– Ему показалось, и не без оснований, что любители чая начинают чаще, чем обычно, использовать голову не только для измельчения пищи. Заметным для них становилось то, чего они раньше и в упор не видели. Они даже обсуждать разное начали осмеливаться в своих новомодных для тех времен чайных клубах, не испросив на то высочайшего соизволения. Конечно, с монаршей точки зрения это, кроме как крамолой, считаться не могло.
– И чем это закончилось?
– Указ был отменён самим монархом менее чем через месяц после его издания. Почему так скоро? Спросите у его преемников. Если вас к ним пустят. Книги рекордов Гиннесса за сто лет до рождения основателя известной династии пивоваров ещё не существовало, что естественно. Так что о таком неслыханном для консервативной и не терпящей поспешности Великобритании событии мало что известно.
– Очень интересно! Но нам всё же не стоит… я Вам объясняла про… эмм… авансовый отчёт...
– Вы объясняли, когда я ещё не был Пешеходом. А теперь давайте лезьте уже сюда, ей-богу, с Вашим супругом, хоть поговорим по-людски.
– Вы ещё не Пешеход, а только кандидат. И мы с ним не супруги… как бы Вам объяснить… – мялась чертовка, энергично протискиваясь ко мне на кухню сквозь прогалину в стене.
– Да ясно мне всё, – улыбнулся я, заботливо отодвигая с её пути горячий керамический электрочайник австрийского производства и вазу с фруктами, а затем подставляя потёртую табуретку под её изящное копытце, – гражданским браком живёте. У нас это тоже модно сейчас. К сожалению. Женятся только тогда, когда она уже забеременеет. И то если мужик ей достался мало-мальски человекоподобный. Знаете, в Вашем случае меня что-то настораживает. Ваш мужчина на меня производит самое благоприятное впечатление.
– Да-да, я такой! – прокряхтел номер два, вползая на кухонный стол вслед за номером первой, – это она ломается!
– Так! Не здесь и не сейчас! – продемонстрировала номер один свой командный голос.
– А вот и не тебе сейчас решать! Здесь не ты командуешь! – торжествующе отшил её номер два, – чайку сейчас неплохо бы, – это уже ко мне. – Только не чёрного – у нас от ферментированных продуктов газы бывают. И лучше без шалфея и прочих чабрецов. Они же у вас здесь не случайно считаются отгоняющими… эмм… нечисть…
– Понял, зелёного сейчас свежего заварю без добавок. Присаживайтесь к столу, дорогие гости, и чувствуйте себя, как дома.
– Опаньки! – неожиданно обрадовалась чертовка, встрепенувшись и оживившись, – сам сказал, никто за язык не тянул! Мечи давай сюда все аминокислоты, что есть! Мясо из морозилки! И эти ваши, как их там… яйца куриные тоже. Брось-ка мне эту тряпку рот вытирать. И зови меня «моя госпожа».
– Это не тряпка, а джемпер. Он мне нравится – тёплый и почти не колется. Его мне связала мама моей половинки. У нас мамы жён зовутся тёщами, – терпеливо объяснял я зачем-то корчащейся под столом гостье, одновременно наливая в чайник оживлённой «Изумрудом» воды, – и на «ты» я только с узким кругом.
– Мммымможжет ужже ххваааатиит? – прозвучало из-под стола.
– А я ничего и не делал, – ответил я, наполняя кипятком чайник с заваркой на две трети объёма. – это какие-то ваши заморочки.
– Дорогая, ты нагрубила кандидату в Пешеходы, – попытался поднять с пола свою спутницу чёрт, – но он тебя уже извинил. – Вы же извинили? – уточнил он у меня.
– Я даже не винил пока.
– Вот видишь, даже не винил пока… выбирайся уже, чай сейчас будет… поаккуратней, не стукнись рожками.
– Никому я не грубила! Он же сам попросил быть как дома! Но как он меня вырубил? – прошипела своему спутнику требовательным шёпотом чертовка, опираясь на его протянутую ей руку и поднимаясь из-под кухонного стола.
– Это не он тебя вырубил. Это пункт шестьсот шестьдесят шестой главы две тысячи двадцатой Инструкции по общению с кандидатами в Пешеходы в позавчера утверждённой нашим Советом усовершенствованной редакции номер восемьсот тысяч двести пятьдесят шесть.
– А, блин… я только восемьсот тысяч двести пятьдесят пятую успела прочесть.
– Ну вот, чайники и чашки на столе. Кому покрепче, кому послабже – каждый сам себе решает. Конфеты не предлагаю – не держим. Я современных конфет откровенно побаиваюсь.
– Мне покрепче, – застенчиво сказал чёрт, умело наливая себе через ситечко полную кружку ароматного зелёного чая из укутанного сухим льняным полотенцем чайника. – А тебе, дорогая?
– А мне вот это, – ответила его дорогая, отбирая у него и пододвигая к себе налитую им только что кружку.
«Сахарку предложи леди, – прорезался мой внутренний, – нам-то вон в бокал четыре ложки насыпал».
«Не знаю, можно ли им сахар», – осторожно ответил я ему так же мысленно, одновременно пытаясь убрать со стола ненужную уже банку с чаем.
– Можно! – уверенно заявила чертовка и опрокинула в зубастый рот содержимое вырванной у меня из руки металлической коробки с моей же рукой созданной смесью разных способов нарезки, ароматов, вкуса, крепости и производителей зелёного чая.
«Как Вам на вкус наш авторский купаж?» – с самым невинным видом осведомился мой внутренний.
– Сносно, – бодро ответила та, дожёвывая сухую заварку вместе с жестяной крышкой от коробки, – хрустит так вкусненько.
– Приятного аппетита. Так кто меня выбрал на роль Пешехода?
– Давай ты, – доверила чёрту ответ на мой вопрос его половинка.
– Кхм… тогда я, с Вашего позволения, продолжу, – откашлялся мой гость, – итак… Трижды Благородный Старец Тексистекатль подходил к Божественному Пламени… и трижды отступал в нерешительности… – будто бы даже взгрустнул номер два, заглядывая как бы невзначай в свою уже опустевшую кружку.
– Сейчас заварю свеженького! – встрепенулся я, кинувшись к чайнику.
– Но не отступил Нанауатль! Отважно кинулся он к Судьбоносному Костру, – продолжила повествование чертовка, неожиданно приветливо улыбнувшись мне всеми своими не знаю сколькими ослепительно сверкающими зубками.
– Вам с сахарком? – спросил я её, доставая из кухонного шкафа объёмный пластиковый пакет крупнолистового зелёного чая № 95.
– Нет, спасибо! Местный пластик мне недавно разонравился, – ответила она столь же лучезарно, как и секунду назад, – вызывает у нас в организме… эээ… Вам лучше этого не знать.
«Такими зубками что косточки дробить, что семки лузгать…», – тут же подумал почти вслух мой внутренний с некой, как мне показалось, потаённой завистью.
«Да, ты прав, симпатичная, – ответил я мысленно своему внутреннему, – жалко, что дура. Такого мужика, как её номер два, даме в её возрасте динамить – всё равно что с головой не дружить. Умный, покладистый, интеллигентный, с руки ест…»
– Я всё слышу, – прорезалась в эфире номер один.
– Мы в курсе, – немедленно огрызнулись мы с внутренним.
«А вот когда его у неё из-под носа уведут товарки поумнее – вот тогда она станет обижаться. И, что интересно, не на них, а на него», – закончил я объяснять свою мысль своему внутреннему.
– И стал он Светилом, начавшим новую Эру Пятого Солнца, – вдохновенно продолжал излагать номер два, притворяясь, будто ничего из происходящего его не волнует, – бросился за ним вслед и устыдившийся своей нерешительности Тексистекатль, ставший Луной. И в Начале Пятого Времени ни Солнце – Тонатиу, ни Луна – Мецтли не уступали друг другу в яркости…
– Ясно. Социальное расслоение наблюдалось даже в божественной среде. И почему меня это не удивляет? – заметил я.
– Не только наблюдалось, а наблюдается и будет наблюдаться, – был я тут же поправлен.
– Ясно. Короче, я так понял, что назначил меня ваш Совет очередным нищебродом, которому надо будет куда-то прыгать ради спасения неизвестно кого. И на каких конкретных условиях мне предстоит это делать? Где моя должностная инструкция? Где трудовой договор? Где договор страхования? – требовательно вопросил я, поставив на стол очередной чайник не по-детски крепкого свежезаваренного зелёного чая.
Похоже, мои вопросы искренне развеселили парочку чертей.
Глава 17. Искреннее веселье подчас безопасней весёлой искренности
– Ну вот, – искренне повеселел сухощавый, – всё путём, пицца остывает, пиво греется. Пуля-то, кстати, какая интересная.
– Её внизу оставили, – спохватился коренастый, – и остатки рома, протереть здесь всё на всякий случай. – Я сбегаю.
– Пулю я захватил, – ребёнок аккуратно положила влажно блеснувший кусочек металла на стол. – А вот собаку жалко.
– Какую собаку? И почему её жалко?
– Ту, что внизу охраняет дом. Она увидит чужака и начнёт делать свою работу. И Вы её убьёте. Ради чего? Если так хочется выпить, то ром можно заказать сюда с экспресс-доставкой курьером из ближайшего круглосуточного магазина. Или купить у хозяйки. Наверняка здесь есть свой скромный запас крепких спиртных напитков: рома, текилы, бренди, даже водки.
– Да не выпить нужен мне сейчас крепкий алкоголь. Я не за этим… просто протереть хотел – продезинфицировать. Мало ли кто тут до нас… заразу всякую домой везти…
– С дезинфекцией я могу помочь, – с этими словами девочка медленно провела ладонью над влажной поверхностью дощатого стола. Сразу смолисто запахло сильно нагретой древесиной и от досок потянулись вверх едва заметные струйки горячего воздуха.
– С этим сами справимся, спасибо. Давайте к делу, господин хороший. Что за предложение у Вас к нам, двум скромным туристам? – спросил сухощавый, усаживаясь за тёплый, источающий пряный горьковато-сладкий аромат кипариса стол, и открывая коробку с пиццей.
– Трём туристам, если вам всё ещё хочется так себя называть, – произнесла с улыбкой девочка, заметив некоторое недоумение на лицах своих собеседников, – да-да, трём: ваш третий, господа, совсем не лишний, – кивнула ребёнок в сторону уложенного набок на стоящий у стены широкий диван пьяно сопящего пленника. – Итак, давайте по порядку.
– Давайте, – согласился коренастый, накрывая ладонью сразу две стоящие в картонной упаковке запечатанные пробками бутылки пива и тут же выставляя их перед собой и своим товарищем уже непонятно каким образом открытыми.
– Знатный фокус, – заметила ребёнок. – и куда же девались пробки?
– Они здесь! – с довольным видом коренастый разжал ладонь с двумя комками смятой жести, будто побывавшей под прессом или молотом кузнеца.
– Ого, это было великолепно! А мои вон там скромненько лежат совсем не сплющенные, – указала девочка себе за спину большим пальцем правой руки. Две пары глаз посмотрели в направлении находящейся от стола в шести с половиной метрах входной двери, у порога которой действительно были сложены стопочкой друг на дружку четыре пивные пробки. Когда взгляды обоих мужчин вернулись к столу, перед каждым из сидящих за столом, включая девочку, стояли уже по две запотевшие бутылки откупоренного пива.
– Ваша очередь удивлять, – обратилась девочка к сухощавому, – поразите нас своими умениями, батенька!
– Позже, – сухо сказал сухощавый, забирая обе бутылки от девочки, – не Ваше тело, господин хороший, не Вам его и травить. Рановато ей – ребёнок ещё. А вот байки травить Вам время уже пришло, – с аппетитом отхлебнул он из только что реквизированной ёмкости, – извольте излагать.
Коренастый, потянувшись было тоже за бутылкой, вдруг передумал и руку отдёрнул. Что или кто его остановил? Может быть, скрытый от постороннего глаза жест его товарища? Или просто развитая интуиция? В тот момент он и сам не смог бы ответить на этот вопрос определённо. Да и времени ему на словоблудие дано не было.
Сухощавый внезапно поперхнулся и издал странный, похожий на стон, звук. Все кровеносные сосуды на его лице и шее вдруг надулись и налились неестественно бурлящей темнотой. Затем мужчина опрокинулся назад вместе со стулом, на котором он только что, казалось бы, крепко сидел, по обыкновению расставив ноги коленями чуть в стороны и ступнями под себя. Так он привык находиться в готовности быстро вскочить в случае необходимости.
Ринувшийся на помощь своему товарищу коренастый молниеносно поймал стул с падающим телом одной рукой, второй одновременно выхватывая и направляя на сидящую напротив девочку ствол своего трофейного SD9.
– Что ты нам подсыпала?!
Однако стрелять он не стал – ребёнок также сползла на пол с закатившимися глазами, корчась в конвульсиях. Её беспомощно подрагивающая рука была призывно вытянута в направлении чёрного зонта, находящегося слишком далеко от неё – он стоял в ближайшем ко входной двери углу.
Зонт сначала готовно пошевелился и даже упал на пол в направлении её протянутой руки, но дальше дело не пошло – оставшиеся несколько метров, разделявшие артефакт и кисть владелицы, остались непреодолёнными.
Запертая изнутри на обычный на вид межкомнатный замок дверь распахнулась неожиданно беззвучно и в помещение решительно вошли несколько таинственно закутанных с ног до головы в матерчатые накидки белоснежно белого цвета фигур.
– Пуля и правда непростая, – раздался голос одного из вошедших, отличающегося от остальных лишь отблеском, выдающим наличие очков. – И кому же вы так умудрились… что за чёрт?! Вы что?! Maldita sea, estupidos! [1]
Закрыть
, вы разве не видели, кого вздумали обезвреживать?Проклятье, тупицы! (исп.)
– А что такого? Если речь о девочке, так ею овладел демон, это же очевидно, – замершие на пороге фигуры нервно переглянулись, – мы его мигом из неё изгоним.
– Выйдите за порог все быстро! – буркнул человек в очках, озабоченно вытирая пот со лба.
– И почему я снова и снова ищу повод для удивления, но, как всегда, его не нахожу? – с недовольной неторопливостью негромко прозвучало или, скорее, промурлыкало из висящего на противоположной входу стене зеркала, ставшего незаметно для всех присутствующих выпуклым изображением лица, невольно внушающего трепет или, как минимум, вызывающего ощущение бегающих по коже мурашек.
Явственно пахнуло предвещающим грозу затишьем.
– Вы даже не потрудились избежать конфликтной ситуации, мсье. Если не сказать больше. Может быть, это сделано намеренно? Войны хотите? – глумливо, с недвусмысленно выраженным оттенком плотоядности в голосе продолжило лицо в зеркале.
– Что это?! Кто это?! – незвано вошедшие, кроме одного, дружно попятились за порог, выставив перед собой кто крест, а кто и спешно вынутую откуда-то книгу в потрёпанном переплёте. Лишь вошедший первым остался там, где стоял. Когда его спутники покинули помещение, он снял очки и помассировал переносицу.
– Вы напрасно нагнетаете. Для конфликта нет повода. Соглашение соблюдается, – сказал он наконец усталым голосом.
– Хорошо. Тогда мы спокойны. Соглашение соблюдается, – произнеся это, лицо внезапно исчезло из зеркала, как будто его и не было.
Беседовавший только что с зеркалом человек с явным наслаждением набрал полную грудь ставшего вдруг таким вкусным воздуха, после чего медленно выдохнул с заметным облегчением.
Затем он вернул свои очки на подобающее им место, развернулся и пошёл искать сбежавших товарищей. Это не заняло много времени – те сгрудились ощерившейся крестами, книгами, амулетами и револьверами тесной взволнованной группой на межэтажной площадке лестницы, ведущей на нижний этаж здания.
– Мы уходим. Без шума. Где укрыт Череп? Его надо забрать.
