Прода от 8 ноября 2025
Глава 1. Где собирают слухи?
….Цвела вишней и яблонями пышная весна, какая она случилась в начале 3 века, неважно, в каком году, но, тогда правила династия местных херсонесских аристократов Флавиев, друзей и сподвижников римских императоров Галлов - Требониана и Волусиана.
Римский гарнизон стоял в Херсонесе Таврическом.
Удивительный это был город.
На Гераклейском полуострове, ближе к высокому небу, как гнездо огромного орла. Город вроде бы небольшой, со всех сторон обнесенный мощными крепостными стенами. Но куда до него Афинам, разбросанному гудящему муравейнику. То, что есть в Афинах, есть и в Херсонесе.
Его широкие прямые улицы пересекались под прямыми углами. Вокруг главной площади – агоры – все в шаговой доступности: амфитеатр, термы, гарнизон, бесчисленное количество каменных, и мраморных статуй. Кого только там нет с копьями, стрелами, свитками, лирами, да просто косматые морды варварских божеств. Жертвенники почти на каждом углу, стадион для состязаний. Колизей, гимнасии. Храмы для верующих разным богам и сомневающихся – какие хочешь! Главный рынок, торжище, над которым витал стойкий рыбный дух.
И наиглавнейшее заведение всех времен и народов – лупанарий, царство девиц легкого поведения и их клиентов: мордоворотов разной национальности, поскольку херсонесситы – невероятный народ. Гремучая смесь чистокровных эллинов с местными варварами: таврами, синдами, скифами, сарматами и et ceterra (и так далее), как говорят римляне.
Заведение имело замысловатое название «Святилище Апатуры», в переводе – «Обманщица», в просторечии – «Камбала».
***********************
…Рыночное питейное заведение «Камбала» тонуло в угарном дыму. Сквозь дым, как приведения, проступали силуэты пьяных мужчин: поющих и спорящих, жующих и дрыхнущих, играющих в астрагалы,- замусоленные кости, - и обнимающихся с девицами легкого поведения. Их красные спитые физиономии красноречиво говорили о роде их сомнительных занятий.
За единственным длинным столом в самом конце задымленного зала, вперив взгляд в пустоту поверх деревянной кружки с пивом, - оно называлось «олей», - сидел молодой человек. Он был одет по сарматски, в черные штаны-анаксириды и глухую куртку с короткими рукавами, без каких либо украшений. О том, что его наряд все-таки не для плебса, подсказывало тонкое сукно и шнуровка по бокам узких штанов, а также невысокая обувь с серебристыми застежками вокруг щиколоток. На широком кожаном поясе, почти опущенном на узкие бедра молодого человека, висел меч, ножны которого имели вензель с сарматским знаком в виде креста с загнутыми концами, что обозначало букву «А».
Владельцы холодного оружия всегда носили на запястьях браслеты: бронзовые, серебряные, у кого, как позволяли его социальное положение и доход. Запястья сармата, - а то, что он был сармат, никто в лупанарии не сомневался,- стянуты черной кожей с бронзовыми застежками, что абсолютно ничего не говорило о его статусе. Такие браслеты могли носить и гладиаторы, и наемные убийцы, и стражи закона.
А вот тонкое серебряное кольцо с крестом буквы «А» на круглом камне желто-бурого цвета, с блестящими золотыми точками, который называли «Златоискром», на безымянном пальце правой его руки могло сказать, что парень отнюдь не простолюдин. К тому же, стоявшая рядом с кружкой пива миска с красными раками была роскошью для скромных кошельков.
Раки эти служили предметом завистливого обсуждения, и все чаще пьяные глаза посетителей заведения обращались к сармату, особенно с десяток молодчиков мрачными взглядами прощупывали его широкоплечую гибкую фигуру.
Они зашли в «Камбалу» сразу за ним, вальяжно расселись, заказали себе пиво без закуски, и постоянно наблюдали за сарматом. Его плотная шея и накаченные мышцы подсказывали – он боец не робкого десятка, но талия, не иначе грозившая переломиться, удивляла хмельную братию; прям – осиное создание! Он не просто резко отличался от заросших, крупных, коренастых выпивох, а был белой вороной на их фоне; одет, проще не бывает, а осанка аристократа из клики архонта, главы города, Максима Флавия! Да и руки не ремесленника или гончара, холеные с длинными пальцами…даже не музыкант, - аристократ, точно!
Разбитные девицы в легких хитонах не первой свежести, сразу взяли его на прицел; явно богатенький к ним залетел?
Густые светлые кудри волос закрывали ему затылок завитками купидона. Профиль высоколобого лица, - а он не оборачивался к ним, - как из мрамора выточенный: с прямой от бровей переносицей, губами Аполлона, упрямым подбородком. Будь он черноволосый, смахивал бы на критского жреца. Такие доаттические профили любили малевать в Херсонесе лет эдак триста назад.
Девицы не спешили к нему подсесть. Клиентов вначале выбирает львица заведения Бэсса.
************************
Бэсса, прибежавшая от богатого клиента, просматривала в комнатушке документы от лекаря. Быстро вытерла немытые руки о подол хитона и поспешила в общий зал.
Сармат, глубоко задумавшись, не сразу заметил, что подле него уже греет скамью хищно накрашенная лупэ. Та самая Бэсса, кто первая выбирает, кому почистить кошельки.
Он повернул к ней несколько бледное чисто выбритое лицо, когда его обоняние выделило из смрадного воздуха запах хвойных белил вперемежку с кислым потом. Бэсса улыбнулась его глазам, в росчерке густых ресниц, удивительно синим, с черными искорками. Его взгляд с любопытством замер на ее губах в жирной алой помаде. «Львица» цокнула языком.
- Доброго счастья, ах, Юлиан! – жеманясь, притянула к себе его кружку.
Об этом молодом человеке Бэсса знала только то, что он приходится Максиму Флавию племянником, наполовину сармат, и весьма скрытный; в Херсонесе постоянно не живет, якобы путешествует, а точнее всего - скрывается от назойливых поклонниц.
Бэсса деловито заговорила на языке херсонесского койнэ - смеси греческого и сарматского.
- Всё, как просил, узнала. Ты не серчай, вижу – заждался, ну, задержали Бэссу в доме, ай, пустяк!
- Мелочи безликой жизни! Бэсса, выкладывай! Мне не досуг с тобой тут красоту с пивом расхлебывать… - тихо заговорил Юлиан, у него оказался приятный бархатистый баритон с сильными нотками звучания, которые он намеренно понижал.
В любом обществе прекрасно знали: на социальном дне различная информация оседает самая достоверная, поскольку чиновники, стратеги, военные трибуны, даже архонты, высшие должностные лица, верша свои махинации, начиная с денежных афер и заканчивая политическими заговорами, используют прикрытием тайных делишек именно питейные заведения. Здесь можно подслушать - о чем болтают легионеры, чинуши или служители разных культов? Легче, конечно, подкупить девицу, чтобы выведывала нужные сведения, но не у каждого шпиона найдется, чем заплатить за полезную информацию.
Сутенеры Бэссы дружно горланили какую-то скифскую походную песню, обнявшись за плечи, в такт раскачиваясь. А мрачные субъекты тихонько наблюдали за Юлианом, вид делая, что увлечены пивом. Шакалы!
Бэсса засмеялась, накрыв ладонью холеные пальцы Юлиана, стиснула. Она, опытная блудница, понимала: случай предлагает ей не только хорошо заработать, но, возможно, вкусить досель неиспробованную близость; больно чувствительны его руки.
- А ты давно по нраву мне. Не хочешь здесь, могу прийти в твой дом, обслужу на высшем уровне. Ведь знаешь, что болтают обо мне? О, мной довольны! Рескрипт имею. Бумаги от лекаря в порядке. Язык чистый, - Бэсса широко раскрыла рот, чтобы клиент убедился, она здорова.
Ребром ладони он толкнул к ней миску с раками.
- Тебе обещали аравийские благовония, двенадцать арибаллов. Ты их получишь. И больше ничего тебе не обещал. Жду недолго, Бэсса.
Гулёна махнула немытой пятерней, хватаясь давить и ломать панцирь рака.
- Ай, подать проституционную повышают! Всё мало им, ромейским наглецам! А еще стратег – козлина Примиан в переписке с трибуном бывшим. У тебя, красавчик, губочки медовые. Гладенький и вкусненький. Мне благовония отдашь. А я тебе побольше кряду дам. Как хочешь, звериные, птичьи. А чем ты пахнешь, котик? Какие ароматы? Дай, угадаю! Полынь?! Я б на твоем месте, аристократик, облилась сандалом, о, как возбуждает.
- Бэсса! – рассердился Юлиан, перебив ее, говорливую,- Чау б тебя Эринии сожрали, ёнда! Чау узнала?
- Вы там, меж собой, как псы, не ладите, всё за жирные куски деретесь, а я… - она прищелкнула языком, вгрызаясь в мякоть рака.
- Они кто? – Юлиан кивнул на неизвестных субъектов в темном одеянии; с грозным выражением тупых лиц, они попивали олей, и поглядывали в его сторону.
Бэсса бросила взгляд на незнакомцев, осклабилась.
- Их видела в казарме римских легионеров. У нас впервые. Болтают наши, они наемники, и с ними встречался Примиан. Болтают, они шпиона ищут.
- Какого, милочка, шпиона?
- Шпиона короля герулов. Гарнизонный не даст соврать. О, шпиона самого короля Антира. У него на шее, тут… - Бэсса, ударив ладонью себе по горлу, понизила голос, выбалтывая якобы жуткую тайну, – Гривна, золото, алмазы, крылья. Оберег нечистой силы. Иная сила не берет за горло короля Антира. Антир-сай. Ну, «сай», по нашему – ну, царь. Сынок могучего жреца, ну, культа богини…как ее?
- Понятия не имею.
- Ну, культа тайного, так в гарнизоне болтают. Этот Антир-сай … один из тех, - божественных близнецов! - Бэсса почти прилипла к уху сармата, выговаривая, - Аль брехня?
Юлиан посмотрел на нее удивленно.
- Ты веришь недоказуемым слухам?
Служительница Венеры сложила ладони молитвенным жестом:
- Клянуся Апатурой и всеми богами олимпийскими и варварскими! Это правда!
- Ты видела Антира? Антир-сай, король герулов?
- Ты меня заводишь, котик. Он, что? Сюда заходит? Его вообще нет в Херсонесе! А вот его шпион здесь, ищут шпиона короля Антира, понял?
- Кто им сказал, чау шпион короля в Херсонесе?
- Не знаю, сведений нет! Кто-то вякнул, шпион короля тут, а сам король, говорят, живет в своем замке, в горах Кармус, ну, южнее Палакия, скифской крепости. Ну, слышал же о нем? А может, видел, слыхал же байки о Золотом Колаисе?
- Нет, какие это байки? – Юлиан продолжал следить за наемниками; они реготали, морда к морде, что-то рассказывая друг другу.
- Какие? - Бэсса хрустела ножками рака, - народные! Про божественных близнецов, один из них… Антир–сай, второй. Пропал…
- Куда же подевался второй близнец, чау болтают? - спросил Юлиан без всякого любопытства.
Бэсса взмахнула кистью руки.
- Улетел, на золотом крылатом коне. За облака.
