пальцем контур для топорика на стене.
- Пойдём я тебя провожу, - встала вместе с ней Ольга.
- Но ты вернёшься? – с надеждой спросил Суворин. – Или мне зайти к тебе?
- Я вернусь. Скоро.
- Знаешь, Олик, твой рыжебородый очень даже ничего, - Юлька застегнула вжикнувшую молнию пальто и поправила перед зеркалом воротник. – Фактурный такой. Самостоятельный. Короче, одобряю. И вместе вы очень натурально смотритесь. Он к тебе сто процентов неровно дышит. Так что не тушуйся, подруга, бери его голыми руками.
Ольга грустно усмехнулась: если б Юлькины слова, да Богу в ушки! Она проводила Юльку до лифта. Та вошла в кабинку. Дверцы с металлическим лязгом поехали навстречу друг другу, и сквозь смыкавшуюся щель подруга насмешливо перекрестила Ольгу.
- Благословляю. Иди к своему рыжебородому. Всё, пока-пока.
Едва Ольга успела дотронуться до звонка, дверь соседской квартиры распахнулась. Неужели Суворин всё это время ждал её в прихожей, слушал шаги? Нет, что-то она уж слишком размечталась! Тут же неизвестно откуда воплотился Джинджер – мурлыкнул, потёрся тёплым боком о голень. И от вида мужчины, который откровенно радовался её приходу, от ровного басовитого урчания кота Ольге сразу стало по-домашнему тепло и уютно.
- Не сердишься? – она озабоченно заглянула в лицо Суворину. - Юлька свалилась, как снег на голову. Мы с ней целую вечность не виделись - соскучились. Она тебя не слишком напрягла?
- В меру, - прикоснулся пальцем к Ольгиному носу Олег. - Зато она по-настоящему переживает за тебя. И за это я её прощаю.
Вечер после получился каким-то особенно семейным. Ольга с тёплым котом на коленях примостилась в кресле, а Олег устроился на полу собирать фанерный диванчик в форме гоночной машины – мальчишкам на вырост. Ольга смотрела на него сверху вниз и любовалась точными, экономными движениями человека, привычного к работе.
- Как ловко у тебя получается, - похвалила она.
- Наследственность. Мои родители – физики из Академгородка. Отец у себя в лаборатории всё делал своими руками. Любой прибор мог починить, или новый собрать. И мне всегда показывал, как что устроено. Знаешь, какая у меня в детстве любимая игрушка была?
- Какая? – улыбнулась Ольга, представив себе рыжего вихрастого мальчишку.
- Конструктор, - расцвёл улыбкой Олег. - И не китайская дрянь, не всем надоевшее «Лего», а настоящий серьёзный конструктор - отцовский, ещё советских времен. Видела такой?
- Нет, я же девочка! – помотала головой Ольга. - Я в куклы играла.
- Набор состоял из таких перфорированных алюминиевых планок разной длины и профилей – уголков, рельсиков, швеллерков, - Олег на пальцах стал показывать то, о чём говорил. - Были там ещё плоские кружочки, прямоугольники, были колёсики с резиновыми шинами. И крепёж разный. Мы с папой раскладывали всё это богатство на обеденном столе, на газете. И целые вечера просиживали за сборкой какой-нибудь машинки. Пока мама не прогоняла меня спать. Всё-таки самые лучшие игрушки – это те, которые смастерил собственными руками. Правда, было обидно, когда приходилось их разбирать, чтобы сделать новые.
Ольга не понимала, как человек мог испытывать такой восторг, вспоминая «уголки и рельсики». Но так или иначе глаза Суворина за стёклами очков искрились счастьем, губы раздвигала задорная мальчишеская улыбка. Ольге отчаянно хотелось обнять этого выросшего мальчика – то ли по-матерински, то ли по-женски. Погладить по голове, запустить пальцы в жёсткие вихры цвета махагон. И, чтобы удержать себя от опрометчивого поступка, она заняла руки, лаская рыжую шерсть Джинджера.
Ольге невольно представилась идиллическая картина: Суворин вместе с двумя мальчиками сидит за столом, где на газете разложены «уголки и рельсики». И собирает машинку. Почему он не завёл собственных детей?
- Олег, ты был женат? – осмелилась спросить Ольга.
- Был. Но продержался недолго – год с небольшим.
- Почему?
- Правильней спросить, почему я женился, - Олег опустил голову и принялся тщательно, слишком тщательно, вкручивать очередной шуруп.
- И почему же?
- По глупости. Поторопился, не дождался своей женщины.
- Что, было настолько плохо?
- Я, конечно, зол на свою бывшую, - Суворин отложил отвёртку в сторону и посмотрел Ольге в глаза. – Но, если по-честному, винить мне, кроме себя-дуралея, некого. Анжелика была совсем девчонкой, младше меня на девять лет. Юная искательница красивой жизни.
- Ты её бросил? – осторожно продолжила исследования Ольга, стараясь не спугнуть чужую откровенность.
- Нет, это она ушла от меня. К владельцу сети бутиков. Он оказался перспективней.
Ольга задохнулась от сочувствия: оказывается у Суворина тоже была своя личная драма. Она хотела спросить, любил ли он свою жену, тяжело ли переживал разрыв, но постеснялась и замолчала.
- А ты была замужем? – пришла Ольгина очередь исповедоваться.
- Нет, не была.
- Почему?
- Некогда было. Я карьеру делала, - теперь это объяснение звучало как-то легковесно и даже жалко.
- Но у тебя же был мужчина? – продолжил допытываться Олег.
- Был. Он как раз и помогал мне делать карьеру.
Суворин потянул себя за нос. Ольга уже знала, что этот жест был отражением неуверенности и колебаний Олега.
- Это он… - голос дрогнул, - отец твоих детей?
Ольга напряглась: вопрос об отцовстве детей был слишком личным. Не рассказывать же, в самом деле, как она, словно неполноценная, заплатила за сеанс с анонимным донором. Ольга решительно стряхнула с колен пригревшегося Джинджера:
- Не хочу говорить о нём. И вообще… Мне пора.
Олег поднялся в пола, подошёл, положил руки ей на плечи и вжал Ольгу обратно в кресло.
- Ты обиделась?
- Нет. – Ольга снова отметила чувствительность соседа к её настроению. Воронцов даже не заметил бы.
- Посиди ещё, - мягко попросил Олег. – Не хочу, чтобы ты уходила. Мне так уютно с тобой.
Он высказал то же самое, что чувствовала Ольга, только боялась произнести вслух, чтобы не спугнуть. Неужели Юлька оказалась права, и Олег действительно испытывал к ней какие-то чувства? Ей так хотелось верить! И так страшно было обмануться.
Когда Суворин закончил сборку и поднял голову, увидел, что Ольга задремала (он уговорил её переместиться на диван). Во сне её лицо расслабилось и выглядело пронзительно беззащитным. Олег вспомнил, как совсем недавно эта женщина, полуживая, лежала здесь же, в гостиной, на этом диване. А сам он, перепуганный до дрожи в коленках, метался между квартирами, не зная, что делать, за что хвататься. Как всё переменилось с тех пор!
Вначале, когда у Суворина только возникло подозрение, что Ольга Оленина могла быть его Евой, он страстно желал получить неоспоримое доказательство. По ночам, лёжа в постели без сна, изобретал хитроумные способы, как подсмотреть, проверить, есть ли у соседки памятный шрамик над ключицей. Но Олегу не везло: погода стояла прохладная, и мерзлявая Ольга старательно кутала шею.
Постепенно желание получить верное доказательство слабело. Отношения с соседкой стремительно развивались, и пустая безрадостная жизнь Суворина наполнилась. Теперь каждый день он проживал в предвкушении вечера. Млел от радостной улыбки, которой Ольга приветствовала его, наслаждался почти семейными ужинами, приготовленными специально для него (пусть даже еда оказывалась несъедобной). Встречи становились всё длиннее, затягивались за полночь. И неважно, чем было заполнено время – разговорами, домашними хлопотами или уютным молчанием. Но к моменту расставания Олег неизменно начинал тосковать, хотя знал, что разлука продлится меньше суток.
Суворин стал бояться правды. А вдруг у Ольги не окажется шрама? И что тогда делать? Разочарование могло разрушить хрупкую магию пока ещё не определившихся отношений, где всё было построено на надеждах. И тогда жизнь Олега снова обессмыслится. Нет, к чёрту доказательства!
Он встал с пола и, стараясь двигаться бесшумно, подошёл к дивану. Внезапно Ольга пошевелилась, открыла глаза и села.
- Я тебя разбудил? – виновато спросил Суворин, пристраиваясь рядом.
- Не ты – мальчишки, - Ольга оберегающим жестом положила руки на живот. Но тот вдруг пришёл в движение, заколыхался, как живой. И из него острым углом что-то выперло наружу.
- Что это? – ужаснулся Олег, указывая пальцем на бугор.
- Это? – Ольга одним пальцем пощекотала неестественную выпуклость. – Это - пятка. Не бойся, всё нормально. Дети так и должны себя вести.
Пятка несколько раз дёрнулась и скрылась. Ольга любовно засмеялась.
- Боится щекотки.
- А что они там делают? – выдохнул успокоенный Олег.
- Спорят за первородство. Тише вы, Авель и Каин.
- Как ты их назвала?
- Авель и Каин. Первые в человеческом роду близнецы.
- Это что-то из Библии? – напряг память Суворин. Он, воспитанный двумя учеными-физиками в сугубо атеистическом духе, был далёк от религии.
- Из Ветхого Завета. У меня бабушка Зина, мамина мама, сильно верующей была. Жила она в деревне жила, во Владимирской области, и меня отправляли к ней на целое лето. Вечерами, когда уже темнело, мы садились на лавочку у дома, и бабуля пересказывала библейские сюжеты – знала все на память. А я слушала их как волшебные сказки. До сих пор помню. Авель и Каин – это дети Адама и Евы.
От Ольгиных слов Суворина пот прошиб. Что это – совпадение или божественная подсказка? Однажды он сам стал Адамом. Но была ли Ольга его Евой? А брыкающиеся в материнской утробе мальчишки – его сыновьями? Что, если взять и спросить у неё напрямую? Но тогда придётся всё рассказать и признаться, как сам он выполнял функции внештатного осеменителя. И, если Ольга никогда не обращалась в клинику, что она о нём подумает? Страшно представить!
Олег снова потянул себя за нос. Ольга перехватила его руку и отвела от многострадального носа.
- Что-то не так?
- Нет, всё так, - Суворин тряхнул головой, отгоняя опасные мысли. - Какие они сейчас?
- Кто? Мальчишки? – лицо Ольги осветилось мечтательной нежностью. – Две слепые рыбки, что плещутся в околоплодных водах. Качаются на волнах в ритме дыхания и слушают приглушённые звуки внешнего мира. Представляешь, мы с тобой разговариваем, а они, хитрецы, подслушивают!
Олега вдруг захлестнуло горячей волной чувства. Он взглянул на Ольгу: её лицо сияло, как лик Мадонны. Значит, правильно говорят, что беременные женщины светятся? Он протянул руку и осторожно дотронулся до Ольгиной щеки.
- Как ты их назовёшь?
- Пока не знаю… - пожала плечами Ольга.
- Но они уже совсем скоро родятся!
- Ну и что? Время есть. Назову, когда увижу, какие они. А пока пусть будут Авелем и Каином. Всё лучше, чем первый и второй.
Внезапно в памяти Суворина зашевелилась какая-то тревожная протестующая мысль. Было в этих двух именах что-то неправильное.
- Нет, мне не нравится. Особенно Каин. Он что-такое сотворил…
- Убил своего брата.
Суворин задохнулся, выпучил глаза и схватился за сердце.
- И ты, сумасшедшая тётка, называешь своих детей такими именами?
Ольга испуганно ахнула и прикрыла рот ладонью.
- Действительно, как глупо! Ужас. О чём я думала? Не буду больше. – Она собрала на лбу мыслительные морщинки. - Пусть тогда будут… скажем… - Ольга пошарила глазами по стенам и потолку, будто там мог быть написан ответ, – скажем, Сысой и Пафнутий.
- Сысой и Пафнутий? – с облегчением усмехнулся Олег. - Прекрасные имена! Годятся!
- Хочешь послушать, как они ворочаются внутри меня? – внезапно предложила Ольга.
- А можно? – прошептал лишившийся голоса Суворин.
- Иди сюда.
Олег сполз на пол и встал на колени перед лежавшей на диване женщиной. Он прильнул ухом к тугому животу: там, внутри утробы что-то копошилось, толкалось, булькало и хрюкало.
Любопытную Ольгину подружку не пришлось упрашивать: она встала на пороге и принялась методично изучать обстановку. Олег видел, как забегали её глаза, оценивая аудио и видеотехнику, огромную панель домашнего кинотеатра, футуристические пейзажи на стенах. Хорошо, что накануне он пропылесосил квартиру – как знал!
Ольга в гостиную не пошла: предпочитала посиделки на кухне. Она обняла подругу за талию и потянула в нужном направлении. Та нехотя повиновалась. Но в дверях кухни застыла от изумления.
- Круто! Бомбический дизайн! Я такого ещё не видела, - она обвела пальцем пустой контур вокруг держателя для кухонного топорика.
- Представляешь, Юлик, всё это Олег сконструировал и сделал собственными руками, - в Ольгином голосе прозвучала гордость за Суворина. И от этого ярость из-за идиотских смотрин немного отпустила.
- Правда, сами сделали? – недоверчиво сузила выпуклые глаза Юля.
- Друзья, - опередила ответ Ольга, - а не пора ли вам перейти на «ты». Может, тогда вы перестанете кусать друг друга?
- Ну, с тобой, соседка, мы пили на брудершафт, - улыбнулся приятному воспоминанию Олег, - а с Юлией – нет.
- Самое время это исправить, - Ольга заняла привычное место в тёплом углу у батареи. - У тебя есть что-нибудь подходящее случаю?
- Традиционно - виски. Годится? – Суворин вопросительно взглянул на блондинку.
- Ну, если только один глоточек, - милостиво кивнула та.
Олег принес из бара бутылку, снял с посудной стойки три стакана. В два плеснул на палец виски, а в третий налил яблочного сока.
- За мир и дружбу, - сказал он и холодно коснулся поцелуем краешка губ Юлика.
- И за любовь! – добавила та и яркой помадой испачкала Олегу щёку. – Кстати, неплохой виски. Хотя лично я предпочитаю портвейн.
- Сладкого не держу.
- Ладно, перебьюсь. А где твой знаменитый кот? – Олег заметил, что, в отличие от Ольги, Юлик легко и естественно перешла с ним на «ты».
- Оказывается, он уже знаменит? Слышь ты, рыжий прохвост? - крикнул вглубь квартиры Суворин. Но Джинджер где-то затаился и даже не мяукнул в ответ. Странно, что кот не вышел к Ольге: обычно он появлялся, как только соседка переступала порог.
- Так где же он? – блондинка поводила головой, словно рассчитывала, что невидимый кот материализуется из воздуха.
- Чёрт его знает. Обычно в это время Джинджер смотрит телевизор. Предпочитает спортивный канал – игры напоминают ему ловлю мышей. Он, как среднестатистический городской житель, сам мышей давно уже не ловит. Но любит поболеть, когда это делают другие. Хотя сегодня я телевизор не включал. Поискать?
- Не надо, - отмахнулась блондинка, - пусть отдыхает.
- Так о чем ты хотела меня допрашивать? – вернулся к конфликтной теме Олег.
- Я хотела спросить, порядочный ли ты человек.
- И ты поверишь тому, что я скажу?
- А ты мне, натурально, в глаза посмотри, может, я и поверю. Только очки сними.
Олег всем корпусом развернулся к Ольгиной подруге и одним пальцем спустил очки на кончик носа. Голыми близорукими глазами он поймал пристальный взгляд и серьёзно, без тени иронии, произнёс:
- Да, я – порядочный человек.
- Глаза хитрющие, но я тебе почему-то верю, - вынесла свой вердикт Юля. - Ладно, считай, что убедил.
Суворин кожей почувствовал, как рядом с ним расслабилась Ольга: похоже, для неё было важно, чтобы подруга его одобрила. Смотрины завершились успешно. Суворин почувствовал, как раздражение пошло на убыль.
- Чай будете? – миролюбиво предложил он.
- В следующий раз. Мне домой пора, - блондинка встала из-за стола и ещё раз обвела пальцем контур для топорика на стене.
- Пойдём я тебя провожу, - встала вместе с ней Ольга.
- Но ты вернёшься? – с надеждой спросил Суворин. – Или мне зайти к тебе?
- Я вернусь. Скоро.
***
- Знаешь, Олик, твой рыжебородый очень даже ничего, - Юлька застегнула вжикнувшую молнию пальто и поправила перед зеркалом воротник. – Фактурный такой. Самостоятельный. Короче, одобряю. И вместе вы очень натурально смотритесь. Он к тебе сто процентов неровно дышит. Так что не тушуйся, подруга, бери его голыми руками.
Ольга грустно усмехнулась: если б Юлькины слова, да Богу в ушки! Она проводила Юльку до лифта. Та вошла в кабинку. Дверцы с металлическим лязгом поехали навстречу друг другу, и сквозь смыкавшуюся щель подруга насмешливо перекрестила Ольгу.
- Благословляю. Иди к своему рыжебородому. Всё, пока-пока.
Едва Ольга успела дотронуться до звонка, дверь соседской квартиры распахнулась. Неужели Суворин всё это время ждал её в прихожей, слушал шаги? Нет, что-то она уж слишком размечталась! Тут же неизвестно откуда воплотился Джинджер – мурлыкнул, потёрся тёплым боком о голень. И от вида мужчины, который откровенно радовался её приходу, от ровного басовитого урчания кота Ольге сразу стало по-домашнему тепло и уютно.
- Не сердишься? – она озабоченно заглянула в лицо Суворину. - Юлька свалилась, как снег на голову. Мы с ней целую вечность не виделись - соскучились. Она тебя не слишком напрягла?
- В меру, - прикоснулся пальцем к Ольгиному носу Олег. - Зато она по-настоящему переживает за тебя. И за это я её прощаю.
Вечер после получился каким-то особенно семейным. Ольга с тёплым котом на коленях примостилась в кресле, а Олег устроился на полу собирать фанерный диванчик в форме гоночной машины – мальчишкам на вырост. Ольга смотрела на него сверху вниз и любовалась точными, экономными движениями человека, привычного к работе.
- Как ловко у тебя получается, - похвалила она.
- Наследственность. Мои родители – физики из Академгородка. Отец у себя в лаборатории всё делал своими руками. Любой прибор мог починить, или новый собрать. И мне всегда показывал, как что устроено. Знаешь, какая у меня в детстве любимая игрушка была?
- Какая? – улыбнулась Ольга, представив себе рыжего вихрастого мальчишку.
- Конструктор, - расцвёл улыбкой Олег. - И не китайская дрянь, не всем надоевшее «Лего», а настоящий серьёзный конструктор - отцовский, ещё советских времен. Видела такой?
- Нет, я же девочка! – помотала головой Ольга. - Я в куклы играла.
- Набор состоял из таких перфорированных алюминиевых планок разной длины и профилей – уголков, рельсиков, швеллерков, - Олег на пальцах стал показывать то, о чём говорил. - Были там ещё плоские кружочки, прямоугольники, были колёсики с резиновыми шинами. И крепёж разный. Мы с папой раскладывали всё это богатство на обеденном столе, на газете. И целые вечера просиживали за сборкой какой-нибудь машинки. Пока мама не прогоняла меня спать. Всё-таки самые лучшие игрушки – это те, которые смастерил собственными руками. Правда, было обидно, когда приходилось их разбирать, чтобы сделать новые.
Ольга не понимала, как человек мог испытывать такой восторг, вспоминая «уголки и рельсики». Но так или иначе глаза Суворина за стёклами очков искрились счастьем, губы раздвигала задорная мальчишеская улыбка. Ольге отчаянно хотелось обнять этого выросшего мальчика – то ли по-матерински, то ли по-женски. Погладить по голове, запустить пальцы в жёсткие вихры цвета махагон. И, чтобы удержать себя от опрометчивого поступка, она заняла руки, лаская рыжую шерсть Джинджера.
Ольге невольно представилась идиллическая картина: Суворин вместе с двумя мальчиками сидит за столом, где на газете разложены «уголки и рельсики». И собирает машинку. Почему он не завёл собственных детей?
- Олег, ты был женат? – осмелилась спросить Ольга.
- Был. Но продержался недолго – год с небольшим.
- Почему?
- Правильней спросить, почему я женился, - Олег опустил голову и принялся тщательно, слишком тщательно, вкручивать очередной шуруп.
- И почему же?
- По глупости. Поторопился, не дождался своей женщины.
- Что, было настолько плохо?
- Я, конечно, зол на свою бывшую, - Суворин отложил отвёртку в сторону и посмотрел Ольге в глаза. – Но, если по-честному, винить мне, кроме себя-дуралея, некого. Анжелика была совсем девчонкой, младше меня на девять лет. Юная искательница красивой жизни.
- Ты её бросил? – осторожно продолжила исследования Ольга, стараясь не спугнуть чужую откровенность.
- Нет, это она ушла от меня. К владельцу сети бутиков. Он оказался перспективней.
Ольга задохнулась от сочувствия: оказывается у Суворина тоже была своя личная драма. Она хотела спросить, любил ли он свою жену, тяжело ли переживал разрыв, но постеснялась и замолчала.
- А ты была замужем? – пришла Ольгина очередь исповедоваться.
- Нет, не была.
- Почему?
- Некогда было. Я карьеру делала, - теперь это объяснение звучало как-то легковесно и даже жалко.
- Но у тебя же был мужчина? – продолжил допытываться Олег.
- Был. Он как раз и помогал мне делать карьеру.
Суворин потянул себя за нос. Ольга уже знала, что этот жест был отражением неуверенности и колебаний Олега.
- Это он… - голос дрогнул, - отец твоих детей?
Ольга напряглась: вопрос об отцовстве детей был слишком личным. Не рассказывать же, в самом деле, как она, словно неполноценная, заплатила за сеанс с анонимным донором. Ольга решительно стряхнула с колен пригревшегося Джинджера:
- Не хочу говорить о нём. И вообще… Мне пора.
Олег поднялся в пола, подошёл, положил руки ей на плечи и вжал Ольгу обратно в кресло.
- Ты обиделась?
- Нет. – Ольга снова отметила чувствительность соседа к её настроению. Воронцов даже не заметил бы.
- Посиди ещё, - мягко попросил Олег. – Не хочу, чтобы ты уходила. Мне так уютно с тобой.
Он высказал то же самое, что чувствовала Ольга, только боялась произнести вслух, чтобы не спугнуть. Неужели Юлька оказалась права, и Олег действительно испытывал к ней какие-то чувства? Ей так хотелось верить! И так страшно было обмануться.
***
Когда Суворин закончил сборку и поднял голову, увидел, что Ольга задремала (он уговорил её переместиться на диван). Во сне её лицо расслабилось и выглядело пронзительно беззащитным. Олег вспомнил, как совсем недавно эта женщина, полуживая, лежала здесь же, в гостиной, на этом диване. А сам он, перепуганный до дрожи в коленках, метался между квартирами, не зная, что делать, за что хвататься. Как всё переменилось с тех пор!
Вначале, когда у Суворина только возникло подозрение, что Ольга Оленина могла быть его Евой, он страстно желал получить неоспоримое доказательство. По ночам, лёжа в постели без сна, изобретал хитроумные способы, как подсмотреть, проверить, есть ли у соседки памятный шрамик над ключицей. Но Олегу не везло: погода стояла прохладная, и мерзлявая Ольга старательно кутала шею.
Постепенно желание получить верное доказательство слабело. Отношения с соседкой стремительно развивались, и пустая безрадостная жизнь Суворина наполнилась. Теперь каждый день он проживал в предвкушении вечера. Млел от радостной улыбки, которой Ольга приветствовала его, наслаждался почти семейными ужинами, приготовленными специально для него (пусть даже еда оказывалась несъедобной). Встречи становились всё длиннее, затягивались за полночь. И неважно, чем было заполнено время – разговорами, домашними хлопотами или уютным молчанием. Но к моменту расставания Олег неизменно начинал тосковать, хотя знал, что разлука продлится меньше суток.
Суворин стал бояться правды. А вдруг у Ольги не окажется шрама? И что тогда делать? Разочарование могло разрушить хрупкую магию пока ещё не определившихся отношений, где всё было построено на надеждах. И тогда жизнь Олега снова обессмыслится. Нет, к чёрту доказательства!
Он встал с пола и, стараясь двигаться бесшумно, подошёл к дивану. Внезапно Ольга пошевелилась, открыла глаза и села.
- Я тебя разбудил? – виновато спросил Суворин, пристраиваясь рядом.
- Не ты – мальчишки, - Ольга оберегающим жестом положила руки на живот. Но тот вдруг пришёл в движение, заколыхался, как живой. И из него острым углом что-то выперло наружу.
- Что это? – ужаснулся Олег, указывая пальцем на бугор.
- Это? – Ольга одним пальцем пощекотала неестественную выпуклость. – Это - пятка. Не бойся, всё нормально. Дети так и должны себя вести.
Пятка несколько раз дёрнулась и скрылась. Ольга любовно засмеялась.
- Боится щекотки.
- А что они там делают? – выдохнул успокоенный Олег.
- Спорят за первородство. Тише вы, Авель и Каин.
- Как ты их назвала?
- Авель и Каин. Первые в человеческом роду близнецы.
- Это что-то из Библии? – напряг память Суворин. Он, воспитанный двумя учеными-физиками в сугубо атеистическом духе, был далёк от религии.
- Из Ветхого Завета. У меня бабушка Зина, мамина мама, сильно верующей была. Жила она в деревне жила, во Владимирской области, и меня отправляли к ней на целое лето. Вечерами, когда уже темнело, мы садились на лавочку у дома, и бабуля пересказывала библейские сюжеты – знала все на память. А я слушала их как волшебные сказки. До сих пор помню. Авель и Каин – это дети Адама и Евы.
От Ольгиных слов Суворина пот прошиб. Что это – совпадение или божественная подсказка? Однажды он сам стал Адамом. Но была ли Ольга его Евой? А брыкающиеся в материнской утробе мальчишки – его сыновьями? Что, если взять и спросить у неё напрямую? Но тогда придётся всё рассказать и признаться, как сам он выполнял функции внештатного осеменителя. И, если Ольга никогда не обращалась в клинику, что она о нём подумает? Страшно представить!
Олег снова потянул себя за нос. Ольга перехватила его руку и отвела от многострадального носа.
- Что-то не так?
- Нет, всё так, - Суворин тряхнул головой, отгоняя опасные мысли. - Какие они сейчас?
- Кто? Мальчишки? – лицо Ольги осветилось мечтательной нежностью. – Две слепые рыбки, что плещутся в околоплодных водах. Качаются на волнах в ритме дыхания и слушают приглушённые звуки внешнего мира. Представляешь, мы с тобой разговариваем, а они, хитрецы, подслушивают!
Олега вдруг захлестнуло горячей волной чувства. Он взглянул на Ольгу: её лицо сияло, как лик Мадонны. Значит, правильно говорят, что беременные женщины светятся? Он протянул руку и осторожно дотронулся до Ольгиной щеки.
- Как ты их назовёшь?
- Пока не знаю… - пожала плечами Ольга.
- Но они уже совсем скоро родятся!
- Ну и что? Время есть. Назову, когда увижу, какие они. А пока пусть будут Авелем и Каином. Всё лучше, чем первый и второй.
Внезапно в памяти Суворина зашевелилась какая-то тревожная протестующая мысль. Было в этих двух именах что-то неправильное.
- Нет, мне не нравится. Особенно Каин. Он что-такое сотворил…
- Убил своего брата.
Суворин задохнулся, выпучил глаза и схватился за сердце.
- И ты, сумасшедшая тётка, называешь своих детей такими именами?
Ольга испуганно ахнула и прикрыла рот ладонью.
- Действительно, как глупо! Ужас. О чём я думала? Не буду больше. – Она собрала на лбу мыслительные морщинки. - Пусть тогда будут… скажем… - Ольга пошарила глазами по стенам и потолку, будто там мог быть написан ответ, – скажем, Сысой и Пафнутий.
- Сысой и Пафнутий? – с облегчением усмехнулся Олег. - Прекрасные имена! Годятся!
- Хочешь послушать, как они ворочаются внутри меня? – внезапно предложила Ольга.
- А можно? – прошептал лишившийся голоса Суворин.
- Иди сюда.
Олег сполз на пол и встал на колени перед лежавшей на диване женщиной. Он прильнул ухом к тугому животу: там, внутри утробы что-то копошилось, толкалось, булькало и хрюкало.
