С алкоголем у Лерки отношения были такие же лёгкие, как и с мужчинами. Она не была алкоголиком, просто любила вкусные напитки и частенько врывалась в студию, выкрикивая вместо приветствия «народ, я такой коктейль попробовала, вы бы умерли».
Лерка была такая во всём – порывистая, энергичная, фонтанирующая светом и силой, что вокруг неё всегда были люди, желающие хоть немного отогреть свои замороженные правилами души. Вот и Юлька грелась. Они с Лерой были такими разными, что вообще было непонятно, как из всего коллектива именно их пара стала настоящей боевой единицей, которой не страшны никакие передряги. Лерка не слышала слова «нет», Юля его почти никогда не произносила. Лерка не признавала правил, Юля ими разлиновала всю свою жизнь. Лерка никогда не была замужем, при этом не имела проблем в личной жизни и самооценке. Юля несколько лет не могла «разрушить семью», даже уже не живя вместе с мужем. Лерка купалась в мужском внимании и одно за другим отклоняла предложения выйти замуж, порой поступавшие после недельного знакомства. Юля смущалась от дежурных комплиментов от таксистов. Лерка курила тонкие длинные сигареты с разными вкусами, не признавая модных электронных нагревателей. Юля не выносила запаха табака даже рядом. У Лерки на всю спину был наколот потрясающе детализированный цветной ловец снов. Юля боялась боли и вообще не понимала, зачем люди делают татуировку и как быть, когда она надоест.
В Эльфийской студии Валерия отвечала за костюмы, и умела находить такие нереально крутые мастерские или магазины, откуда выбирала самые невообразимые наряды, как будто прямиком высланные из голливудских костюмерных. Ещё она пела хрипловатым низким голосом и единственная знала, что тексты многих песен, которые они исполняют на мероприятиях, писала Юля Суворова. А ещё… Ещё она сразу увидела, что у Юльки лучше всех получается рисовать на лицах актёров и ведущих, и уговорила её пойти на курсы визажистов, где Юлька освоила и вечерний, и свадебный, и деловой, и повседневный макияж. А потом Новорядская ещё и подгоняла подруге клиенток. И Юльке, как ни странно, это тоже нравилось – создавать новые образы, видеть, как расцветает улыбка на лице девушки, считавшей себя обычной, невзрачной или даже некрасивой, и вдруг увидевшей в зеркале отражение того, что это не так. Одно время Юлька думала бросить работу в банке и полностью посвятить себя визажу и Эльфийской студии. Но теперь, конечно, эти планы пришлось забыть. Несмотря на алименты, которые Костик обязан будет платить ещё три года, и его обещание помогать финансово помимо обязательных выплат, надеяться Юле надо было только на себя, а значит не распыляться на нерегулярные и неофициальные доходы.
На звонок Лерка ответила сразу, как будто держала телефон в руке, и сразу закричала в ухо своим хрипловатым голосом, вызывавшим стойкое ощущение, что девушка только проснулась, хотя на часах был уже седьмой час вечера. Хотя в случае с Валерией Новорядской ни в чём нельзя было быть уверенной.
- О, ну как ты, свободная женщина Востока? – Вместо приветствия услышала Юлька. – Надеюсь, ты уже олицетворяешь собой круговорот воды в природе и чудодейственные превращения вина в слёзы?
- Привет, Лер. – Юля замялась, подбирая слова, чтобы ответить Лерке в такой же шутливо-каламбурной манере. – Пока что я олицетворяю подготовку к голодной зиме и превращение клубники в варенье и компот.
- Ооооо, мать! К тебе, твою ж мать, приезжала мать? – Подруга юлькину маму заочно недолюбливала и постоянно предлагала поменять замки, сменить номер и спрятаться от «корвалольного диктатора». – И теперь ты звонишь мне, потому что после такой нервной атаки твою кукушку надо ловить и возвращать на место. Ты мне скажи, мы сейчас идём с тобой бухать как две свободные женщины? Или ты опять решила дать себе шанс продолжить красиво страдать и в последний момент не пошла в суд?
- Леееераааа, я развелась. – Выдохнула Юлька, а в следующий миг её оглушил такой визг, что даже Илюха из кухни услышал и отреагировал конским ржанием и криком «тёть Лере привет».
- Уииииии! Поздравляю, мать!!! Так, наводи марафет, я сейчас... - В трубке послышалась возня, шорохи, чей-то недовольный шёпот и явно мужское ворчание. - Так вот, я сейчас найду, куда улетели мои трусы и примчусь к тебе. Готовь печень и удобную обувь, мы идём оповещать о твоём статусе весь город!
- Новодворская, мне на работу завтра, - слабая попытка унять надвигающийся на город ураган «Валерия» результата не принесла, потому что Лерка уже просто бросила трубку. В дверях снова возникла лохматая голова.
- Зная тёть Леру, у тебя минут 10, мам. Цигель, цигель, айлюлю.
- А айлюлю потом. - Как на пароль отозвалась Юлька и распахнула шкаф.
За стойкой любимого леркиного бара свободный стул был только один. Юля двинулась было в сторону пустующих столиков, но Лерка неожиданно сильно для довольно хрупкой девушки перехватила её за локоть и шустро потащила за собой. Окинув взглядом занимавшую стулья слева парочку, Лера подтолкнула Юльку к свободному стулу, а сама с хищной улыбочкой повернулась направо и скользнула к трём мужчинам. Один из них сидел боком к стойке, спиной к приближавшейся к нему высокой синеволосой опасности (в этом месяце у Лерки была ярко-синяя шевелюра с более светлыми прядями, заплетёнными в тонкие косички, хаотично торчащими из начёсанных в дикое гнездо волос, из-за чего Лерка напоминала чернобыльскую вариацию Ежа Соника). Хлопнув мужчину по одному плечу, Лера повисла на другом, и когда ошарашенный посетитель повернулся к ней и сфокусировал взгляд на синем великолепии, томно прохрипела:
- Прекрасный рыцарь, не уступите даме место?
Рыцаря прекрасным назвать можно было с большой натяжкой. Такой же большой натяжкой, как его резервуар для пива, лежащий на коленях и пытающийся порвать пуговки на клетчатой рубашке. Помимо круглого пивного брюшка рыцарь блистал совсем не латами, а вполне обычной среднестатистической круглой лысиной. Но перед синеволосым драконом рыцарь пасанул и медленно сполз со стула.
- Благодарю, - проникновенно заглядывая в глаза «рыцаря», выдохнула Лера и перевела взгляд на таких же ошарашенных спутников. – Господа, рекомендую вам переместить свои мужественные тела за свободный столик, где вам будет намного удобнее продолжать вечер. А дамы желают накиряться до такого состояния, что от бара нам лучше не отходить.
После этих слов Валерия тут же потеряла интерес к не самым прекрасным рыцарям и передвинула освободившийся стул ближе к Юле.
- Что? – Выгнула красивую бровь Новорядская в ответ на обалдевший взгляд подруги.
- Как ты это делаешь? – Юля, хоть и знала Леру уже несколько лет, не переставала удивляться, как у той получается быть такой лёгкой и открытой, переть напролом и ничего не бояться. – Неужели тебе совсем не страшно?
- «И от страха всё быстрее песенку поюююют»*! - Протянула Лерка строчку из известной песни. – Юль, ну чего бояться? Не побьют же меня!
- Ну не побьют, так пошлют!
- Ха! Ха-ха! Три ха-ха! – отмахнулась Новорядская. – Куда меня могут послать, где я ещё не была, мать?
Юля только покачала головой, а Лерка, практически распластавшись грудью по барной стойке, замахала мальчику-бармену.
- Ииииии-хаааарь! Игорёчек, солнышко, наливай. Начнём как обычно – по поллитра светлого нефильтрованного и вот эти ваши фирменные гренки с беконом. И далеко от нас не отходи, милый, наши стаканчики надо будет быстро менять. А теперь ты… - Валерия с предвкушающей хищной улыбочкой повернулась к Юле так резко, что она поёжилась. – Я жажду подробностей!
- Ну, какие подробности, Валерон. Пришли, помолчали, забрали решение суда и разошлись. – Перед Юлькой возник стакан с пенным напитком, и она поспешила обхватить его ладошками, чтобы занять руки. – Мы всё уже друг другу сказали. И сказали, и проорали. Делить нам нечего. Илья взрослый уже. Квартира мамина, Костик на неё не претендует. На машину, наоборот, не претендую я. У меня и прав-то нет. А бодаться из-за старой реношки… Не хочу. Я и так рада, что нас просто взяли и развели.
Лерка слушала молча, и когда Юля замолчала, протянула руку и сжала запястье подруги.
- Ты как? – Вдруг ставшим совершенно серьёзным голосом спросила она. В этом была вся Лерка. Она могла орать, чудить, хохотать до икоты, каламбурить и шутить на самые остро-болезненные темы. Но всегда знала, когда Юльку нужно было взять за руку. И за это Юлия Белкина, пока ещё Суворова, была очень и очень благодарна подруге.
- Не знаю, Лер. Сейчас какая-то пустота. По сути ничего не изменилось. Мы и так уже не жили вместе почти два года. Так что я уже как бы и привыкла. А с другой стороны… Знаешь как плюс на минус. Плюс – я наконец-то поставила точку. Теперь я уже не замужняя женщина. Вроде все пути открыты, вперёд… А минус, который это всё перечёркивает… Лер, я просто не представляю, как это – быть без него. Мы вместе больше, чем не вместе. Больше половины жизни. Я от мамы к нему, я не была одна, сама по себе. И теперь мне кажется, что впереди только тьма какая-то.
- Ты его ещё любишь?
- Нет, Лер. Это и странно, понимаешь. У нас такая любовь была. Сумасшедшая. Мы умирали друг без друга и сгорали вместе. И вдруг вот так вот всё. Мне не жаль расставаться с ним. Мне жаль расставаться вот с этим всем – с любовью, с планами прожить всю жизнь до глубокой старости. Жаль вот этого… - Юлька покрутила рукой в воздухе, подбирая слова. – «Долго и счастливо». Не будет у меня «долго и счастливо» с одним-единственным.
- Юленька, - Лера уже двумя руками обхватила ладони подруги и легонько их встряхнула. – Я сейчас такую банальщину скажу. Ты же знаешь, как я не люблю банальностей, так что цени мою жертву.
Юлька коротко засмеялась. Лееера. Даже серьёзные вещи она умеет сдобрить необидной шуткой, чтобы немного ослабить струну.
- Так вот, Юленька, ты – красивая! И не спорь! - Новорядская вскинула изящную ручку, не давая подруге вставить и слова, хотя та уже набрала в грудь воздуха, но под взглядом синеволосой собеседницы медленно выпустила его обратно. – Ты правда очень красивая молодая женщина. Если захочешь, ты можешь стать ещё красивее. НО! Только если захочешь. Не ради кого-то, не под эталоны. Просто если тебе захочется что-то в себе изменить. Ты молодая. Ну что такое твои сорок два. Мне вот в семнадцать казалось, что в тридцатник пора на пенсию. А мне вот тридцать пять, и я всё ещё не знаю, кем хочу стать, когда вырасту. Мне б к сорока стать хоть наполовину такой, как ты. Ты дура, конечно, что столько лет терпела мудачное отношение к себе, но ты же и мудрая, твоё терпение и понимание – это что-то запредельное. И если я всё пытаюсь компенсировать что-то волосами и… Вот этим вот всем… То ты.. Ты просто живёшь. Как чувствуешь. И не гляди ты в этот паспорт. Ещё ты безумно женственная. Я тебе одну тайну открою – я тебе дико завидую. Твоей вот этой… Даже не женственности, а женскости. Ты женская. Ты как вода. Переменчивая и сильная. Захочешь – примешь форму сосуда. Захочешь – сметёшь всё на своём пути. Просто сосуд тебе достался плотно закупоренный. Но теперь может пора уже взять и расхерачить всё вокруг к чёртовой матери, а?
От такой тирады Юлька засмеялась, чтобы скрыть готовые пролиться слёзы. Потом сжала ладони подруги в ответ и даже потёрлась об них щекой.
- Лерунь, мне таких вещей ни один мужчина не говорил.
- А у тебя и был-то один. Да и тот… - возразила Лерка, мягко освобождая руки, явно смущённая таким порывом Белкиной-Суворовой.
- Да знаю, как вы с Костей друг друга не выносите. Мне кажется, он к тебе ревновал и бесился.
- Да трус твой Костя. Трус и слабак. Ты меня извини, даже ради всех самых лучших лет и тёплых воспоминаний я не скажу иначе. Пока вы были вольные да лёгкие, он в твоём обожании купался и великодушно позволял и тебе получить от него часть его царственного внимания. А как взрослой жизни хлебнули, так ты одна всё тянула, а он пытался остаться мальчиком-звездой. А такую, как ты, надо не возле ноги держать, а на руках носить. Вот он животик и надорвал.
- Спасибо, Лер. – Юлька понимала, что ещё немного и она просто разревётся от щемящей благодарности перед всеми людьми – и перед молодым барменом Игорем, который уже поменял им стаканы на новые после кивка Леры, и перед тремя «рыцарями», которые хоть и пересели, но продолжали бросать взгляды на Лерку, в которых читались одновременно и удивление, и интерес, и восхищение, и страх. – Спасибо тебе. Ты вообще женщина или мужчина?
Лерка вдруг вскинула голову, посмотрела в глаза подруге и, резко подавшись вперёд и сделав круглые глаза, заговорщицки прошептала:
- Я Оно! Уууууууууу. - И снова засмеялась, хотя Юльке на миг показалось, что смех этот какой-то злой, пластмассовый, с ноткой отчаяния. Но эта мысль проскочила мимо сознания и растворилась. – Так, всё! Нежнятина закончилась! Игорь, давай гренки с чесноком и сырные шарики. Целоваться нам сегодня не грозит. Будем пить! Юлька, мы просто обязаны сегодня насвинячиться, потому что завтра надо будет о чём-то жалеть и обещать себе начать новую жизнь! Так что давай – за тебя, за твою свободу, за то, что ты обязательно научишься говорить «нет» всем, кто к тебе присосался, и «да» радостям и безобразиям! Не знаешь как – обращайся, научу.
И, крутанувшись на высоком стуле, Лерка вскинула руку высоко над головой, пальцы второй засунула в рот, пронзительно свистнула, перекрывая басы музыки и привлекая внимания всего зала, и заорала:
- Народ! Моя подруга – самая классная баба в мире – сегодня развелась! Ну-ка все выпили громко и весело!
И Юлька смущенно и счастливо расхохоталась под громкий звон и одобрительный гул, свист и крики «Поздравляем!» от совершенно незнакомых ей людей.
* - «Песня про зайцев» из к/ф «Бриллиантовая рука», 1968 год
Вот такая у нас подруга Лера. Как вам праздник в честь начала новой жизни?
Напоминаю, что автор всегда ждёт звёздочек, комментариев и новых друзей!
Как же болит голова. Разве она может так болеть у живого человека? Почему этот человек не умер вчера, Юлька думать не хотела. Она вообще не хотела голову использовать. Никак. Ни думать, ни есть. Разве что пить. Постоянно. Дома на столе её и правда ждал аспирин, анальгин, а ещё стакан воды и нарезанный полукругами лимон. Вот только ни одна таблетка толком не помогла. И теперь Юлия пока ещё Суворова, как и обещала её взбалмошная подруга, действительно жалела и обещала начать новую жизнь.
- Никогда больше… - Прошептала Белка, укладываясь лбом на прохладную стеклянную перегородку и ловя сочувствующий взгляд коллеги Ирочки. Додумать мысль, что же «никогда» и «больше», она не успела, вздрогнув и поморщившись от громкого звонка на собственном мобильнике. Ещё и звук отключить забыла – начальница через стекло бросила недовольный взгляд и поджала губы. На экране высветился незнакомый номер, и Юлька поспешила нажать на отбой, потому что на работе личные разговоры не приветствовались. Но через две минуты телефон заверещал снова. Пришлось мазнуть пальцем по зелёному кружку и улечься ухом на телефон, пытаясь уменьшить ощущение, что через уши и глаза мозг вырвется наружу.
- Алло. - Почти прошептала Юля, то ли от головной боли, то ли от нежелания быть услышанной за пределами своих перегородок вокруг стола.
Лерка была такая во всём – порывистая, энергичная, фонтанирующая светом и силой, что вокруг неё всегда были люди, желающие хоть немного отогреть свои замороженные правилами души. Вот и Юлька грелась. Они с Лерой были такими разными, что вообще было непонятно, как из всего коллектива именно их пара стала настоящей боевой единицей, которой не страшны никакие передряги. Лерка не слышала слова «нет», Юля его почти никогда не произносила. Лерка не признавала правил, Юля ими разлиновала всю свою жизнь. Лерка никогда не была замужем, при этом не имела проблем в личной жизни и самооценке. Юля несколько лет не могла «разрушить семью», даже уже не живя вместе с мужем. Лерка купалась в мужском внимании и одно за другим отклоняла предложения выйти замуж, порой поступавшие после недельного знакомства. Юля смущалась от дежурных комплиментов от таксистов. Лерка курила тонкие длинные сигареты с разными вкусами, не признавая модных электронных нагревателей. Юля не выносила запаха табака даже рядом. У Лерки на всю спину был наколот потрясающе детализированный цветной ловец снов. Юля боялась боли и вообще не понимала, зачем люди делают татуировку и как быть, когда она надоест.
В Эльфийской студии Валерия отвечала за костюмы, и умела находить такие нереально крутые мастерские или магазины, откуда выбирала самые невообразимые наряды, как будто прямиком высланные из голливудских костюмерных. Ещё она пела хрипловатым низким голосом и единственная знала, что тексты многих песен, которые они исполняют на мероприятиях, писала Юля Суворова. А ещё… Ещё она сразу увидела, что у Юльки лучше всех получается рисовать на лицах актёров и ведущих, и уговорила её пойти на курсы визажистов, где Юлька освоила и вечерний, и свадебный, и деловой, и повседневный макияж. А потом Новорядская ещё и подгоняла подруге клиенток. И Юльке, как ни странно, это тоже нравилось – создавать новые образы, видеть, как расцветает улыбка на лице девушки, считавшей себя обычной, невзрачной или даже некрасивой, и вдруг увидевшей в зеркале отражение того, что это не так. Одно время Юлька думала бросить работу в банке и полностью посвятить себя визажу и Эльфийской студии. Но теперь, конечно, эти планы пришлось забыть. Несмотря на алименты, которые Костик обязан будет платить ещё три года, и его обещание помогать финансово помимо обязательных выплат, надеяться Юле надо было только на себя, а значит не распыляться на нерегулярные и неофициальные доходы.
На звонок Лерка ответила сразу, как будто держала телефон в руке, и сразу закричала в ухо своим хрипловатым голосом, вызывавшим стойкое ощущение, что девушка только проснулась, хотя на часах был уже седьмой час вечера. Хотя в случае с Валерией Новорядской ни в чём нельзя было быть уверенной.
- О, ну как ты, свободная женщина Востока? – Вместо приветствия услышала Юлька. – Надеюсь, ты уже олицетворяешь собой круговорот воды в природе и чудодейственные превращения вина в слёзы?
- Привет, Лер. – Юля замялась, подбирая слова, чтобы ответить Лерке в такой же шутливо-каламбурной манере. – Пока что я олицетворяю подготовку к голодной зиме и превращение клубники в варенье и компот.
- Ооооо, мать! К тебе, твою ж мать, приезжала мать? – Подруга юлькину маму заочно недолюбливала и постоянно предлагала поменять замки, сменить номер и спрятаться от «корвалольного диктатора». – И теперь ты звонишь мне, потому что после такой нервной атаки твою кукушку надо ловить и возвращать на место. Ты мне скажи, мы сейчас идём с тобой бухать как две свободные женщины? Или ты опять решила дать себе шанс продолжить красиво страдать и в последний момент не пошла в суд?
- Леееераааа, я развелась. – Выдохнула Юлька, а в следующий миг её оглушил такой визг, что даже Илюха из кухни услышал и отреагировал конским ржанием и криком «тёть Лере привет».
- Уииииии! Поздравляю, мать!!! Так, наводи марафет, я сейчас... - В трубке послышалась возня, шорохи, чей-то недовольный шёпот и явно мужское ворчание. - Так вот, я сейчас найду, куда улетели мои трусы и примчусь к тебе. Готовь печень и удобную обувь, мы идём оповещать о твоём статусе весь город!
- Новодворская, мне на работу завтра, - слабая попытка унять надвигающийся на город ураган «Валерия» результата не принесла, потому что Лерка уже просто бросила трубку. В дверях снова возникла лохматая голова.
- Зная тёть Леру, у тебя минут 10, мам. Цигель, цигель, айлюлю.
- А айлюлю потом. - Как на пароль отозвалась Юлька и распахнула шкаф.
Глава 3.
За стойкой любимого леркиного бара свободный стул был только один. Юля двинулась было в сторону пустующих столиков, но Лерка неожиданно сильно для довольно хрупкой девушки перехватила её за локоть и шустро потащила за собой. Окинув взглядом занимавшую стулья слева парочку, Лера подтолкнула Юльку к свободному стулу, а сама с хищной улыбочкой повернулась направо и скользнула к трём мужчинам. Один из них сидел боком к стойке, спиной к приближавшейся к нему высокой синеволосой опасности (в этом месяце у Лерки была ярко-синяя шевелюра с более светлыми прядями, заплетёнными в тонкие косички, хаотично торчащими из начёсанных в дикое гнездо волос, из-за чего Лерка напоминала чернобыльскую вариацию Ежа Соника). Хлопнув мужчину по одному плечу, Лера повисла на другом, и когда ошарашенный посетитель повернулся к ней и сфокусировал взгляд на синем великолепии, томно прохрипела:
- Прекрасный рыцарь, не уступите даме место?
Рыцаря прекрасным назвать можно было с большой натяжкой. Такой же большой натяжкой, как его резервуар для пива, лежащий на коленях и пытающийся порвать пуговки на клетчатой рубашке. Помимо круглого пивного брюшка рыцарь блистал совсем не латами, а вполне обычной среднестатистической круглой лысиной. Но перед синеволосым драконом рыцарь пасанул и медленно сполз со стула.
- Благодарю, - проникновенно заглядывая в глаза «рыцаря», выдохнула Лера и перевела взгляд на таких же ошарашенных спутников. – Господа, рекомендую вам переместить свои мужественные тела за свободный столик, где вам будет намного удобнее продолжать вечер. А дамы желают накиряться до такого состояния, что от бара нам лучше не отходить.
После этих слов Валерия тут же потеряла интерес к не самым прекрасным рыцарям и передвинула освободившийся стул ближе к Юле.
- Что? – Выгнула красивую бровь Новорядская в ответ на обалдевший взгляд подруги.
- Как ты это делаешь? – Юля, хоть и знала Леру уже несколько лет, не переставала удивляться, как у той получается быть такой лёгкой и открытой, переть напролом и ничего не бояться. – Неужели тебе совсем не страшно?
- «И от страха всё быстрее песенку поюююют»*! - Протянула Лерка строчку из известной песни. – Юль, ну чего бояться? Не побьют же меня!
- Ну не побьют, так пошлют!
- Ха! Ха-ха! Три ха-ха! – отмахнулась Новорядская. – Куда меня могут послать, где я ещё не была, мать?
Юля только покачала головой, а Лерка, практически распластавшись грудью по барной стойке, замахала мальчику-бармену.
- Ииииии-хаааарь! Игорёчек, солнышко, наливай. Начнём как обычно – по поллитра светлого нефильтрованного и вот эти ваши фирменные гренки с беконом. И далеко от нас не отходи, милый, наши стаканчики надо будет быстро менять. А теперь ты… - Валерия с предвкушающей хищной улыбочкой повернулась к Юле так резко, что она поёжилась. – Я жажду подробностей!
- Ну, какие подробности, Валерон. Пришли, помолчали, забрали решение суда и разошлись. – Перед Юлькой возник стакан с пенным напитком, и она поспешила обхватить его ладошками, чтобы занять руки. – Мы всё уже друг другу сказали. И сказали, и проорали. Делить нам нечего. Илья взрослый уже. Квартира мамина, Костик на неё не претендует. На машину, наоборот, не претендую я. У меня и прав-то нет. А бодаться из-за старой реношки… Не хочу. Я и так рада, что нас просто взяли и развели.
Лерка слушала молча, и когда Юля замолчала, протянула руку и сжала запястье подруги.
- Ты как? – Вдруг ставшим совершенно серьёзным голосом спросила она. В этом была вся Лерка. Она могла орать, чудить, хохотать до икоты, каламбурить и шутить на самые остро-болезненные темы. Но всегда знала, когда Юльку нужно было взять за руку. И за это Юлия Белкина, пока ещё Суворова, была очень и очень благодарна подруге.
- Не знаю, Лер. Сейчас какая-то пустота. По сути ничего не изменилось. Мы и так уже не жили вместе почти два года. Так что я уже как бы и привыкла. А с другой стороны… Знаешь как плюс на минус. Плюс – я наконец-то поставила точку. Теперь я уже не замужняя женщина. Вроде все пути открыты, вперёд… А минус, который это всё перечёркивает… Лер, я просто не представляю, как это – быть без него. Мы вместе больше, чем не вместе. Больше половины жизни. Я от мамы к нему, я не была одна, сама по себе. И теперь мне кажется, что впереди только тьма какая-то.
- Ты его ещё любишь?
- Нет, Лер. Это и странно, понимаешь. У нас такая любовь была. Сумасшедшая. Мы умирали друг без друга и сгорали вместе. И вдруг вот так вот всё. Мне не жаль расставаться с ним. Мне жаль расставаться вот с этим всем – с любовью, с планами прожить всю жизнь до глубокой старости. Жаль вот этого… - Юлька покрутила рукой в воздухе, подбирая слова. – «Долго и счастливо». Не будет у меня «долго и счастливо» с одним-единственным.
- Юленька, - Лера уже двумя руками обхватила ладони подруги и легонько их встряхнула. – Я сейчас такую банальщину скажу. Ты же знаешь, как я не люблю банальностей, так что цени мою жертву.
Юлька коротко засмеялась. Лееера. Даже серьёзные вещи она умеет сдобрить необидной шуткой, чтобы немного ослабить струну.
- Так вот, Юленька, ты – красивая! И не спорь! - Новорядская вскинула изящную ручку, не давая подруге вставить и слова, хотя та уже набрала в грудь воздуха, но под взглядом синеволосой собеседницы медленно выпустила его обратно. – Ты правда очень красивая молодая женщина. Если захочешь, ты можешь стать ещё красивее. НО! Только если захочешь. Не ради кого-то, не под эталоны. Просто если тебе захочется что-то в себе изменить. Ты молодая. Ну что такое твои сорок два. Мне вот в семнадцать казалось, что в тридцатник пора на пенсию. А мне вот тридцать пять, и я всё ещё не знаю, кем хочу стать, когда вырасту. Мне б к сорока стать хоть наполовину такой, как ты. Ты дура, конечно, что столько лет терпела мудачное отношение к себе, но ты же и мудрая, твоё терпение и понимание – это что-то запредельное. И если я всё пытаюсь компенсировать что-то волосами и… Вот этим вот всем… То ты.. Ты просто живёшь. Как чувствуешь. И не гляди ты в этот паспорт. Ещё ты безумно женственная. Я тебе одну тайну открою – я тебе дико завидую. Твоей вот этой… Даже не женственности, а женскости. Ты женская. Ты как вода. Переменчивая и сильная. Захочешь – примешь форму сосуда. Захочешь – сметёшь всё на своём пути. Просто сосуд тебе достался плотно закупоренный. Но теперь может пора уже взять и расхерачить всё вокруг к чёртовой матери, а?
От такой тирады Юлька засмеялась, чтобы скрыть готовые пролиться слёзы. Потом сжала ладони подруги в ответ и даже потёрлась об них щекой.
- Лерунь, мне таких вещей ни один мужчина не говорил.
- А у тебя и был-то один. Да и тот… - возразила Лерка, мягко освобождая руки, явно смущённая таким порывом Белкиной-Суворовой.
- Да знаю, как вы с Костей друг друга не выносите. Мне кажется, он к тебе ревновал и бесился.
- Да трус твой Костя. Трус и слабак. Ты меня извини, даже ради всех самых лучших лет и тёплых воспоминаний я не скажу иначе. Пока вы были вольные да лёгкие, он в твоём обожании купался и великодушно позволял и тебе получить от него часть его царственного внимания. А как взрослой жизни хлебнули, так ты одна всё тянула, а он пытался остаться мальчиком-звездой. А такую, как ты, надо не возле ноги держать, а на руках носить. Вот он животик и надорвал.
- Спасибо, Лер. – Юлька понимала, что ещё немного и она просто разревётся от щемящей благодарности перед всеми людьми – и перед молодым барменом Игорем, который уже поменял им стаканы на новые после кивка Леры, и перед тремя «рыцарями», которые хоть и пересели, но продолжали бросать взгляды на Лерку, в которых читались одновременно и удивление, и интерес, и восхищение, и страх. – Спасибо тебе. Ты вообще женщина или мужчина?
Лерка вдруг вскинула голову, посмотрела в глаза подруге и, резко подавшись вперёд и сделав круглые глаза, заговорщицки прошептала:
- Я Оно! Уууууууууу. - И снова засмеялась, хотя Юльке на миг показалось, что смех этот какой-то злой, пластмассовый, с ноткой отчаяния. Но эта мысль проскочила мимо сознания и растворилась. – Так, всё! Нежнятина закончилась! Игорь, давай гренки с чесноком и сырные шарики. Целоваться нам сегодня не грозит. Будем пить! Юлька, мы просто обязаны сегодня насвинячиться, потому что завтра надо будет о чём-то жалеть и обещать себе начать новую жизнь! Так что давай – за тебя, за твою свободу, за то, что ты обязательно научишься говорить «нет» всем, кто к тебе присосался, и «да» радостям и безобразиям! Не знаешь как – обращайся, научу.
И, крутанувшись на высоком стуле, Лерка вскинула руку высоко над головой, пальцы второй засунула в рот, пронзительно свистнула, перекрывая басы музыки и привлекая внимания всего зала, и заорала:
- Народ! Моя подруга – самая классная баба в мире – сегодня развелась! Ну-ка все выпили громко и весело!
И Юлька смущенно и счастливо расхохоталась под громкий звон и одобрительный гул, свист и крики «Поздравляем!» от совершенно незнакомых ей людей.
* - «Песня про зайцев» из к/ф «Бриллиантовая рука», 1968 год
Вот такая у нас подруга Лера. Как вам праздник в честь начала новой жизни?
Напоминаю, что автор всегда ждёт звёздочек, комментариев и новых друзей!
Глава 4.
Как же болит голова. Разве она может так болеть у живого человека? Почему этот человек не умер вчера, Юлька думать не хотела. Она вообще не хотела голову использовать. Никак. Ни думать, ни есть. Разве что пить. Постоянно. Дома на столе её и правда ждал аспирин, анальгин, а ещё стакан воды и нарезанный полукругами лимон. Вот только ни одна таблетка толком не помогла. И теперь Юлия пока ещё Суворова, как и обещала её взбалмошная подруга, действительно жалела и обещала начать новую жизнь.
- Никогда больше… - Прошептала Белка, укладываясь лбом на прохладную стеклянную перегородку и ловя сочувствующий взгляд коллеги Ирочки. Додумать мысль, что же «никогда» и «больше», она не успела, вздрогнув и поморщившись от громкого звонка на собственном мобильнике. Ещё и звук отключить забыла – начальница через стекло бросила недовольный взгляд и поджала губы. На экране высветился незнакомый номер, и Юлька поспешила нажать на отбой, потому что на работе личные разговоры не приветствовались. Но через две минуты телефон заверещал снова. Пришлось мазнуть пальцем по зелёному кружку и улечься ухом на телефон, пытаясь уменьшить ощущение, что через уши и глаза мозг вырвется наружу.
- Алло. - Почти прошептала Юля, то ли от головной боли, то ли от нежелания быть услышанной за пределами своих перегородок вокруг стола.
