– Я говорю, кофе готов.
Ставлю перед ним чашку и завтрак, беру поднос с нашими с Айязом порциями и выхожу.
Уже почти у двери слышу как тот плюется и обзывает сукой. Гаденько улыбаюсь и захожу в спальню.
Два дня без Айяза были мучительными. А еще я боялась, что снова заявится Марина. Но возвращаясь к своему мужчине, я уже и забыла эти мучительные дни ожидания.
В квартире мужчины не оказалось, он провожал своего "друга" придурка, а я снова готова была молиться, лишь бы его не видеть больше. Вот если бы я ему рассказала о словах Валида, он бы поверил мне? Знает то он друга-брата с детства, а меня? Я вообще не понимаю, как Айяз общается с ним? Получается что тот строит из себя хорошего? Или он знает какой его друг?
Когда я услышала, что приехал лифт, сразу сорвалась с места и, подбегая прыгнула на Айяза, цепляясь за него как обезьяна.
– Как же я соскучился по тебе нежная, – расцеловывая мое лицо проговорил он.
– Я по тебе тоже очень скучала, – задыхаясь проговорила я.
Даже не уходя в глубь квартиры мы набросились друг на друга.
Лежали на диване смеясь. Говорили о планах на выходные, собирались в кино. Его телефон зазвонил, и я успела заметить, что это был Мустафа.
Айяз встал и ответил на звонок.
Не могла слышать, о чем говорил его отец, но лицо мужчины было странным. Прежде чем уйти из комнаты я услышала лишь одно слово: «Когда?»
Именно в тот день что-то поменялось. Это отражалось во многих моментах нашей жизни. Даже улыбки стали иными.
Смех практически не звучал.
Стало больше задумчивых взглядов. Таких долгих, странных.
Меньше разговоров ни о чем. Словно ведешь беседу с человеком, который может произнести лишь пару слов типа: да, ага, ну да.
Это пугало, выматывало.
На работе только работа, дома, только тягучая недосказанность.
Две недели такой жизни дали о себе знать. Я получила новую визу для выезда. Пропуск. Документы на работу и контракт, высланный электронной почтой. Когда я его распечатала, то долго сидела над ним. Читала его раз за разом, пытаясь понять хотя бы строчку.
Меня очень мучило поведение моего мужчины. Мне осталась всего три недели с ним, а я уже словно месяц живу одна.
Мой билет. Третье сентября. Я уже ненавижу этот день.
Наш секс стал другим. Тягучим, больным, душераздирающим. Каждый раз уже не обещание, а прощание.
Тринадцатого августа я приехала домой как обычно в семь.
Решила, что пора поговорить. Дальше так нельзя было продолжать. Мы практически чужими стали.
Только ночью, когда я еще не сплю, он обнимает меня, так жгуче целуя кожу. Хочется плакать не только потому, что он днем ведет себя иначе, а потому что это больше похоже на горечь и отчаяние, о которых он мне не говорит. Мне приходится гадать и то, что блуждает в моей голове, меня пугает и возвращает с неба, расшибая о землю.
И он не говорит ни слова, хотя возможно потому, что я только сейчас решилась задать этот вопрос?
– Айяз, что происходит?
Поднял на меня взгляд, отрываясь от ноутбука. Словно не хотя. Недовольный.
– А что происходит Ась? – лениво улыбается издеваясь.
Вот он этот знак. Мое имя на его губах, звучит практически как ругательство.
– Это я, у тебя спрашиваю. Ты не говоришь со мной. А если и заговариваешь, то это единичные слова. Не проводишь со мной время. Если что-то произошло, ты можешь со мной поделиться, милый.
Он начинает смеяться после моих слов, а я теряюсь. Я просто не знаю, что делать мне и как реагировать.
– А что по-твоему произошло девочка? И чем я должен с тобой, – выделяет это слово, тыча в меня пальцем, – делиться? Кто ты такая? Малышка обиделась на меня, что я перестал ее развлекать? Хочешь, чтобы я перед тобой попрыгал и выгулял? Или может тебе купить игрушку? Ну так, выбирай, что хочешь: новую машину или квартиру? А может парочку безделушек тебе купить в кучу карат, милая? – с издевкой проговорил и продолжил. – Говори я сделаю, если это заткнет тебя, и ты пойдешь сидеть тихо, как сидела до этого, все это время.
Я просто не могла понять жива я или нет. Он только что, на живую вынул мое сердце, разорвал его и положил обратно. Не верю, что он это сказал. Отказываюсь верить. Зачем так жестоко?
Это не его слова. Он не мог.
– Айяз, ты что такое говоришь? Что случилось?
– Нарываешься сразу на три подарка? Прости малышка, но ты столько не стоишь.
Какого черта? Вообще головой поехал? Злость. Ярость.
– Ты охренел Эль-Хоир? Не смей так со мной говорить.
– Не сметь? – оскалился, но продолжил сидеть как хозяин. – Я смею делать все, что захочу. Поняла? И, если я поставлю тебя сейчас на колени, ты откроешь рот и отсосешь мне не говоря ни слова.
Все. С меня хватит.
– Да пошел ты.
Развернулась и сдерживая слезы рванула в спальню. Собирала в чемоданы только то, что нужно и важно. Мелочи, которые могу купить и не жалко, решила оставить и приобрести уже потом.
Так хотелось залепить ему пощечину, выпотрошить его чертово нутро. Скотина. Подлец и трус. Ненавижу. Не стану плакать, он не достоин.
Вытащила свои вещи к лифту и нажала кнопку. Меня бесило что я сейчас в таком положении. Словно побитая собака, которую выгнали. Хотя так оно и есть.
Так хотелось не видеть его больше никогда. А лучше не знать. Просто пусть исчезнет из моей жизни.
– Ася, – прогремел его голос сзади, но оборачиваться не стала. – Не приезжай на работу. Останься в России. Откажись.
Чего? Вообще охренел?
–Тебя забыла спросить, – прорычала в ответ.
– Не приезжай. Скажи отцу, что передумала.
Приехал лифт, и я быстро зашла в него. Повернулась и увидела одно единственное в его глазах, боль. Не верю. Мне показалось.
"Твои глаза – это мое небо, Айсель. И оно не будет плакать", – прозвучали его слова в голове.
Лжец. Только из-за тебя я и плачу.
Когда створки закрылись, и кабина пришла в движение, увозя меня от моей души, я разревелась.
Как он мог так со мной поступить? Неужели все было ложью? А по ночам, я же чувствовала его любовь, когда он думал, что сплю. Его признания в любви. Что произошло с ним?
Мне еще три недели с ним бок-о-бок работать. Может на больничный уйти?
Спустилась на уровень парковки, села в машину погрузив в нее свою жизнь и разбитое счастье, поехала туда где и есть мой настоящий дом. Одинокий, молчаливый, всегда прощающий. К моему одиночеству, такому родному, единственно верному.
Все что хотелось по приезде на квартиру упасть пластом на самом пороге. Лежать так и не шевелиться.
Я так боялась прощания с ним, а в итоге что? Что это было? Он поговорил с отцом, вернулся задумчивым и на следующий день он стал молчаливым, отдалился. Что могло произойти?
Поверить не могу, что это был мой Айяз, тот мужчина что дарил мне такую радость. И это с ним я провела столько мгновений своей жизни?
Я размышляла о произошедшем, на автомате проживая эти выходные. Я убивала себя своими мыслями, ломала свои же логические цепочки, практически не спала и не ела. Не могла я так в нем ошибиться. А он не мог вмиг перемениться настолько, что стал буквально чужим.
Что-то не так. И я выясню это в понедельник. Он должен быть мужчиной и ответить на мои вопросы.
Как же переменчива жизнь. Она так ловко манипулирует нами, словно мы марионетки в ее руках. Она не щадит, не ласкает, она режет нас, своим ножом судьбы на живую. А мы в страданиях загибаемся от этой боли, но как завороженные летим, обнажая душу навстречу новой боли.
Глупые люди. Глупые чувства.
С утра офис гудел, со всех этажей гласила новость - смена начальства.
Я хотела бежать на самый последний этаж по лестнице, но сдерживала себя.
Света была на месте и смотрела странно.
– Что?
– Ничего. Ась, ты как? В порядке?
– В смысле? Что должно быть не так?
Она что знает, что мы расстались с Айязом? Но откуда?
– Вы хоть попрощались?
– С кем? – я начала закипать от непонимания.
– С Айязом. Его дядя кстати, уже скоро придет знакомиться в конференц-зал.
Чего?
Вот как вышибают дух разом из легких. Это оказалось больно.
Мои ноги подкосились.
Уехал?
Уехал.
Все-таки он чертов трус.
Начинаю смеяться над всей своей жизнью и дуростью, что расцвела во мне.
Идиотка. Какая же я идиотка.
– Ася, ты чего?
Света смотрит на меня с беспокойством.
– Все хорошо. Во сколько встреча говоришь?
– В девять, в главном.
– Хорошо. Я пойду, кофе не надо.
Зашла в кабинет, заперла дверь и только тут смогла отпустить себя. Мне хотелось закричать в голос, завыть. Мои руки желали крушить все вокруг, ломать, жечь. Потому что все это творилось с моей душой. Сломленная, раздавленная, уничтоженная.
Он знал, потому и просил не приезжать. Просто испугался что там буду я, раз его вернули назад?
Ему не нужна там любовница. Там он король, там все иначе.
Не прощу, потому что он не станет извиняться.
И что теперь мне делать? Я думала, что мой отъезд будет меня лечить расстоянием с ним, а в итоге что? Еду на свою смерть?
Зашла вместе со всеми в зал и увидела нашего нового начальника. Сразу видно, что они с Айязом родственники. Слишком похожи.
Когда он начал свою речь и сообщил о том, что произошли эти изменения со сменой руководства, все хором повернулись ко мне.
Кошмар. Стыд какой. Конечно все догадались о нас. И что теперь они думают?
И ведь его сложно винить, я сама развесила свои уши и решила поиграть в любовь. А как пришло время уезжать так он хвост поджал.
Трус и идиотка – отличный союз.
Я раскисла. Превратилась в желе и просто текла по своей жизни. Зависла в одном дне и все, дальше не могу пройти.
Это больно так же сильно, как тогда было прекрасно и радостно.
Это убивает и ломает изнутри, превращает моих некогда счастливых бабочек в пепел.
Неделя вылетела из моей жизни, так быстро что я и не поняла. А к выходным мне все надоело.
Почему я, должна быть той стороной, которая страдает? Ну нет. Пора взять в руки свою жизнь. Стать той, что была до. А это значит, пора прекращать сопли на кулак наматывать. Я работала, чтобы иметь возможность добиться большего и не стану упускать эту возможность. Пусть к черту идет.
Оставшиеся две недели я вновь стала Асей Андреевной для всех.
Подчиненные сразу поняли, что работаем, как и прежде, без послаблений.
Отдалилась от всех.
Но как же тяжело мне давались мои вечера. Когда заканчивалась беготня в офисе.
Снова повторение. Снова предательство. Наверное, они и есть мои истинные спутники жизни. Моя глупая, девчачья душа страдала о том, кто так легко ушел из моей жизни.
Приехала Марина. Произносила речь о прощении, пока я собирала свои вещи. Плевать я хотела на все. Не кричала, не реагировала на нее как прежде.
– Мое решение не связано с тобой. Я хочу сменить обстановку. Страну. Окружающий мир. Все изменить, – мысли подкидывали картинки того, о ком сходило с ума мое сердце, но я не позволяла себе надолго задерживаться в голове этим безнадежно глупым мыслям.
Я должна идти дальше. Должна посмотреть в лицо своему страху и перешагнуть его.
А мой страх, никогда не забыть мою первую любовь. Хотя, может быть это очередной самообман.
– Это все из-за него, да? Ты сама на себя не похожа. Что он сделал?
– Марина, я тебя сейчас, наверное, впервые искренне попрошу и надеюсь, что ты услышишь меня.
– Хорошо, я слушаю тебя, дочка.
– Я не хочу обсуждать темы: моего отъезда, Айяза и наши с тобой отношения. Но могу пообещать, что однажды, я сяду и подумаю о том, чтобы мы с тобой начали общаться, обсуждать, договариваться, узнавать друг друга. Это будут пути сближения, но не обещаю, что итог станет счастливым, для тебя. Просто пожалуйста, в данный момент позволь мне расхлебывать кашу в моей голове одной. В тишине и одиночестве. Мой самолет уже завтра рано утром. Сегодня мы с тобой прощаемся. Насколько я не знаю, но ты будешь в курсе моего прилета в Россию. Даю слово.
– Да как же ты не понимаешь Ася. У меня сердце не на месте от твоего отъезда. Не знаю, как тебе это объяснить, но словно я теряю тебя навсегда. Останься, прошу тебя.
– Знаешь, сейчас я дам тебе еще одно обещание. Когда-нибудь я расскажу тебе свою историю. Но, чтобы это сделать, я должна знать чем она закончится. Что-то вроде точки поставить. Я улечу, но это поможет мне разобраться и с работой, и собой тоже.
– Можно, я буду хотя бы писать тебе на почту? Ты можешь отвечать лишь галочкой. Только чтобы знать, что с тобой все в порядке.
– Можно.
Записываю на листочке мой рабочий и личный электронный адрес. Отдаю ей и она тянет руки меня обнять. Я не делала этого столько лет. Мне не ведомы и давно забыты материнские объятия. Какие они? Теплые? Ласковые? Надежные? Что сделать сейчас? Когда она ушла я спала, и не узнала какими бывают прощальные объятия.
Подаюсь вперед и немного приобнимаю, в то время как она стискивает руки все сильней.
Отстраняюсь после пары секунд. Этого достаточно для первого шага.
– Я не прощаюсь с тобой. Ты только… только позвони мне если вдруг тебе понадобиться помощь.
Смотрит умоляющим взглядом.
– Позвоню. Пока Марина.
– Пока дочка.
Завтра. Все будет завтра.
Меня натурально трясло. Чего я ждала? Не знаю.
«Не обманывай саму себя!» – шептал внутренний голос.
Как не обманывать? Если запуталась настолько, что уже не разберешь, где начало и где конец.
Я не видела его три недели. Это мучение. Самая настоящая пытка. Я напоминаю себе его слова, которые впивались в меня иглами пронзая насквозь, но это перестает помогать.
Как, такое красивое чувство, как любовь, может быть таким жестоким? Откуда в нем столько яда? Неужели плата всегда так высока?
Любовь – это величайший обман, который нам скармливает, такая же лживая жизнь и судьба. Или люди настолько сильно обесценивают эти нежные чувства. Уже и не знаю.
Страна вечного солнца и бесконечной пустыни встретила жарой.
Я забрала свой багаж и вышла в зону, где встречают пассажиров, ища табличку с моим именем. Мне еще в России отправили письмо с подробной инструкцией.
В самолете я надела на голову платок. Это было условие работы тут, помимо закрытой одежды. Так как зона труда в стране – это центр, и он в основном мужской, то лучше соблюдать правила. Я не туристка. Сейчас я на полгода являюсь жителем этой страны. Мне было не сложно выполнять эти требования. Наоборот считаю красивой такую одежду. А платки, которые носят на голове девушки, просто прекрасны.
Посмотрела по сторонам и была готова провалиться сквозь землю. Потому что, дойдя взглядом до конца толпы, я увидела его.
Что он тут делает? Мне сказали, что будет человек из компании, но не сын же должен встречать работников?
Стояла и боялась сделать шаг. Меня примагнитило к тому месту. Зачем я прилетела? Зачем стала доказывать самой себе что я сильная и готова смотреть в его глаза, что сейчас скрыты очками.
Его слова. Вспомни его слова. Какую цену он предложил за то чтобы ты помолчала и не мешала ему. Кем он считал себя? Твоим хозяином, способным поставить на колени. Безвольной дурой.
Шаг. Второй. Третий. Замечаю как начинают шевелиться его губы. Он с кем-то говорит. Еще один шаг и я вижу его отца. Стало даже спокойней. Я пока не готова говорить с ним.
– Ася, – улыбается мужчина. – Пришло время встречать тебя в своем доме. Добро пожаловать.
Накидываю платок на руку и пожимаю его, протянутую для приветствия.
– Рада видеть вас, господин Мустафа.
Ставлю перед ним чашку и завтрак, беру поднос с нашими с Айязом порциями и выхожу.
Уже почти у двери слышу как тот плюется и обзывает сукой. Гаденько улыбаюсь и захожу в спальню.
Два дня без Айяза были мучительными. А еще я боялась, что снова заявится Марина. Но возвращаясь к своему мужчине, я уже и забыла эти мучительные дни ожидания.
В квартире мужчины не оказалось, он провожал своего "друга" придурка, а я снова готова была молиться, лишь бы его не видеть больше. Вот если бы я ему рассказала о словах Валида, он бы поверил мне? Знает то он друга-брата с детства, а меня? Я вообще не понимаю, как Айяз общается с ним? Получается что тот строит из себя хорошего? Или он знает какой его друг?
Когда я услышала, что приехал лифт, сразу сорвалась с места и, подбегая прыгнула на Айяза, цепляясь за него как обезьяна.
– Как же я соскучился по тебе нежная, – расцеловывая мое лицо проговорил он.
– Я по тебе тоже очень скучала, – задыхаясь проговорила я.
Даже не уходя в глубь квартиры мы набросились друг на друга.
Лежали на диване смеясь. Говорили о планах на выходные, собирались в кино. Его телефон зазвонил, и я успела заметить, что это был Мустафа.
Айяз встал и ответил на звонок.
Не могла слышать, о чем говорил его отец, но лицо мужчины было странным. Прежде чем уйти из комнаты я услышала лишь одно слово: «Когда?»
Именно в тот день что-то поменялось. Это отражалось во многих моментах нашей жизни. Даже улыбки стали иными.
Смех практически не звучал.
Стало больше задумчивых взглядов. Таких долгих, странных.
Меньше разговоров ни о чем. Словно ведешь беседу с человеком, который может произнести лишь пару слов типа: да, ага, ну да.
Это пугало, выматывало.
На работе только работа, дома, только тягучая недосказанность.
Две недели такой жизни дали о себе знать. Я получила новую визу для выезда. Пропуск. Документы на работу и контракт, высланный электронной почтой. Когда я его распечатала, то долго сидела над ним. Читала его раз за разом, пытаясь понять хотя бы строчку.
Меня очень мучило поведение моего мужчины. Мне осталась всего три недели с ним, а я уже словно месяц живу одна.
Мой билет. Третье сентября. Я уже ненавижу этот день.
Наш секс стал другим. Тягучим, больным, душераздирающим. Каждый раз уже не обещание, а прощание.
Тринадцатого августа я приехала домой как обычно в семь.
Решила, что пора поговорить. Дальше так нельзя было продолжать. Мы практически чужими стали.
Только ночью, когда я еще не сплю, он обнимает меня, так жгуче целуя кожу. Хочется плакать не только потому, что он днем ведет себя иначе, а потому что это больше похоже на горечь и отчаяние, о которых он мне не говорит. Мне приходится гадать и то, что блуждает в моей голове, меня пугает и возвращает с неба, расшибая о землю.
И он не говорит ни слова, хотя возможно потому, что я только сейчас решилась задать этот вопрос?
– Айяз, что происходит?
Поднял на меня взгляд, отрываясь от ноутбука. Словно не хотя. Недовольный.
– А что происходит Ась? – лениво улыбается издеваясь.
Вот он этот знак. Мое имя на его губах, звучит практически как ругательство.
– Это я, у тебя спрашиваю. Ты не говоришь со мной. А если и заговариваешь, то это единичные слова. Не проводишь со мной время. Если что-то произошло, ты можешь со мной поделиться, милый.
Он начинает смеяться после моих слов, а я теряюсь. Я просто не знаю, что делать мне и как реагировать.
– А что по-твоему произошло девочка? И чем я должен с тобой, – выделяет это слово, тыча в меня пальцем, – делиться? Кто ты такая? Малышка обиделась на меня, что я перестал ее развлекать? Хочешь, чтобы я перед тобой попрыгал и выгулял? Или может тебе купить игрушку? Ну так, выбирай, что хочешь: новую машину или квартиру? А может парочку безделушек тебе купить в кучу карат, милая? – с издевкой проговорил и продолжил. – Говори я сделаю, если это заткнет тебя, и ты пойдешь сидеть тихо, как сидела до этого, все это время.
Я просто не могла понять жива я или нет. Он только что, на живую вынул мое сердце, разорвал его и положил обратно. Не верю, что он это сказал. Отказываюсь верить. Зачем так жестоко?
Это не его слова. Он не мог.
– Айяз, ты что такое говоришь? Что случилось?
– Нарываешься сразу на три подарка? Прости малышка, но ты столько не стоишь.
Какого черта? Вообще головой поехал? Злость. Ярость.
– Ты охренел Эль-Хоир? Не смей так со мной говорить.
– Не сметь? – оскалился, но продолжил сидеть как хозяин. – Я смею делать все, что захочу. Поняла? И, если я поставлю тебя сейчас на колени, ты откроешь рот и отсосешь мне не говоря ни слова.
Все. С меня хватит.
– Да пошел ты.
Развернулась и сдерживая слезы рванула в спальню. Собирала в чемоданы только то, что нужно и важно. Мелочи, которые могу купить и не жалко, решила оставить и приобрести уже потом.
Так хотелось залепить ему пощечину, выпотрошить его чертово нутро. Скотина. Подлец и трус. Ненавижу. Не стану плакать, он не достоин.
Вытащила свои вещи к лифту и нажала кнопку. Меня бесило что я сейчас в таком положении. Словно побитая собака, которую выгнали. Хотя так оно и есть.
Так хотелось не видеть его больше никогда. А лучше не знать. Просто пусть исчезнет из моей жизни.
– Ася, – прогремел его голос сзади, но оборачиваться не стала. – Не приезжай на работу. Останься в России. Откажись.
Чего? Вообще охренел?
–Тебя забыла спросить, – прорычала в ответ.
– Не приезжай. Скажи отцу, что передумала.
Приехал лифт, и я быстро зашла в него. Повернулась и увидела одно единственное в его глазах, боль. Не верю. Мне показалось.
"Твои глаза – это мое небо, Айсель. И оно не будет плакать", – прозвучали его слова в голове.
Лжец. Только из-за тебя я и плачу.
Когда створки закрылись, и кабина пришла в движение, увозя меня от моей души, я разревелась.
Как он мог так со мной поступить? Неужели все было ложью? А по ночам, я же чувствовала его любовь, когда он думал, что сплю. Его признания в любви. Что произошло с ним?
Мне еще три недели с ним бок-о-бок работать. Может на больничный уйти?
Спустилась на уровень парковки, села в машину погрузив в нее свою жизнь и разбитое счастье, поехала туда где и есть мой настоящий дом. Одинокий, молчаливый, всегда прощающий. К моему одиночеству, такому родному, единственно верному.
Все что хотелось по приезде на квартиру упасть пластом на самом пороге. Лежать так и не шевелиться.
Я так боялась прощания с ним, а в итоге что? Что это было? Он поговорил с отцом, вернулся задумчивым и на следующий день он стал молчаливым, отдалился. Что могло произойти?
Поверить не могу, что это был мой Айяз, тот мужчина что дарил мне такую радость. И это с ним я провела столько мгновений своей жизни?
Я размышляла о произошедшем, на автомате проживая эти выходные. Я убивала себя своими мыслями, ломала свои же логические цепочки, практически не спала и не ела. Не могла я так в нем ошибиться. А он не мог вмиг перемениться настолько, что стал буквально чужим.
Что-то не так. И я выясню это в понедельник. Он должен быть мужчиной и ответить на мои вопросы.
Как же переменчива жизнь. Она так ловко манипулирует нами, словно мы марионетки в ее руках. Она не щадит, не ласкает, она режет нас, своим ножом судьбы на живую. А мы в страданиях загибаемся от этой боли, но как завороженные летим, обнажая душу навстречу новой боли.
Глупые люди. Глупые чувства.
С утра офис гудел, со всех этажей гласила новость - смена начальства.
Я хотела бежать на самый последний этаж по лестнице, но сдерживала себя.
Света была на месте и смотрела странно.
– Что?
– Ничего. Ась, ты как? В порядке?
– В смысле? Что должно быть не так?
Она что знает, что мы расстались с Айязом? Но откуда?
– Вы хоть попрощались?
– С кем? – я начала закипать от непонимания.
– С Айязом. Его дядя кстати, уже скоро придет знакомиться в конференц-зал.
Чего?
Вот как вышибают дух разом из легких. Это оказалось больно.
Мои ноги подкосились.
Уехал?
Уехал.
Все-таки он чертов трус.
Начинаю смеяться над всей своей жизнью и дуростью, что расцвела во мне.
Идиотка. Какая же я идиотка.
– Ася, ты чего?
Света смотрит на меня с беспокойством.
– Все хорошо. Во сколько встреча говоришь?
– В девять, в главном.
– Хорошо. Я пойду, кофе не надо.
Зашла в кабинет, заперла дверь и только тут смогла отпустить себя. Мне хотелось закричать в голос, завыть. Мои руки желали крушить все вокруг, ломать, жечь. Потому что все это творилось с моей душой. Сломленная, раздавленная, уничтоженная.
Он знал, потому и просил не приезжать. Просто испугался что там буду я, раз его вернули назад?
Ему не нужна там любовница. Там он король, там все иначе.
Не прощу, потому что он не станет извиняться.
И что теперь мне делать? Я думала, что мой отъезд будет меня лечить расстоянием с ним, а в итоге что? Еду на свою смерть?
Зашла вместе со всеми в зал и увидела нашего нового начальника. Сразу видно, что они с Айязом родственники. Слишком похожи.
Когда он начал свою речь и сообщил о том, что произошли эти изменения со сменой руководства, все хором повернулись ко мне.
Кошмар. Стыд какой. Конечно все догадались о нас. И что теперь они думают?
И ведь его сложно винить, я сама развесила свои уши и решила поиграть в любовь. А как пришло время уезжать так он хвост поджал.
Трус и идиотка – отличный союз.
Я раскисла. Превратилась в желе и просто текла по своей жизни. Зависла в одном дне и все, дальше не могу пройти.
Это больно так же сильно, как тогда было прекрасно и радостно.
Это убивает и ломает изнутри, превращает моих некогда счастливых бабочек в пепел.
Неделя вылетела из моей жизни, так быстро что я и не поняла. А к выходным мне все надоело.
Почему я, должна быть той стороной, которая страдает? Ну нет. Пора взять в руки свою жизнь. Стать той, что была до. А это значит, пора прекращать сопли на кулак наматывать. Я работала, чтобы иметь возможность добиться большего и не стану упускать эту возможность. Пусть к черту идет.
Оставшиеся две недели я вновь стала Асей Андреевной для всех.
Подчиненные сразу поняли, что работаем, как и прежде, без послаблений.
Отдалилась от всех.
Но как же тяжело мне давались мои вечера. Когда заканчивалась беготня в офисе.
Снова повторение. Снова предательство. Наверное, они и есть мои истинные спутники жизни. Моя глупая, девчачья душа страдала о том, кто так легко ушел из моей жизни.
Приехала Марина. Произносила речь о прощении, пока я собирала свои вещи. Плевать я хотела на все. Не кричала, не реагировала на нее как прежде.
– Мое решение не связано с тобой. Я хочу сменить обстановку. Страну. Окружающий мир. Все изменить, – мысли подкидывали картинки того, о ком сходило с ума мое сердце, но я не позволяла себе надолго задерживаться в голове этим безнадежно глупым мыслям.
Я должна идти дальше. Должна посмотреть в лицо своему страху и перешагнуть его.
А мой страх, никогда не забыть мою первую любовь. Хотя, может быть это очередной самообман.
– Это все из-за него, да? Ты сама на себя не похожа. Что он сделал?
– Марина, я тебя сейчас, наверное, впервые искренне попрошу и надеюсь, что ты услышишь меня.
– Хорошо, я слушаю тебя, дочка.
– Я не хочу обсуждать темы: моего отъезда, Айяза и наши с тобой отношения. Но могу пообещать, что однажды, я сяду и подумаю о том, чтобы мы с тобой начали общаться, обсуждать, договариваться, узнавать друг друга. Это будут пути сближения, но не обещаю, что итог станет счастливым, для тебя. Просто пожалуйста, в данный момент позволь мне расхлебывать кашу в моей голове одной. В тишине и одиночестве. Мой самолет уже завтра рано утром. Сегодня мы с тобой прощаемся. Насколько я не знаю, но ты будешь в курсе моего прилета в Россию. Даю слово.
– Да как же ты не понимаешь Ася. У меня сердце не на месте от твоего отъезда. Не знаю, как тебе это объяснить, но словно я теряю тебя навсегда. Останься, прошу тебя.
– Знаешь, сейчас я дам тебе еще одно обещание. Когда-нибудь я расскажу тебе свою историю. Но, чтобы это сделать, я должна знать чем она закончится. Что-то вроде точки поставить. Я улечу, но это поможет мне разобраться и с работой, и собой тоже.
– Можно, я буду хотя бы писать тебе на почту? Ты можешь отвечать лишь галочкой. Только чтобы знать, что с тобой все в порядке.
– Можно.
Записываю на листочке мой рабочий и личный электронный адрес. Отдаю ей и она тянет руки меня обнять. Я не делала этого столько лет. Мне не ведомы и давно забыты материнские объятия. Какие они? Теплые? Ласковые? Надежные? Что сделать сейчас? Когда она ушла я спала, и не узнала какими бывают прощальные объятия.
Подаюсь вперед и немного приобнимаю, в то время как она стискивает руки все сильней.
Отстраняюсь после пары секунд. Этого достаточно для первого шага.
– Я не прощаюсь с тобой. Ты только… только позвони мне если вдруг тебе понадобиться помощь.
Смотрит умоляющим взглядом.
– Позвоню. Пока Марина.
– Пока дочка.
Завтра. Все будет завтра.
Глава 24
Меня натурально трясло. Чего я ждала? Не знаю.
«Не обманывай саму себя!» – шептал внутренний голос.
Как не обманывать? Если запуталась настолько, что уже не разберешь, где начало и где конец.
Я не видела его три недели. Это мучение. Самая настоящая пытка. Я напоминаю себе его слова, которые впивались в меня иглами пронзая насквозь, но это перестает помогать.
Как, такое красивое чувство, как любовь, может быть таким жестоким? Откуда в нем столько яда? Неужели плата всегда так высока?
Любовь – это величайший обман, который нам скармливает, такая же лживая жизнь и судьба. Или люди настолько сильно обесценивают эти нежные чувства. Уже и не знаю.
Страна вечного солнца и бесконечной пустыни встретила жарой.
Я забрала свой багаж и вышла в зону, где встречают пассажиров, ища табличку с моим именем. Мне еще в России отправили письмо с подробной инструкцией.
В самолете я надела на голову платок. Это было условие работы тут, помимо закрытой одежды. Так как зона труда в стране – это центр, и он в основном мужской, то лучше соблюдать правила. Я не туристка. Сейчас я на полгода являюсь жителем этой страны. Мне было не сложно выполнять эти требования. Наоборот считаю красивой такую одежду. А платки, которые носят на голове девушки, просто прекрасны.
Посмотрела по сторонам и была готова провалиться сквозь землю. Потому что, дойдя взглядом до конца толпы, я увидела его.
Что он тут делает? Мне сказали, что будет человек из компании, но не сын же должен встречать работников?
Стояла и боялась сделать шаг. Меня примагнитило к тому месту. Зачем я прилетела? Зачем стала доказывать самой себе что я сильная и готова смотреть в его глаза, что сейчас скрыты очками.
Его слова. Вспомни его слова. Какую цену он предложил за то чтобы ты помолчала и не мешала ему. Кем он считал себя? Твоим хозяином, способным поставить на колени. Безвольной дурой.
Шаг. Второй. Третий. Замечаю как начинают шевелиться его губы. Он с кем-то говорит. Еще один шаг и я вижу его отца. Стало даже спокойней. Я пока не готова говорить с ним.
– Ася, – улыбается мужчина. – Пришло время встречать тебя в своем доме. Добро пожаловать.
Накидываю платок на руку и пожимаю его, протянутую для приветствия.
– Рада видеть вас, господин Мустафа.
