Мне удалось вырваться на две недели к бабушке. Добираться сутки на поезде. Половину пути, посплю, а другую, буду есть, читать и смотреть в окно. Вот так, мной была распланирована поездка, длинною двадцать четыре часа.
Войдя в вагон, от проводницы узнала, что буду ехать одна в купе. И пришла в восторг. Но когда устроилась на месте, согласно купленному билету, ко мне подселили цыганку. А этим многострадальным народом, меня бабушка пугала в детстве. Поэтому я насторожилась.
Моя попутчица выглядела как типичная цыганочка: юбка в пол, разноцветная кофточка, яркий платок на голове и желтое золото. Серьги, браслеты, кольца, даже зубы и те золотые. Вот сколько ей лет, я так и не смогла определить. Но это не важно.
Когда она села напротив и уставилась карими глазами, мне стало не по себе. Так пронзительно, на меня давно не смотрели.
И моё подсознание, от волнения, сыграло на опережение, выдав следующую фразу:
- Ну, красавица, давай погадаю.
От услышанного, цыганка изменилась в лице. А я, почему – то продолжала:
- Расскажу, что было, что будет.
Возникла неловкая пауза.
- Как звать тебя? – спросила цыганочка.
- Макарена, - почему - то соврала я.
Вздохнув, цыганочка осуждающе помотала головой.
- Знаешь, Макарена, давай молча будем ехать? Шукар? (хорошо) Мэ кхранио (я устала)
Сделав вид, что всё поняла, я кивнула в знак согласия.
Ехали мы, действительно, молча. На следующей станции моя попутчица вышла. Я же решила, по приезду к бабушке, расспросить, зачем она наговорила мне в детстве ужасов про цыган. Милый народ же.
Войдя в вагон, от проводницы узнала, что буду ехать одна в купе. И пришла в восторг. Но когда устроилась на месте, согласно купленному билету, ко мне подселили цыганку. А этим многострадальным народом, меня бабушка пугала в детстве. Поэтому я насторожилась.
Моя попутчица выглядела как типичная цыганочка: юбка в пол, разноцветная кофточка, яркий платок на голове и желтое золото. Серьги, браслеты, кольца, даже зубы и те золотые. Вот сколько ей лет, я так и не смогла определить. Но это не важно.
Когда она села напротив и уставилась карими глазами, мне стало не по себе. Так пронзительно, на меня давно не смотрели.
И моё подсознание, от волнения, сыграло на опережение, выдав следующую фразу:
- Ну, красавица, давай погадаю.
От услышанного, цыганка изменилась в лице. А я, почему – то продолжала:
- Расскажу, что было, что будет.
Возникла неловкая пауза.
- Как звать тебя? – спросила цыганочка.
- Макарена, - почему - то соврала я.
Вздохнув, цыганочка осуждающе помотала головой.
- Знаешь, Макарена, давай молча будем ехать? Шукар? (хорошо) Мэ кхранио (я устала)
Сделав вид, что всё поняла, я кивнула в знак согласия.
Ехали мы, действительно, молча. На следующей станции моя попутчица вышла. Я же решила, по приезду к бабушке, расспросить, зачем она наговорила мне в детстве ужасов про цыган. Милый народ же.
