Этого не отменишь и ничем не заменишь. Тут уж никакое оборудование не поможет – или ты Проша, или Паша, не-до-пластун старого Георгия. Кое-кто из учеников - у которых не пробудился внутренний сокол, не открылся третий глаз, после него отсеялся. Лучше уж сейчас, чем потом. А далее Арония - как и батько Фома, воспитывала своих пластунят только в диалоге, общаясь с ними, как с родными детьми, и всё им объясняя. Этому же научила и остальных преподавателей.
Вот почему Проша, то есть Прасковья, так и не создала свою семью. Её семья – это братья-казаки и воспитанные ею пластуны. Им отдала она свою жизнь и таланты.
Но тут у Аронии всё складывалось по-другому.
Она вскоре вышла замуж, став женой Владислава Чурова. И взяла себе двойную фамилию: Чурова-Санина - в память об отце. Свадьбу Арония и Владислав сыграли как-то незаметно, между делом. На ней полковник Щеглов был посажённым отцом невесты, а посажённой мамой – Полина Степановна. Ей это уже привычно – становится чьей-то матерью.
Майор Чуров теперь работал в БНП инструктором по одной из военных дисциплин. Он сразу же ушёл сюда из отделения - переводом. Подпол Мерин, наверняка, был только рад этому – ведь с тех пор, как на горизонте появилась Санина со своей бомбой, работник из него стал никакой. Еле дело о ювелирке в суд передал. А начальником в отделе стал вместо него дисциплинированный Тимошенко - как и предрекала Арония.
40.
Надо отметить, в Акимову хату Арония и Полина Степановна так и не вернулись. Вернее – они вернулись, но только не в хату.
Короче, поначалу Арония и бабуля пожили в квартире Чуровых – то время, пока у них пошаливали криминальные кладоискатели. И очень сдружились с хозяевами, став почти родными. А потом и действительно родными стали.
После свадьбы молодая чета Чуровых отселилась от старшего поколения - в один из коттеджей при Базе. Удобно – тут тебе и дом, и работа. Питались в общественной столовой – после кулинаровских шедевров бабули всё там казалось очень вкусным. Уборкой, стиркой и прочими бытовыми делами, а также благоустройством территории в БНП занимались специальные люди, имеющие подписку о неразглашении. База являлась секретным военным объектом, хоть и населённым детками. Странными детками, гуляющими по нему с завязанными глазами и деревянными шашками в руках.
И как-то так вышло, что окончательно раскуроченную Акимову хату – со сломанными ставнями, отпавшими дверями и упавшими шкафами, полностью снесли. А на её месте за пару месяцев воздвигли большой дом на три входа. Один предназначался для четы молодожёнов, второй – для бабули, а третий - для родителей майора Чурова. А пока молодёжь обитала в коттедже, профессора ещё больше подружились с Полиной Степановной. Они ведь ей даже ни разу не припомнили про то, как она напилась в первый вечер знакомства. За что та была им очень благодарна. И теперь Полина Степановна выращивала свои великолепные ароматные цветы на окнах всего дома. Что ж это за дом без цветов? Высадить цветы на клумбе перед домом - чтобы те цвели в снегу, она так и не решилась. Жалко эту красоту на мороз выгонять. Богдан Тихомирович и Ираида Вениаминовна тоже стали поклонниками блюд из местной кулинарии – ведь и им некогда готовить разносолы. Все то и дело ходили друг к другу - как к себе домой. Рассказывали новости – об институте, о гастролях студии, говорили о погоде, о молодожёнах. Хорошим людям ведь всегда есть о чём поговорить. Полина Степановна, честно говоря, ещё никогда не жила такой насыщенной и интересной жизнью. Она теперь поимённо знала всех студентов профессоров Чуровых, переживала о том, как они сдают зачёты и сколько было поставлено неудов. Как когда-то болела душой об артистах театра, их удачных или не очень ролях в спектаклях. Иногда к ним в гости приезжали Арония и Владислав – это был редкий праздник. Владислав баловал их шашлыками и все с удовольствием ели пиццу и суши – заказные, конечно.
Возникает резонный вопрос - на какие доходы были построены эти хоромы? Уж, не на компенсацию ли, полученную за клад? Ведь не зря говорят: то, что построено на кровавом золоте, долго не простоит. Но, нет, дом был построен на вполне нормальные деньги.
Во-первых - как и предполагал мудрый музейный работник Иезекииль Натанович, ювелирные изделия, обнаруженные в сундуке на огороде Саниных, особой исторической ценности не представляли. Они были поддельными.
Во-вторых – хотя найденные цацки и пролежали под корнями вишни не менее сотни лет, они были - неведомо как, изготовлены из драгоценностей, выращенные с помощью современных нано-технологий. Чертовщина какая-то!
В-третьих. Однако оказалось, что эти фальшивые колье и кольца отличались невероятно тонкой работой. И были точной копией неких царских украшений давно и загадочно утерянных. Опять чертовщина!
Потому - в-четвёртых, все эти находки из огородного клада Саниных авторитетными экспертами были бережно переданы в столичный музей – для экспозиции, посвящённой царской династии.
И, в-пятых. Саниным, несмотря на поддельность вещиц из их клада, была начислена неплохая компенсация - около полумиллиона рублей. Немалую долю которой составила стоимость кованого сундука, на который поначалу никто не обратил внимания. Он был изготовлен из неизвестного лёгкого металла и передан учёным для изучения.
В общем – чертовщина на чертовщине.
Кстати, возраст сундука оказался невероятным – около пяти тысяч лет, а может и более. Ведь у археологов до сих пор нет точных методов для определения возраста их находок. Так что – и десятки тысяч лет могли случайно утерять. А ещё говорят, что археологи и на миллион лет иногда ошибаются. Но это – тс-с, тайна.
И, в-шестых, вся эта компенсация - до копеечки, была передана Саниными в один известный Детский фонд.
Полина Степановна одобрила этот благотворительный шаг. Пусть эти деньги достанутся детям! Вон она только подумала взять себе изумруды с кабошоном из клада, а разбойники уже весь им дом перевернули. Чур, меня!
Так что дом на Профсоюзной строился на нормальные деньги. Не на кладбищенс…, то есть – не на кладовые… В общем – на нормальные.
Строили по договорённости: от Саниных – участок, где раньше стояла закоренелая Акимова хата, а от Чуровых – деньги, вырученные от продажи их четырёхкомнатной квартиры. От Щеглова… Причём тут полковник, скажете? А при том, что в расходах на строительство смело можно обозначить и третью часть – это работа строителей. И к ней хорошо приложил свою руку вездесущий полковник – посажённый отец невесты. Он и риелторов для Чуровых нашёл – чтоб без обмана было, и строительный процесс организовал. Ведь Аронии и Владиславу - с их загадочным, то есть, закодированным БНП, некогда. Профессора в этих делах – чисто дети. А Полина Степановна… Она ведь танцевала, блистая на сцене. Этих профессоров с бабулями так легко обмануть. А Щеглов… Он как-то умудрялся быть в курсе всего и одновременно находиться в нескольких местах. Риелторы были – как шёлковые и взяли за свои услуги минимум. Похоже, было, что они рады, что вообще живыми ушли. Ну а дом Чуровых, похоже, строила вовсе не раскрученная строительная фирма - как Щеглов говорил, а самый обычный стройбат. Причём – почти бесплатно. Потому что никакая четырёхкомнатная квартира не способна вырасти в такущий домище. Ну, да ладно - что выросло, то выросло.
А как же иначе? Надо было строиться. Ведь молодой семье нужны просторные хоромы - чтобы было куда расти. Хата совсем развалилась. Не в квартире ж всем жить, где профессора уже парами на лоджиях обитают? Так и вышло - теперь семья, и вправду, растёт: молодая чета Чуровых в скором времени ждёт прибавления. Они уже и имя дочке придумали – Арсения.
Старшее поколение поначалу намеревалось взять внучку на воспитание. Арония же не может на долго осесть в декретном отпуске, бросив на произвол судьбы своих пластунят. Поэтому сказала - наймёт дочке нянек. Бабушки и дедушки сопротивлялись – мол, зачем няньки, когда есть мы? Но, Арония и Владислав так рассудили: вряд ли профессоров Чуровых учебный процесс выпустит из своих расписаний, а Полину Степановну – её расписанные на год гастроли с бальной студией. Где она солистка. Поэтому и остановились на первом варианте – на официальной няне для ребёнка.
Арония иногда задумывалась – больше ночью, когда никто её не теребил по имени-отчеству. Унаследует ли у её дочь ведовской дар? Ежели он матери совсем не проявляется. Скорее всего – нет. Что ж, значит – не судьба. Жила же Арония без дара, будучи Ларой – и вполне себе прекрасно. А теперь вот – хоть она и Арония, но опять дара нет. И не сказать, что жизнь её стала уныла и скучна без оборотней и магов.
В общем – как будет, так и будет.
Кстати, домовой всё так же живёт при Аронии. Вернее – при её новом доме.
Михалап охотно перебрался из порушенной Акимовой хаты на его чердак. Арония лично – с трудом выбрав на это время, переселила его туда из своей косметички по всем ведовским канонам. Ведь пока строился новый дом, он в ней кантовался. А чего ж? В энтой косма-тичке он и на Мальдивы мотался, а потом - на лесну поляну. Из хаты он в неё прихватил и зерцало-портал бабки Апраксии. Мало ли – вдруг понадобиться. Моря-то он так и не видал. Оклунок со струментами тожеть бал при нём в косма-тичке. В ем он сховал и укладочки с одёжей - жаль, куфайку Акимову и штаны стёганы пришлося выкинуть, но кирзовы сапоги осталися, всё жа - им сносу нет. И сундучок с царскими монетами тута был. Особливо Явдохин золотой был домовому дорог – как память, что он Явдоху пленил – за хвост, и смертоубивства в хате не допустил, как и обещался Акиму. Да и теперя его хата вовсе не пропала – эвон какой домина на её месте стоит! Нет бы - сыны Белоглазы такой смайстрячили! Та где уж им! На машинёшки да на кредиты всё дедово гнездо спустили!
А Михалап на чердаке этого нового дома зажил по енеральски!
Ён ить у него не хужей, чем хоромы племянника Кузёхи! Пол под им дощатый – на паркет он несогласный был, не живут уважаемы домовики в паркетах! И лежанка у него имеется – пущай она от обчего отополения греется, но сделана быдто бы настояща русска печь! И радио тутож бубонит ему – новостя шлёт. Телевизера он не захотел – неча глаза портить из-за всякого вранья! Жаль, про Мальн-дивы и други райски места в радиве ре-хламы нету. Да и пущай - токо душу травить! И тутож столик у него стоит- с лектро-чайником та с чашками, што от сервизов недобитых. Так домовикам положено – не новые.
Во, как!
У него на чердаке ить дажеть лучшей, чем у енерала живётца! У того - служба, а у него – одно довольство! Он здеся главный - за порядком в такущем домище следит! За ентой, как её – губернаткой Сонькой, шо пыль вытирает раз в неделю. Ничо так, чисто у ей. Ему сюда и плюшек справно волокут - раз в пару дней. Ста… Полинка самолично с молоком сюды их вечерком тащщит. На мисочке. Арония ей про то наказ дала – мол, ето всё коту, што на чердаке мышей ловит. Та ей верит, тащщит. Хучь Михалап, наоборот, одну мышу от скуки себе завёл – плюшками подкармливат. И от скуки ж – для окончательной Полькиной веры, пару раз ей показался - видом с кота. Она опосля Чуровым сказывала – мол, на чердаке у нас котяра живёт. Рыжий такой, да толстенный! Глаза – во, уши с кисточками!
Про кисточки – враньё. А што толстый, так это от довольствия.
Куды делся Хранитель Калина? А кто ж его знает? Михалап и сам удивлялся. С того дня, как сундук с изумрудьями государству уволокли, Калину здеся больше никто не видал. Наверное, напросился к тем, кто наверху. Взяли его, похоже. На справление.
А тут на днях в дому такое случилося, что незнамо как его и понять.
Михалап только ахал, сидя у себя на тёплой лежанке и прислушиваясь к тому, что внизу творится. И кисточками на ушах от вдивленья шевелил. Наростил домовой эти кисточки, будь они неладны. Надо ж Полинкиным сторьям сответствать.
А как не шевелить: деньги, чо ль, Полинке пришли, або хоромы свалились ей, або имечко ей подменили – поди, пойми! На Боню. И от кого это всё - неведомо! В обчем, гумага нижним жильцам пришла - оченно непонятная. Вроде – с Московии, што ль...
41.
А дело было так.
В один весенний вечер на Профсоюзной отмечали день рождения Полины Степановны.
Молодые Чуровы приехали поврозь. Владислав вышел по пути из машины - за цветами, и обещал вскоре на такси подъехать. А Арония порулила дальше, надеясь, что на рынке найдутся гиацинты или, на худой конец – сирень. Их именинница очень любила. А за весь день не было ни минутки, чтобы купить букет.
Людей в домище на Профсоюзной сегодня собралось немного – это был почти семейный праздник. Зато в бальной студии Полина Степановна отметила это событие очень широко – вчера накрыла в ДК большой стол для танцорок. Напелись, наплясались. Тут было лишь несколько человек, но угощение не хуже – еду Арония тоже заказала в ресторане.
Свой возраст именинница кокетливо скрывала. А на заказном торте, стоящем в центре стола, было просто написано: «С юбилеем!» Поэтому всё так и поздравляли, как на торте – с юбилеем! Профессора Чуровы предполагали, что Полине Степановне стукнуло шестьдесят, однако её тайну не выдавали. Ведь выглядела именинница в этот день прекрасно… ну, то есть – красиво. На ней было красное шикарное платье – бальное, с фижмами, и красные же туфли. Причёска – как у царицы Тамары. Хотя, кто его знает, какие причёски были у Тамары, но наверняка одна из них была очень похожа на бабулину – смотрелась она просто царственно. Всё вверх, вверх и потом загогулина. Царица Тама…, то есть - Полина Степановна просто сияла от счастья. Что не удивительно: сегодня впервые в компании Чуровых-Саниных присутствовал и руководитель её бальной студии – бывший известный балерун. Он оказался очень милым и галантным человеком, в общем – достойной парой Полине Степановне. Она его так и представляла:
- Мой друг Вадим Юрьевич!
Высокое звание!
Когда в дом с большой коробкой в руках вошла Арония – по секрету скажем, это была картина, на которой известный художник мастерски изобразил чародейкины цветы, Полина Степановна, торопливо сунув коробку в руки Вадима Юрьевича, шепнула ей:
- Арония! Выручай! Там какое-то странное письмо мне пришло. Я ничего в нём не поняла. Может адресата перепутали? Глянешь? Оно в кухне - на шкафчике.
Чуров, удачно прикупивший гиацинты и торжественно вручивший их ахнувшей имениннице, именно там и нашёл Аронию - стоящую посреди кухни среди укутанных кастрюль и запасных тарелочек. И с ошеломлённым лицом изучающей какие-то бумажки. Учитывая интересное её положение, такое лицо его жене было противопоказанно.
- Что это у тебя? - спросил Владислав, осторожно вынимая из её рук опасные бумажки. – Дай сюда!
- Там пишут, что моя бабуля – не бабуля, а графиня Полина Бонэ-Кудеярова. И что ей принадлежит старинный особняк в Москве, построенный архитектором Гельрихом и являющийся исторической ценностью. И что какое-то частное лицо, пожелавшее остаться неизвестным, предлагает ей за него огромные деньги.
- Полина Бонэ да ещё Кудеярова? Ты ничего не путаешь? – удивился Чуров
- Вот и бабуля решила, что тут ошибка. Но ошибки нет - она выросла в детском доме! И, скорее всего, она из рода Бонэ-Кудеяровых. Ведь прежде, чем писать такие письма и отдавать огромные особняки, люди должны были всё сто раз перепроверить! – растеряно проговорила Арония.
Вот почему Проша, то есть Прасковья, так и не создала свою семью. Её семья – это братья-казаки и воспитанные ею пластуны. Им отдала она свою жизнь и таланты.
Но тут у Аронии всё складывалось по-другому.
Она вскоре вышла замуж, став женой Владислава Чурова. И взяла себе двойную фамилию: Чурова-Санина - в память об отце. Свадьбу Арония и Владислав сыграли как-то незаметно, между делом. На ней полковник Щеглов был посажённым отцом невесты, а посажённой мамой – Полина Степановна. Ей это уже привычно – становится чьей-то матерью.
Майор Чуров теперь работал в БНП инструктором по одной из военных дисциплин. Он сразу же ушёл сюда из отделения - переводом. Подпол Мерин, наверняка, был только рад этому – ведь с тех пор, как на горизонте появилась Санина со своей бомбой, работник из него стал никакой. Еле дело о ювелирке в суд передал. А начальником в отделе стал вместо него дисциплинированный Тимошенко - как и предрекала Арония.
40.
Надо отметить, в Акимову хату Арония и Полина Степановна так и не вернулись. Вернее – они вернулись, но только не в хату.
Короче, поначалу Арония и бабуля пожили в квартире Чуровых – то время, пока у них пошаливали криминальные кладоискатели. И очень сдружились с хозяевами, став почти родными. А потом и действительно родными стали.
После свадьбы молодая чета Чуровых отселилась от старшего поколения - в один из коттеджей при Базе. Удобно – тут тебе и дом, и работа. Питались в общественной столовой – после кулинаровских шедевров бабули всё там казалось очень вкусным. Уборкой, стиркой и прочими бытовыми делами, а также благоустройством территории в БНП занимались специальные люди, имеющие подписку о неразглашении. База являлась секретным военным объектом, хоть и населённым детками. Странными детками, гуляющими по нему с завязанными глазами и деревянными шашками в руках.
И как-то так вышло, что окончательно раскуроченную Акимову хату – со сломанными ставнями, отпавшими дверями и упавшими шкафами, полностью снесли. А на её месте за пару месяцев воздвигли большой дом на три входа. Один предназначался для четы молодожёнов, второй – для бабули, а третий - для родителей майора Чурова. А пока молодёжь обитала в коттедже, профессора ещё больше подружились с Полиной Степановной. Они ведь ей даже ни разу не припомнили про то, как она напилась в первый вечер знакомства. За что та была им очень благодарна. И теперь Полина Степановна выращивала свои великолепные ароматные цветы на окнах всего дома. Что ж это за дом без цветов? Высадить цветы на клумбе перед домом - чтобы те цвели в снегу, она так и не решилась. Жалко эту красоту на мороз выгонять. Богдан Тихомирович и Ираида Вениаминовна тоже стали поклонниками блюд из местной кулинарии – ведь и им некогда готовить разносолы. Все то и дело ходили друг к другу - как к себе домой. Рассказывали новости – об институте, о гастролях студии, говорили о погоде, о молодожёнах. Хорошим людям ведь всегда есть о чём поговорить. Полина Степановна, честно говоря, ещё никогда не жила такой насыщенной и интересной жизнью. Она теперь поимённо знала всех студентов профессоров Чуровых, переживала о том, как они сдают зачёты и сколько было поставлено неудов. Как когда-то болела душой об артистах театра, их удачных или не очень ролях в спектаклях. Иногда к ним в гости приезжали Арония и Владислав – это был редкий праздник. Владислав баловал их шашлыками и все с удовольствием ели пиццу и суши – заказные, конечно.
Возникает резонный вопрос - на какие доходы были построены эти хоромы? Уж, не на компенсацию ли, полученную за клад? Ведь не зря говорят: то, что построено на кровавом золоте, долго не простоит. Но, нет, дом был построен на вполне нормальные деньги.
Во-первых - как и предполагал мудрый музейный работник Иезекииль Натанович, ювелирные изделия, обнаруженные в сундуке на огороде Саниных, особой исторической ценности не представляли. Они были поддельными.
Во-вторых – хотя найденные цацки и пролежали под корнями вишни не менее сотни лет, они были - неведомо как, изготовлены из драгоценностей, выращенные с помощью современных нано-технологий. Чертовщина какая-то!
В-третьих. Однако оказалось, что эти фальшивые колье и кольца отличались невероятно тонкой работой. И были точной копией неких царских украшений давно и загадочно утерянных. Опять чертовщина!
Потому - в-четвёртых, все эти находки из огородного клада Саниных авторитетными экспертами были бережно переданы в столичный музей – для экспозиции, посвящённой царской династии.
И, в-пятых. Саниным, несмотря на поддельность вещиц из их клада, была начислена неплохая компенсация - около полумиллиона рублей. Немалую долю которой составила стоимость кованого сундука, на который поначалу никто не обратил внимания. Он был изготовлен из неизвестного лёгкого металла и передан учёным для изучения.
В общем – чертовщина на чертовщине.
Кстати, возраст сундука оказался невероятным – около пяти тысяч лет, а может и более. Ведь у археологов до сих пор нет точных методов для определения возраста их находок. Так что – и десятки тысяч лет могли случайно утерять. А ещё говорят, что археологи и на миллион лет иногда ошибаются. Но это – тс-с, тайна.
И, в-шестых, вся эта компенсация - до копеечки, была передана Саниными в один известный Детский фонд.
Полина Степановна одобрила этот благотворительный шаг. Пусть эти деньги достанутся детям! Вон она только подумала взять себе изумруды с кабошоном из клада, а разбойники уже весь им дом перевернули. Чур, меня!
Так что дом на Профсоюзной строился на нормальные деньги. Не на кладбищенс…, то есть – не на кладовые… В общем – на нормальные.
Строили по договорённости: от Саниных – участок, где раньше стояла закоренелая Акимова хата, а от Чуровых – деньги, вырученные от продажи их четырёхкомнатной квартиры. От Щеглова… Причём тут полковник, скажете? А при том, что в расходах на строительство смело можно обозначить и третью часть – это работа строителей. И к ней хорошо приложил свою руку вездесущий полковник – посажённый отец невесты. Он и риелторов для Чуровых нашёл – чтоб без обмана было, и строительный процесс организовал. Ведь Аронии и Владиславу - с их загадочным, то есть, закодированным БНП, некогда. Профессора в этих делах – чисто дети. А Полина Степановна… Она ведь танцевала, блистая на сцене. Этих профессоров с бабулями так легко обмануть. А Щеглов… Он как-то умудрялся быть в курсе всего и одновременно находиться в нескольких местах. Риелторы были – как шёлковые и взяли за свои услуги минимум. Похоже, было, что они рады, что вообще живыми ушли. Ну а дом Чуровых, похоже, строила вовсе не раскрученная строительная фирма - как Щеглов говорил, а самый обычный стройбат. Причём – почти бесплатно. Потому что никакая четырёхкомнатная квартира не способна вырасти в такущий домище. Ну, да ладно - что выросло, то выросло.
А как же иначе? Надо было строиться. Ведь молодой семье нужны просторные хоромы - чтобы было куда расти. Хата совсем развалилась. Не в квартире ж всем жить, где профессора уже парами на лоджиях обитают? Так и вышло - теперь семья, и вправду, растёт: молодая чета Чуровых в скором времени ждёт прибавления. Они уже и имя дочке придумали – Арсения.
Старшее поколение поначалу намеревалось взять внучку на воспитание. Арония же не может на долго осесть в декретном отпуске, бросив на произвол судьбы своих пластунят. Поэтому сказала - наймёт дочке нянек. Бабушки и дедушки сопротивлялись – мол, зачем няньки, когда есть мы? Но, Арония и Владислав так рассудили: вряд ли профессоров Чуровых учебный процесс выпустит из своих расписаний, а Полину Степановну – её расписанные на год гастроли с бальной студией. Где она солистка. Поэтому и остановились на первом варианте – на официальной няне для ребёнка.
Арония иногда задумывалась – больше ночью, когда никто её не теребил по имени-отчеству. Унаследует ли у её дочь ведовской дар? Ежели он матери совсем не проявляется. Скорее всего – нет. Что ж, значит – не судьба. Жила же Арония без дара, будучи Ларой – и вполне себе прекрасно. А теперь вот – хоть она и Арония, но опять дара нет. И не сказать, что жизнь её стала уныла и скучна без оборотней и магов.
В общем – как будет, так и будет.
Кстати, домовой всё так же живёт при Аронии. Вернее – при её новом доме.
Михалап охотно перебрался из порушенной Акимовой хаты на его чердак. Арония лично – с трудом выбрав на это время, переселила его туда из своей косметички по всем ведовским канонам. Ведь пока строился новый дом, он в ней кантовался. А чего ж? В энтой косма-тичке он и на Мальдивы мотался, а потом - на лесну поляну. Из хаты он в неё прихватил и зерцало-портал бабки Апраксии. Мало ли – вдруг понадобиться. Моря-то он так и не видал. Оклунок со струментами тожеть бал при нём в косма-тичке. В ем он сховал и укладочки с одёжей - жаль, куфайку Акимову и штаны стёганы пришлося выкинуть, но кирзовы сапоги осталися, всё жа - им сносу нет. И сундучок с царскими монетами тута был. Особливо Явдохин золотой был домовому дорог – как память, что он Явдоху пленил – за хвост, и смертоубивства в хате не допустил, как и обещался Акиму. Да и теперя его хата вовсе не пропала – эвон какой домина на её месте стоит! Нет бы - сыны Белоглазы такой смайстрячили! Та где уж им! На машинёшки да на кредиты всё дедово гнездо спустили!
А Михалап на чердаке этого нового дома зажил по енеральски!
Ён ить у него не хужей, чем хоромы племянника Кузёхи! Пол под им дощатый – на паркет он несогласный был, не живут уважаемы домовики в паркетах! И лежанка у него имеется – пущай она от обчего отополения греется, но сделана быдто бы настояща русска печь! И радио тутож бубонит ему – новостя шлёт. Телевизера он не захотел – неча глаза портить из-за всякого вранья! Жаль, про Мальн-дивы и други райски места в радиве ре-хламы нету. Да и пущай - токо душу травить! И тутож столик у него стоит- с лектро-чайником та с чашками, што от сервизов недобитых. Так домовикам положено – не новые.
Во, как!
У него на чердаке ить дажеть лучшей, чем у енерала живётца! У того - служба, а у него – одно довольство! Он здеся главный - за порядком в такущем домище следит! За ентой, как её – губернаткой Сонькой, шо пыль вытирает раз в неделю. Ничо так, чисто у ей. Ему сюда и плюшек справно волокут - раз в пару дней. Ста… Полинка самолично с молоком сюды их вечерком тащщит. На мисочке. Арония ей про то наказ дала – мол, ето всё коту, што на чердаке мышей ловит. Та ей верит, тащщит. Хучь Михалап, наоборот, одну мышу от скуки себе завёл – плюшками подкармливат. И от скуки ж – для окончательной Полькиной веры, пару раз ей показался - видом с кота. Она опосля Чуровым сказывала – мол, на чердаке у нас котяра живёт. Рыжий такой, да толстенный! Глаза – во, уши с кисточками!
Про кисточки – враньё. А што толстый, так это от довольствия.
Куды делся Хранитель Калина? А кто ж его знает? Михалап и сам удивлялся. С того дня, как сундук с изумрудьями государству уволокли, Калину здеся больше никто не видал. Наверное, напросился к тем, кто наверху. Взяли его, похоже. На справление.
А тут на днях в дому такое случилося, что незнамо как его и понять.
Михалап только ахал, сидя у себя на тёплой лежанке и прислушиваясь к тому, что внизу творится. И кисточками на ушах от вдивленья шевелил. Наростил домовой эти кисточки, будь они неладны. Надо ж Полинкиным сторьям сответствать.
А как не шевелить: деньги, чо ль, Полинке пришли, або хоромы свалились ей, або имечко ей подменили – поди, пойми! На Боню. И от кого это всё - неведомо! В обчем, гумага нижним жильцам пришла - оченно непонятная. Вроде – с Московии, што ль...
41.
А дело было так.
В один весенний вечер на Профсоюзной отмечали день рождения Полины Степановны.
Молодые Чуровы приехали поврозь. Владислав вышел по пути из машины - за цветами, и обещал вскоре на такси подъехать. А Арония порулила дальше, надеясь, что на рынке найдутся гиацинты или, на худой конец – сирень. Их именинница очень любила. А за весь день не было ни минутки, чтобы купить букет.
Людей в домище на Профсоюзной сегодня собралось немного – это был почти семейный праздник. Зато в бальной студии Полина Степановна отметила это событие очень широко – вчера накрыла в ДК большой стол для танцорок. Напелись, наплясались. Тут было лишь несколько человек, но угощение не хуже – еду Арония тоже заказала в ресторане.
Свой возраст именинница кокетливо скрывала. А на заказном торте, стоящем в центре стола, было просто написано: «С юбилеем!» Поэтому всё так и поздравляли, как на торте – с юбилеем! Профессора Чуровы предполагали, что Полине Степановне стукнуло шестьдесят, однако её тайну не выдавали. Ведь выглядела именинница в этот день прекрасно… ну, то есть – красиво. На ней было красное шикарное платье – бальное, с фижмами, и красные же туфли. Причёска – как у царицы Тамары. Хотя, кто его знает, какие причёски были у Тамары, но наверняка одна из них была очень похожа на бабулину – смотрелась она просто царственно. Всё вверх, вверх и потом загогулина. Царица Тама…, то есть - Полина Степановна просто сияла от счастья. Что не удивительно: сегодня впервые в компании Чуровых-Саниных присутствовал и руководитель её бальной студии – бывший известный балерун. Он оказался очень милым и галантным человеком, в общем – достойной парой Полине Степановне. Она его так и представляла:
- Мой друг Вадим Юрьевич!
Высокое звание!
Когда в дом с большой коробкой в руках вошла Арония – по секрету скажем, это была картина, на которой известный художник мастерски изобразил чародейкины цветы, Полина Степановна, торопливо сунув коробку в руки Вадима Юрьевича, шепнула ей:
- Арония! Выручай! Там какое-то странное письмо мне пришло. Я ничего в нём не поняла. Может адресата перепутали? Глянешь? Оно в кухне - на шкафчике.
Чуров, удачно прикупивший гиацинты и торжественно вручивший их ахнувшей имениннице, именно там и нашёл Аронию - стоящую посреди кухни среди укутанных кастрюль и запасных тарелочек. И с ошеломлённым лицом изучающей какие-то бумажки. Учитывая интересное её положение, такое лицо его жене было противопоказанно.
- Что это у тебя? - спросил Владислав, осторожно вынимая из её рук опасные бумажки. – Дай сюда!
- Там пишут, что моя бабуля – не бабуля, а графиня Полина Бонэ-Кудеярова. И что ей принадлежит старинный особняк в Москве, построенный архитектором Гельрихом и являющийся исторической ценностью. И что какое-то частное лицо, пожелавшее остаться неизвестным, предлагает ей за него огромные деньги.
- Полина Бонэ да ещё Кудеярова? Ты ничего не путаешь? – удивился Чуров
- Вот и бабуля решила, что тут ошибка. Но ошибки нет - она выросла в детском доме! И, скорее всего, она из рода Бонэ-Кудеяровых. Ведь прежде, чем писать такие письма и отдавать огромные особняки, люди должны были всё сто раз перепроверить! – растеряно проговорила Арония.
