Но, думаю, что да, исходя из того, как развивались события дальше. После того, как закончилась дискотека. Замолчала музыка, все стали расходиться. Я хотела уйти с подругой. Но ее уже нигде не было. Видно ушла с каким-то парнем. Я вышла из клуба одна. Но не прошла и нескольких метров по парку, как услышала сзади шаги. Кто-то догонял меня бегом. Я напугалась. И хотела уже бежать. Но было поздно. Он – а это был Владимир – обнял меня за талию и спросил, может ли он проводить меня.
Она замолчала. Вздохнула и чуть прикрыла глаза, как будто вспоминая и вновь переживая те мгновения.
- Не помню, что он мне говорил, что я говорила ему. Только вдруг я почувствовала его руку под моим лифчиком. Уже в следующее мгновение он тянул меня в сторону от дорожки. Да! Да! К тем кустам, где совокуплялись презираемые мною особи. «Владимир! Владимир! Я согласна, - прошептала я ему. – Только не здесь! Умоляю тебя!» Вероятно, мой отпор был достаточно решителен, потому что он больше не тянул меня в сторону.
Зал загудел.
- Он сказал мне: «Стой здесь! Никуда не уходи! Я мигом!» Чмокнул меня в щеку и убежал. Первым моим побуждением было убираться отсюда как можно быстрее. Я даже начала проклинать себя, что пошла на эту дискотеку. Но я осталась на месте и стояла, как заколдованная, без движения. Появился Владимир. Он запыхался. «Ничего не вышло!» «А что должно было выйти?» «Ни у кого нет пустой хаты».
В зале захихикали.
- И тут как будто меня кто-то тянул за язык, а ведь я уже была рада, что всё так получилось, что ничего у него не вышло, и брякнула: «Ой! А у мамы сегодня ночное дежурство в больнице». «Так чего же мы здесь стоим? Помчались к тебе!» Ни у него, ни у меня не было денег ни то, что на такси, даже на трамвай. Я потом узнала, что на дискотеках они играли бесплатно, поскольку и помещение для репетиций и инструменты всё это было клубное. Он тянул меня за руку, а я указывала, куда меня нужно тащить. Ну, и как в кино. С порога он уже начинает раздеваться и меня раздевать, и сам не понимает, что важнее, что нужно прежде сделать., меня раздеть или себя. Не дораздевшись и меня не дораздев, он подхватывает меня на руки и несет, быстро так перебирая ногами. Вместо спальни заносит на кухню. Меня разбирает смех. «Ты собрался меня поджарить, чтобы я поаппетитней была?» - спрашиваю. Он уже на полу кухни хотел, так было невтерпеж, но я схватила и потянула его в спальню. Мы упали на постель.
Начали делать ставки, почему соития не произошло. В зале забегали с блокнотами. Одни были уверены, что у Вовы в самый решающий момент пестик увял. Так случается нередко. Другие считали, что Вовчик оказался трансгендером и у него просто не оказалось того, чем лишают девственности. Но давайте не будем гадать и дослушаем ее рассказ.
- Он набрасывается на меня. Я чувствую, как он сдергивает с себя трусы, хватает свой… ну, этот самый… чтобы отправить его в нужном направлении. Я готова отдаться ему. Приподнимаюсь и сдергиваю с себя трусики. И хочу теперь оказать ему помощь в достижении цели.
- Уууу! – загудел зал.
- Да и самой стало интересно, какой он у него. До этого только виртуально была знакома. Многие рассказывали самое разное. А теперь самой хотелось потрогать, приобщиться. Что же это такое в реальности? Мелькнула мысль: а может быть, сделать орал? Тогда будут и овцы целы, и волки сыты. Но постеснялась. В этот самый решающий момент телефон. «Не бери! Не бери! – шепчет он в отчаянии. – Умоляю тебя!» Как это не бери? Мало ли что? Но чтобы взять телефон, мне пришлось выскользнуть из-под него. Сделать это было нетрудно, поскольку он был мокрый, как будто только что вышел из-под душа. Присаживаюсь на крой кровати с приспущенными до колен трусиками. Дотягиваюсь до телефона.
В зале опять воцаряется тишина.
- Сдергиваю лифчик, болтающийся у меня на шее. Он громко дышит мне в затылок. «Тише! – говорю. – Это мама. Да! Мама!» «Ой! Доченька! Прости ты меня, дуру неотессанную!»
Раздался смех.
- «Что такое, мама?» _ «Я борщ не поставила в холодильник. Он на столе кухонном. Поставь обязательно! А то он утра скиснет. Придется выливать. Утром приду и покушать будет нечего». – «Ладно, мама! Ставлю!» Мама тараторит о дежурстве. Я готова застонать от отчаянья. Остановить ее невозможно. Он проталкивает руку между моих ног, чтобы ласкать мою киску. Я сильно сжимаю ляжки. «Мам! Ну, мне честное слово некогда! Придешь с дежурство и всё расскажешь! Целую, мам!» Впервые в жизни отключаю телефон, не дослушав мамы. Может быть, у мне аккумулятор сел. Он пытается меня завались. Я отталкиваю его. «Погоди!» Поднимаюсь, натягиваю трусики. Ой!
Опять смеются.
- «Ты куда?» - «Подожди пять сек! Я быстренько!» Иду на кухню. Так и есть. Кастрюля с борщом стоит на плите и киснет. Мама великолепно варит борщи. Это ее фирменное блюдо. Тут она просто волшебница. Если не считать, что между варкой борщей и ночными дежурствами она совершила еще одно чудо – произвела меня на свет. Всё остальное у мамы получается удивительно невкусным. Даже в электрочайник она умудряется забросить соли. Представляете? Она почему-то решает, что в чайнике у нее варятся в крутую яйца и, чтобы они не лопнули, в воду надо бросить соль. Тащу кастрюлю к холодильнику. Ставлю ее на пол. Открываю холодильник. Так и есть! Куда же ставить кастрюлю? Приходится перекладывать и уплотнять продукты. Немного свободного места освобождается.
Хохот.
- «Ты скоро?» - доносится из спальни. «Сейчас! Немножечко еще! Чуть-чуть подожди!» Ну, кажется, уплотнила. Ставлю кастрюлю. Закрываю дверку. Фу! Дверка не закрывается. Что-то мешает. Вытаскиваю кастрюлю. Снова перекладываю и уплотняю продукты. Когда это мама успела напокупать? Слышу шаги. Скрипнула дверь. Это в туалет. Прислушиваюсь. «Оооо!» Такой рык я уже слышала по телевизору в «Мире животных», когда показывали парочку гиппопотамов. Огромные такие черные туши! Ревел самец, сползая от гиппопотамихи. То, что у него между задних лапищ, заштриховали. Опять ставлю кастрюлю и закрываю дверку. Хоть бы на этот раз получилось! Получилось! Дверка закрылась. Плотно.
В зале гогот.
- «Владимир! – кричу. – Иду!» Разбрасываю волосы по плечам и направляюсь в спальню. Чему быть, тому не миновать. Переступила порог кухни. Мимо проносится Владимир. Как ураган. Почему-то одет. Хватает с пола куртку, толкает ноги в ботинки. Что-то шипит. «Случилось что-то, милый?» Он резко поднимается. «Случилось! Случилось! - кричит. – Иди ты на… Сука!» Он так хлопает дверь, как будто собрался обрушить дом, в котором его встретили так гостеприимно. Вот и вся моя история. Я осталась девственницей буквально в полшага от потери ее. Больше на дискотеки не ходила. И любовь сама собой как-то быстро улетучилась. Как пушинка, когда на нее дунешь.
10
У него была легкая и теплая рука. Ей стало приятно, когда он положил руку на ее обнаженное плечо и погладил его. Так гладят котенка.
- Вы только не волнуйтесь! Волноваться вам нельзя ни в коем разе. Нет! Врачи говорят: всё хорошо. Вы быстро идете на поправку. И скоро вас выпишут. Недельку-другую придется полежать.
«Какой у него приятный голос! – подумала Настя. – Разве такие молодые бывают следователями? Если у следователя такой голос, никто же не будет ему врать. Лучше бы он цветы продавал или детским врачом работал. Дети бы его любили».
- Настя! Вы возвращались домой, то есть в общежитие, вечером после занятий. Уже было темно.
Настя кивнула.
- И когда вы свернули за угол дома, вас кто-то ударили по голове. Я правильно излагаю или нет?
Опять кивнула.
- А дальше вы ничего не помните. Так?
- Видно, я сразу потеряла сознание.
- Ну, да! Вы сразу потеряли сознание. Это так. Тот, кто вас ударил, чуть не рассчитал удар. Да и как можно было рассчитать удар?
- Как это не рассчитали?
- Еще бы сантиметра три вправо… Но вас, Настя, не только ударили по голове. Если бы дело только обошлось этим. Когда вы упали, вас еще пинали ногами. Да! По меньшей мере их было двое. И знаете, это были женщины. Да-да! Не удивляйтесь! Может быть, девушки. Ну, представители вашего пола. Вот так!
Настя поглядела на его руку. У него были красивые пальцы, ровные и прямые. Идеальные пальцы! Если так можно говорить про пальцы. Обычно на них как-то внимание не обращают. Ногти были ухоженные.
- Да! Именно так! Удары наносились носками женских сапог. Узкими носками. Эксперт даже установил их размер, цвет и марку. Да-да! Не удивляйтесь! Прогресс! А преступники… в данном случае преступницы действуют по старинке. Они уверены, что никаких следов не оставляют. Уверены, что если исподтишка, из-за угла, то никаких следов не оставят. Но это не так. Нет! Оставили! Наследили! И думаю, что мы их найдем. Обязательно найдем! Конечно, вы должны помочь следствию. Тогда мы их быстрей найдем.
- Я могу вам помочь? Я же сразу потеряла сознание. И ничего не видела, и не слышала.
- Да! Вы только, Настя, не волнуйтесь.
Он положил ладонь на ее руку. Немного провел вверх и вниз. Она не убрала его ладонь. Почему-то ей это было приятно.
- Конечно, вы их не видели и не могли видеть. Видели другие. Они закричали. И та парочка убежала. Испугалась.
- Их двое было?
- Вообще-то трое. Третья стояла у стены и что-то говорила им. Наверно, давала какие-то указания. А может быть, следила, чтобы их никто не увидел.
- Почему же трое?
- Что? Не понял?
- нет! Нет! Это я так. Не обращайте внимания.
- Когда закричали, они сразу убежали. Было темно, разглядеть их было нельзя. Да и скрылись они сразу. Но это хорошо.
- Что хорошо? Я не понимаю вас.
- Вас сразу увидали, вызвали «скорую». Но, Настя, это еще не всё. к сожалению.
- А что еще?
- Ну, мне не хотелось бы… Знаете…Я следователь. Я не имею права. Я должен сказать это. Ну, в общем, они не только били вас. Если бы только били. Пинали то есть. Они задрали вашу куртку, сдернули колготки, трусики и…
- Говорите уже! Я не маленькая.
- Да! Конечно! Вы уже не маленькая. Очень мне неприятно об этом говорить. Очень не хотел бы говорить. Но ради установления истины должен. В общем, в ваш… ну, анус была воткнута сосулька. Вот!
Он убрал руку. Она отвернулась от него к стене. В левом углу застыл солнечный зайчик. Она смотрела на него.
- Понимаю, как вам тяжело. Но от следователя, как от врача, не должно быть никаких тайн. Вы должны мне всё рассказать. Помогите! Мы их обязательно найдем. И они будут наказаны по всей строгости. У вас есть какие-нибудь предположения.
Настя молчала, не отводя взгляда от угла палаты.
- Может быть, вы с кем-то ссорились? Вспомните!
- Ничего такого не припоминаю. Я устала. Извините! Честное слово!
- да! Конечно! Это вы меня извините! Я и так, как говорится, злоупотребил своим служебным положением. А вам нужен покой. Пожалуйста, поправляйтесь поскорей! Я буду держать вас в курсе следствия. Все новости вы будете узнавать первыми. Я всё вам буду рассказывать. Я еще хотел… Что я хотел? Ах, да! Могу ли я…В общем, я думаю, что у меня еще появятся к вам вопросы. Могу ли я вам задать их?
Она улыбнулась и еле заметно махнула рукой.
Появился Слава через три дня. Настя уже садилась и самостоятельно передвигалась по палате. Утку из-под ее кровати убрали. На этот раз был не скромненький букетик гвоздик. А довольно внушительный букет роз. Да и пакет выглядел посолидней. Это заметили санитарки и медсестры.
- Станислав! Зачем вы так? Как будто мы родственники. Цветы… Вы же сами знаете, кому носят цветы. Мне неудобно.
- Настя! У нас сегодня праздник. И я решил немного его отпраздновать. Вот тебя поздравить.
- У нас? Вы меня заинтриговали, Станислав. А что между нами общего? Да и видимся мы всего второй раз.
- Как что? Я нашел преступниц! А на счет того, что второй раз, мне кажется, что я вас знаю много-много лет.
Она сидела у изголовья кровати. И после этих слов опустила голову и стала перебирать край халата. Слава налил воду в вазу и поставил цветы.
- Вы их нашли?
- Да! Вот сейчас покажу фотографии.
Он схватил папку.
- Не доставайте!
- Почему?
- Не надо! И всё!
Слава уставился на нее. Настя повернулась к окну.
- Как же я сразу не догадался! – воскликнул Слава, хлопнув себя по колену. Ты же всё знала! Ой! Прости… те! Невольно вырвалось! Как-то само собой!
Настя рассмеялась.
- Мне тоже кажется, что мы сто лет знакомы. Я с вами чувствую себя очень легко.
- Что же, Настя! Давай тогда на ты?
Настя кивнула.
- Почему, Настя, ты молчала? Ведь мы же могли открыть преступление по горячим следам! Ты же могла сказать!
- Что?
- Как что?
- Что им теперь будет? Их посадят?
- Что? Дело передадут в суд. Статья серьезная. Загремят надолго. Что заработали, то и получили.
- Можно я буду вас Славой называть?
Настя прикоснулась к его руке.
- Тебя!
- Тебя! А без суда, Слава, можно обойтись?
Слава достал из пакета пару яблок. Поднял. Подошел к раковине. Почему-то наклонился и понюхал.
С Настей в палате лежала еще старушка и женщина лет сорока, полная, с крупным носом-картошкой. Они вышли сразу, как только Слава зашел в палату. Он вернулся с помытыми яблоками.
- Я не совсем понимаю себя. Точнее совсем не понимаю. Тебе их жалко? Или ты хочешь разобраться с ними без суда? Самостоятельно?
- Ты ошибаешься.
- Так что же?
- Я не хочу никому причинять несчастья. Даже если это плохой человек. Меня будут проклинать и считать виновницей, сломавшей им судьбу. Одна мысль об этом для меня невыносима.
- Их будут судить. Хочешь ты этого или нет. Они преступницы. Ты можешь написать заявление, что не имеешь к ним претензий. Его приобщат к делу. Или выступи в суде. Сомневаюсь, что тебя поймут. Решат, что тебя запугали. Посчитают какой-нибудь блаженной. Но срок могут скостить. Не намного. Но там была и третья. Ты не знаешь, кто эта третья?
Настя покачала головой.
- Честно-пречестно? Или опять что-то скрываешь?
- Не догадываюсь даже.
- Ладно. Девки напуганы сейчас. И расколоть их будет легко. Так что скоро я узнаю, кто была третья. Эта третья меня особенно интересует. И когда я ее найду, никаких твоих просьб о прощении и слушать не буду. Не надейся! Собственноручно застрелю ее из табельного оружия в своем кабинете. Бабах!
Настя ахнула. Слава схватил ее за руку.
- Девочка моя! Что с тобой? Извини! Какая ты доверчивая! Я должен бежать. Всего лишь на пять минут вырвался. Дел выше крыши.
Откусил яблоко, подмигнул ей и чуть ли не бегом бросился к выходу. Когда отрывал двери, в коридоре ойкнули. Настя взяла яблоко, посмотрела на надкус и стала обкусывать его по кругу.
- Девочка моя! – вздохнула она.
И упала на подушку со счастливой улыбкой. В палату зашли соседки.
11
Церемониймейстер доводился Клеопатру троюродным дядькой по материнской линии. Об этом даже во дворце не все знали. Да и, правду сказать, седьмая вода на киселе. По совместительству он был и тайным советником. А вот об этом уже все знали. Вот эти конкурсы девственниц тоже были задуманы им. Клеопатр только венчался на царство, и по традиции ему было положено подыскать невесту и жениться. Когда дядька высказал ему эту идею, он был крайне удивлен.
- Ты пошутил, дядя?
Наедине он называл его дядей, по-семейному.
- Мой мальчик, это не шутка.
- Но это же бред. Абсурд! Какой у нас век на дворе.
Она замолчала. Вздохнула и чуть прикрыла глаза, как будто вспоминая и вновь переживая те мгновения.
- Не помню, что он мне говорил, что я говорила ему. Только вдруг я почувствовала его руку под моим лифчиком. Уже в следующее мгновение он тянул меня в сторону от дорожки. Да! Да! К тем кустам, где совокуплялись презираемые мною особи. «Владимир! Владимир! Я согласна, - прошептала я ему. – Только не здесь! Умоляю тебя!» Вероятно, мой отпор был достаточно решителен, потому что он больше не тянул меня в сторону.
Зал загудел.
- Он сказал мне: «Стой здесь! Никуда не уходи! Я мигом!» Чмокнул меня в щеку и убежал. Первым моим побуждением было убираться отсюда как можно быстрее. Я даже начала проклинать себя, что пошла на эту дискотеку. Но я осталась на месте и стояла, как заколдованная, без движения. Появился Владимир. Он запыхался. «Ничего не вышло!» «А что должно было выйти?» «Ни у кого нет пустой хаты».
В зале захихикали.
- И тут как будто меня кто-то тянул за язык, а ведь я уже была рада, что всё так получилось, что ничего у него не вышло, и брякнула: «Ой! А у мамы сегодня ночное дежурство в больнице». «Так чего же мы здесь стоим? Помчались к тебе!» Ни у него, ни у меня не было денег ни то, что на такси, даже на трамвай. Я потом узнала, что на дискотеках они играли бесплатно, поскольку и помещение для репетиций и инструменты всё это было клубное. Он тянул меня за руку, а я указывала, куда меня нужно тащить. Ну, и как в кино. С порога он уже начинает раздеваться и меня раздевать, и сам не понимает, что важнее, что нужно прежде сделать., меня раздеть или себя. Не дораздевшись и меня не дораздев, он подхватывает меня на руки и несет, быстро так перебирая ногами. Вместо спальни заносит на кухню. Меня разбирает смех. «Ты собрался меня поджарить, чтобы я поаппетитней была?» - спрашиваю. Он уже на полу кухни хотел, так было невтерпеж, но я схватила и потянула его в спальню. Мы упали на постель.
Начали делать ставки, почему соития не произошло. В зале забегали с блокнотами. Одни были уверены, что у Вовы в самый решающий момент пестик увял. Так случается нередко. Другие считали, что Вовчик оказался трансгендером и у него просто не оказалось того, чем лишают девственности. Но давайте не будем гадать и дослушаем ее рассказ.
- Он набрасывается на меня. Я чувствую, как он сдергивает с себя трусы, хватает свой… ну, этот самый… чтобы отправить его в нужном направлении. Я готова отдаться ему. Приподнимаюсь и сдергиваю с себя трусики. И хочу теперь оказать ему помощь в достижении цели.
- Уууу! – загудел зал.
- Да и самой стало интересно, какой он у него. До этого только виртуально была знакома. Многие рассказывали самое разное. А теперь самой хотелось потрогать, приобщиться. Что же это такое в реальности? Мелькнула мысль: а может быть, сделать орал? Тогда будут и овцы целы, и волки сыты. Но постеснялась. В этот самый решающий момент телефон. «Не бери! Не бери! – шепчет он в отчаянии. – Умоляю тебя!» Как это не бери? Мало ли что? Но чтобы взять телефон, мне пришлось выскользнуть из-под него. Сделать это было нетрудно, поскольку он был мокрый, как будто только что вышел из-под душа. Присаживаюсь на крой кровати с приспущенными до колен трусиками. Дотягиваюсь до телефона.
В зале опять воцаряется тишина.
- Сдергиваю лифчик, болтающийся у меня на шее. Он громко дышит мне в затылок. «Тише! – говорю. – Это мама. Да! Мама!» «Ой! Доченька! Прости ты меня, дуру неотессанную!»
Раздался смех.
- «Что такое, мама?» _ «Я борщ не поставила в холодильник. Он на столе кухонном. Поставь обязательно! А то он утра скиснет. Придется выливать. Утром приду и покушать будет нечего». – «Ладно, мама! Ставлю!» Мама тараторит о дежурстве. Я готова застонать от отчаянья. Остановить ее невозможно. Он проталкивает руку между моих ног, чтобы ласкать мою киску. Я сильно сжимаю ляжки. «Мам! Ну, мне честное слово некогда! Придешь с дежурство и всё расскажешь! Целую, мам!» Впервые в жизни отключаю телефон, не дослушав мамы. Может быть, у мне аккумулятор сел. Он пытается меня завались. Я отталкиваю его. «Погоди!» Поднимаюсь, натягиваю трусики. Ой!
Опять смеются.
- «Ты куда?» - «Подожди пять сек! Я быстренько!» Иду на кухню. Так и есть. Кастрюля с борщом стоит на плите и киснет. Мама великолепно варит борщи. Это ее фирменное блюдо. Тут она просто волшебница. Если не считать, что между варкой борщей и ночными дежурствами она совершила еще одно чудо – произвела меня на свет. Всё остальное у мамы получается удивительно невкусным. Даже в электрочайник она умудряется забросить соли. Представляете? Она почему-то решает, что в чайнике у нее варятся в крутую яйца и, чтобы они не лопнули, в воду надо бросить соль. Тащу кастрюлю к холодильнику. Ставлю ее на пол. Открываю холодильник. Так и есть! Куда же ставить кастрюлю? Приходится перекладывать и уплотнять продукты. Немного свободного места освобождается.
Хохот.
- «Ты скоро?» - доносится из спальни. «Сейчас! Немножечко еще! Чуть-чуть подожди!» Ну, кажется, уплотнила. Ставлю кастрюлю. Закрываю дверку. Фу! Дверка не закрывается. Что-то мешает. Вытаскиваю кастрюлю. Снова перекладываю и уплотняю продукты. Когда это мама успела напокупать? Слышу шаги. Скрипнула дверь. Это в туалет. Прислушиваюсь. «Оооо!» Такой рык я уже слышала по телевизору в «Мире животных», когда показывали парочку гиппопотамов. Огромные такие черные туши! Ревел самец, сползая от гиппопотамихи. То, что у него между задних лапищ, заштриховали. Опять ставлю кастрюлю и закрываю дверку. Хоть бы на этот раз получилось! Получилось! Дверка закрылась. Плотно.
В зале гогот.
- «Владимир! – кричу. – Иду!» Разбрасываю волосы по плечам и направляюсь в спальню. Чему быть, тому не миновать. Переступила порог кухни. Мимо проносится Владимир. Как ураган. Почему-то одет. Хватает с пола куртку, толкает ноги в ботинки. Что-то шипит. «Случилось что-то, милый?» Он резко поднимается. «Случилось! Случилось! - кричит. – Иди ты на… Сука!» Он так хлопает дверь, как будто собрался обрушить дом, в котором его встретили так гостеприимно. Вот и вся моя история. Я осталась девственницей буквально в полшага от потери ее. Больше на дискотеки не ходила. И любовь сама собой как-то быстро улетучилась. Как пушинка, когда на нее дунешь.
10
У него была легкая и теплая рука. Ей стало приятно, когда он положил руку на ее обнаженное плечо и погладил его. Так гладят котенка.
- Вы только не волнуйтесь! Волноваться вам нельзя ни в коем разе. Нет! Врачи говорят: всё хорошо. Вы быстро идете на поправку. И скоро вас выпишут. Недельку-другую придется полежать.
«Какой у него приятный голос! – подумала Настя. – Разве такие молодые бывают следователями? Если у следователя такой голос, никто же не будет ему врать. Лучше бы он цветы продавал или детским врачом работал. Дети бы его любили».
- Настя! Вы возвращались домой, то есть в общежитие, вечером после занятий. Уже было темно.
Настя кивнула.
- И когда вы свернули за угол дома, вас кто-то ударили по голове. Я правильно излагаю или нет?
Опять кивнула.
- А дальше вы ничего не помните. Так?
- Видно, я сразу потеряла сознание.
- Ну, да! Вы сразу потеряли сознание. Это так. Тот, кто вас ударил, чуть не рассчитал удар. Да и как можно было рассчитать удар?
- Как это не рассчитали?
- Еще бы сантиметра три вправо… Но вас, Настя, не только ударили по голове. Если бы дело только обошлось этим. Когда вы упали, вас еще пинали ногами. Да! По меньшей мере их было двое. И знаете, это были женщины. Да-да! Не удивляйтесь! Может быть, девушки. Ну, представители вашего пола. Вот так!
Настя поглядела на его руку. У него были красивые пальцы, ровные и прямые. Идеальные пальцы! Если так можно говорить про пальцы. Обычно на них как-то внимание не обращают. Ногти были ухоженные.
- Да! Именно так! Удары наносились носками женских сапог. Узкими носками. Эксперт даже установил их размер, цвет и марку. Да-да! Не удивляйтесь! Прогресс! А преступники… в данном случае преступницы действуют по старинке. Они уверены, что никаких следов не оставляют. Уверены, что если исподтишка, из-за угла, то никаких следов не оставят. Но это не так. Нет! Оставили! Наследили! И думаю, что мы их найдем. Обязательно найдем! Конечно, вы должны помочь следствию. Тогда мы их быстрей найдем.
- Я могу вам помочь? Я же сразу потеряла сознание. И ничего не видела, и не слышала.
- Да! Вы только, Настя, не волнуйтесь.
Он положил ладонь на ее руку. Немного провел вверх и вниз. Она не убрала его ладонь. Почему-то ей это было приятно.
- Конечно, вы их не видели и не могли видеть. Видели другие. Они закричали. И та парочка убежала. Испугалась.
- Их двое было?
- Вообще-то трое. Третья стояла у стены и что-то говорила им. Наверно, давала какие-то указания. А может быть, следила, чтобы их никто не увидел.
- Почему же трое?
- Что? Не понял?
- нет! Нет! Это я так. Не обращайте внимания.
- Когда закричали, они сразу убежали. Было темно, разглядеть их было нельзя. Да и скрылись они сразу. Но это хорошо.
- Что хорошо? Я не понимаю вас.
- Вас сразу увидали, вызвали «скорую». Но, Настя, это еще не всё. к сожалению.
- А что еще?
- Ну, мне не хотелось бы… Знаете…Я следователь. Я не имею права. Я должен сказать это. Ну, в общем, они не только били вас. Если бы только били. Пинали то есть. Они задрали вашу куртку, сдернули колготки, трусики и…
- Говорите уже! Я не маленькая.
- Да! Конечно! Вы уже не маленькая. Очень мне неприятно об этом говорить. Очень не хотел бы говорить. Но ради установления истины должен. В общем, в ваш… ну, анус была воткнута сосулька. Вот!
Он убрал руку. Она отвернулась от него к стене. В левом углу застыл солнечный зайчик. Она смотрела на него.
- Понимаю, как вам тяжело. Но от следователя, как от врача, не должно быть никаких тайн. Вы должны мне всё рассказать. Помогите! Мы их обязательно найдем. И они будут наказаны по всей строгости. У вас есть какие-нибудь предположения.
Настя молчала, не отводя взгляда от угла палаты.
- Может быть, вы с кем-то ссорились? Вспомните!
- Ничего такого не припоминаю. Я устала. Извините! Честное слово!
- да! Конечно! Это вы меня извините! Я и так, как говорится, злоупотребил своим служебным положением. А вам нужен покой. Пожалуйста, поправляйтесь поскорей! Я буду держать вас в курсе следствия. Все новости вы будете узнавать первыми. Я всё вам буду рассказывать. Я еще хотел… Что я хотел? Ах, да! Могу ли я…В общем, я думаю, что у меня еще появятся к вам вопросы. Могу ли я вам задать их?
Она улыбнулась и еле заметно махнула рукой.
Появился Слава через три дня. Настя уже садилась и самостоятельно передвигалась по палате. Утку из-под ее кровати убрали. На этот раз был не скромненький букетик гвоздик. А довольно внушительный букет роз. Да и пакет выглядел посолидней. Это заметили санитарки и медсестры.
- Станислав! Зачем вы так? Как будто мы родственники. Цветы… Вы же сами знаете, кому носят цветы. Мне неудобно.
- Настя! У нас сегодня праздник. И я решил немного его отпраздновать. Вот тебя поздравить.
- У нас? Вы меня заинтриговали, Станислав. А что между нами общего? Да и видимся мы всего второй раз.
- Как что? Я нашел преступниц! А на счет того, что второй раз, мне кажется, что я вас знаю много-много лет.
Она сидела у изголовья кровати. И после этих слов опустила голову и стала перебирать край халата. Слава налил воду в вазу и поставил цветы.
- Вы их нашли?
- Да! Вот сейчас покажу фотографии.
Он схватил папку.
- Не доставайте!
- Почему?
- Не надо! И всё!
Слава уставился на нее. Настя повернулась к окну.
- Как же я сразу не догадался! – воскликнул Слава, хлопнув себя по колену. Ты же всё знала! Ой! Прости… те! Невольно вырвалось! Как-то само собой!
Настя рассмеялась.
- Мне тоже кажется, что мы сто лет знакомы. Я с вами чувствую себя очень легко.
- Что же, Настя! Давай тогда на ты?
Настя кивнула.
- Почему, Настя, ты молчала? Ведь мы же могли открыть преступление по горячим следам! Ты же могла сказать!
- Что?
- Как что?
- Что им теперь будет? Их посадят?
- Что? Дело передадут в суд. Статья серьезная. Загремят надолго. Что заработали, то и получили.
- Можно я буду вас Славой называть?
Настя прикоснулась к его руке.
- Тебя!
- Тебя! А без суда, Слава, можно обойтись?
Слава достал из пакета пару яблок. Поднял. Подошел к раковине. Почему-то наклонился и понюхал.
С Настей в палате лежала еще старушка и женщина лет сорока, полная, с крупным носом-картошкой. Они вышли сразу, как только Слава зашел в палату. Он вернулся с помытыми яблоками.
- Я не совсем понимаю себя. Точнее совсем не понимаю. Тебе их жалко? Или ты хочешь разобраться с ними без суда? Самостоятельно?
- Ты ошибаешься.
- Так что же?
- Я не хочу никому причинять несчастья. Даже если это плохой человек. Меня будут проклинать и считать виновницей, сломавшей им судьбу. Одна мысль об этом для меня невыносима.
- Их будут судить. Хочешь ты этого или нет. Они преступницы. Ты можешь написать заявление, что не имеешь к ним претензий. Его приобщат к делу. Или выступи в суде. Сомневаюсь, что тебя поймут. Решат, что тебя запугали. Посчитают какой-нибудь блаженной. Но срок могут скостить. Не намного. Но там была и третья. Ты не знаешь, кто эта третья?
Настя покачала головой.
- Честно-пречестно? Или опять что-то скрываешь?
- Не догадываюсь даже.
- Ладно. Девки напуганы сейчас. И расколоть их будет легко. Так что скоро я узнаю, кто была третья. Эта третья меня особенно интересует. И когда я ее найду, никаких твоих просьб о прощении и слушать не буду. Не надейся! Собственноручно застрелю ее из табельного оружия в своем кабинете. Бабах!
Настя ахнула. Слава схватил ее за руку.
- Девочка моя! Что с тобой? Извини! Какая ты доверчивая! Я должен бежать. Всего лишь на пять минут вырвался. Дел выше крыши.
Откусил яблоко, подмигнул ей и чуть ли не бегом бросился к выходу. Когда отрывал двери, в коридоре ойкнули. Настя взяла яблоко, посмотрела на надкус и стала обкусывать его по кругу.
- Девочка моя! – вздохнула она.
И упала на подушку со счастливой улыбкой. В палату зашли соседки.
11
Церемониймейстер доводился Клеопатру троюродным дядькой по материнской линии. Об этом даже во дворце не все знали. Да и, правду сказать, седьмая вода на киселе. По совместительству он был и тайным советником. А вот об этом уже все знали. Вот эти конкурсы девственниц тоже были задуманы им. Клеопатр только венчался на царство, и по традиции ему было положено подыскать невесту и жениться. Когда дядька высказал ему эту идею, он был крайне удивлен.
- Ты пошутил, дядя?
Наедине он называл его дядей, по-семейному.
- Мой мальчик, это не шутка.
- Но это же бред. Абсурд! Какой у нас век на дворе.
