Ольгу захватило яростное, как при токсикозе, желание прямо сейчас, сию же секунду, видеть Олега, прижаться к нему, ощутить его успокаивающую родную силу. Но Махагон был далеко, где-то на середине пути между Москвой и Рыбинском. Зато в полном Ольгином распоряжении была квартира, полная вещей Олега, хранивших теплоту его тела, пропитанных его запахом. И рыжий кот Джинджер – альтер эго Суворина.
Ольга вошла в квартиру с таким чувством, будто затеяла что-то беззаконное. Как по команде появился Джинджер с довольной, улыбающейся мордой и бросился в ноги.
- Привет, рыжик. Тоже скучаешь по хозяину? Или просто проголодался?
Пока кот сочно чавкал консервами, Ольга украдкой проскользнула в спальню – самую интимную часть дома. Раньше ей никогда не приходилось бывать в этой комнате. Казалось, что именно здесь она будет ближе всего к Олегу.
Плотные шторы на окне не пропускали жидкого утреннего света. Ольга нащупала на стене выключатель и щёлкнула клавишей. На потолке засветился большой молочный квадрат люстры. В её свете Ольга увидела огромную двуспальную кровать, накрытую тигровым пледом, из-под которого выглядывало шоколадного цвета бельё. Для одного постель была слишком широка, и Ольга ревниво подумала о женщинах, что делили это ложе с хозяином.
Она грузно опустилась на край кровати, огляделась. Стену напротив занимал шкаф-купе, в его зеркальных дверцах отразился Ольгин тоскующий взгляд. На тумбочке стояла фотография в металлической рамке. Ольга протянула руку, взяла. На фото, обнявшись, стояли улыбчивые мужчина и женщина – примерно её ровесники. Он – с весёлыми хитрыми глазами и глубокой вертикальной морщиной меж бровей, она – с густой короной рыжих волос надо лбом и смешными конопушками на носу. А между ними – нескладный подросток лет тринадцати, типичный отличник: ручки по швам, волосики на косой пробор, пуговички застёгнуты. И выражение лица такое серьёзное, будто пацан в уме перемножал шестизначные цифры. Боже, какой смешной! Гадкий утёнок. Масть досталась Олегу в наследство от матери. А вот веснушки, похоже, не передались. Или Ольга не заметила?
Она поставила рамку на место, откинула край пледа и уткнулась носом в подушку, пропахшую Сувориным и слабым можжевеловым духом. Глубоко втянула ноздрями запах, словно хотела насытиться им. И от этой затяжки закружилась голова, и смазалась картинка перед глазами. Неужели давление снова скакнуло? По предписаниям доктора Карапетяна, требовалось немедленно лечь.
Ольга закинула ноги на постель, легла на спину и закрыла глаза. Представилось, что рядом ровно дышит во сне Махагон: вдох-выдох, вдох-выдох. И сразу же стало спокойно и уютно. Вот так бы и лежать здесь до приезда Олега: ни о чём не думать, ничего не бояться. А ещё лучше – уснуть и проснуться только послезавтра.
В животе зашевелились-затолкались Сысой и Пафнутий. Не иначе как мальчишки подслушали её мысли и заревновали. Ольга с горечью подумала, что не имеет права отнимать любовь у детей, чтобы отдать чужому мужчине.
Увы, совсем скоро отношения с Сувориным разладятся. Ольге придётся тратить всё свое время и внимание на мальчиков. Редкий мужчина способен вынести пренебрежение к его персоне. А ещё – хронический детский плач, вонючие подгузники, беспорядок, тупость разговоров про срыгивания и поносы – всё то, о чём с ненавистью твердил Воронцов. Даже Юлькин Толик, любящий отец, и тот, пока Настёна была грудничком, при каждом удобном случае сбегал из дома. Что же говорить о мужчине, у которого не было обязательств?
Не будет никакого разрыва, Суворин никуда не исчезнет, просто станет реже заходить, отговариваясь занятостью. И однажды в доме Олега появится другая женщина – молодая, эффектная… А Ольга со стороны будет наблюдать за его новым счастьем, пряча зависть и … любовь?
Но она сильная – всё выдержит. Ради мальчиков. Вынесла же она крах надежд на счастье с Адамом. Как сложились бы их отношения, если б Ольга передала ему запрещённый листок с номером телефона? Их страсть была слишком жгучей, слишком безрассудной. Возможно ли жить в таком накале день за днём? Может, даже лучше, что ничего не получилось, и она так и не увидела Адама.
Зато внутри Ольгиного тела росли две его копии. Совсем скоро она узнает, какими были глаза Адама, нос, волосы, губы. А дальше с каждым годом воспоминания о любовнике будут становиться бледнее, в то время как его живые портреты будут всё точнее отражать сходство. И однажды Ольга увидит подлинный образ человека, утонувшего в глубине её памяти.
Внезапно мысли были прерваны укоряющим «мяу». Ольга распахнула глаза: в дверях стоял Джинджер и, нервно подёргивая хвостом, всем своим видом выражал неодобрение её бесцеремонности.
- Кис-кис, иди ко мне, - Ольга похлопала ладонью по тигровому пледу.
Кот не заставил себя упрашивать: мягким прыжком он вскочил на ложе и, покрутившись на месте, приладился рядом с Ольгиным животом. Она положила руку на рыжую макушку. Джинджер тут же заурчал – словно внутри него включился маленький моторчик - и потёрся головой о ладонь. Рыжая шерсть была светлее и мягче волос Суворина, но Ольга представила себе, что ласкает не кота, а хозяина. Пусть даже тот не догадывался об этой прощальной ласке.
- Рыжик, - с тоской прошептала она, - ты-то будешь ко мне заходить? Поиграть с моими… котятами.
Можно сколько угодно строить безупречные планы, действительность обязательно вмешается в них и всё испортит. Накануне так и получилось: на трассе Суворин встал в пробке в районе Калязина и простоял там минут сорок. Две машины столкнулись лоб в лоб, перегородив дорогу.
В самом Рыбинске Олег долго колесил по городу - геолокация офиса заказчика оказалась ошибочной. Потом ждал прораба, без которого не мог выйти на строительную площадку. Тот уехал на другую территорию. В результате осмотр объекта закончился уже в сумерках.
Злой и голодный Олег добрался до гостиницы, наскоро поужинал в ресторане и сел за работу: надо было успеть за ночь внести в проект все корректировки. Сидел до двух, но так и не закончил.
А ближе к утру Суворина разбудил тревожный звонок мобильного. Кому это не спится? - раздражённо подумал он спросонья. Но в следующую секунду осознал, кому, и, вскочив в постели как Ванька-встанька, схватил трубку задрожавшей рукой и хрипло выдохнул:
- Да?
- Олежек, - прорвался сквозь километры расстояния слабый, измученный страхом голос. Ольга никогда его так не называла. И именно это обращение больше всего испугало Суворина. - Прости, что разбудила. О-о-ох!
- Что, началось? – закричал он, в ужасе от собственного бессилия. Так и знал, что не надо было уезжать, чувствовал! Дурень!
- Да, кажется, начинается.
- Ты в скорую позвонила?
- Да, - прошелестел голос, - они уже едут. И Юлька тоже.
- Я немедленно выезжаю к тебе, - чувство вины и сострадание требовали немедленного выхода в действии.
- Не надо. О-о-ох! Меня всё равно заберут в родилку. Это дня на два – на три. Тебя туда не пустят.
- Олечка, родная, как бы я хотел оказаться сейчас рядом с тобой. Прости, что оставил тебя одну.
- Ты не виноват. Не бойся, Олег, я справлюсь. А когда ты вернёшься, я познакомлю тебя с Сысоем и Пафнутием. О-о-ох! – простонала Ольга. И вдруг голос её сорвался в крик. – Мамочки, из меня вода потекла! Воды отходят. А если они не успеют?
- Успеют! – уверенно отрезал Суворин, хотя сам не чувствовал никакой уверенности и говорил это больше для самоуспокоения. Его трясло от ужаса и отчаяния. Как он мог помочь страдающей любимой женщине, если находился в пяти часах езды от неё? Олег вскочил с кровати и заметался по номеру, сжимая в руках бесполезную трубку.
Вдруг на заднем плане эфира что-то задребезжало. Олег не сразу понял, что это звонок в дверь: либо скорая, либо подруга. Лучше, чтобы врачи.
- Звонят, - хрипло подтвердила его догадку Ольга.
- Слышу. Ты сама до двери сможешь дойти?
- А какие у меня варианты? Главное, не поскользнуться в луже, которая из меня натекла.
От сознания близкой помощи, Ольга пришла в себя, успокоилась – даже пробовала шутить. Суворина тоже слегка отпустило, хотя едкое чувство вины продолжало мучить его совесть.
- Я пойду?
- Иди, - сказал Олег и понял, что слово звучит напутствием. Ольге предстояло переступить черту, отделяющую прошлое от будущего. И никогда её жизнь, теперь уже в новом качестве – матери, не будет такой, как прежде. Сумеет ли он удержаться рядом?
- Иди, - повторил он. - Счастливо тебе. Я верю, что всё будет хорошо.
После Ольгиного звонка нечего было и думать о том, чтобы остаться в Рыбинске. Суворин забросил в багажник сумку с вещами и помчался в Москву. С дороги позвонил заказчику и сообщил, что, вопреки договорённостям, уехал из города, а совместную работу по проекту придётся перенести в онлайн. Партнёр начал было возмущаться, но новость о рожающей жене стала железным оправданием – какой нормальный мужик не войдёт в положение?
Два раза Суворина останавливали за превышение скорости, однако и с инспекторами ГИБДД тема работала безотказно – Олега отпускали без штрафов, ограничившись одними предупреждениями. Увы, напрасными.
Время от времени Суворин вызывал Ольгин номер и с раздражением слушал, как автоматический голос равнодушно повторял: абонент временно недоступен, перезвоните позже. Летели минуты, километры, но ничего не менялось: телефон по-прежнему был выключен. И от этого страх липкой испариной покрывал кожу Олега и стекал вдоль позвоночника холодными каплями.
Если началось ещё утром, то когда должно закончиться? – рассуждал он. - Сколько обычно длятся роды? И, если до сих пор Ольга не родила, что бы это могло значить? Осложнения? Или… самое страшное? Нет!
Суворин запретил себе думать о плохом, но дурные мысли плодились в мозгу, забивали голову. Он защищался тем, что упрямо твердил: всё будет хорошо, всё должно быть хорошо! Иногда верил себе, иногда поддавался панике.
К середине дня вымотанный Олег добрался до дома. Квартира встретила его тихой зловещей опустошённостью. Джинджер куда-то исчез вместе с запасом кошачьего корма и наполнителя для лотка. А из этого следовало, что рыжего прохвоста со всем приданым кто-то приютил, и переживать о его судьбе не стоило. Значительно важнее было выяснить, что с Ольгой. Для этого был только один простой способ – позвонить Ольгиной подруге. И почему он, дурень, сразу не додумался? Протупил.
Суворин просканировал список контактов: как раз перед командировкой он внёс туда Юлин телефон. Он ткнул пальцем в иконку соединения и потом долго слушал длинные заунывные гудки. Наконец резкий самоуверенный голос произнёс: алло.
- Юля, это – Суворин, Ольгин сосед. Что с Ольгой? Я звоню, но её мобильный не отвечает. У тебя есть какая-нибудь информация?
- Есть. Олик успешно разродилась и сейчас отдыхает.
Облегчение оказалось так велико, что у Суворина ослабели коленки, и он упал на стоявший рядом стул. Понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя и восстановить контроль.
В голосе Юли, в её пренебрежительных интонациях Олег различил упрёк. Блондинка всячески намекала, что Суворин не оправдал её ожиданий. Он и сам винил себя, что не оказался рядом с Ольгой в самый ответственный момент. Но обстоятельства так сложились. Олег примчался в Москву сразу, как только смог. И вовсе не заслуживал презрения скорой на приговор Ольгиной подруги.
- А поконкретней можно? - раздражённо спросил Олег, вытягивая из Юльки сведения, которыми та не спешила делиться с предателем.
- Что ты хочешь узнать, Суворин?
- Например, как прошли роды?
- Нормально, без осложнений.
- Что с детьми?
- А что с детьми? – издевательски переспросила вредина.
Суворин не выдержал и взорвался гневной тирадой:
- Слушай, подруга Юлия, если я тебе так противен, то, поверь, это взаимно. Но мне больше не от кого получить информацию. Скажи, куда положили Ольгу, а всё остальное я узнаю без тебя. Можешь гордиться, что не выдала врагу ни одного секрета.
Своей речью Олег добился нужного эффекта: Юлька смутилась и пошла на попятный.
- Ладно, Суворин, не заводись. Я всё тебе скажу. Ольга родила здоровых мальчиков: один два восемьсот, другой два восемьсот пятьдесят. Оба по сорок девять сантиметров.
- Ух ты! А это много или мало? – с замиранием сердца спросил Олег.
- Сколько надо. Прикинь, Суворин, ты психуешь, как натуральный молодой папаша.
- В какой больнице лежит Ольга? – проигнорировал Юлькин подкол Олег.
- Ни в какой.
Суворин подумал было, что блондинка снова включила стерву, но та милостиво пояснила.
- Она не в больнице, а в родильном доме. Но ты не дёргайся - тебя туда не пустят. Пускают только мужей, да и то со скрипом. Карантин, по Москве грипп ходит.
- А передать ей что-нибудь можно?
- Можно. И под окошком можно покричать. Я только хотела тебя спросить, Суворин. – Юлия выдержала многозначительную паузу и подозрительным тоном произнесла. - У тебя к Ольге серьёзно? Или ты просто в благотворительность играешь? Прикинь, твоя доброта может выйти ей боком. Олик слишком привязалась к тебе.
- У меня всё серьёзно. И ни в какую благотворительность я не играю. - Олег постарался, чтобы его ответ прозвучал убедительно, но, похоже, Юльку он не удовлетворил.
- Бла-бла-бла. Ты хочешь сказать, что натурально готов воспитывать чужих детей? – недоверчиво переспросила она.
Суворина в очередной раз взбесило желание Юльки без спросу вмешиваться в дела подруги. Щёлкнуть бы её по носу за такие инициативы.
- А почему ты думаешь, что они чужие? – решил подразнить Юльку Олег.
- Я знаю, чьи они.
- Я тоже.
Казалось, блондинку сильно удивило признание Суворина. Было непонятно, поверила ли она, но требовать подтверждения не стала. А вместо этого спросила:
- И тебя это не пугает?
- Нисколько. Меня это мотивирует.
- Круто! Тогда осталось задать последний вопрос.
Олег без дополнительных пояснений понял, о чём хотела спросить Юлька. Он сам тысячу раз задавал себе этот вопрос и теперь на пятьсот процентов был уверен в ответе.
- Мой ответ - да.
- Ну, тогда записывай адрес роддома, Суворин. Поезжай: кричи под окном, пой серенады. Надеюсь, ты приедешь забирать Ольгу и мальчиков?
- Это даже не обсуждается! – отрезал Олег и хотел закончить разговор, но тут вспомнил про пропавшего Джинджера. - Да, кстати, ты не в курсе, куда делся мой кот?
- В курсе, - хмыкнула Юля. - Этот гадёныш мне все руки разодрал, пока я его отлавливала. Вон сидит, надутый, под столом. Даже жрёт так, будто одолжение делает.
- Я заеду его забрать?
- Давай завтра? Нам по любому надо будет встретиться: собрать Ольгины и детские вещи для выписки. Ты на этом одну собаку уже съел, вторую будем глодать вместе. Всё, пока-пока. Позвони мне завтра.
Как предсказала всезнающая Юля, к Ольге Суворина не пустили. И даже букет бархатистых бордовых роз в шуршащей целлофановой упаковке в передачу не приняли – не положено.
На ресепшн строгая женщина в белом халате и медицинской маске поискала информацию об Олениной в компьютере и дежурно сообщила, что роженица чувствует себя хорошо, и дети уже перемещены к ней в палату. Олег по второму разу выслушал весо-ростовые данные Сысоя и Пафнутия и умилился заново. Но он не мог развернуться и уехать, не повидав Ольгу.
Ольга вошла в квартиру с таким чувством, будто затеяла что-то беззаконное. Как по команде появился Джинджер с довольной, улыбающейся мордой и бросился в ноги.
- Привет, рыжик. Тоже скучаешь по хозяину? Или просто проголодался?
Пока кот сочно чавкал консервами, Ольга украдкой проскользнула в спальню – самую интимную часть дома. Раньше ей никогда не приходилось бывать в этой комнате. Казалось, что именно здесь она будет ближе всего к Олегу.
Плотные шторы на окне не пропускали жидкого утреннего света. Ольга нащупала на стене выключатель и щёлкнула клавишей. На потолке засветился большой молочный квадрат люстры. В её свете Ольга увидела огромную двуспальную кровать, накрытую тигровым пледом, из-под которого выглядывало шоколадного цвета бельё. Для одного постель была слишком широка, и Ольга ревниво подумала о женщинах, что делили это ложе с хозяином.
Она грузно опустилась на край кровати, огляделась. Стену напротив занимал шкаф-купе, в его зеркальных дверцах отразился Ольгин тоскующий взгляд. На тумбочке стояла фотография в металлической рамке. Ольга протянула руку, взяла. На фото, обнявшись, стояли улыбчивые мужчина и женщина – примерно её ровесники. Он – с весёлыми хитрыми глазами и глубокой вертикальной морщиной меж бровей, она – с густой короной рыжих волос надо лбом и смешными конопушками на носу. А между ними – нескладный подросток лет тринадцати, типичный отличник: ручки по швам, волосики на косой пробор, пуговички застёгнуты. И выражение лица такое серьёзное, будто пацан в уме перемножал шестизначные цифры. Боже, какой смешной! Гадкий утёнок. Масть досталась Олегу в наследство от матери. А вот веснушки, похоже, не передались. Или Ольга не заметила?
Она поставила рамку на место, откинула край пледа и уткнулась носом в подушку, пропахшую Сувориным и слабым можжевеловым духом. Глубоко втянула ноздрями запах, словно хотела насытиться им. И от этой затяжки закружилась голова, и смазалась картинка перед глазами. Неужели давление снова скакнуло? По предписаниям доктора Карапетяна, требовалось немедленно лечь.
Ольга закинула ноги на постель, легла на спину и закрыла глаза. Представилось, что рядом ровно дышит во сне Махагон: вдох-выдох, вдох-выдох. И сразу же стало спокойно и уютно. Вот так бы и лежать здесь до приезда Олега: ни о чём не думать, ничего не бояться. А ещё лучше – уснуть и проснуться только послезавтра.
В животе зашевелились-затолкались Сысой и Пафнутий. Не иначе как мальчишки подслушали её мысли и заревновали. Ольга с горечью подумала, что не имеет права отнимать любовь у детей, чтобы отдать чужому мужчине.
Увы, совсем скоро отношения с Сувориным разладятся. Ольге придётся тратить всё свое время и внимание на мальчиков. Редкий мужчина способен вынести пренебрежение к его персоне. А ещё – хронический детский плач, вонючие подгузники, беспорядок, тупость разговоров про срыгивания и поносы – всё то, о чём с ненавистью твердил Воронцов. Даже Юлькин Толик, любящий отец, и тот, пока Настёна была грудничком, при каждом удобном случае сбегал из дома. Что же говорить о мужчине, у которого не было обязательств?
Не будет никакого разрыва, Суворин никуда не исчезнет, просто станет реже заходить, отговариваясь занятостью. И однажды в доме Олега появится другая женщина – молодая, эффектная… А Ольга со стороны будет наблюдать за его новым счастьем, пряча зависть и … любовь?
Но она сильная – всё выдержит. Ради мальчиков. Вынесла же она крах надежд на счастье с Адамом. Как сложились бы их отношения, если б Ольга передала ему запрещённый листок с номером телефона? Их страсть была слишком жгучей, слишком безрассудной. Возможно ли жить в таком накале день за днём? Может, даже лучше, что ничего не получилось, и она так и не увидела Адама.
Зато внутри Ольгиного тела росли две его копии. Совсем скоро она узнает, какими были глаза Адама, нос, волосы, губы. А дальше с каждым годом воспоминания о любовнике будут становиться бледнее, в то время как его живые портреты будут всё точнее отражать сходство. И однажды Ольга увидит подлинный образ человека, утонувшего в глубине её памяти.
Внезапно мысли были прерваны укоряющим «мяу». Ольга распахнула глаза: в дверях стоял Джинджер и, нервно подёргивая хвостом, всем своим видом выражал неодобрение её бесцеремонности.
- Кис-кис, иди ко мне, - Ольга похлопала ладонью по тигровому пледу.
Кот не заставил себя упрашивать: мягким прыжком он вскочил на ложе и, покрутившись на месте, приладился рядом с Ольгиным животом. Она положила руку на рыжую макушку. Джинджер тут же заурчал – словно внутри него включился маленький моторчик - и потёрся головой о ладонь. Рыжая шерсть была светлее и мягче волос Суворина, но Ольга представила себе, что ласкает не кота, а хозяина. Пусть даже тот не догадывался об этой прощальной ласке.
- Рыжик, - с тоской прошептала она, - ты-то будешь ко мне заходить? Поиграть с моими… котятами.
***
Можно сколько угодно строить безупречные планы, действительность обязательно вмешается в них и всё испортит. Накануне так и получилось: на трассе Суворин встал в пробке в районе Калязина и простоял там минут сорок. Две машины столкнулись лоб в лоб, перегородив дорогу.
В самом Рыбинске Олег долго колесил по городу - геолокация офиса заказчика оказалась ошибочной. Потом ждал прораба, без которого не мог выйти на строительную площадку. Тот уехал на другую территорию. В результате осмотр объекта закончился уже в сумерках.
Злой и голодный Олег добрался до гостиницы, наскоро поужинал в ресторане и сел за работу: надо было успеть за ночь внести в проект все корректировки. Сидел до двух, но так и не закончил.
А ближе к утру Суворина разбудил тревожный звонок мобильного. Кому это не спится? - раздражённо подумал он спросонья. Но в следующую секунду осознал, кому, и, вскочив в постели как Ванька-встанька, схватил трубку задрожавшей рукой и хрипло выдохнул:
- Да?
- Олежек, - прорвался сквозь километры расстояния слабый, измученный страхом голос. Ольга никогда его так не называла. И именно это обращение больше всего испугало Суворина. - Прости, что разбудила. О-о-ох!
- Что, началось? – закричал он, в ужасе от собственного бессилия. Так и знал, что не надо было уезжать, чувствовал! Дурень!
- Да, кажется, начинается.
- Ты в скорую позвонила?
- Да, - прошелестел голос, - они уже едут. И Юлька тоже.
- Я немедленно выезжаю к тебе, - чувство вины и сострадание требовали немедленного выхода в действии.
- Не надо. О-о-ох! Меня всё равно заберут в родилку. Это дня на два – на три. Тебя туда не пустят.
- Олечка, родная, как бы я хотел оказаться сейчас рядом с тобой. Прости, что оставил тебя одну.
- Ты не виноват. Не бойся, Олег, я справлюсь. А когда ты вернёшься, я познакомлю тебя с Сысоем и Пафнутием. О-о-ох! – простонала Ольга. И вдруг голос её сорвался в крик. – Мамочки, из меня вода потекла! Воды отходят. А если они не успеют?
- Успеют! – уверенно отрезал Суворин, хотя сам не чувствовал никакой уверенности и говорил это больше для самоуспокоения. Его трясло от ужаса и отчаяния. Как он мог помочь страдающей любимой женщине, если находился в пяти часах езды от неё? Олег вскочил с кровати и заметался по номеру, сжимая в руках бесполезную трубку.
Вдруг на заднем плане эфира что-то задребезжало. Олег не сразу понял, что это звонок в дверь: либо скорая, либо подруга. Лучше, чтобы врачи.
- Звонят, - хрипло подтвердила его догадку Ольга.
- Слышу. Ты сама до двери сможешь дойти?
- А какие у меня варианты? Главное, не поскользнуться в луже, которая из меня натекла.
От сознания близкой помощи, Ольга пришла в себя, успокоилась – даже пробовала шутить. Суворина тоже слегка отпустило, хотя едкое чувство вины продолжало мучить его совесть.
- Я пойду?
- Иди, - сказал Олег и понял, что слово звучит напутствием. Ольге предстояло переступить черту, отделяющую прошлое от будущего. И никогда её жизнь, теперь уже в новом качестве – матери, не будет такой, как прежде. Сумеет ли он удержаться рядом?
- Иди, - повторил он. - Счастливо тебе. Я верю, что всё будет хорошо.
***
После Ольгиного звонка нечего было и думать о том, чтобы остаться в Рыбинске. Суворин забросил в багажник сумку с вещами и помчался в Москву. С дороги позвонил заказчику и сообщил, что, вопреки договорённостям, уехал из города, а совместную работу по проекту придётся перенести в онлайн. Партнёр начал было возмущаться, но новость о рожающей жене стала железным оправданием – какой нормальный мужик не войдёт в положение?
Два раза Суворина останавливали за превышение скорости, однако и с инспекторами ГИБДД тема работала безотказно – Олега отпускали без штрафов, ограничившись одними предупреждениями. Увы, напрасными.
Время от времени Суворин вызывал Ольгин номер и с раздражением слушал, как автоматический голос равнодушно повторял: абонент временно недоступен, перезвоните позже. Летели минуты, километры, но ничего не менялось: телефон по-прежнему был выключен. И от этого страх липкой испариной покрывал кожу Олега и стекал вдоль позвоночника холодными каплями.
Если началось ещё утром, то когда должно закончиться? – рассуждал он. - Сколько обычно длятся роды? И, если до сих пор Ольга не родила, что бы это могло значить? Осложнения? Или… самое страшное? Нет!
Суворин запретил себе думать о плохом, но дурные мысли плодились в мозгу, забивали голову. Он защищался тем, что упрямо твердил: всё будет хорошо, всё должно быть хорошо! Иногда верил себе, иногда поддавался панике.
К середине дня вымотанный Олег добрался до дома. Квартира встретила его тихой зловещей опустошённостью. Джинджер куда-то исчез вместе с запасом кошачьего корма и наполнителя для лотка. А из этого следовало, что рыжего прохвоста со всем приданым кто-то приютил, и переживать о его судьбе не стоило. Значительно важнее было выяснить, что с Ольгой. Для этого был только один простой способ – позвонить Ольгиной подруге. И почему он, дурень, сразу не додумался? Протупил.
Суворин просканировал список контактов: как раз перед командировкой он внёс туда Юлин телефон. Он ткнул пальцем в иконку соединения и потом долго слушал длинные заунывные гудки. Наконец резкий самоуверенный голос произнёс: алло.
- Юля, это – Суворин, Ольгин сосед. Что с Ольгой? Я звоню, но её мобильный не отвечает. У тебя есть какая-нибудь информация?
- Есть. Олик успешно разродилась и сейчас отдыхает.
Облегчение оказалось так велико, что у Суворина ослабели коленки, и он упал на стоявший рядом стул. Понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя и восстановить контроль.
В голосе Юли, в её пренебрежительных интонациях Олег различил упрёк. Блондинка всячески намекала, что Суворин не оправдал её ожиданий. Он и сам винил себя, что не оказался рядом с Ольгой в самый ответственный момент. Но обстоятельства так сложились. Олег примчался в Москву сразу, как только смог. И вовсе не заслуживал презрения скорой на приговор Ольгиной подруги.
- А поконкретней можно? - раздражённо спросил Олег, вытягивая из Юльки сведения, которыми та не спешила делиться с предателем.
- Что ты хочешь узнать, Суворин?
- Например, как прошли роды?
- Нормально, без осложнений.
- Что с детьми?
- А что с детьми? – издевательски переспросила вредина.
Суворин не выдержал и взорвался гневной тирадой:
- Слушай, подруга Юлия, если я тебе так противен, то, поверь, это взаимно. Но мне больше не от кого получить информацию. Скажи, куда положили Ольгу, а всё остальное я узнаю без тебя. Можешь гордиться, что не выдала врагу ни одного секрета.
Своей речью Олег добился нужного эффекта: Юлька смутилась и пошла на попятный.
- Ладно, Суворин, не заводись. Я всё тебе скажу. Ольга родила здоровых мальчиков: один два восемьсот, другой два восемьсот пятьдесят. Оба по сорок девять сантиметров.
- Ух ты! А это много или мало? – с замиранием сердца спросил Олег.
- Сколько надо. Прикинь, Суворин, ты психуешь, как натуральный молодой папаша.
- В какой больнице лежит Ольга? – проигнорировал Юлькин подкол Олег.
- Ни в какой.
Суворин подумал было, что блондинка снова включила стерву, но та милостиво пояснила.
- Она не в больнице, а в родильном доме. Но ты не дёргайся - тебя туда не пустят. Пускают только мужей, да и то со скрипом. Карантин, по Москве грипп ходит.
- А передать ей что-нибудь можно?
- Можно. И под окошком можно покричать. Я только хотела тебя спросить, Суворин. – Юлия выдержала многозначительную паузу и подозрительным тоном произнесла. - У тебя к Ольге серьёзно? Или ты просто в благотворительность играешь? Прикинь, твоя доброта может выйти ей боком. Олик слишком привязалась к тебе.
- У меня всё серьёзно. И ни в какую благотворительность я не играю. - Олег постарался, чтобы его ответ прозвучал убедительно, но, похоже, Юльку он не удовлетворил.
- Бла-бла-бла. Ты хочешь сказать, что натурально готов воспитывать чужих детей? – недоверчиво переспросила она.
Суворина в очередной раз взбесило желание Юльки без спросу вмешиваться в дела подруги. Щёлкнуть бы её по носу за такие инициативы.
- А почему ты думаешь, что они чужие? – решил подразнить Юльку Олег.
- Я знаю, чьи они.
- Я тоже.
Казалось, блондинку сильно удивило признание Суворина. Было непонятно, поверила ли она, но требовать подтверждения не стала. А вместо этого спросила:
- И тебя это не пугает?
- Нисколько. Меня это мотивирует.
- Круто! Тогда осталось задать последний вопрос.
Олег без дополнительных пояснений понял, о чём хотела спросить Юлька. Он сам тысячу раз задавал себе этот вопрос и теперь на пятьсот процентов был уверен в ответе.
- Мой ответ - да.
- Ну, тогда записывай адрес роддома, Суворин. Поезжай: кричи под окном, пой серенады. Надеюсь, ты приедешь забирать Ольгу и мальчиков?
- Это даже не обсуждается! – отрезал Олег и хотел закончить разговор, но тут вспомнил про пропавшего Джинджера. - Да, кстати, ты не в курсе, куда делся мой кот?
- В курсе, - хмыкнула Юля. - Этот гадёныш мне все руки разодрал, пока я его отлавливала. Вон сидит, надутый, под столом. Даже жрёт так, будто одолжение делает.
- Я заеду его забрать?
- Давай завтра? Нам по любому надо будет встретиться: собрать Ольгины и детские вещи для выписки. Ты на этом одну собаку уже съел, вторую будем глодать вместе. Всё, пока-пока. Позвони мне завтра.
***
Как предсказала всезнающая Юля, к Ольге Суворина не пустили. И даже букет бархатистых бордовых роз в шуршащей целлофановой упаковке в передачу не приняли – не положено.
На ресепшн строгая женщина в белом халате и медицинской маске поискала информацию об Олениной в компьютере и дежурно сообщила, что роженица чувствует себя хорошо, и дети уже перемещены к ней в палату. Олег по второму разу выслушал весо-ростовые данные Сысоя и Пафнутия и умилился заново. Но он не мог развернуться и уехать, не повидав Ольгу.
