С вязью внутри обнаруживала она, что тогда, когда больше всего необходимо, ну не идет эта вонючая учеба, и никакие другие дела тоже не делаются хоть ты тресни. Марина шаталась по комнате, слушая музыку. Заняться ничем не могла, тело выкореживало от скуки и непонятного гнетущего ощущения. Маразм… Прорва… Естественно. На столе валялся раскрытый учебник. Хотелось пожрать чего-нибудь, да все, как на зло, перевелось в холодильнике.
От безнадеги Марина села за компьютер. Она зажгла настольную лампу, борясь с мигающей лампочкой. Снова терялся контакт. По экрану побежали строчки загрузки.
Голубые блики монитора отразились в ее глазах. Марина нажала на кнопку мышки, заходя в «Мои документы». Перед ней целой жизнью раскрылся документ. Всего лишь из двух страниц.
Глаза внимательно отследили фразы. Колесико вертелось недолго, листая две цифры, обозначенные внизу. Была и третья страница, оборванная на половине. Даже без многоточия, на неоконченном предложении.
Она въедалась в каждую строчку, пережевывая глазами, переваривая суть. Курсор добежал до последней строки и остановился. Марина задумалась.
Прошло пять минут, а она все еще смотрела на экран. В ушах звучала музыка, уходя вдаль. Марина закрыла файл и нажала кнопку «Delete». Затем она зашла в «Корзину» и проделала тоже самое. Удалила безвозвратно.
Она встала, отодвигая стул. Сделала приемник громче. Двумя руками взявшись за виски, Марина опять начала ходить по комнате. Вот и еще один роман, одна история, вернее, ее начало ухнуло в никуда. Почему?..
Марина прокручивала в голове, как она училась в школе. Первые стоящие истории, хотя немного наивные, но смешные и увлекательные, появились классе в девятом. Она черпала сюжеты из того, что ее интересовало. Тогда появились герои футболисты, не слишком реалистичные фанаты и веселые девушки. Она сама всегда присутствовала в своих романах. Незримо? Зримо!.. Но или почти всегда. Они писала себя, она была своей героиней сама.
И что это за дар или предпосылка его? Для кого это было написано, для двух близких людей?.. Но это неважно, ведь не в количестве прочитавших дело…
Марина много прогуливала в десятом и одиннадцатом и потому тогда успевала еще отчеркивать странички. Как закончились сюжеты, ушли старые притязания, а новых не появилось, она помнила. Откуда было их брать? Они возникали редко, и их надо было дожидаться, Марина это знала.
Только вот уже два почти года как она учится в институте, и мелькающие в голове сюжеты обрывались на первой странице, посланные в небытие. Она стирала их, она не продолжала. Она не могла продолжить то, что продолжения не имело изначально. Как выкидыши, как мертворожденные дети преследовало ее безводное невезение. И это мучило.
Казалось бы! В те дни, когда она в эйфории пребывала от Дениса, она вновь села за клавиатуру. У нее была фабула, у нее была героиня, новая, которая должна была стать знамением новой жизни. Как всегда в какой-то мере она сама… И он был; Мара сознавала, что перед тем, как что-то будет написано, появлялся в ее жизни мужчина, который становился музой и мог ее вдохновлять. Кто-нибудь…
Но теперь… И чего ей не хватало?.. Смелости?.. Ража продолжить свое ощущение, родившееся тогда?.. Ей было неуютно. И что-то внутри подсказывало беспокойство. Может, не надо?.. И она снова отказалась от все дозволяющей мечты, как и раньше отказывалась от того, о чем что шептал внутренний голос.
Изваянная из камня, исключительная была ее героиня, образ которой вертелся в голове много раз. Однако что было в ней еще, что откидывала Марина, не переступая какую-то черту?.. А может быть, ее нельзя переступать?.. Или когда-нибудь она это сделает?
Марина разрывалась порой. Она чувствовала себя маргиналом, идущим по бордюру между проезжей частью и тротуаром, теми, кто был близок по убеждениями или вызывал симпатию и к кому не примкнула и, наверное, никогда не примкнет. Между футбольными фанатами и их клубом и хорошими знакомыми в институте. Или судьба ее была слишком интересна?.. А действительно ли…
Чего она хотела, бунтуя внутри себя против мира? Чего добивалась и кем себя видела? Что должно было скрывать за монолитом, которым она желала быть?.. Злом Марина прерывала мерзость. Негодованием откидывала то, что не хотела признавать. Перечеркивала в жизни вещи, которым для нее не разрешалось существовать. Она презирала слишком многих людей. Но те немногие, которые остались рядом, навсегда запечатлелись как самые дорогие в ее жизни. Она мечтала о любви. Не благодаря, а вопреки. И человек, в котором удавлены были все эмоции и слезы, она хотела ее такой, какой представляла сама. А если нет, то пошли все в задницу… Жестоко? Да.
Марина вырубила музыку и легла на кровать, подминая под щеку подушку. Мысли текли долгие, нужные… И как хотелось в результате доказать всему миру все, чем она жила. Унестись на далеком поезде с тем, кто будет рядом всегда. Под изумленными взглядами, с фигой в кармане, с брызгами шампанского. Приключениями…
Встала, снова включила волынку. Свет погасила, стала гулять по полу в темноте, придумывая, как все может быть. Что бы ей сейчас хотелось?.. Чего-то эдакого… Это очень расслабляло. И давало каждый раз силы жить дальше, когда ни с того ни с сего ничего в жизни не хотелось.
Мысли катались в районе солнечного сплетения сладкие, как конфетка. И недожеванные оборвались. Дверь распахнулась внезапно, свет загорелся как на подиуме.
- Мама! – Марина застыла на повороте, не закончив движения. Ресницы забегали, сбивая выступившие от яркой иллюминации слезы.
- Сделай потише!..
Марина резко выкрутила звук вниз.
- Стучать надо!.. – напустилась она на родительницу.
- Я стучала, ты не слышала! – ответила мама.
- Чего ты хотела? – посмотрела на нее Марина. Что могло быть хуже, когда так обламывали ее фантомы?
- За хлебом сходи, пожалуйста.
- А потом никак? – наморщила лоб Мара.
- Я колбасу купила, хотела поесть бутербродов, а не с чем. Сходи сейчас, это пять минут.
- Ладно, - согласилась Марина. А что ей еще оставалось делать…
Мама вышла из комнаты. Все мечты ухнули в унитаз. Осталось только нажать спусковой механизм. Марина начала одеваться.
Через пять минут была готова выйти. Но все-таки решила зайти в ванную с косметичкой в руке. Мало ли что.
Порог подъезда перешагнула, поправляя кожаную юбку «у природы нет плохой погоды». Почти пожалела, что ее надела: судя по обстановке, ветер был. Надо быть внимательнее при порывах.
Глядя на серое небо, Мара зашагала по влажному от недавнего дождя асфальту. На улице было прохладно, футболка душу не грела. В руке Марины был зажат пакет и двадцать рублей на хлеб. Магазин находился через арку в нескольких метрах. Круглосуточный. Там ее все уже давно знали. Особенно в пивном отделе.
Марина вошла вовнутрь, ничего не замечая, погруженная не то в себя, не то в никуда. Подошла к прилавку.
- Привет, - вдруг услышала она. – Игнорируешь?..
Она повернула голову. Денис.
- Привет. Извини, просто о своем думала, - отозвалась Мара.
- Ясно, - он посмотрел на нее. И улыбнулся какой-то обновленной, несвойственной ему улыбкой. Марина тоже улыбнулась. Сама не зная, как зацвело на губах.
- Девушка, что Вам? – спросила недовольная чем-то продавщица.
- Батон, - Марина протянула два дежурных чирика.
- На хлеб и воду перешла? – спросил Дэн.
- Да. Решила экономить, - усмехнулась Марина. Она взяла хлеб и укутала его в пакет, как младенца.
- Тебе такая диета ни к чему. Ты итак выглядишь то что надо, - заметил Денис спокойно.
- Спасибо, - одобрила его слова Мара, отходя от прилавка.
- Чего-то я до вас дозвониться не могу, - сказал он.
- Как так? – не поняла Марина. Ее глаза смотрели в его зрачки пристально, нарушая обыкновенную манеру.
- Да вот… Твоя подруга не отвечает… Или недоступна.
- Да, она такая, - качнула головой Марина. – А ты что-то хотел?
- Я?.. Нет, но мы так распрощались в последний раз… Я боялся, что вы обиделись и не хотите больше разговаривать.
- На что тут обижаться? – пожала плечами Марина. – Ты нам ничего не должен.
- Ну… Я не хотел бы рассуждать такими категориями, - ответил Денис. – Ты домой, да?..
- Да. Хлеб принесу, - она указала на пакет.
На улице громыхнуло. Ливанул дождь.
- Блин! – воскликнула Марина, припоминая, что вышла без зонтика. Надеялась проскочить, оптимистка!..
- Намокнуть боишься? – поинтересовался Дэн.
- Тут утонуть можно, а не только намокнуть, - проговорила она, наблюдая стену бурлящей воды.
- Давай провожу.
Только сейчас Мара заметила в его руках элегантный зонт. Денис сегодня сменил черные джинсы на серые, и ему это шло еще больше. Ему все шло. Не портила его даже типично мужская походка коленками наружу, которую так не любила Марина…
- Давай, - согласилась она.
Они вышли на улицу. Рука Мары без нужды поправила штангу в ухе. Денис открыл огромный, будто для роты солдат, зонт. Марина укрылась от дождя.
- Держись, - предложил он руку.
Марина взяла его за локоть. До двора дошли молча, и она не помнила, о чем думала в эти животрепещущие для нее секунды.
- Я там живу, - одернула его Мара.
- Ах да, запамятовал, - улыбнулся Денис, сворачивая с дороги, ведущей к его дому.
- Этот подъезд, - указала Марина. – Спасибо…
Он остановился в метре от двери. Ливень ослаб, метая уже более редкие, но полноводные капли.
- Слушай, а может быть, я твой телефон запишу? Чтобы, если что, всегда мог дозвониться? – попросил он.
Взгляд Марины не выдал ничего. А ведь когда-то она этого так хотела.
- Ладно, - согласилась девушка.
Денис достал черную раскладушку. Марина продиктовала номер.
- Ма-ри-на, - забил ее имя Дэн. – Хорошо… Пусть будет.
Он взглянул на нее, ни слова не говоря. Их глаза встретились. А Марина еще не верила, что бывают глаза черными. Они были у него черными-черными и перед ними отдыхали даже голубые. Сколько за мгновение перевернул в ней его взгляд, с появившейся в этот день мягкостью, теплый бархат, такой… нормальный.
- Чего?.. – вопросила она, едва сдерживая удивленную ухмылку губ.
- Нет, ничего, - он покачал головой, опуская подбородок. – Пока, увидимся.
Его прощальный взор был для нее. Марина повернулась спиной и, чувствуя, как до самой двери он держит над ней зонт, исчезла в подъезде.
Зрачки Дениса проскользнули по асфальту. Задержавшись у подножья бетонного дома, они поднялись выше по сереющим в пасмурности дня подъездным окнам…
Михаил сидел, поставив локти на стол и зажав уши ладонями. Его глаза были прищурены и сосредоточены на отчетах. Фонтан нервно брызгал водой в разные стороны, ракушки вибрировали и подпрыгивали на месте. Дерево с белками раскачивалось от того, что зверьки скакали с ветки на ветку в три раза быстрее обычного. Райский сад содрогался от далекого грома рок-музыки и сочных звуков ударных инструментов.
Не изменяя внутреннему спокойствию, архангел перевернул лист другой стороной. Прядь волос упала на его лицо, он убрал ее назад и еще сильнее заткнул ушную раковину, продолжая изучение генеральских документов.
Ощутив присутствие, Михаил поднял взгляд. Перед ним стоял Рафаил в сопровождении своего ближайшего ангела Лилианы.
- Привет, Михаил! – крикнул архангел целителей.
- Привет, Ральф! Здравствуй, Лиля!.. – Михаил встал и подошел к брату. Он похлопал его по плечу и улыбнулся ангельской девушке. - Как дела?! – громко спросил первый архистратиг.
- Почти хорошо!!! Слушай, ты не мог бы прекратить этот балаган?! – прокричал Рафаил. – Мои девушки сходят с ума!!!
- Да, это невозможно! – взмолилась Лилиана, миниатюрный ангел в белой кофточке и белых брюках.
- Я уже ходил к Габри, но он, по-моему, меня не услышал! – сказал Рафаил.
- Неудивительно… - пробормотал Михаил.
- Что?! – не понял Ральф.
- Неважно! – мотнул головой Михаил.
В уголке повеяло успокаивающим ароматом. В воздух вошла Агнесс, а следом за ней явился Мирослав.
- Привет всем!!! – прокричала помощница архангела. – Михаил, ты звал меня?!
- Да! Хотя я уже сам не уверен! – выдохнул старший архангел.
- Разреши доложить, Михаил! – вперед выступил первый генерал небесного легиона. – Задания выполнены раньше срока!
- Молодец, Мирослав! – похвалил Михаил.
- Если я тебе не нужен, то прошу отпустить меня на Землю! Потому что тут можно оглохнуть! – выговорил Мирослав.
- Да, можешь идти! – кивнул Михаил.
- Слушай, Мир, если ты свободен, то забери моих девчат с собой, - попросил Рафаил. – А то они места себе не находят!
- С удовольствием, - согласился Мирослав.
- Лиля, - Рафаил коснулся девичьего плеча.
Лилиана приблизилась к Мирославу. Генерал предложил ей руку, но она с улыбкой отказалась. Через секунду они вместе вышли из архангельского уголка и направились за несчастными страдалицами – нежными сестрами милосердия.
- Пойдем, я поговорю с Габри! – Михаил призывно махнул рукой.
Как ни громко звучала музыка в уголке начальника небесного легиона, во владениях музы она напоминала бомбардировку. На широченной поляне, где собралась целая толпа ангелов разных направлений, которым посчастливилось быть свободными от дел, высилась исполинская сцена. На ней, сливаясь в молниеносных танцах, носились семь пар муз. Мужчины, одетые в голубые джинсы и красные футболки со знаком галочкой, кружили женщин в спортивных костюмах с голыми животами, подкидывая их над собой и пуская в самые невероятные акробатические изгибы, сами падая на колени и становясь в фигуры вплоть до мостиков, отбивая деревянные подмостки мягкими подошвами кроссовок.
У подножия сцены надрывался целый рок-оркестр, с электрогитарами, тарелками и прочей прелестью мира музыки. Перед ним, едва не сносимый порывами струн, ходил всклокоченный Габри, в полноводном творческом экстазе руководя репетицией.
- Давайте живее, живее! Больше полета! Больше раскрепощения!.. Мальчики, помните, ваши дамы летающие! Пусть они мчатся кометами в воздух! Девочки!.. Бодрее, больше грации! Вы же самые прекрасные создания во Вселенной! Так парите же на высоте Эвереста! Парите!..
Толпа расступалась, предоставляя ему коридоры для прохода. Ангелы знали, что в таком состоянии Габри их не видит. Служители Салафиила и Варахиила, легионеры и музы, они были влюблены в происходящее, не отрывая глаз от сцены, ничего не слыша, не видя ничего, кроме движения. Чуть поодаль от сцены стоял, возвышаясь над всеми на голову, архангел огня Уриил в окружении своей горячей компании. К груди он прижимал рыжеволосую Зарину, которая вся была залита красной краской. Она держала свои ладони на запястьях архангела, и ее пламя красными отблесками смешивалось с его медным огнем. Полюбившая архистратига познания сотни тысяч лет назад, она все еще горела к нему самой жаркой влюбленностью, не угасая, через все преграды и года.
- Габри!.. – на поляну прорвался крик Михаила. И тут же утонул в восторженной аудитории. В толпе мелькнула бежевая рубашка первого архистратига, появились архангел покаяния и Агнесс.
Гавриил был слишком поглощен своим делом, чтобы заметить что-нибудь. Он продолжал носиться и давать указания, будто бы его могли услышать в этом гаме, а ангелы без устали скакали по сцене. Михаил быстрыми шагами подошел к брату и закричал над самым его ухом:
От безнадеги Марина села за компьютер. Она зажгла настольную лампу, борясь с мигающей лампочкой. Снова терялся контакт. По экрану побежали строчки загрузки.
Голубые блики монитора отразились в ее глазах. Марина нажала на кнопку мышки, заходя в «Мои документы». Перед ней целой жизнью раскрылся документ. Всего лишь из двух страниц.
Глаза внимательно отследили фразы. Колесико вертелось недолго, листая две цифры, обозначенные внизу. Была и третья страница, оборванная на половине. Даже без многоточия, на неоконченном предложении.
Она въедалась в каждую строчку, пережевывая глазами, переваривая суть. Курсор добежал до последней строки и остановился. Марина задумалась.
Прошло пять минут, а она все еще смотрела на экран. В ушах звучала музыка, уходя вдаль. Марина закрыла файл и нажала кнопку «Delete». Затем она зашла в «Корзину» и проделала тоже самое. Удалила безвозвратно.
Она встала, отодвигая стул. Сделала приемник громче. Двумя руками взявшись за виски, Марина опять начала ходить по комнате. Вот и еще один роман, одна история, вернее, ее начало ухнуло в никуда. Почему?..
Марина прокручивала в голове, как она училась в школе. Первые стоящие истории, хотя немного наивные, но смешные и увлекательные, появились классе в девятом. Она черпала сюжеты из того, что ее интересовало. Тогда появились герои футболисты, не слишком реалистичные фанаты и веселые девушки. Она сама всегда присутствовала в своих романах. Незримо? Зримо!.. Но или почти всегда. Они писала себя, она была своей героиней сама.
И что это за дар или предпосылка его? Для кого это было написано, для двух близких людей?.. Но это неважно, ведь не в количестве прочитавших дело…
Марина много прогуливала в десятом и одиннадцатом и потому тогда успевала еще отчеркивать странички. Как закончились сюжеты, ушли старые притязания, а новых не появилось, она помнила. Откуда было их брать? Они возникали редко, и их надо было дожидаться, Марина это знала.
Только вот уже два почти года как она учится в институте, и мелькающие в голове сюжеты обрывались на первой странице, посланные в небытие. Она стирала их, она не продолжала. Она не могла продолжить то, что продолжения не имело изначально. Как выкидыши, как мертворожденные дети преследовало ее безводное невезение. И это мучило.
Казалось бы! В те дни, когда она в эйфории пребывала от Дениса, она вновь села за клавиатуру. У нее была фабула, у нее была героиня, новая, которая должна была стать знамением новой жизни. Как всегда в какой-то мере она сама… И он был; Мара сознавала, что перед тем, как что-то будет написано, появлялся в ее жизни мужчина, который становился музой и мог ее вдохновлять. Кто-нибудь…
Но теперь… И чего ей не хватало?.. Смелости?.. Ража продолжить свое ощущение, родившееся тогда?.. Ей было неуютно. И что-то внутри подсказывало беспокойство. Может, не надо?.. И она снова отказалась от все дозволяющей мечты, как и раньше отказывалась от того, о чем что шептал внутренний голос.
Изваянная из камня, исключительная была ее героиня, образ которой вертелся в голове много раз. Однако что было в ней еще, что откидывала Марина, не переступая какую-то черту?.. А может быть, ее нельзя переступать?.. Или когда-нибудь она это сделает?
Марина разрывалась порой. Она чувствовала себя маргиналом, идущим по бордюру между проезжей частью и тротуаром, теми, кто был близок по убеждениями или вызывал симпатию и к кому не примкнула и, наверное, никогда не примкнет. Между футбольными фанатами и их клубом и хорошими знакомыми в институте. Или судьба ее была слишком интересна?.. А действительно ли…
Чего она хотела, бунтуя внутри себя против мира? Чего добивалась и кем себя видела? Что должно было скрывать за монолитом, которым она желала быть?.. Злом Марина прерывала мерзость. Негодованием откидывала то, что не хотела признавать. Перечеркивала в жизни вещи, которым для нее не разрешалось существовать. Она презирала слишком многих людей. Но те немногие, которые остались рядом, навсегда запечатлелись как самые дорогие в ее жизни. Она мечтала о любви. Не благодаря, а вопреки. И человек, в котором удавлены были все эмоции и слезы, она хотела ее такой, какой представляла сама. А если нет, то пошли все в задницу… Жестоко? Да.
Марина вырубила музыку и легла на кровать, подминая под щеку подушку. Мысли текли долгие, нужные… И как хотелось в результате доказать всему миру все, чем она жила. Унестись на далеком поезде с тем, кто будет рядом всегда. Под изумленными взглядами, с фигой в кармане, с брызгами шампанского. Приключениями…
Встала, снова включила волынку. Свет погасила, стала гулять по полу в темноте, придумывая, как все может быть. Что бы ей сейчас хотелось?.. Чего-то эдакого… Это очень расслабляло. И давало каждый раз силы жить дальше, когда ни с того ни с сего ничего в жизни не хотелось.
Мысли катались в районе солнечного сплетения сладкие, как конфетка. И недожеванные оборвались. Дверь распахнулась внезапно, свет загорелся как на подиуме.
- Мама! – Марина застыла на повороте, не закончив движения. Ресницы забегали, сбивая выступившие от яркой иллюминации слезы.
- Сделай потише!..
Марина резко выкрутила звук вниз.
- Стучать надо!.. – напустилась она на родительницу.
- Я стучала, ты не слышала! – ответила мама.
- Чего ты хотела? – посмотрела на нее Марина. Что могло быть хуже, когда так обламывали ее фантомы?
- За хлебом сходи, пожалуйста.
- А потом никак? – наморщила лоб Мара.
- Я колбасу купила, хотела поесть бутербродов, а не с чем. Сходи сейчас, это пять минут.
- Ладно, - согласилась Марина. А что ей еще оставалось делать…
Мама вышла из комнаты. Все мечты ухнули в унитаз. Осталось только нажать спусковой механизм. Марина начала одеваться.
Через пять минут была готова выйти. Но все-таки решила зайти в ванную с косметичкой в руке. Мало ли что.
Порог подъезда перешагнула, поправляя кожаную юбку «у природы нет плохой погоды». Почти пожалела, что ее надела: судя по обстановке, ветер был. Надо быть внимательнее при порывах.
Глядя на серое небо, Мара зашагала по влажному от недавнего дождя асфальту. На улице было прохладно, футболка душу не грела. В руке Марины был зажат пакет и двадцать рублей на хлеб. Магазин находился через арку в нескольких метрах. Круглосуточный. Там ее все уже давно знали. Особенно в пивном отделе.
Марина вошла вовнутрь, ничего не замечая, погруженная не то в себя, не то в никуда. Подошла к прилавку.
- Привет, - вдруг услышала она. – Игнорируешь?..
Она повернула голову. Денис.
- Привет. Извини, просто о своем думала, - отозвалась Мара.
- Ясно, - он посмотрел на нее. И улыбнулся какой-то обновленной, несвойственной ему улыбкой. Марина тоже улыбнулась. Сама не зная, как зацвело на губах.
- Девушка, что Вам? – спросила недовольная чем-то продавщица.
- Батон, - Марина протянула два дежурных чирика.
- На хлеб и воду перешла? – спросил Дэн.
- Да. Решила экономить, - усмехнулась Марина. Она взяла хлеб и укутала его в пакет, как младенца.
- Тебе такая диета ни к чему. Ты итак выглядишь то что надо, - заметил Денис спокойно.
- Спасибо, - одобрила его слова Мара, отходя от прилавка.
- Чего-то я до вас дозвониться не могу, - сказал он.
- Как так? – не поняла Марина. Ее глаза смотрели в его зрачки пристально, нарушая обыкновенную манеру.
- Да вот… Твоя подруга не отвечает… Или недоступна.
- Да, она такая, - качнула головой Марина. – А ты что-то хотел?
- Я?.. Нет, но мы так распрощались в последний раз… Я боялся, что вы обиделись и не хотите больше разговаривать.
- На что тут обижаться? – пожала плечами Марина. – Ты нам ничего не должен.
- Ну… Я не хотел бы рассуждать такими категориями, - ответил Денис. – Ты домой, да?..
- Да. Хлеб принесу, - она указала на пакет.
На улице громыхнуло. Ливанул дождь.
- Блин! – воскликнула Марина, припоминая, что вышла без зонтика. Надеялась проскочить, оптимистка!..
- Намокнуть боишься? – поинтересовался Дэн.
- Тут утонуть можно, а не только намокнуть, - проговорила она, наблюдая стену бурлящей воды.
- Давай провожу.
Только сейчас Мара заметила в его руках элегантный зонт. Денис сегодня сменил черные джинсы на серые, и ему это шло еще больше. Ему все шло. Не портила его даже типично мужская походка коленками наружу, которую так не любила Марина…
- Давай, - согласилась она.
Они вышли на улицу. Рука Мары без нужды поправила штангу в ухе. Денис открыл огромный, будто для роты солдат, зонт. Марина укрылась от дождя.
- Держись, - предложил он руку.
Марина взяла его за локоть. До двора дошли молча, и она не помнила, о чем думала в эти животрепещущие для нее секунды.
- Я там живу, - одернула его Мара.
- Ах да, запамятовал, - улыбнулся Денис, сворачивая с дороги, ведущей к его дому.
- Этот подъезд, - указала Марина. – Спасибо…
Он остановился в метре от двери. Ливень ослаб, метая уже более редкие, но полноводные капли.
- Слушай, а может быть, я твой телефон запишу? Чтобы, если что, всегда мог дозвониться? – попросил он.
Взгляд Марины не выдал ничего. А ведь когда-то она этого так хотела.
- Ладно, - согласилась девушка.
Денис достал черную раскладушку. Марина продиктовала номер.
- Ма-ри-на, - забил ее имя Дэн. – Хорошо… Пусть будет.
Он взглянул на нее, ни слова не говоря. Их глаза встретились. А Марина еще не верила, что бывают глаза черными. Они были у него черными-черными и перед ними отдыхали даже голубые. Сколько за мгновение перевернул в ней его взгляд, с появившейся в этот день мягкостью, теплый бархат, такой… нормальный.
- Чего?.. – вопросила она, едва сдерживая удивленную ухмылку губ.
- Нет, ничего, - он покачал головой, опуская подбородок. – Пока, увидимся.
Его прощальный взор был для нее. Марина повернулась спиной и, чувствуя, как до самой двери он держит над ней зонт, исчезла в подъезде.
Зрачки Дениса проскользнули по асфальту. Задержавшись у подножья бетонного дома, они поднялись выше по сереющим в пасмурности дня подъездным окнам…
Глава 29
Михаил сидел, поставив локти на стол и зажав уши ладонями. Его глаза были прищурены и сосредоточены на отчетах. Фонтан нервно брызгал водой в разные стороны, ракушки вибрировали и подпрыгивали на месте. Дерево с белками раскачивалось от того, что зверьки скакали с ветки на ветку в три раза быстрее обычного. Райский сад содрогался от далекого грома рок-музыки и сочных звуков ударных инструментов.
Не изменяя внутреннему спокойствию, архангел перевернул лист другой стороной. Прядь волос упала на его лицо, он убрал ее назад и еще сильнее заткнул ушную раковину, продолжая изучение генеральских документов.
Ощутив присутствие, Михаил поднял взгляд. Перед ним стоял Рафаил в сопровождении своего ближайшего ангела Лилианы.
- Привет, Михаил! – крикнул архангел целителей.
- Привет, Ральф! Здравствуй, Лиля!.. – Михаил встал и подошел к брату. Он похлопал его по плечу и улыбнулся ангельской девушке. - Как дела?! – громко спросил первый архистратиг.
- Почти хорошо!!! Слушай, ты не мог бы прекратить этот балаган?! – прокричал Рафаил. – Мои девушки сходят с ума!!!
- Да, это невозможно! – взмолилась Лилиана, миниатюрный ангел в белой кофточке и белых брюках.
- Я уже ходил к Габри, но он, по-моему, меня не услышал! – сказал Рафаил.
- Неудивительно… - пробормотал Михаил.
- Что?! – не понял Ральф.
- Неважно! – мотнул головой Михаил.
В уголке повеяло успокаивающим ароматом. В воздух вошла Агнесс, а следом за ней явился Мирослав.
- Привет всем!!! – прокричала помощница архангела. – Михаил, ты звал меня?!
- Да! Хотя я уже сам не уверен! – выдохнул старший архангел.
- Разреши доложить, Михаил! – вперед выступил первый генерал небесного легиона. – Задания выполнены раньше срока!
- Молодец, Мирослав! – похвалил Михаил.
- Если я тебе не нужен, то прошу отпустить меня на Землю! Потому что тут можно оглохнуть! – выговорил Мирослав.
- Да, можешь идти! – кивнул Михаил.
- Слушай, Мир, если ты свободен, то забери моих девчат с собой, - попросил Рафаил. – А то они места себе не находят!
- С удовольствием, - согласился Мирослав.
- Лиля, - Рафаил коснулся девичьего плеча.
Лилиана приблизилась к Мирославу. Генерал предложил ей руку, но она с улыбкой отказалась. Через секунду они вместе вышли из архангельского уголка и направились за несчастными страдалицами – нежными сестрами милосердия.
- Пойдем, я поговорю с Габри! – Михаил призывно махнул рукой.
Как ни громко звучала музыка в уголке начальника небесного легиона, во владениях музы она напоминала бомбардировку. На широченной поляне, где собралась целая толпа ангелов разных направлений, которым посчастливилось быть свободными от дел, высилась исполинская сцена. На ней, сливаясь в молниеносных танцах, носились семь пар муз. Мужчины, одетые в голубые джинсы и красные футболки со знаком галочкой, кружили женщин в спортивных костюмах с голыми животами, подкидывая их над собой и пуская в самые невероятные акробатические изгибы, сами падая на колени и становясь в фигуры вплоть до мостиков, отбивая деревянные подмостки мягкими подошвами кроссовок.
У подножия сцены надрывался целый рок-оркестр, с электрогитарами, тарелками и прочей прелестью мира музыки. Перед ним, едва не сносимый порывами струн, ходил всклокоченный Габри, в полноводном творческом экстазе руководя репетицией.
- Давайте живее, живее! Больше полета! Больше раскрепощения!.. Мальчики, помните, ваши дамы летающие! Пусть они мчатся кометами в воздух! Девочки!.. Бодрее, больше грации! Вы же самые прекрасные создания во Вселенной! Так парите же на высоте Эвереста! Парите!..
Толпа расступалась, предоставляя ему коридоры для прохода. Ангелы знали, что в таком состоянии Габри их не видит. Служители Салафиила и Варахиила, легионеры и музы, они были влюблены в происходящее, не отрывая глаз от сцены, ничего не слыша, не видя ничего, кроме движения. Чуть поодаль от сцены стоял, возвышаясь над всеми на голову, архангел огня Уриил в окружении своей горячей компании. К груди он прижимал рыжеволосую Зарину, которая вся была залита красной краской. Она держала свои ладони на запястьях архангела, и ее пламя красными отблесками смешивалось с его медным огнем. Полюбившая архистратига познания сотни тысяч лет назад, она все еще горела к нему самой жаркой влюбленностью, не угасая, через все преграды и года.
- Габри!.. – на поляну прорвался крик Михаила. И тут же утонул в восторженной аудитории. В толпе мелькнула бежевая рубашка первого архистратига, появились архангел покаяния и Агнесс.
Гавриил был слишком поглощен своим делом, чтобы заметить что-нибудь. Он продолжал носиться и давать указания, будто бы его могли услышать в этом гаме, а ангелы без устали скакали по сцене. Михаил быстрыми шагами подошел к брату и закричал над самым его ухом:
