Глава 1
- Опять вызвал, - сказала я поникшим голосом.
- Да что он к тебе прицепился? – нахмурилась Наталья Геннадьевна – полная, не молодая, но ещё и не пожилая женщина. – Я ж ему весь расклад даю. Что там ещё можно спрашивать?
Мы сидели в нашем рабочем кабинете. Было три часа дня. Кроме меня и начальницы Натальи Геннадьевны, здесь были ещё 3 человека: Марина, Аркадий и Зарина – такие же менеджеры по корпоративным продажам, как и я. Хотя, нет, не совсем такие. По крайней мере сейчас. Их не вызывал через день генеральный директор, их нервы были спокойнее моих и сон, я полагаю, лучше.
Продавали мы услуги, а именно: проведение лабораторных анализов различным медицинским учреждениям. Наша компания «Витро» была лидером на российском рынке, и мы без труда заводили новых клиентов, даже если они уже работали с кем-то – а они большей частью и работали, - до этого.
Я была ведущим менеджером корпоративных продаж. Получала средненький оклад, хорошие проценты и неплохие квартальные бонусы. Друзья называли меня Таней – иногда Танькой, Таньчиком и Танюшой, - клиенты – до тех пор, пока не войдут в категорию «клиентов-друзей» или «старых клиентов», - Татьяной Петровной.
Мне было 33 года, я была разведена, без детей и жила с мамой. В двухкомнатной питерской квартире. Отец умер восемь лет назад, единственный брат с женой и детьми жил в Москве, а немногочисленная родня в виде дядек, тётек, двоюродных братьев и сестёр и других более слабокровных связей была неравномерно распределена по всей России, минуя не только Питер, но и Ленинградскую область.
Я была вполне довольна своей жизнью. Большую часть этого довольства приносила работа. Она мне нравилась, она меня определённо развивала – ежедневное общение с врачебной интеллигенцией и постоянные курсы повышения квалификации не проходили зря, - и она обеспечивала мне весьма достойный уровень жизни даже для Питера.
В общем, всё было чудесно и прекрасно до смены нашего генерального директора Степана Николаевича. Со Степаном Николаевичем я пересекалась максимум раз в неделю и почти никогда не имела беседы дольше двадцати секунд… Несколько раз мы, правда, ехали вместе с ним в лифте и ещё ждали его перед этим - тоже вместе, - но беседой то, что происходило между нами в эти моменты, назвать нельзя. Так – вынужденный обмен репликами под давлением стечения обстоятельств. Вся тягость общения с ним – а оно точно было в тягость, когда мы не выполняли того, что он хотел, - ложилась на нашу начальницу – Наталью Геннадьевну. Она была эдаким барьером между нами, губкой, впитывающей его распекания и нравоучения и постепенно, по крупицам – без того стресса, который обрушивался на неё, - выдающей их нам.
Новый гендир… Нет, это даже смешно представить. 27 лет и уже гендир! Ни опыта в нашем деле, никаких заслуг. Ничего, кроме богатых родителей и их близкой дружбы с нашим основателем и главным акционером Александром Орловским.
- Замы будут всё делать, - сказала Маринка, когда мы узнали, что новый гендир младше нас и никогда не работал в нашей сфере.
- Посмотрим, - покачала головой Наталья Геннадьевна. - У него всё-таки Принстонский за плечами. Не хухры мухры.
Звали этого выходца из «Лиги Плюща» Эдуардом Валентиновичем. Он был высоким, спортивным блондином с красивым, надменным и недобрым лицом. Его одежда, высокая причёска, дорогой запах, туфли, рубашка, галстук… в общем всё, всё, что мы видели, глядя на него и нюхая, было всегда в порядке. Он был, как герой аниме – красивый, упакованный и искусственно-идеальный. Вот только под доброго, положительного героя он не подходил – скорее под главного злодея - могущественного и холодного антагониста.
Мы все радовались его красоте поначалу и хихикали так, будто нам светило что-то из этой «неприкасаемой прелести». Но мечтать то не вредно? Во всяком случае все так говорят. Потом перестали. И радоваться и хихикать. Особенно после того, как побывали на «знакомстве» с ним. Он стал вызывать к себе на «знакомство» всех сотрудников с первого рабочего дня.
Это и «знакомством» то назвать нельзя было. Скорее допросом. Допросом с пристрастием, психологическим давлением и различными, унижающими честь и достоинство, колкими замечаниями и приказами. Ему определённо нравилось чувствовать свою власть над нами и пользоваться ею.
Зарину он довёл до слёз, сказав, что корпоративные менеджеры – это лицо компании и не могут быть такими полными и не опрятными. Сергея – начальника айти отдела, - в середине разговора попросил сбегать за шоколадкой в магазин. Ивана – управляющего директора розницы, - вообще, выгнал из своего кабинета, сказав, чтобы он пришёл завтра чистый и без этого «ужасного запаха нестираной две недели рубашки»
- Да я рубашки каждые два дня стираю, - заявил нам Иван, когда с негодованием рассказывал об этом инциденте.
Меня он продержал у себя почти час. Меня – обычного менеджера по продажам. К моей фигуре и внешнем виду он придраться не мог. Я была высокой, стройной и красивой и по праву считалась главной красавицей компании. По крайней мере нашего офиса – головного, питерского. Мои длинные русые волосы были в тот день волнистыми, а губы кроваво-красными. Я улыбалась и заглядывала ему в глаза, чтобы охмурить так, как охмуряла некоторых главврачей и директоров медицинских центров. Это было труднее с каждой минутой, потому что его холодный, властный тон, расспросы о личной жизни и слова о том, что он догадывается, почему я ведущий менеджер и в принципе одобряет любые способы в достижении цели, выводили меня из колеи. Он давил психологически, и к концу разговора меня мелко трясло.
Скорее всего моя красота и послужила причиной того, что он стал вызывать меня к себе чуть ли не каждый день. Кроме меня этой «чести» удостаивались только его замы и начальники отделов. Даже замы начальников отделов не вызывались к нему на «ковёр» после всеобщего «знакомства».
Может моя красота, а может то, что я всегда сидела у него в кабинете зажатая, бледная и будто наэлектризованная и его это заводило.
Но по-другому я не могла. В его присутствии я теряла самообладание и волю, у меня пересыхали губы, и я сидела, как зомби, автоматически отвечая на его, слава богу, не сложные вопросы и реагируя на рассказы о том, как надо развиваться и повышать уровни продаж, которые у меня и без того были самые высокие в отделе.
Превращение обычной, весёлой Тани, легко находящей общий язык со всеми – даже с самыми хмурыми и невесёлыми дядями и противными, кривящими лица, тётями, - в зомби-робота, начиналось с того момента, как его секретарша звонила мне и просила зайти к нему. Путь по коридору до его кабинета опускал мою душу ниже, и когда я входила туда, я уже была ватным «чурбаном» без воли и характера.
У меня бывало что-то похожее раньше. Когда я встречалась с особо трудными, доминантными людьми с сильной волей, несгибаемым занудством и болезненной страстью давать советы и нравоучения. Они попадались мне, когда я ходила по собеседованиям, выходила на директоров медицинских центров (в том случае, если главврачи этих учреждений не поддавались моим чарам и уговорам. Чаще это, конечно, происходило, когда главврачи были женщинами) и просто отвечала на приставания с предложениями знакомства в каких-нибудь заведениях.
Но до такого уровня это состояние не доходило никогда. Эдуард высасывал мою волю, как вампир, и по всей видимости наслаждался этим. Наслаждался тем, что молодая (хоть и старше него) и красивая девушка находится в его полной власти, боится его, поддакивает, бледно улыбается и делает всё, что он попросит. Несколько раз он просил меня сделать что-нибудь в кабинете – подать ему стакан, закрыть шторы, приоткрыть дверь, - и почти столько же раз посылал за чем-нибудь в магазин.
Не знаю, почему я становилась такой. Думаю, тут сошлись много факторов. Его красота (несмотря на страх и то, что я не видела в нём ничего хорошего, человеческого и доброго, я считала его одним из самых красивых людей, которых когда-либо встречала), статус, богатство, связи, аура власти, приятный и чертовски сексуальный голос, энергия и какая-то наэлектризованность, передающаяся мне. Может, было что-то ещё… Не знаю… Нет, знаю… Кажется знаю, но боюсь признаться. И ещё больше боюсь, чтобы об этом узнал он.
За неполный месяц, который он работает у нас, я побывала в его кабинете восемь раз. И каждый раз чувствовала себя ниже, хуже и слабее. Шла какая-то деградация моей личности. Я становилась неуверенной, долго думающей и неэффективной. Долго так продолжаться не могло. Если эти вызовы продолжатся, я уйду с работы. Деньги деньгами, но потерять себя я не могу. Так и до душевной болезни не далеко.
Сегодня он вызвал меня к шести часам. К тому времени, когда все мои коллеги весело побегут по домам. Ну или не весело. Но главное побегут… Нет - главное по домам. А я буду сидеть здесь, скорее всего до 7 и слушать его истории и наставления. Или не слушать. Иногда он увлекался чем-то на своём ноутбуке, забывал про меня, и я сидела просто так, разглядывая его опостылевший и ненавистный мне кабинет.
Кабинет то, конечно, у него шикарный: мебель из красного дерева, дорогой ковёр, бар, картины, красивые статуэтки, но мне наш незатейливый, светлый, с пятью обычными столами, стульями за и перед ними, вазами с цветами и шкафами с выглядывающими через стеклянные дверцы разноцветными - но большей частью синими, - папками был роднее, ближе и любимее.
- Да что там спрашивать? – усмехнулся Аркадий. – Нравится она ему. Она ж у нас главная красавица.
- Если нравится, то пригласил бы куда-нибудь, - сказала Марина. – Чего в кабинете мучает?
- Я, наверно, буду увольняться, Наталья Геннадьевна, - слабым голосом произнесла я.
- Вот те раз! – вскинула брови та. - Из-за этого?
- Да. Надоели мне эти посиделки. Как мебель у него сижу по часу. Не могу больше терпеть.
- Чего он к тебе пристал? Маньяк какой-то. Я поговорю с ним. Нет, ну это же не дело! Изводить моего лучшего сотрудника.
- Ага, послушает он вас, - покачала головой Зарина. – Ещё вас начнёт изводить.
- Меня не начнёт. Я его на двадцать лет старше. Сосунок ещё для меня. Щас пойду и поговорю.
- Нет, не надо, - вырвалось у меня. – Я сама. Сама сегодня ему скажу.
- Сможешь? – недоверчиво посмотрела на меня начальница. – Ты ж его боишься… Вот дура я. Куда раньше смотрела? Он же тебя довёл уже.
- Не довёл, всё нормально. Поговорю с ним сегодня.
Глава 2
Сказать легче, чем сделать. Когда я тремя часами позже зашла к Эдуарду в кабинет, моё тело снова стало ватным, душа ушла в пятки, а язык «засунулся» туда, откуда достают весьма занимательные вещи проктологи.
- Здравствуйте, Эдуард Валентинович, - пролепетала я, закрывая дверь. – Вызывали?
В кабинете не было никого, кроме нас двоих.
- Привет, да, садись, - кивнул он на стул перед его рабочим столом.
Он был в тёмно-серой рубашке с запонками и чёрных брюках. Галстук и пиджак, по которому я угадала цвет брюк, висели на напольной вешалке для костюмов.
Я села на указанное место и провела десять минут в разглядывании обставленного предметами искусства и обвешанного картинами кабинета, слушая, как он стучит по клавишам своего ноутбука и выдаёт смешки, явно переписываясь с кем-то.
- Ну? Как дела? – обратился он, наконец, ко мне. – Сколько клиентов завела с… Когда мы с тобой последний раз встречались?
- Во вторник, - подсказала я.
- Да. Сколько завела со вторника?
- Одного.
- Мало. Почему так мало? Ты работаешь или прохлаждаешься?
Вообще-то, завести одного корпа за два дня считалось круто. Корпы есть корпы. Даже один корп в неделю – это уже хорошо.
- Работаю. План я выполняю.
- План она выполняет. Я же говорил, что у тебя потенциал выше этого плана. Делай больше.
Слёзы навернулись мне на глаза. Мне было обидно и непонятно всё это. Собрав остатки своей воли в кулак, я выдала:
- А почему вы именно ко мне так особенно относитесь? (Я хотела сказать: «придираетесь», но вовремя свернула с этой точно не сулящей ничего хорошего дорожки)
- Потому что ты особенная, - ответил он. – Я же говорил.
- Но вы меня как будто не поддерживаете, а наоборот…
- Что наоборот?
Я молчала, не находя слов. К моей ватности добавилась наэлектризованность. Я снова чувствовала себя в его полной власти, снова приняла подчинённую позицию и никакие усилия воли не помогали мне изменить эту ситуацию.
- Тебе что, не приятно, что тебя, обычного менеджера вызывает к себе генеральный директор? – спросил Эдуард. – Что руководитель компании даёт тебе советы и наставления? Следит за твоим ростом?
- Приятно, но…
- Если есть «но», значит не приятно.
Он стал с усмешкой разглядывать меня.
- Танюша, Танюша, - проговорил он, наконец. – Что ты чувствуешь, когда находишься здесь?
Я молчала.
- Не бойся, отвечай честно. Я не обижусь.
Я не находила слов. Потом нашла, но решила, что их лучше не озвучивать.
- Говори, - повысил голос он. – Сказал же, не обижусь. Не обижусь, потому что сам знаю ответ. Он очевиден.
- Я чувствую страх, - выдала я и продолжила уже смелее: – Страх и непонятое ощущение потери себя. Вы подавляете меня. Морально, психологически… Я как раз хотела поговорить с вами насчёт этого. Так больше не пойдёт. Я так больше не могу.
- Не можешь или не хочешь?
«Что за вопрос? – подумала я. – И не могу и не хочу, конечно»
- Подумай хорошенько, - продолжил он. – Кроме страха и подавленности ты чувствуешь ещё что-то. Я знаю это. Я вижу тебя насквозь. Я понял твою сущность ещё в первый день.
- Что вы имеете ввиду?
«Как же он красив, - промелькнуло у меня. – Какое красивое, сексуальное лицо… А глаза? А эти голубые глаза? Может он про это спрашивает? Не чувствую ли я чего-нибудь к нему? Чувствовала бы, если бы нормальным человеком был»
- Да, я знал, что мне придётся щипцами из тебя всё вытаскивать, - улыбнулся он. – Что ты знаешь о БДСМ?
«Вот те раз, - округлила глаза я. – Откуда он узнал? Так поэтому он так себя вёл?»
Тема БДСМ будоражила меня всю жизнь. Меня возбуждали и уносили в небеса страсти мысли о подчинении. Полном, беспрекословном подчинении мужчине. Или мужчинам.
Я перечитала уйму литературы на эту тему, пересмотрела тысячи видео, но в реале почти ничего не претворила в жизнь. Мешали воспитание, страх за репутацию и привычка жить так, как живу.
Я часто просила своих сексуальных партнёров быть погрубее, шлёпать и даже связывать меня. Делала им долгий минет с вылизыванием самых сильных эрогенных зон, отводя руки за спину и представляя, что они (мои руки, а не мужчины) связаны.
Но свою истинную страсть: быть послушной, беспрекословной рабыней какого-нибудь красавчика 24 на 7, я так и не воплотила в жизнь.
Сейчас меня тревожила мысль о том, что именно Эдуард узнал обо мне и как. Если это слухи о том, что я читаю эротические романы, в которых девушки подчиняются мужчинам – я сама рассказывала об этом полушутя полусерьёзно, - то это ещё полбеды. Но если он как-то узнал, какие фильмы я смотрю на своём смартфоне и домашнем компьютере, то пиши пропало. Там полная жесть. Полная жесть, смотреть которую в понимании нормальных людей могут только полные извращенки и моральные разложенки.
