Это не был вопрос.
Я кивнула, не глядя на неё.
— Это нормально, — продолжила она, наливая мне чай. — Первые дни здесь… всегда самые тяжёлые. Замок испытывает вас. Пытается понять — вы она или просто её оболочка.
Она поставила передо мной чашку. — Выпейте. Это поможет уснуть. Без снов.
— Я не хочу спать, — сказала я. — Она сказала... что придёт, когда я усну.
— Тогда не спите, — пожала плечами Марта. — Но предупреждаю: здесь есть правила. И первое из них — не открывай дверь, если тебя зовёт твой голос.
Она посмотрела на меня. — Особенно если он звучит как твой, но мягче. Добрее. Увереннее. Это не ты. Это ловушка.
— Почему?
— Потому что дверь ведёт не наружу. И не в другую комнату. Она ведёт внутрь. В вашу память. А если вы ещё не готовы, она разорвёт вас на части.
Я не спала всю ночь.
Сидела у окна, смотрела, как клубится туман над лесом, как колышутся ветви деревьев без ветра, как в одном из окон замка — всегда в одном и том же — мелькает тень.
Не Лестран. Не Марта.
Кого-то… третьего.
К утру я задремала — ненадолго, на грани сна и яви.
И тогда она пришла снова.
На этот раз — не в коридоре.
А в моей голове.
Ты помнишь день нашей помолвки?
Ты сама выбрала платье — белое, с золотыми нитями, как утренний свет.
Он подарил тебе кольцо — не из золота, а из коры Лесного Древа. Оно не снималось. Оно росло вместе с тобой.
Ты смеялась, когда он споткнулся во время церемонии. Он поклялся, что сделал это нарочно — чтобы ты запомнила этот момент.
Ты сказала: «Я и так всё запомню. Каждую секунду». Каждое твоё дыхание».
Он ответил: «Тогда пообещай, что не отпустишь меня. Даже если я стану тем, кем не должен быть».
Ты пообещала.
А потом… нарушила обещание.
Я вскочила. Сердце бешено колотилось. Ладони покрылись холодным потом.
— Нет, — прошептала я. — Это не я. Это не моё.
Но в зеркале моё отражение смотрело на меня с грустью.
И на пальце… мелькнул отблеск.
Как будто там было кольцо.
Из коры.
К утру я решила, что нужно выйти из замка.
Нужно уйти. Хотя бы ненадолго.
Нужно вспомнить, кто я сейчас. А не триста лет назад.
Марта не стала меня останавливать.
— Идите, — сказала она. — Но не дальше границы леса. И не разговаривайте с теми, кто знает ваше настоящее имя.
Она протянула мне плащ. — И возьмите это. На случай… если вы вспомните слишком много.
Я не спросила, что внутри. Просто сунула свёрток в карман.
Лес встретил меня тишиной.
Не ветер. Не листья.
Голосов.
Они звучали из-под земли. Из стволов. Из теней.
Элис… ты вернулась…
Мы ждали…
Он ждал…
Ты снова предашь?..
Я шла быстро. Не оглядываясь. Не отвечая.
Но чем дальше я шла, тем громче становились голоса.
И тем ближе были шаги за моей спиной.
Я не оборачивалась.
Пока не услышала:
— Алиса.
Это был его голос.
Но… живой. Тёплый. Без тени холода.
Я обернулась.
Он стоял в десяти шагах.
Не призрак.Не тень.
Человек.
В пальто, с зонтом, который он не раскрыл.
Как в воспоминаниях.
— Ты... настоящий? — прошептала я.
— Сейчас — да, — улыбнулся он. — Магия леса иногда позволяет мне... выйти. Ненадолго. Пока ты рядом.
— Зачем ты здесь?
— Потому что ты ушла. И я испугался... что ты не вернёшься.
Мы молчали. Смотрели друг на друга.
Как будто впервые.
Как будто снова.
— Я не хочу быть Элис, — сказала я. — Я не хочу помнить. Это… слишком.
— Ты не обязана становиться ею, — тихо сказал он. — Но ты должна встретиться с ней. Иначе она поглотит тебя. А я… не смогу тебя спасти.
Он протянул руку.
Я не взяла её.
Но и не отвернулась.
— Дай мне время, — сказала я.
— У тебя есть год, — ответил он. — Но я бы предпочёл... чтобы ты выбрала меня не потому, что должна. А потому, что захочешь.
Он исчез — не растворился, не ушёл.
Просто… стал тенью.
Я стояла одна.
С плащом в руках.
С голосами в голове.
И с вопросом, который не давал мне покоя:
А что, если я захочу его... прежде чем вспомню, почему должна его ненавидеть?
Глава 4
«Дневник, который помнит меня лучше, чем я сама»
«Не читай вслух.
Слова оживут.
И найдут того, кого ты звала любимым.»
— запись на первой странице дневника
Я вернулась в замок, дрожа. Не от холода. От того, что во мне что-то сдвинулось.
Как будто застрявший механизм в груди — тикнул. И начал вращаться.
Тётя Марта ждала у камина. Без слов подала мне полотенце — я и не заметила, что промокла под туманом.
— Ты видела, — сказала она. — Первое воспоминание. Это начало.
— Это не начало, — ответила я. — Это ловушка. Вы все — ловушка.
Она не обиделась. Только улыбнулась — тонко, как будто знала, что я скажу именно это.
— Тогда перестань искать выход. Начни искать себя. В библиотеке. На третьей полке. За книгой, которую ты никогда не открывала.
Я не хотела идти. Но ноги понесли сами.
Библиотека была огромной — как церковный зал, с высокими потолками и лестницами на колёсиках.
Пыль пахла воском и чем-то древним — как будто книги здесь не читали, а молились им.
Третья полка. Слева.
Фальшивая книга — корешок чуть толще, чем у других.
Я потянула — и она легко вышла, открывая тайник.
Там лежал дневник.
Кожаный. Тяжёлый. С серебряным замком в виде сердца, разбитого по центру.
Я открыла его — замок не сопротивлялся, будто ждал именно меня.
Первая страница:
«23 октября.
Сегодня он подарил мне розу. Чёрную. Сказал: “Она не умрёт, пока ты меня помнишь”.
Я засмеялась. Сказала: “А если я забуду?”
Он не ответил. Только поцеловал.
Я не знала, что это был его последний поцелуй… до меня.»
Я захлопнула дневник.
— Это не моё, — прошептала я.
— Открой снова, — раздался голос за спиной.
Я обернулась.
Лестран стоял у двери. Не призрак. Не тень. Почти человек.
— Прочитай следующую страницу, — сказал он. — Там — ты. Настоящая.
Я открыла.
Страница сменилась.
«Сегодня я поняла — я не хочу быть Элис.
Я хочу быть Алисой.
Простой.Живой.Без прошлого.
Но он смотрит на меня — и видит её.
А я смотрю на него — и не помню, почему плакала».
— Как?.. — я подняла глаза. — Это… я написала? Только что?
— Нет, — сказал Лестран. — Ты написала это триста лет назад. Но дневник... знает, когда ты готова вспомнить. Поэтому он показывает тебе то, что сейчас важно.
Я перевернула страницу — и там уже было что-то новое:
«Он не винит меня.
Он винит себя.
Говорит: “Я должен был удержать тебя. Должен был сказать правду”.
Но правда страшнее лжи.
Правда — в комнате 13.
И я боюсь туда зайти».
— Что в комнате 13? — спросила я.
Лестран побледнел.
— Там... живёт та, что помнит всё. Даже то, что ты хочешь забыть.
— Кто она?
— Первая. Та, что наложила проклятие. Потому что не смогла смириться... с тем, что я выбрал не её.
Я закрыла дневник.
— Почему ты не сказал мне раньше?
— Потому что, — тихо сказал он, — если ты узнаешь всю правду слишком рано, ты снова убежишь. А я… больше не смогу тебя найти.
?? Глава 4
«Карта запретных дверей»
«Не входить.
Не смотреть.
Не называть.
Иначе — не выйдешь».
— подпись на обороте карты
На следующее утро я нашла карту.
Лежала в ящике письменного стола — свёрнутая, с восковой печатью: «Не открывать до полнолуния. Иначе — не выйдешь».
Я открыла. Не дожидаясь луны.
Карта замка. Не просто план — живая. Линии двигались. Комнаты мерцали. Надписи менялись, когда я смотрела.
Комната 13 — «Не входить. Здесь живёт та, что помнит всё. Даже то, что ты хочешь забыть».
Зеркальный зал — «Не смотреть после полуночи. Отражения начинают шептать. И зовут по имени».
Северная башня — «Запрещено. Здесь он потерял себя. И нашёл тебя».
Часовня под землёй — «Не молись здесь. Боги этого места — не твои».
Сад забытых имён — «Не произноси своё имя вслух. Иначе оно станет его именем».
— Ты не должна была её найти, — раздался голос.
Я обернулась.
Тётя Марта. В руках — поднос с завтраком. Лицо — серьёзное, как никогда.
— Почему?
— Потому что карта сама выбирает, кого вести. А кого — погубить.
Она поставила поднос на стол.
— Ты уже заглянула в дневник. Уже вспомнила отрывки. Теперь карта покажет тебе… последствия. Если ты пойдёшь не туда — не вернёшься. Ни как Алиса. Ни как Элис.
— А если я пойду туда, куда нужно?
— Тогда, — сказала она, — ты узнаешь, почему он до сих пор не человек. И почему ты — единственная, кто может это изменить.
Я посмотрела на карту.
Комната 13 мерцала.
Словно звала.
— А что, если я войду?
— Тогда, — прошептала Марта, — ты встретишь её. И она расскажет тебе... правду. Которую скрывает Лестран.
Глава 5
«Она смотрит в окно. И шепчет моё имя»
«Не оборачивайся.
Она знает, когда ты слышишь.
И если ты обернёшься, она станет реальной».
— запись в дневнике, сделанная ночью
Я увидела её впервые на рассвете.
Стояла у окна в восточной галерее. Фигура в чёрном плаще. Длинные волосы — как тень. Лицо скрыто капюшоном.
Я замерла.
— Кто вы? — крикнула я.
Фигура не шелохнулась.
Но ветер донёс шёпот:
«Ты не должна быть здесь. Он — мой. Был. Есть. Будет.»
Я бросилась к окну, но там никого не было. Только туман. След на стекле — тонкий, как царапина, но тёплый на ощупь. Как будто её палец только что коснулся… моего лица.
Вернувшись в комнату, я открыла дневник.
Новая запись — свежая, как будто чернила ещё не высохли:
«Она пришла.
Она всегда приходит, когда ты начинаешь вспоминать.
Не слушай её.
Не смотри.
Не произноси её имя.
Иначе она войдёт.
И заберёт тебя.
Как забрала меня… в прошлый раз».
Ладони стали липкими. Во рту — привкус металла. Я не плакала. Я не кричала. Я просто… ждала, что она заговорит снова.
Вечером я снова увидела её — в зеркале в холле.
Она стояла у меня за спиной. Её рука лежала на моём плече. Губы шевелились, но звука не было.
Я не обернулась.
Просто прошептала:
— Что ты хочешь?
Ответ пришёл не из зеркала.
А изнутри.
Как будто голос был во мне:
«Чтобы ты ушла.
Пока не поздно.
Пока он ещё не вспомнил... как ты его предала».
Глава 6
«Кольцо, которое помнит её шаги»
«Не снимай его. Даже когда спишь.
Особенно когда спишь.
Это не украшение.
Это твой щит.
И моя последняя клятва».
— Лестран
Утро началось с тишины — той самой, что здесь не пугала, а давила. Тишина в замке Д’Арболь не была пустотой. Она была присутствием. Как будто стены дышали за тебя. Как будто воздух помнил каждое слово, произнесённое здесь триста лет назад.
Я проснулась от странного ощущения — будто кто-то положил что-то на подушку рядом с моей щекой. Не грубо. Не внезапно. Аккуратно, почти бережно — так кладут письмо, написанное дрожащей рукой.
Я открыла глаза.
На белоснежной наволочке, в углублении, где только что лежала моя голова, лежало кольцо.
Оно не блестело. Не сверкало. Оно… дышало.
Серебро — не холодное, не тусклое, а живое, словно выкованное не в горне, а в сердце чего-то древнего. Тонкая полоска, едва заметная на пальце, но тяжёлая — не по весу, а по смыслу. На поверхности — гравировка: две ветви, переплетённые так тесно, что невозможно сказать, где заканчивается одна и начинается другая. Между ними — капля. Не камень. Не металл. Просто... капля, словно застывшая кровь, влитая в металл при закалке.
Я перевернула его.
Внутри едва различимыми буквами выгравирована фраза:
«Пока ты носишь меня, ты под моей защитой.
Пока ты помнишь меня, я не исчезну».
Чернила? Нет. Это была не надпись. Это была рана. Металл был слегка вдавлен, как будто слова врезались в него не резцом, а болью.
Я подняла кольцо. Оно было тёплым. Не от солнца. Не от воздуха. От него. Как будто его только что держали в ладони — и неохотно отпустили.
— Оно твоё, — раздался голос у окна.
Я не вздрогнула. Не вскрикнула. Просто медленно обернулась — как будто знала, что он придёт. Как будто ждала.
Лестран стоял в дверном проёме — не призрак, не воспоминание, не тень. Почти осязаемый. Почти живой. Его силуэт не расплывался в свете, как раньше. Он стоял. Как человек. Как мужчина, который слишком долго ждал, чтобы снова оказаться с тобой в одной комнате.
Он не улыбался. Не хмурился. Просто смотрел — так, будто видел не меня, а её. Ту, что была здесь до меня. Ту, что первой надела это кольцо.
— Зачем? — спросила я, не надевая его. — Зачем мне это?
Он сделал шаг вперёд. Медленно. Осторожно. Как будто боялся, что я исчезну, если он двинется слишком резко.
— Потому что она уже здесь, — сказал он. — И ты не всегда слышишь её шаги. Не всегда видишь её в зеркале. Не всегда чувствуешь холод на шее, прежде чем она дотронется до тебя. Но кольцо… оно почувствует. И предупредит.
— Как? — прошептала я.
Он подошёл ближе. Взял меня за руку.
Его пальцы были холодными — не ледяными, не мертвенно-бледными, а... забытыми. Как будто тепло в них просто забыло, как возвращаться.
— Оно станет тяжелее, когда она войдёт в замок. Не физически. Ты почувствуешь это… здесь. — Он коснулся моей груди чуть выше сердца. — Как будто в грудь налили свинца.
Он надел кольцо мне на безымянный палец. Оно село идеально — не слишком туго и не слишком свободно. Как будто было отлито по слепку, сделанному с моей руки много лет назад.
— Оно станет льдом, когда она будет рядом. Не на пальце. Внутри. Как будто кто-то вставил тебе в вену кристалл зимы.
Он замолчал. Потом — тише:
— И оно вспыхнет от боли — резкой, как порез, — когда она попытается дотронуться до тебя. Чтобы ты успела отступить. Убежать. Спрятаться.
— А если я не успею? — спросила я.
Он посмотрел на меня — долго, не отводя взгляда.
— Тогда оно сделает то, для чего было создано. Оно вспомнит за тебя. Вспомнит её лицо. Её голос. Её имя. И… оттолкнёт её. Не силой. Не магией. Памятью. Её собственной. Потому что кольцо — не просто металл. Оно — часть клятвы. Часть меня. И часть тебя. Той, что была здесь раньше.
— А если я его сниму? — спросила я, глядя на тонкую серебряную полоску на пальце.
Он не сразу ответил. Потом — тихо, почти беззвучно:
— Тогда ты станешь для неё... пустым местом. Без защиты. Без памяти. Без связи со мной. И она заберёт тебя. Быстрее, чем в прошлый раз. Потому что в прошлый раз... ты ещё помнила, как бежать.
Я носила кольцо весь день.
Сначала — с недоверием. Потом — с любопытством. Потом — с тихой благодарностью.
Оно не мешало. Не давило. Не звенело. Оно просто… было.
Как дыхание. Как пульс. Как тень, которая следует за тобой не потому, что хочет, а потому, что должна.
К полудню я забыла о нём — пока не прошла мимо галереи с портретами.
Внезапно — тяжесть.
Не в руке. Не на пальце.
В груди.
Как будто кто-то положил мне на сердце камень.
Я замерла.
В конце коридора — тень.
Не мелькнувшая.Не исчезающая.
Стоящая.
Фигура в чёрном плаще, сотканном, казалось, не из ткани, а из самой тьмы леса. Лицо скрыто глубоким капюшоном, но я чувствовала — она смотрит. Не на меня. На кольцо.
Кольцо стало холодным.
Не прохладным.
Ледяным.
Как будто в мою кровь впрыснули зиму.
«Ты не должна была его надевать, — прошелестел голос — не в ушах. Не в голове. Между мыслями. Там, где живёт то, что ты боишься признать даже самому себе — Он не имел права давать тебе это. Это моя кровь. Моя клятва. Моя месть».
