Да, именно так ее звали – Бородавка. Изумительная женщина небольшого росточка, только недавно закончившая педагогический институт и работавшая по распределению в нашей школе учительницей начальных классов. А я как раз тогда учился там в десятом выпускном классе. Дело шло, как помнится, к Новому Году.
А Бородавка ее звали потому, что на носу у нее была большая бородавка. Носик у нее был довольно таки длинный, а бородавка была большая, коричневая, явно бросающаяся в глаза. Времена те далекие были с одной стороны мрачные, а с другой развеселые, прошедшим летом как раз случилась Московская Олимпиада.
Но, тем не менее, молодая учительница с гордым видом, даже с каким-то вызовом носила доставшийся ей знак судьбы. Возможно тогда медицина не могла помочь в косметическом совершенствовании нашим простым советским гражданам. А возможно она воспринимала такой нюанс своей внешности как подарок Бога, с этим надо жить и надеяться на то самое чудо, которое он может принести.
А пересекло нас с ней общее чувство жажды действия, ожидание чего-то нового, пожирание окружающего мира не только глазами, но и всем сердцем. Эпоха застоя была в полном расцвете. Тогда люди не очень хорошо работали, но много творили. Художественная самодеятельность трудовых коллективов, спорт и множество различных общественных мероприятий процветали. Нас именно это привело к тому, что я стал Дедом Морозом, а она Снегурочкой. Хотя выбор этот был сделан не нами. Нас с ней как потенциально творческих личностей просто назначили на эти роли. Перед Новым Годом в большом концертном зале поселка планировались два концерта. Один для учеников начальных классов и их родителей, а второй чуть позже для всех остальных. Руководство школы в лице директора, завуча и нескольких самых авторитетных учителей выбрали именно нас на это важное дело. Потом они все о своем выборе пожалели. Нет, мы замечательно справились со своей ролью. Просто мы добавили кое-что от себя к этому процессу. Был грандиозный скандал.
Мы очень ответственно отнеслись к делу. Не помню, что там был за сценарий, но главное было то, что я был Дедом Морозом, а она Снегурочкой. Она была очень компактной, подвижной, у нее все получалось. А я напротив, был высоким, широкоплечим парнем. Я тоже не ударил в грязь лицом и оказался прирожденным артистом. Большой дедушка и маленькая внучка. Все было очень гармонично. Репетиции захватили нас с головой. Мы не заметили, как пролетело время и приблизился тот самый день, когда мы должны дать два концерта с не очень большим перерывом между ними. Но мы были готовы на все сто процентов.
Поскольку я жил в соседнем поселке и мне надо было ехать на автобусе на весь день, я запасся провизией. Я взял с собой термос и бутерброды. Молодой растущий организм надо было поддерживать пищей. Активный образ жизни, спорт и множество других увлечений держали меня в тонусе. Я был высок, широкоплеч и сух как гончая собака. И постоянно хотелось есть. Заранее просто объясняю эту мою слабость, которая все и сгубила. Перерыв между концертами я планировал заполнить отдыхом, скромной пищей и хорошей книжкой.
Первый концерт для учеников начальных классов и их родителей был запланирован на двенадцать часов дня. Я прибыл вовремя. Мы успели пробежаться по самым проблемным отрезкам, одели свои костюмы и приготовились к спектаклю. Зал не ломился от зрителей, но и не был пуст. Легкое волнение и концерт начался. Все прошло нормально. Где надо был смех, где положено были аплодисменты. Я смутновато помню эти детали. Зато потом происходящие вещи отложились в моей памяти на всю жизнь.
Когда спектакль закончился, мы насладились заключительными аплодисментами и ушли за кулисы. Я стал присматривать себе местечко где бы я мог спокойно провести почти три часа свободного времени. У меня был термос и бутерброды. Я был скромен и ненавязчив, поэтому драный стул за потертым столом меня вполне устроил. И тут ко мне подошла моя Снегурочка.
В процессе нашего предыдущего общения установилась определенная субординация. Я обращался к ней на Вы и по имени отчеству. Хоть и свежеиспеченная, но все же учительница. А ко мне она обращалась по имени – Саша. И естественно, на-ты. Пусть это и ученик десятого выпускного класса, но все равно лишь только ученик, самый обычный ученичок. Но это не мешало нам нормально общаться. Вот и сейчас она обратилась ко мне с легкой усмешкой:
– Ну что? Как время между концертами будешь проводить?
– Да посижу спокойно, перекушу. – И я продемонстрировал ей свою открытую сумку, из которой гордо торчал термос в объятиях скомканного пакета с бутербродами. Она посмотрела на мое богатство, по-доброму как-то усмехнулась и сказала:
– Ну ладно, что ты будешь здесь торчать? Пошли ко мне, я тут рядом живу. Уж горячим супом я тебя точно накормлю.
Долго уговаривать меня было не надо. Горячий суп – что может быть прекрасней! Тем более приглашение учительницы, пусть и начальных классов, как-то волнительно интриговало. К тому же симпатия между нами возникла с самого начала нашего знакомства.
Жила она действительно не далеко, на четвертом этаже пятиэтажного дома. В те времена специалистам по распределению предоставляли жилье, социализм, однако. Обыкновенная однокомнатная квартира, большая кухня.
– Раздевайся, вот тапочки. Проходи в комнату, садись за стол. Суп у меня куриный с рисом. Сейчас разогрею.
Куриный суп с рисом! Что может быть прекрасней! Я прошел в комнату, осмотрелся и сел за большой стол, который стоял посреди комнаты. Сидя на диване я бессмысленно осматривал окружающую обстановку и нервно под столом потирал свои колени. Из кухни доносилось позвякивание посуды, потянуло табачным дымком. Она видать закурила.
Да, я забыл сказать, что она курила. Причем курила не сигареты, какой-нибудь “Космос” или ”Родопи ”, а курила папиросы. Папиросы “Беломор-Канал”. Я тогда много занимался спортом и лишь баловался иногда за компанию. Когда мы репетировали, она иногда выходила курить. Она объяснила это тем, что приучилась к этой пагубной привычке еще в институте. Общага ленинградского педагогического института имени Герцена была, по всей видимости, хорошей жизненной школой.
Наконец она принесла с кухни тарелки, ложки, хлеб и подставку для кастрюли. Затем приволокла и саму кастрюлю, которая в ее руках выглядела просто огромной. Это меня ничуть не смутило, тем более что запах от нее исходил великолепный. Она поставила передо мной большую тарелку, наполнила ее черпаком и то же самое проделала со своей тарелкой, которая была чуть поменьше. Я уже потянулся за ложкой, как она произвела еще один маневр, который несколько сбил меня с толку.
Она достала из секретера две грациозные рюмки и поставила их на стол. Затем ушла на кухню и вернулась оттуда с бутылкой водки и тоже поставила ее на стол. Я, выпучив глаза, уставился на это провокационное явление. Водка называлась “Столичная” и была покрыта легкой изморозью, наверное, только что из морозилки.
– Пить будешь? – этот ее вопрос вырвал меня из оцепенения.
Возникшая неловкая пауза оказалась не слишком долгой. Тем более что до сегодняшнего удивительного дня мне уже удавалось несколько раз приложиться к запретному зелью. Я пробовал и водку, и вино. Но больше как-то вино. Какой-нибудь “Агдам” или “Херес”. А вот такой водки в подмороженной бутылке пробовать не приходилось. Тем более из ее рук я готов был пить что угодно. А сама возможность выпить с учительницей, даже хрен с ним, пусть и начальных классов, ввела меня в какое-то трепетное оцепенение. Но я быстро с этим справился и просипел почему-то вдруг охрипшим голосом:
– Да, буду.
Она не стала вдаваться в ненужные объяснения и каким-то будничным тоном сказала:
– Ну тогда наливай. Ты же мужчина.
Мужчина как-то неловко открыл бутылку и слегка трясущимися руками налил в обе рюмки до краев, даже в одну чуть пролил. Она усмехнулась и сказала:
– Наливать нужно не полные, а хотя-бы на две трети. Итак, за что пьем?
Вопрос был для меня довольно трудным. И хоть язык у меня был подвешен отлично, но с тостами я как-то особо дела не имел. К тому же я очень волновался. Очень сильно волновался, поэтому мой тост оказался банален до безобразия:
– Ну, давайте выпьем за Новый Год! – я взял ту рюмку, из которой немного пролилось и уставился на нее с решительным, но, наверное, глупым видом. Видимо поэтому она заливисто расхохоталась.
– Можно, конечно, и за Новый Год. Но давай выпьем за Деда Мороза и Снегурочку, то есть за нас с тобой! Согласен?
В знак согласия я только закивал головой, мы громко чокнулись, я выдохнул, как учили опытные товарищи, и заглотил содержимое рюмки одним глотком. С непривычки воздуха чуть не хватило, и я слегка закашлялся. Она смотрела на меня с интересом, дождалась пока я перестану кашлять и потом лишь сделала первый умеренный глоток из своей рюмки. При этом она даже не поморщилась.
– Да ты закусывай, закусывай! Ешь суп! – она с усмешкой вернула меня к действительности. Потом сделала второй хороший глоток и опять, зараза, даже не поморщилась. Потом отломала кусочек хлеба и положила его в рот.
Я не стал дожидаться ее третьего глотка и просто набросился на суп. Это было божественно! Суп был горячий и очень вкусный. Я вознесся в нирвану. Очнулся только тогда, когда в тарелке стало пусто. Господи, какой стыд! Я виновато посмотрел на нее. Но она разглядывала меня почти с умилением.
– Подлить еще супчика? – вместе с этим вопросом она сдвинула обе пустые рюмки в мою сторону. – Ты пока наливай водку, а я тебе как раз супа добавлю.
Я схватил бутылку водки уже почти уверенной рукой и наполнил обе рюмки ровно на две трети. Получилось, как мне самому показалось, довольно хорошо. Да мне и самому становилось как-то хорошо. Первая рюмка подействовала на меня очень благоприятно. И не только потому, что я был недостаточно подготовленным товарищем для таких дел. Просто и мой последующий богатый жизненный опыт показывал, что первая рюмочка всегда самая благоприятная. Но увы, мало кто может только на ней и остановиться. С нами, естественно, произошло то же самое. Мы выпили еще по одной рюмочке. Я навернул еще одну тарелку супа и жизнь стала казаться мне удивительно прекрасной. Молодой растущий организм вместе с пока еще почти не загаженным сознанием восприняли спиртное как чистую каплю небес.
Мы со взаимным удовольствием беседовали не помню уже о чем. Все вокруг казалось мне удивительно милым, я любил все и всех. Мы выпили еще по третей рюмочке, после чего моя Снегурочка сказала, что этого, пожалуй, хватит, иначе мы завалим концерт.
И действительно, я потерял ощущение времени и пространства. А концерт ведь никто не отменял. Возвращение в реальность немного огорчало, но я готов был дать этот концерт. Я должен стать лучшим Дедом Морозом в мире. Ведь рядом со мной лучшая в мире Снегурочка. Мы быстро оделись, спустились по лестнице, вышли на улицу, она взяла меня под руку, и мы зашагали по заснеженной улице прямо в клуб почти уверенной походкой.
Клянусь всеми святыми, но я совершенно не помню, как проходил этот концерт. Скорее всего все было нормально, и мы не опозорили гордый флаг нашей школы. Текст спектакля был отрепетирован четко, эмоций, я думаю, было через край, все было отлично. Мы были лучшими Дедом Морозом и Снегурочкой если уж не в мире, но в нашем поселке и близлежащих заснеженных окрестностях точно. Никто даже представить не мог, что на концерте выступают пьяные артисты. Не в дупель пьяные, конечно, но я совершенно не запомнил минуты нашего триумфа.
После концерта мы как-то не сговариваясь направились обратно к моей милой Бородавке домой. Моя сумка с термосом, бутербродами и интересной книжкой так и осталась в клубной гримерке под обшарпанным столом. Там, на четвертом этаже, в ее скромной уютной квартире, я был уверен, меня ожидало еще много прекрасных минут.
Дома мы еще выпили. После концерта на фоне эмоционального напряжения хмель покинул наши головы и вернуться в прежнее эйфорическое состояние было просто необходимо. Тем более, что груз ответственности на нас уже не лежал и оковы, сдерживающие нас, пали и мы общались дальше легко и взаимоприятно. Снегурочка курила одну за другой свои папироски, маленькими глотками цедила водку и что-то мне рассказывала, рассказывала. Хоть она была старше и опытнее меня во всех вопросах, кроме зимней рыбалки, наверное, но нервное предыдущее напряжение выходило из нее таким вот специфическим образом. И мне это нравилось.
И вообще она мне очень нравилась, вся, вместе с ее бородавкой. Вернее, я эту бородавку совсем не замечал. В комнате горела только маленькая настольная лампа, приятный сумрак располагал не только к задушевной беседе, но и к чему-то большему. Но мы пока не переходили эту тонкую, хрупкую грань. Мы разговаривали о музыке, о книгах, о “Мастере и Маргарите”. Это произведение Булгакова не поощрялось тогда для чтения советскими гражданами. А у нее была эта книжка, обещала дать мне почитать. Не дала в итоге, но не ее в том была вина. Время таяло незаметно. Я читал ей свои стихи, хрупкая тонкая грань таяла неумолимо.
В какой-то момент она подошла к окну, чуть отодвинула занавеску и стала смотреть в темноту за окном. Я подошел к ней сзади и положил свои руки ей на плечи, очень аккуратно, почти невесомо. Она чуть вздрогнула и потом немного повернула голову и прижалась щекой к моей руке. Я наклонился к моей милой маленькой Снегурочке и уткнулся носом в ее волосы. От изумительного запаха у меня даже немного закружилась голова. Я упивался ее запахом, а мои губы нащупали ее ушко, потом шею. Я стал робко, аккуратно целовать нежную кожу, а руки я опустил ниже, на ее талию. Она повернулась ко мне и потянулась всей собою к моим губам для поцелуя, но……..! Раздался громкий неожиданный отвратительный стук. Во входную дверь кто-то настойчиво рвался. Мы испуганно отпрянули друг от друга.
Да, я совсем забыл сказать, что прошедшим летом я немного набедокурил. Пять суток в тюрьме поселка Рощино, позже суд в городе Выборге и его вердикт – два года условно с отсрочкой приговора по статье 206 часть II. Это, если кто не знает, злостное хулиганство, причем групповое. От того, что я был не один мне совсем не легче. До сих пор не понимаю зачем тогда Леня Почетов ударил одного из тех людей палкой по голове. Тот оказался родственником какой-то большой шишки и все для нас пошло по самому плохому сценарию. Со дня суда прошло не так много времени и родители очень переживали за меня, старались контролировать. А мы с моей Снегурочкой потеряли счет времени, забыли обо всем на свете и в итоге ЗА НАМИ ПРИШЛИ!
Мои родители проявили чудеса дедукции и изъяли сыночка из цепких лап безумной страсти в самый последний момент. Мы ехали домой под мамины увещевания, папино молчание и мои томные воспоминания о восхитительном запахе ее волос.
Но самое интересное, что во время нашего со Снегурочкой общения мы успели обсудить один очень важный вопрос. Через день в клубе ожидался праздничный вечер для старшеклассников, учителей и прочих разных приглашенных.
