- У меня есть для тебя сюрприз, - отозвался архангел. – Нас с тобой кое-куда пригласили…
- Обожаю архангельские сюрпризы. Куда?
- В людскую половину рая. Тебя хочет видеть Пречистая. Я с ней недавно говорил по одному делу, и она звала нас прийти к ней сегодня побеседовать в кругу святых.
- Правда?.. Тогда пойдем, - кивнула Агнесс.
- Только переоденемся.
- В выходное?..
- Исключительно так, - Михаил два раза щелкнул пальцами.
Форма легиона растворилась на его плечах, превращаясь в кремовый костюм с золотой окантовкой. Перед ним предстала Агнесс, одетая в длинное платье в таком же стиле и таких же тонах. Архангел протянул ладонь и, взяв помощницу за руку, направился вверх по воздуху, а затем они оба исчезли в лучах дневного солнца.
Полуночный бред постиг генерала второй адской армии. Пообщавшись с ямкой на улице, Алан вернулся к себе в растрепанных чувствах.
Он сел за стол, не ощущая своего тела. Сам не свой, достал сигарету и затянулся.
Разговор с Князем не укладывался в его голове. Что значила эта ночная выходка, этот план, о котором Алан так ничего толком и не узнал?..
Как Самуил мог послать его работать с Дианой?.. И не просто с Дианой, а в отдаленном кабинете, вечером, один на один. Или Князь не понимал, кто такой Алан?..
«Черт, а ведь он меня все время посылал к ней ходить, - вспомнилось Алану. – Просто ли так?.. Неужели он о чем-то догадывается? Или проверить хочет… меня. Или Диану».
Догадки, гипертрофированно реальные, врезались между густых черных бровей. Алан подумал о том, что Князю нужно доказательство верности его жены и преданности генерала. Или он изобрел это, чтобы побесить Диану. Всем известно, что она изнывает в одиночестве, и красавец Алан придется очень кстати ярости ее женских когтей.
Что же делать?.. Игнорировать?.. Но такого случая Алан ждал долгие годы! Ждал, пока встретится с Дианой без посторонних глаз, не в рабочее время, когда в любой момент может припереться Ираклий или Варф, и не на тусовке, где она жрет глазами Князя, а в укромной уголке, когда впереди многие часы. Алан закрыл глаза, потому что в голову вихрем ворвались страстные и властные мечты. Он уже чувствовал на коже жар и холодок. Завтра… Она будет рядом… Совсем рядом…
Алан осознал, что готов потерять рассудок.
Нет!.. Нельзя! То есть не завтра! Только не завтра!.. Иначе он может погубить себя… И ее тоже. Ведь если они будут работать вместе над планом, им предстоит еще море таких вечеров вдвоем… И снова в воображением Алана завладели грезившиеся нескончаемыми ночи…
Но а если нет?.. Если это будет единственный шанс, а потом Князь подрядит к ним еще кого-нибудь? Или придет сам?.. Невыносимо было видеть его и ее рядом и быть лишним. Нет, он для нее не лишний. И он докажет это. Или нет?.. Нельзя…
Мучения Алана грызли его, не давая ответа. Он пытался выпить еще, но алкоголь его не брал. Мысли оставались трезвыми, и лишь один вопрос был в не спящем этой ночью разуме: да или нет?..
Алан бесцельно ходил по комнате. Курил. Врубил готическую музыку. Закрывал глаза. И видел Диану. Ложился на кровать. И опять вставал. И шел курить.
Без фактов. Без ответа. Без логики. Нельзя угадать. Нельзя предвидеть. Надо было просто решить.
Адские часы пробили пять утра. И только тогда окончательно измученный Алан принял настоящее мужское решение. Диана будет его, но только не сегодня.
Надо быть идиотом, что пойти прямо в ловушку Князя. Княгиня будет его. Во второй же вечер его шанса. И он это точно знал.
Наконец успокоенный, Алан вернулся в спальню и, забравшись под одеяло, заснул крепким беспробудным сном.
В преисподней настало четыре дня, и в конференц-зал стали подтягиваться генералы.
Первым пришел Варфоломей, как ни странно, в компании Булата. Сдержанно поздоровавшись с Князем, старший генерал сел на первое по иерархии место по правую руку Самуила. Булат, протормозив парочку минут, словно думая о чем-то глубинном, устроился через стул. Буквально через полминуты прибыли развеявший свои тяжкие думы Казимир и Дементий. Переговариваясь о каких-то мелочах, они заняли свои места. Дементий поприветствовал Князя, Каз ограничился кивком головы, предпочитая более не афишировать свою приевшуюся на сегодня персону. Следом явился Ираклий, переменивший настроение на жуткое недовольство миром. Он плюхнулся между Казимиром и Дементием, жуя свою жвачку и ни с кем не разговаривая, и тут же потянулся к стоящему на столе графину.
Князь медлил начинать. Будто и не замечая, что время подошло, он сидел, положив ногу на ногу, и, погруженный в личные размышления, посасывал из стакана прозрачную жидкость.
Галдеж за столом нарастал, но Самуил по-прежнему хранил молчание. Когда стрелки часов придвинулись к первой четверти пятого, Князь наконец отставил стакан в сторону и, взглядом доливая графин до краев, сложил ладони. Это означало, что он требует внимания.
Карие глаза Князя окинули стол, и, казалось, он не понял одного факта…
В этот момент дверь распахнулась и, стукнувшись о стену, остановилась на трех четвертях оборота петель. В зал шумно вошел Алан.
Он выглядел так, как будто не спал всю ночь и все утро ворочался в бреду высокой температуры. Генералы переглянулись. Ираклий отвел глаза, пряча раздраженную ухмылку от Казимира.
В небрежно натянутых штанах, с болтающимся на одну лишнюю, упущенную по невнимательности дырку, поясом, в помятой рубашке, из-под двух расстегнутых пуговиц которой виднелся медный медальон, непричесанный и небритый Алан шел, слегка покачиваясь, неверной, но обыкновенно гордой и бесстрастной походкой. Он не сказал ни слова и, достигнув цели, уселся на свое пустующее место. Казимир ощутил, как аж на другой конец стола ворвался запревший запах коньячного перегара.
Не обращая ни на кого внимания, Алан положил руки перед собой, глядя в пространство самопогруженными глазами.
- Тебя что, насиловали все утро? – Самуил опустил подбородок и пристально посмотрел на второго генерала.
- Почти, - ответил Алан. Голос получился негромким и хрипловатым. Он не соизволил повернуть голову.
Казимир заметил пробежавшую по лицу Варфоломея тень. Дементий и Булат обменялись многозначительными взглядами.
- Все ясно, - сухо ответил Князь. Его пальцы, нарочито замедленно поигрывая кольцами, легли на столешницу. – И на кой, как думаешь, ты мне таким нужен?.. Вали-ка к себе, и чтоб вечером был как огурец, - велел Самуил.
Алан без звука поднялся и, не прощаясь, пошел к выходу.
- Бул, закрой дверь, - попросил Самуил, отодвигаясь от стола. Сложив ладони на груди, он проследил за движениями третьего генерала. На лице Князя лежала темная печать, однако в глазах не было ни злости, ни раздражения…
Сегодня, ровно в семь часов, Алан открыл глаза и сел на кровати. Два часа мелькнули, как крыло птицы, и, ощущая прохладную бодрость, он будто и не спал вовсе. Вчерашние помыслы улетучились, и Алан, трезвыми глазами взирая на стену, чувствовал, что наконец может соображать вполне здраво.
Однако здоровье ума не приносит утешения тому, кто болен душой. И первым, что мучительно уяснил Алан в это утро, было то, что его воля полностью разбита. И что не сможет он спокойно находиться рядом с Дианой.
Да и кто, собственно, смог бы?.. Лишь амфибии удалось бы игнорировать ее красоту…
Морща лоб, генерал натягивал брюки и с третьего раза сумел застегнуть пуговицу. Что делать, он не знал. Алчный до наслаждений, не испытывающий ничего, кроме моральной усталости от претивших любовниц первой касты, он жадно желал ощущений. Он был голоден до Дианы. Страдая утренней тошнотой, Алан вышел на улицу, соображая, как же ему поступить.
Решение его не предпринимать сегодня никаких действий по отношению к Диане осталось неизменным. Мрачно и безапелляционно рассуждая о том, что Князь подготовил очевидную ловушку, Алан не собирался в нее попадать. И мозги смутно представляли, что все еще может разрешиться удачным поворотом событий, без приложения лишних с его стороны усилий… Вполне возможно.
Шатаясь по элитному кварталу первой касты, Алан преследовал цель изрядно проветриться. И удивительно быстро в его голову пришел выход из положения. Не мешкая лишние минуты вечности, генерал направился на главную адскую площадь.
Ранние, шикарные раскраской утренние бабочки, отлавливающие возвращавшихся с работы ночных демонов, не сразу уловили появление самого красивого генерала ада на отсыревшей под утро площади.
«Алан», - пронеслось среди разговоров и разноцветных глаз сначала с неуверенностью, а потом точно, как решенное уравнение. Второй генерал был перед ними. В полвосьмого утра и совершенно один!.. И вмиг неузнанное сперва лицо расцвело в чужих зрачках самыми яркими и вкусными штрихами адской красоты.
Алан не акцентировал слегка смущенные взгляды своих элитников, разбросанных среди отрядов. Подняв глаза, он увидел, что его заметили и что группа женщин уже подбирается ближе, осторожно, словно боясь спугнуть причудливую выходку фортуны.
Но каково же было изумление женщин, когда генерал сам двинулся им навстречу и, не вынимая рук из карманов кожаной куртки, в которую он кутался от раннего холода, сдержанно поздоровался. И так же сдержанно предложил с ним «прогуляться». Им и всем, кто успел подойти в этот момент.
Идея была поистине блестящей. Чертовски гениально и очень просто: Алан попытался заполнить паузу и унять влечение не качеством, так количеством. Придумав взять сегодня столько женщин, сколько успеет, он вернулся к себе и, достав из бара коньяк, оставил все мысли у дверей своих покоев.
Вскоре в довершение к мыслям у этих же дверей собралась такая толпа девушек, что началась настоящая давка. Прослышавшие от гордых до безумия подруг или запросто поймавшие сплетни, женщины забыли все свои дела и стадом ломанулись ко второму генералу.
В конце концов пришлось сильно гаркнуть.
Он берег голос. И эмоции тоже. Так что на самом деле получилось несильно. Алан элементарно выглянул на улицу и пообещал послать всех к черту, если они не заткнутся. Выбрав себе парочку очередных, посимпатичнее, он снова исчез за своей дверью. Шум сильно поутих, но позже все-таки прорывался несдержанной упряжкой стремящихся внутрь голосов…
К обеду Алан сбился со счету. Обесцветившимися, как вода, глазами, он смотрел в угол и не мог вычислить, сколько там валяется пустых бутылок – три или четыре?.. Блондинки смешались с брюнетками, рыжих заклинило в одну сплошную полосу. Алан не вглядывался в лица, и ему чудилось, что он их всех уже где-то видел… Ага, видел. Вернее, чудилось…
В четыре пополудни пришлось оторваться. Чудом вспомнил, что сегодня совещание. Повелел аудитории не расходиться и правильно сделал. Прерваться надолго ему было не суждено.
К вечеру оздоровление дало свои плоды. И даже если не удалось перебить количеством качество, к девяти тридцати Алана воротило от женщин. Отвращение заменило собой все его чувства и, встав перед зеркалом, он смог спокойно взглянуть на себя. Он уже не твердил, что ему «надо к Диане», просто «делать план».
Однако оценив свое отражение, Алан понял, что переборщил. Глаза его плохо фокусировали, мозги гуляли по всей комнате. Чтобы как-то встряхнуться, он подошел к столу и начал делать себе кофе. Часы подползли к без двадцати.
Опоздает ведь: тут еще пилить и пилить до покоев Дианы.
«Ничего, потерпит. Она ведь сама опаздывает, как черт», - подумалось Алану. Он сдвинул брови. После ароматного черного кофе и вправду стало легче, как бывает от обычных радостей сложной жизни. Генерал вернулся к зеркалу и пригладил волосы, а затем провел по щекам двумя руками, убирая выступившую за день щетину. Надо же было привести себя в порядок, сколько можно бомжом ходить?..
Еще сильнее морщась от подобной аккуратности, Алан вышел из гостиной. Хотел было пожевать жвачку, но передумал.
- Уходите. Кто не успел, тот опоздал! – хрипло крикнул Алан все еще ловившим у входа искорки надежды женщинам.
По рядам дам пронесся вздох и приглушенный ропот. Он протиснулся между плечами и, выйдя из отвратно намешанных в толпе запахов духов и живых тел, вырвался на свободу.
Шагая по улице, генерал потряс головой и достал из кармана первую за день сигарету.
- Здравствуй, Алан, до свидания, Алан, - тихо проговорил Казимир, глядя, как коллега проходит в трех метрах от него и Ираклия, не замечая, что они курят у стены. – Ты не находишь, что наш Алан окончательно с катушек съехал? – обратился он к Ираклию, тлея черными зрачками.
- Наплевать мне на него, - Ираклий выдохнул струйку табачного дыма и смачно сплюнул в сторону.
- По-моему, Аланчик решил поставить новый рекорд…
- Пускай ставит, если ему делать нечего. Если до сих пор верит, что кто-нибудь растопит «лед его сердца»… - раздраженно покривился Ираклий. – И если еще не надоело т…. в позе миссионера.
- Чего?.. – Казимир вгляделся в очерченную радужку карих глаз. – Он что, только так?..
- Почти, - ответил Ираклий, не поворачиваясь к коллеге.
Пятый генерал был сегодня зол на всех вокруг. Еще днем ему испоганили все настроение, когда два стоящих друг друга красавца запороли идею идти к девчонкам. Варф захлопнул дверь перед носом Ираклия и Каза, заявив, что у него дела, а когда они пришли к Алану, то сразу поняли, что пробиться к нему невозможно. Досадуя, что на ровном месте обругал Булата и Дементия, отвергнув их компанию, Ираклий скомандовал идти к оставшимся кандидатам на совместную гулянку. Дело в том, что обладатель пресыщенной самодостаточности, генерал пятой адской армии удовольствий Ираклий, однако ж, жить не мог без тусовочной компании. И вот теперь в тщетных поисках товарищей по наслаждению он вместе с доставшим своими глупыми вопросами Казом пришел к Булату. Но Лопаты дома не было. И в скором времени Дементий, бывший хуже пустого места, отказался куда-либо идти, ссылаясь на то, что у него уже есть какая-то выцветшая от времени мочалка. Оставался еще вариант позвать своих элитников, но, обойдя все покои западной части, Ираклий измучился и растерял весь запал. Вместо приподнятого тонуса все тело заломило невысказанным озлоблением и скукой от невообразимого однообразия рутинного контингента, с которым он был вынужден жить рукав к рукаву все эти жуткие длинные годы. В общем, все закончилось тем, что когда, перекурив, Ираклий поймал мокрицу, дабы узнать сколько времени, затевать что-то было уже поздно.
Вот и теперь, в нагрузку ко всем перипетиям, к Ираклию, как жвачка к подошве, лип Казимир, не давая спокойно покурить. Присосался, так присосался, называется… Поклонник.
- Откуда ты знаешь? – оживился Казимир.
- Это давно все знают. Любая баба тебе расскажет, что у красавца Аланчика не хватает фантазии дальше классических радостей семейной жизни благочестивых мирян, - витиевато выразил свою мысль Ираклий. – В постели он дохлый, как жаба, и протухший, как крысятина.
- Да?.. Весело… Мне никто ничего такого не говорил… - задумчиво произнес Казимир, и глаза его заблестели нездоровым интересом.
- Потому что разговаривать надо с женщинами, Каз, общаться надо, - подчеркнул свои слова Ираклий. – А не как это… - он оборвал рассуждения, заключив, что бесполезно биться над воспитанием генерала страха. - Все, я ушел. Князь спросит, я – на Земле.
- Обожаю архангельские сюрпризы. Куда?
- В людскую половину рая. Тебя хочет видеть Пречистая. Я с ней недавно говорил по одному делу, и она звала нас прийти к ней сегодня побеседовать в кругу святых.
- Правда?.. Тогда пойдем, - кивнула Агнесс.
- Только переоденемся.
- В выходное?..
- Исключительно так, - Михаил два раза щелкнул пальцами.
Форма легиона растворилась на его плечах, превращаясь в кремовый костюм с золотой окантовкой. Перед ним предстала Агнесс, одетая в длинное платье в таком же стиле и таких же тонах. Архангел протянул ладонь и, взяв помощницу за руку, направился вверх по воздуху, а затем они оба исчезли в лучах дневного солнца.
Полуночный бред постиг генерала второй адской армии. Пообщавшись с ямкой на улице, Алан вернулся к себе в растрепанных чувствах.
Он сел за стол, не ощущая своего тела. Сам не свой, достал сигарету и затянулся.
Разговор с Князем не укладывался в его голове. Что значила эта ночная выходка, этот план, о котором Алан так ничего толком и не узнал?..
Как Самуил мог послать его работать с Дианой?.. И не просто с Дианой, а в отдаленном кабинете, вечером, один на один. Или Князь не понимал, кто такой Алан?..
«Черт, а ведь он меня все время посылал к ней ходить, - вспомнилось Алану. – Просто ли так?.. Неужели он о чем-то догадывается? Или проверить хочет… меня. Или Диану».
Догадки, гипертрофированно реальные, врезались между густых черных бровей. Алан подумал о том, что Князю нужно доказательство верности его жены и преданности генерала. Или он изобрел это, чтобы побесить Диану. Всем известно, что она изнывает в одиночестве, и красавец Алан придется очень кстати ярости ее женских когтей.
Что же делать?.. Игнорировать?.. Но такого случая Алан ждал долгие годы! Ждал, пока встретится с Дианой без посторонних глаз, не в рабочее время, когда в любой момент может припереться Ираклий или Варф, и не на тусовке, где она жрет глазами Князя, а в укромной уголке, когда впереди многие часы. Алан закрыл глаза, потому что в голову вихрем ворвались страстные и властные мечты. Он уже чувствовал на коже жар и холодок. Завтра… Она будет рядом… Совсем рядом…
Алан осознал, что готов потерять рассудок.
Нет!.. Нельзя! То есть не завтра! Только не завтра!.. Иначе он может погубить себя… И ее тоже. Ведь если они будут работать вместе над планом, им предстоит еще море таких вечеров вдвоем… И снова в воображением Алана завладели грезившиеся нескончаемыми ночи…
Но а если нет?.. Если это будет единственный шанс, а потом Князь подрядит к ним еще кого-нибудь? Или придет сам?.. Невыносимо было видеть его и ее рядом и быть лишним. Нет, он для нее не лишний. И он докажет это. Или нет?.. Нельзя…
Мучения Алана грызли его, не давая ответа. Он пытался выпить еще, но алкоголь его не брал. Мысли оставались трезвыми, и лишь один вопрос был в не спящем этой ночью разуме: да или нет?..
Алан бесцельно ходил по комнате. Курил. Врубил готическую музыку. Закрывал глаза. И видел Диану. Ложился на кровать. И опять вставал. И шел курить.
Без фактов. Без ответа. Без логики. Нельзя угадать. Нельзя предвидеть. Надо было просто решить.
Адские часы пробили пять утра. И только тогда окончательно измученный Алан принял настоящее мужское решение. Диана будет его, но только не сегодня.
Надо быть идиотом, что пойти прямо в ловушку Князя. Княгиня будет его. Во второй же вечер его шанса. И он это точно знал.
Наконец успокоенный, Алан вернулся в спальню и, забравшись под одеяло, заснул крепким беспробудным сном.
В преисподней настало четыре дня, и в конференц-зал стали подтягиваться генералы.
Первым пришел Варфоломей, как ни странно, в компании Булата. Сдержанно поздоровавшись с Князем, старший генерал сел на первое по иерархии место по правую руку Самуила. Булат, протормозив парочку минут, словно думая о чем-то глубинном, устроился через стул. Буквально через полминуты прибыли развеявший свои тяжкие думы Казимир и Дементий. Переговариваясь о каких-то мелочах, они заняли свои места. Дементий поприветствовал Князя, Каз ограничился кивком головы, предпочитая более не афишировать свою приевшуюся на сегодня персону. Следом явился Ираклий, переменивший настроение на жуткое недовольство миром. Он плюхнулся между Казимиром и Дементием, жуя свою жвачку и ни с кем не разговаривая, и тут же потянулся к стоящему на столе графину.
Князь медлил начинать. Будто и не замечая, что время подошло, он сидел, положив ногу на ногу, и, погруженный в личные размышления, посасывал из стакана прозрачную жидкость.
Галдеж за столом нарастал, но Самуил по-прежнему хранил молчание. Когда стрелки часов придвинулись к первой четверти пятого, Князь наконец отставил стакан в сторону и, взглядом доливая графин до краев, сложил ладони. Это означало, что он требует внимания.
Карие глаза Князя окинули стол, и, казалось, он не понял одного факта…
В этот момент дверь распахнулась и, стукнувшись о стену, остановилась на трех четвертях оборота петель. В зал шумно вошел Алан.
Он выглядел так, как будто не спал всю ночь и все утро ворочался в бреду высокой температуры. Генералы переглянулись. Ираклий отвел глаза, пряча раздраженную ухмылку от Казимира.
В небрежно натянутых штанах, с болтающимся на одну лишнюю, упущенную по невнимательности дырку, поясом, в помятой рубашке, из-под двух расстегнутых пуговиц которой виднелся медный медальон, непричесанный и небритый Алан шел, слегка покачиваясь, неверной, но обыкновенно гордой и бесстрастной походкой. Он не сказал ни слова и, достигнув цели, уселся на свое пустующее место. Казимир ощутил, как аж на другой конец стола ворвался запревший запах коньячного перегара.
Не обращая ни на кого внимания, Алан положил руки перед собой, глядя в пространство самопогруженными глазами.
- Тебя что, насиловали все утро? – Самуил опустил подбородок и пристально посмотрел на второго генерала.
- Почти, - ответил Алан. Голос получился негромким и хрипловатым. Он не соизволил повернуть голову.
Казимир заметил пробежавшую по лицу Варфоломея тень. Дементий и Булат обменялись многозначительными взглядами.
- Все ясно, - сухо ответил Князь. Его пальцы, нарочито замедленно поигрывая кольцами, легли на столешницу. – И на кой, как думаешь, ты мне таким нужен?.. Вали-ка к себе, и чтоб вечером был как огурец, - велел Самуил.
Алан без звука поднялся и, не прощаясь, пошел к выходу.
- Бул, закрой дверь, - попросил Самуил, отодвигаясь от стола. Сложив ладони на груди, он проследил за движениями третьего генерала. На лице Князя лежала темная печать, однако в глазах не было ни злости, ни раздражения…
Сегодня, ровно в семь часов, Алан открыл глаза и сел на кровати. Два часа мелькнули, как крыло птицы, и, ощущая прохладную бодрость, он будто и не спал вовсе. Вчерашние помыслы улетучились, и Алан, трезвыми глазами взирая на стену, чувствовал, что наконец может соображать вполне здраво.
Однако здоровье ума не приносит утешения тому, кто болен душой. И первым, что мучительно уяснил Алан в это утро, было то, что его воля полностью разбита. И что не сможет он спокойно находиться рядом с Дианой.
Да и кто, собственно, смог бы?.. Лишь амфибии удалось бы игнорировать ее красоту…
Морща лоб, генерал натягивал брюки и с третьего раза сумел застегнуть пуговицу. Что делать, он не знал. Алчный до наслаждений, не испытывающий ничего, кроме моральной усталости от претивших любовниц первой касты, он жадно желал ощущений. Он был голоден до Дианы. Страдая утренней тошнотой, Алан вышел на улицу, соображая, как же ему поступить.
Решение его не предпринимать сегодня никаких действий по отношению к Диане осталось неизменным. Мрачно и безапелляционно рассуждая о том, что Князь подготовил очевидную ловушку, Алан не собирался в нее попадать. И мозги смутно представляли, что все еще может разрешиться удачным поворотом событий, без приложения лишних с его стороны усилий… Вполне возможно.
Шатаясь по элитному кварталу первой касты, Алан преследовал цель изрядно проветриться. И удивительно быстро в его голову пришел выход из положения. Не мешкая лишние минуты вечности, генерал направился на главную адскую площадь.
Ранние, шикарные раскраской утренние бабочки, отлавливающие возвращавшихся с работы ночных демонов, не сразу уловили появление самого красивого генерала ада на отсыревшей под утро площади.
«Алан», - пронеслось среди разговоров и разноцветных глаз сначала с неуверенностью, а потом точно, как решенное уравнение. Второй генерал был перед ними. В полвосьмого утра и совершенно один!.. И вмиг неузнанное сперва лицо расцвело в чужих зрачках самыми яркими и вкусными штрихами адской красоты.
Алан не акцентировал слегка смущенные взгляды своих элитников, разбросанных среди отрядов. Подняв глаза, он увидел, что его заметили и что группа женщин уже подбирается ближе, осторожно, словно боясь спугнуть причудливую выходку фортуны.
Но каково же было изумление женщин, когда генерал сам двинулся им навстречу и, не вынимая рук из карманов кожаной куртки, в которую он кутался от раннего холода, сдержанно поздоровался. И так же сдержанно предложил с ним «прогуляться». Им и всем, кто успел подойти в этот момент.
Идея была поистине блестящей. Чертовски гениально и очень просто: Алан попытался заполнить паузу и унять влечение не качеством, так количеством. Придумав взять сегодня столько женщин, сколько успеет, он вернулся к себе и, достав из бара коньяк, оставил все мысли у дверей своих покоев.
Вскоре в довершение к мыслям у этих же дверей собралась такая толпа девушек, что началась настоящая давка. Прослышавшие от гордых до безумия подруг или запросто поймавшие сплетни, женщины забыли все свои дела и стадом ломанулись ко второму генералу.
В конце концов пришлось сильно гаркнуть.
Он берег голос. И эмоции тоже. Так что на самом деле получилось несильно. Алан элементарно выглянул на улицу и пообещал послать всех к черту, если они не заткнутся. Выбрав себе парочку очередных, посимпатичнее, он снова исчез за своей дверью. Шум сильно поутих, но позже все-таки прорывался несдержанной упряжкой стремящихся внутрь голосов…
К обеду Алан сбился со счету. Обесцветившимися, как вода, глазами, он смотрел в угол и не мог вычислить, сколько там валяется пустых бутылок – три или четыре?.. Блондинки смешались с брюнетками, рыжих заклинило в одну сплошную полосу. Алан не вглядывался в лица, и ему чудилось, что он их всех уже где-то видел… Ага, видел. Вернее, чудилось…
В четыре пополудни пришлось оторваться. Чудом вспомнил, что сегодня совещание. Повелел аудитории не расходиться и правильно сделал. Прерваться надолго ему было не суждено.
К вечеру оздоровление дало свои плоды. И даже если не удалось перебить количеством качество, к девяти тридцати Алана воротило от женщин. Отвращение заменило собой все его чувства и, встав перед зеркалом, он смог спокойно взглянуть на себя. Он уже не твердил, что ему «надо к Диане», просто «делать план».
Однако оценив свое отражение, Алан понял, что переборщил. Глаза его плохо фокусировали, мозги гуляли по всей комнате. Чтобы как-то встряхнуться, он подошел к столу и начал делать себе кофе. Часы подползли к без двадцати.
Опоздает ведь: тут еще пилить и пилить до покоев Дианы.
«Ничего, потерпит. Она ведь сама опаздывает, как черт», - подумалось Алану. Он сдвинул брови. После ароматного черного кофе и вправду стало легче, как бывает от обычных радостей сложной жизни. Генерал вернулся к зеркалу и пригладил волосы, а затем провел по щекам двумя руками, убирая выступившую за день щетину. Надо же было привести себя в порядок, сколько можно бомжом ходить?..
Еще сильнее морщась от подобной аккуратности, Алан вышел из гостиной. Хотел было пожевать жвачку, но передумал.
- Уходите. Кто не успел, тот опоздал! – хрипло крикнул Алан все еще ловившим у входа искорки надежды женщинам.
По рядам дам пронесся вздох и приглушенный ропот. Он протиснулся между плечами и, выйдя из отвратно намешанных в толпе запахов духов и живых тел, вырвался на свободу.
Шагая по улице, генерал потряс головой и достал из кармана первую за день сигарету.
- Здравствуй, Алан, до свидания, Алан, - тихо проговорил Казимир, глядя, как коллега проходит в трех метрах от него и Ираклия, не замечая, что они курят у стены. – Ты не находишь, что наш Алан окончательно с катушек съехал? – обратился он к Ираклию, тлея черными зрачками.
- Наплевать мне на него, - Ираклий выдохнул струйку табачного дыма и смачно сплюнул в сторону.
- По-моему, Аланчик решил поставить новый рекорд…
- Пускай ставит, если ему делать нечего. Если до сих пор верит, что кто-нибудь растопит «лед его сердца»… - раздраженно покривился Ираклий. – И если еще не надоело т…. в позе миссионера.
- Чего?.. – Казимир вгляделся в очерченную радужку карих глаз. – Он что, только так?..
- Почти, - ответил Ираклий, не поворачиваясь к коллеге.
Пятый генерал был сегодня зол на всех вокруг. Еще днем ему испоганили все настроение, когда два стоящих друг друга красавца запороли идею идти к девчонкам. Варф захлопнул дверь перед носом Ираклия и Каза, заявив, что у него дела, а когда они пришли к Алану, то сразу поняли, что пробиться к нему невозможно. Досадуя, что на ровном месте обругал Булата и Дементия, отвергнув их компанию, Ираклий скомандовал идти к оставшимся кандидатам на совместную гулянку. Дело в том, что обладатель пресыщенной самодостаточности, генерал пятой адской армии удовольствий Ираклий, однако ж, жить не мог без тусовочной компании. И вот теперь в тщетных поисках товарищей по наслаждению он вместе с доставшим своими глупыми вопросами Казом пришел к Булату. Но Лопаты дома не было. И в скором времени Дементий, бывший хуже пустого места, отказался куда-либо идти, ссылаясь на то, что у него уже есть какая-то выцветшая от времени мочалка. Оставался еще вариант позвать своих элитников, но, обойдя все покои западной части, Ираклий измучился и растерял весь запал. Вместо приподнятого тонуса все тело заломило невысказанным озлоблением и скукой от невообразимого однообразия рутинного контингента, с которым он был вынужден жить рукав к рукаву все эти жуткие длинные годы. В общем, все закончилось тем, что когда, перекурив, Ираклий поймал мокрицу, дабы узнать сколько времени, затевать что-то было уже поздно.
Вот и теперь, в нагрузку ко всем перипетиям, к Ираклию, как жвачка к подошве, лип Казимир, не давая спокойно покурить. Присосался, так присосался, называется… Поклонник.
- Откуда ты знаешь? – оживился Казимир.
- Это давно все знают. Любая баба тебе расскажет, что у красавца Аланчика не хватает фантазии дальше классических радостей семейной жизни благочестивых мирян, - витиевато выразил свою мысль Ираклий. – В постели он дохлый, как жаба, и протухший, как крысятина.
- Да?.. Весело… Мне никто ничего такого не говорил… - задумчиво произнес Казимир, и глаза его заблестели нездоровым интересом.
- Потому что разговаривать надо с женщинами, Каз, общаться надо, - подчеркнул свои слова Ираклий. – А не как это… - он оборвал рассуждения, заключив, что бесполезно биться над воспитанием генерала страха. - Все, я ушел. Князь спросит, я – на Земле.
