— Не вижу смысла торопиться, — отозвался Бланш. — Если вы позволите, я бы посетил Университет вместе с вами. Давненько не видел архимага Канеллу и был бы рад повидаться.
Далсон чуть поднял кружку в знак одобрения и кивнул.
За соседним столом сидели двое. Первый был молодым человеком в изысканной, но уже потрепанной одежде. Его лицо выражало глубокое разочарование, и он жестикулировал рукой с кружкой пива так, словно хотел выплеснуть из нее не только пену, но и свои обиды. Второй, присевший напротив, был старше, плотнее и крепче, в глазах его читалась усталость. Он с безразличием наблюдал за своим собеседником, время от времени угощая его выпивкой.
— Это просто возмутительно! — молодой человек с пышным воротником почти кричал. — Меня, Теодора де Альваро, выгнали! Прямо в середине семестра! Из-за драного профессора. Да он даже не маг, черт подери!
Второй, маскируя свое истинное намерение под дружеский интерес, подлил Теодору еще пива.
— Как интересно, — произнес он. — И что же за недоразумение с вами приключилось, если не секрет?
Теодор, приняв новую порцию выпивки, вздохнул.
— Я всего лишь указал профессору на то, что человеку моих кровей не пристало учить названия каких-то там бесполезных каменюк. И что он должен обращаться ко мне более уважительно!
— Да что вы говорите, — второй медленно кивнул, пытаясь казаться сочувствующим. — И что теперь? Есть планы на будущее?
Теодор поднял бровь, немного удивленный внезапным интересом.
— Ну, я думал о том, чтобы вернуться в столицу. Но мой отец... Он будет вне себя от ярости. И вот что я вам скажу, мой новый друг, — он опустил голос до шепота, — в Университете творятся вещи, о которых стоит узнать цивилизованному миру!
— О, действительно? И что же это за вещи? — поинтересовался собеседник, его голос остался спокойным, он слышал подобные фразы уже сотню раз. Обычно за ними не стояло ничего путного.
Теодор, поддавшись действию алкоголя и потребности в сочувствии, начал раскрываться.
— Они не уважают власть! Им плевать на титулы! Они ровняют студиозусов благородных кровей с деревенщинами!! Как в чертовой Компании, понимаете? Никакого уважения к крови, мой друг, абсолютно никакого!
Собеседник, наливая еще одну порцию пива Теодору, подавил усмешку. Работа часто сталкивала его с высокомерием и гордыней, но такое искреннее чувство собственного превосходства встречалось нечасто.
— Интересное наблюдение, — произнес он, ухмыляясь под нос. — А как насчет других профессоров и их методов? Есть что-то, что могло бы заинтересовать... скажем, стороннего наблюдателя?
Теодор, уже немного поддатый и вовлеченный в разговор, облокотился на шаткий стол.
— О, профессора! Эти старики живут в своем мире. Но знаете, есть один – профессор Магнус. Он... он занимается какими-то секретными исследованиями. Но я так и не понял, какими именно…
— Профессор Магнус, говорите? — глаза собеседника сузились. — И что вы можете сказать об этих исследованиях? Много ли студиозусов знают о них?
Теодор, чувствуя себя важным источником информации, расправил плечи. Он хотел бы рассказать больше, но ничего не знал.
— Говорят, они связаны с порталами, — соврал он. — На самом деле, об этом знают не многие. Я уверен, профессор Магнус не стал бы делиться своими открытиями со всеми подряд. Но слухи ходят, и если знать, где слушать…
— Понятно, — ответил собеседник, быстро сообразив, что наглый мальчишка начал вешать ему на уши лапшу. — Ну что ж, Теодор, благодарю за беседу. Вы многое мне прояснили.
Теодор кивнул, чувствуя себя немного гордым за собственную осведомленность. День больше не казался ему таким уж ужасным.
Из Субура до Университета оставалось чуть больше пятнадцати лиг. Территория, по которой предстояло проехать это расстояние, считалась нейтральной. На ней нельзя решать политические конфликты, проводить военные операции, вводить чьи бы то ни было войска. На эту землю ступить можно только добровольно, без принуждения. А это значит – никаких пленников. Так что Далсону с Бойером пришлось освободить Бланша от Паучьей сети. Дальше они шли на равных.
Предстоящий путь был финишной прямой их путешествия. Еще несколько лиг и мир поменяется. Еще несколько лиг и они подарят миру, возможно, величайшее из своих открытий. Еще несколько лиг и они сохранят мир.
Избавившись от ненавистной белой нити, Бланш преобразился. Лицо его, до того сосредоточенное и напряженное, наконец, расслабилось. Он что-то прошептал, замысловато щелкнул пальцами и над его раскрытой ладонью вспыхнул язычок пламени. Маг с блаженной улыбкой выпускал избыток застоявшейся энергии.
Длительное пребывание под действием артефакта не только давит психологически, но отражается и на физиологии. Такое «закупоренное» состояние сродни воздержанию. Поэтому первое, что делает любой маг после освобождения – это сливает накопившуюся энергию. У некоторых от удовольствия даже закатываются глаза.
— Эй ты, колдун! — гаркнул идущий в их сторону мужчина. С головы до ног он был замотан в иссиня-черные одежды. Такое одеяние свойственно представителям ориэнсианства – восточного религиозного течения, известного строгостью своих правил.
Путники обернулись на крик. Ориэнсист, бешено вращая глазами, стремительно приближался.
— Что, простите? — недоуменно приподнял бровь Бланш.
— Здесь нельзя колдовать! — при разговоре мужчина активно жестикулировал. От него исходила агрессия. Он вел себя так, будто привык, что люди его боятся. Он искал страх в глазах напротив.
— Отчего же? — огонек на ладони Бланша разошелся сильнее. — У меня вроде получается.
— Это наши святые земли! Пришедший-с-Востока покарает вас! — от ориэнсиста отчетливо несло пылой.
— Иди с миром, друг. Нам не нужны проблемы, — подошедший Далсон накрыл ладонь Бланша, и пламя погасло.
— Пришедший-с-Востока покарает вас! Здесь нельзя колдовать! Убирайтесь отсюда! — не унимался фанатик.
Бланш посерьезнел, над его ладонью снова вспых огонек. Но уже не веселый, а угрожающий. Он вплотную подошел к ориэнсисту, встав с ним лицом к лицу.
— Послушай меня внимательно. Твоя религия ничего мне не запрещает. Она запрещает тебе. Это понятно?
Произнося это, Бланш не стал выше или больше, не повысил голос и не применил магию. Но ориэнсист внезапно ощутил себя будто под прессом. Так давить умеют лишь дознаватели Секретной службы. Никакого насилия или угроз, только тяжелый взгляд, правильная тональность и язык тела. На неподготовленных людей эта манера ведения беседы производит неизгладимое впечатление. Они тушуются, потеют и отводят глаза. Некоторые ссутся. В такие моменты разум возвращает их в детство – опытные дельцы и суровые головорезы под взглядом дознавателя ощущают себя беззащитными нашкодившими детьми, которых ждет отеческий ремень.
Казалось, что сам воздух наполнился тяжелым давлением Бланша и почувствовал это не только ориэнсист. Маг демонстрировал, что может проникать под кожу и заставлять мозги человека работать в нужном ему ключе без единого магического или физического касания. Такое давление – тонкая игра, в которой каждое слово, каждый взгляд или жест обретает особый смысл.
— Но я просто… — ориэнсист, столкнувшись с такой силой, не смог устоять. Его религиозные убеждения, его уверенность в собственной правоте – все рассеялось под неумолимым взглядом Бланша.
— Ты просто пойдешь дальше и не будешь мне докучать, — закончил за него Бланш.
— Хорошо, простите, — мужчина, подхватив подол своего одеяния, поторопился покинуть место злополучной встречи.
— Глубоко, — протянул Бойер, — Но можно было обойтись и без провокаций, — продолжил он, задув огонек.
Бланш пожал плечами.
— Из каких побуждений вы вступили в эту беседу, доктор Бланш?
— В основном из-за раздражения и чувства брезгливости. Терпеть не могу Пришедшего-с-Востока и его последователей.
— Предпочитаете верить в Вечного?
— Предпочитаю верить в себя.
— Самонадеянно.
— Другие варианты не прошли проверку временем.
— А вы?
— А я с собой до конца, — рассмеялся Бланш.
— Раз уж нам выпала возможность путешествовать вместе со вторым человеком в Секретной службе... Доктор Бланш, поделитесь, чему еще, помимо умения бесчеловечно давить на собеседника, вы учите своих кадетов?
Бланш усмехнулся.
— Хотите понять, чего ждать от моего бывшего подручного?
— В общем и целом, да. Ну, и мне любопытно.
— Он еще доставит вам проблем. И вам, и нам. Он сложнее, чем я думал.
— Тем интереснее! Чему вы его учили?
Бланш на секунду задумался.
— Понимаете, у нас есть некая… специализация. Давить на собеседника, как вы выразились, учат в основном тех, кто станет дознавателем. Это базовый навык, который работает лишь на слабых духом.
— Да? А судя по одежде и выкрикам вашей последней жертвы, духу она уделяла немалое внимание, — усмехнулся Бойер.
— Не ерничайте, мистер Бойер. Этот прощелыга большую часть своего внимания уделял употреблению пылы. Духа там не было ни на фунт.
— Соглашусь, — виновато развел руками Бойер. — Пожалуйста, продолжайте!
— Так вот. Тех же, кто имеет шанс когда-нибудь стать старшим офицером, учат другому. Их сразу видно.
— И Седрик, надо полагать, имел такой шанс?
— Увы, но да, — развел руками теперь уже Бланш. — И таких ребят мы в первую очередь учим умению рассказывать истории.
Шедший рядом Далсон издал неопределенный звук, что-то вроде недовольного кряхтения. Бойер же заинтересованно посмотрел на Бланша своими разноцветными глазами – зеленым и голубым.
— Понимаете, какая штука. Я пришел к выводу, что мышление имеет смысл только тогда, когда человек может составлять повествование. Мыслить нужно целостно. Старший офицер Службы должен иметь четкую картину мира. Не навязанную нами, а сформированную естественным образом.
— Интересная гипотеза.
— Это не гипотеза. Умение составить историю – это умение целостно мыслить. Это умение связывать и упорядочивать множество разрозненных событий и фактов в целостное повествование. Это умение построить связную картину мира, в конце концов! Человек должен уметь объяснить себе происходящее. А старший офицер Секретной службы к тому же должен уметь объяснить его еще и другим.
— Звучит логично, черт подери!
— Не придуривайтесь, мистер Бойер. Мы оба с вами прекрасно понимаем, о чем идет речь. Человек, который мыслит фрагментарно, просто не способен осознать себя и свое место в мире. А потому он покорно принимает любые объяснения от тех, кто может рассказать ему складную историю о нем же самом. Такими людьми легко манипулировать. Таких людей большинство. И мы готовим тех, кто рассказывает им истории.
— И что же, Седрик преуспел на этом поприще?
— Насколько я могу судить – даже слишком.
— Что вы имеете в виду?
— Он способен на такие истории, в которые с головой верит сам.
— Пророков можно обвинить в том же самом, доктор Бланш.
— Как и сумасшедших, мистер Бойер.
— И кто же из этих двоих пытался меня придушить?
— Я не знаю, мистер Бойер, я не знаю.
Бойер с самого начала показался Бланшу интересным, но… понятным. Бойер – маг. Не самый сильный, но искусный и талантливый. Его успехи впечатляют, но они объяснимы. А вот Далсон… Далсон пока оставался для Бланша неразгаданной загадкой. Молчаливый экспериментатор, сращивающий науку с магией.
— Доктор Далсон!
— Да.
— Вы не поделитесь секретом, за какие заслуги вам дали степень доктора?
— Нет.
Бланш не привык слышать таких ответов. Нет. Коротко. Просто. Уверенно. Сказать «нет» второму человеку в Секретной службе Союза может не каждый. Но Далсон, казалось, не испытывал с этим никаких трудностей. Эти двое общались с Бланшем на равных.
— Мне просто любопытно. Вы ведь не маг.
— Не маг, — Далсон продолжал отвечать односложно. Казалось, он думает о чем-то своем.
— Но получили степень доктора в Первом университете магии.
— Получил, — утвердительно покивал Далсон. Их диалог стал напоминать издевательство. Бойер, шедший рядом, хмыкнул.
— Как можно изучать магию, не будучи магом?
Далсон вздохнул.
— Что такое магия, доктор Бланш? — он, наконец, посмотрел на собеседника.
— Ну, положим, это некий особый способ управления энергией, — Бланш почти слово в слово повторил определение, произнесенное когда-то Седриком ему самому.
— Допустим, способ управления, да, — продолжил Далсон. — Вот вы, маги, дергаете руками, говорите какие-то слова и что-то в мире меняется, так?
— Ну, если грубо, то да. Так и есть. Что-то в мире меняется по воле мага.
— Доктор Бланш, поднимите левую руку.
— Что? Зачем?
— Поднимите-поднимите.
Бланш поднял левую руку.
— Теперь опустите.
Бланш опустил руку, с недоумением глядя на Далсона.
— Вот видите, я – не маг. Но я произнес определенные слова, и ваша рука поднялась. Потом я произнес другие слова и ваша рука опустилась. И произошло это по моей воле.
— Неплохо!— Бланш рассмеялся.
— Магия, она здесь, — Далсон поднес указательный палец к виску, — в голове. И суть ее – управление.
— Что-то в этом, действительно, есть.
— В этом все, доктор Бланш. В этом – все.
За четыре дня до того,
как мир изменился
На самом деле Лукас де Сильва не был тупым. Избалованным и капризным – да, эгоистичным и нечистым на руку – да. Но не тупым. Едва поняв, что задержится в Сторсе надолго, он начал строить свою подпольную империю. Его темные дела никогда не были совсем уж темными, скорее серыми. И серость эта, сливаясь с серостью местной жизни, постоянно ширилась, затрагивая все больше и больше окрестных сел и городков.
Серость – гораздо лучшая маскировка, чем тьма. Ведь тьма привлекает внимание. Тьма претенциозна. Тьма красуется. А потому, вечно находятся те, кто пытается с ней бороться. А с серостью никто не борется. Она просто есть.
И в этой серости Лукас нашел свое призвание – быть незаметным, но всепроникающим. Власть, которую он обрел, была другого рода, не той, что приходит с титулами и официальными должностями, а той, что течет между строк: в подкупах, шепотах и угрозах. Ведь истинная сила не в том, чтобы все о тебе говорили, а в том, чтобы все говорили то, что тебе нужно. И не обязательно напрямую. Пусть лучше думают, что поступают по собственной воле.
Вести дела, не поднимая головы, Лукасу было непросто. Но именно такой подход позволил липовому капитану до сих пор не попасть под колпак Секретной службы. Постепенно он прибрал к рукам всю местную подпольщину: рэкет, мелкую контрабанду, игорные дома и даже частные огороды, где выращивались пылу и запрещенные грибы. Местные агенты Службы ничего не заподозрили, ведь Лукас никогда не лез на рожон. Внешне вообще ничего не менялось: не было всплесков преступности или насилия, на которые бы стоило обратить внимание. В городе даже стало немного спокойнее.
Лукас, как кукловод, тянул за невидимые нити, управляя городским подпольем. Он не просто избегал прямых столкновений с властями, он играл с ними в игру, в которой сам устанавливал правила. И пусть его империя была маленькой, зато она была хорошо управляемой и предсказуемой.
Капитан благоразумно не лез на чужую территорию, но чтобы держать руку на пульсе, построил обширную сеть осведомителей, которые за малую мзду собирали сплетни и выполняли мелкие поручения там, где у него не было официальной власти.
Далсон чуть поднял кружку в знак одобрения и кивнул.
За соседним столом сидели двое. Первый был молодым человеком в изысканной, но уже потрепанной одежде. Его лицо выражало глубокое разочарование, и он жестикулировал рукой с кружкой пива так, словно хотел выплеснуть из нее не только пену, но и свои обиды. Второй, присевший напротив, был старше, плотнее и крепче, в глазах его читалась усталость. Он с безразличием наблюдал за своим собеседником, время от времени угощая его выпивкой.
— Это просто возмутительно! — молодой человек с пышным воротником почти кричал. — Меня, Теодора де Альваро, выгнали! Прямо в середине семестра! Из-за драного профессора. Да он даже не маг, черт подери!
Второй, маскируя свое истинное намерение под дружеский интерес, подлил Теодору еще пива.
— Как интересно, — произнес он. — И что же за недоразумение с вами приключилось, если не секрет?
Теодор, приняв новую порцию выпивки, вздохнул.
— Я всего лишь указал профессору на то, что человеку моих кровей не пристало учить названия каких-то там бесполезных каменюк. И что он должен обращаться ко мне более уважительно!
— Да что вы говорите, — второй медленно кивнул, пытаясь казаться сочувствующим. — И что теперь? Есть планы на будущее?
Теодор поднял бровь, немного удивленный внезапным интересом.
— Ну, я думал о том, чтобы вернуться в столицу. Но мой отец... Он будет вне себя от ярости. И вот что я вам скажу, мой новый друг, — он опустил голос до шепота, — в Университете творятся вещи, о которых стоит узнать цивилизованному миру!
— О, действительно? И что же это за вещи? — поинтересовался собеседник, его голос остался спокойным, он слышал подобные фразы уже сотню раз. Обычно за ними не стояло ничего путного.
Теодор, поддавшись действию алкоголя и потребности в сочувствии, начал раскрываться.
— Они не уважают власть! Им плевать на титулы! Они ровняют студиозусов благородных кровей с деревенщинами!! Как в чертовой Компании, понимаете? Никакого уважения к крови, мой друг, абсолютно никакого!
Собеседник, наливая еще одну порцию пива Теодору, подавил усмешку. Работа часто сталкивала его с высокомерием и гордыней, но такое искреннее чувство собственного превосходства встречалось нечасто.
— Интересное наблюдение, — произнес он, ухмыляясь под нос. — А как насчет других профессоров и их методов? Есть что-то, что могло бы заинтересовать... скажем, стороннего наблюдателя?
Теодор, уже немного поддатый и вовлеченный в разговор, облокотился на шаткий стол.
— О, профессора! Эти старики живут в своем мире. Но знаете, есть один – профессор Магнус. Он... он занимается какими-то секретными исследованиями. Но я так и не понял, какими именно…
— Профессор Магнус, говорите? — глаза собеседника сузились. — И что вы можете сказать об этих исследованиях? Много ли студиозусов знают о них?
Теодор, чувствуя себя важным источником информации, расправил плечи. Он хотел бы рассказать больше, но ничего не знал.
— Говорят, они связаны с порталами, — соврал он. — На самом деле, об этом знают не многие. Я уверен, профессор Магнус не стал бы делиться своими открытиями со всеми подряд. Но слухи ходят, и если знать, где слушать…
— Понятно, — ответил собеседник, быстро сообразив, что наглый мальчишка начал вешать ему на уши лапшу. — Ну что ж, Теодор, благодарю за беседу. Вы многое мне прояснили.
Теодор кивнул, чувствуя себя немного гордым за собственную осведомленность. День больше не казался ему таким уж ужасным.
***
Из Субура до Университета оставалось чуть больше пятнадцати лиг. Территория, по которой предстояло проехать это расстояние, считалась нейтральной. На ней нельзя решать политические конфликты, проводить военные операции, вводить чьи бы то ни было войска. На эту землю ступить можно только добровольно, без принуждения. А это значит – никаких пленников. Так что Далсону с Бойером пришлось освободить Бланша от Паучьей сети. Дальше они шли на равных.
Предстоящий путь был финишной прямой их путешествия. Еще несколько лиг и мир поменяется. Еще несколько лиг и они подарят миру, возможно, величайшее из своих открытий. Еще несколько лиг и они сохранят мир.
***
Избавившись от ненавистной белой нити, Бланш преобразился. Лицо его, до того сосредоточенное и напряженное, наконец, расслабилось. Он что-то прошептал, замысловато щелкнул пальцами и над его раскрытой ладонью вспыхнул язычок пламени. Маг с блаженной улыбкой выпускал избыток застоявшейся энергии.
Длительное пребывание под действием артефакта не только давит психологически, но отражается и на физиологии. Такое «закупоренное» состояние сродни воздержанию. Поэтому первое, что делает любой маг после освобождения – это сливает накопившуюся энергию. У некоторых от удовольствия даже закатываются глаза.
— Эй ты, колдун! — гаркнул идущий в их сторону мужчина. С головы до ног он был замотан в иссиня-черные одежды. Такое одеяние свойственно представителям ориэнсианства – восточного религиозного течения, известного строгостью своих правил.
Путники обернулись на крик. Ориэнсист, бешено вращая глазами, стремительно приближался.
— Что, простите? — недоуменно приподнял бровь Бланш.
— Здесь нельзя колдовать! — при разговоре мужчина активно жестикулировал. От него исходила агрессия. Он вел себя так, будто привык, что люди его боятся. Он искал страх в глазах напротив.
— Отчего же? — огонек на ладони Бланша разошелся сильнее. — У меня вроде получается.
— Это наши святые земли! Пришедший-с-Востока покарает вас! — от ориэнсиста отчетливо несло пылой.
— Иди с миром, друг. Нам не нужны проблемы, — подошедший Далсон накрыл ладонь Бланша, и пламя погасло.
— Пришедший-с-Востока покарает вас! Здесь нельзя колдовать! Убирайтесь отсюда! — не унимался фанатик.
Бланш посерьезнел, над его ладонью снова вспых огонек. Но уже не веселый, а угрожающий. Он вплотную подошел к ориэнсисту, встав с ним лицом к лицу.
— Послушай меня внимательно. Твоя религия ничего мне не запрещает. Она запрещает тебе. Это понятно?
Произнося это, Бланш не стал выше или больше, не повысил голос и не применил магию. Но ориэнсист внезапно ощутил себя будто под прессом. Так давить умеют лишь дознаватели Секретной службы. Никакого насилия или угроз, только тяжелый взгляд, правильная тональность и язык тела. На неподготовленных людей эта манера ведения беседы производит неизгладимое впечатление. Они тушуются, потеют и отводят глаза. Некоторые ссутся. В такие моменты разум возвращает их в детство – опытные дельцы и суровые головорезы под взглядом дознавателя ощущают себя беззащитными нашкодившими детьми, которых ждет отеческий ремень.
Казалось, что сам воздух наполнился тяжелым давлением Бланша и почувствовал это не только ориэнсист. Маг демонстрировал, что может проникать под кожу и заставлять мозги человека работать в нужном ему ключе без единого магического или физического касания. Такое давление – тонкая игра, в которой каждое слово, каждый взгляд или жест обретает особый смысл.
— Но я просто… — ориэнсист, столкнувшись с такой силой, не смог устоять. Его религиозные убеждения, его уверенность в собственной правоте – все рассеялось под неумолимым взглядом Бланша.
— Ты просто пойдешь дальше и не будешь мне докучать, — закончил за него Бланш.
— Хорошо, простите, — мужчина, подхватив подол своего одеяния, поторопился покинуть место злополучной встречи.
— Глубоко, — протянул Бойер, — Но можно было обойтись и без провокаций, — продолжил он, задув огонек.
Бланш пожал плечами.
— Из каких побуждений вы вступили в эту беседу, доктор Бланш?
— В основном из-за раздражения и чувства брезгливости. Терпеть не могу Пришедшего-с-Востока и его последователей.
— Предпочитаете верить в Вечного?
— Предпочитаю верить в себя.
— Самонадеянно.
— Другие варианты не прошли проверку временем.
— А вы?
— А я с собой до конца, — рассмеялся Бланш.
***
— Раз уж нам выпала возможность путешествовать вместе со вторым человеком в Секретной службе... Доктор Бланш, поделитесь, чему еще, помимо умения бесчеловечно давить на собеседника, вы учите своих кадетов?
Бланш усмехнулся.
— Хотите понять, чего ждать от моего бывшего подручного?
— В общем и целом, да. Ну, и мне любопытно.
— Он еще доставит вам проблем. И вам, и нам. Он сложнее, чем я думал.
— Тем интереснее! Чему вы его учили?
Бланш на секунду задумался.
— Понимаете, у нас есть некая… специализация. Давить на собеседника, как вы выразились, учат в основном тех, кто станет дознавателем. Это базовый навык, который работает лишь на слабых духом.
— Да? А судя по одежде и выкрикам вашей последней жертвы, духу она уделяла немалое внимание, — усмехнулся Бойер.
— Не ерничайте, мистер Бойер. Этот прощелыга большую часть своего внимания уделял употреблению пылы. Духа там не было ни на фунт.
— Соглашусь, — виновато развел руками Бойер. — Пожалуйста, продолжайте!
— Так вот. Тех же, кто имеет шанс когда-нибудь стать старшим офицером, учат другому. Их сразу видно.
— И Седрик, надо полагать, имел такой шанс?
— Увы, но да, — развел руками теперь уже Бланш. — И таких ребят мы в первую очередь учим умению рассказывать истории.
Шедший рядом Далсон издал неопределенный звук, что-то вроде недовольного кряхтения. Бойер же заинтересованно посмотрел на Бланша своими разноцветными глазами – зеленым и голубым.
— Понимаете, какая штука. Я пришел к выводу, что мышление имеет смысл только тогда, когда человек может составлять повествование. Мыслить нужно целостно. Старший офицер Службы должен иметь четкую картину мира. Не навязанную нами, а сформированную естественным образом.
— Интересная гипотеза.
— Это не гипотеза. Умение составить историю – это умение целостно мыслить. Это умение связывать и упорядочивать множество разрозненных событий и фактов в целостное повествование. Это умение построить связную картину мира, в конце концов! Человек должен уметь объяснить себе происходящее. А старший офицер Секретной службы к тому же должен уметь объяснить его еще и другим.
— Звучит логично, черт подери!
— Не придуривайтесь, мистер Бойер. Мы оба с вами прекрасно понимаем, о чем идет речь. Человек, который мыслит фрагментарно, просто не способен осознать себя и свое место в мире. А потому он покорно принимает любые объяснения от тех, кто может рассказать ему складную историю о нем же самом. Такими людьми легко манипулировать. Таких людей большинство. И мы готовим тех, кто рассказывает им истории.
— И что же, Седрик преуспел на этом поприще?
— Насколько я могу судить – даже слишком.
— Что вы имеете в виду?
— Он способен на такие истории, в которые с головой верит сам.
— Пророков можно обвинить в том же самом, доктор Бланш.
— Как и сумасшедших, мистер Бойер.
— И кто же из этих двоих пытался меня придушить?
— Я не знаю, мистер Бойер, я не знаю.
***
Бойер с самого начала показался Бланшу интересным, но… понятным. Бойер – маг. Не самый сильный, но искусный и талантливый. Его успехи впечатляют, но они объяснимы. А вот Далсон… Далсон пока оставался для Бланша неразгаданной загадкой. Молчаливый экспериментатор, сращивающий науку с магией.
— Доктор Далсон!
— Да.
— Вы не поделитесь секретом, за какие заслуги вам дали степень доктора?
— Нет.
Бланш не привык слышать таких ответов. Нет. Коротко. Просто. Уверенно. Сказать «нет» второму человеку в Секретной службе Союза может не каждый. Но Далсон, казалось, не испытывал с этим никаких трудностей. Эти двое общались с Бланшем на равных.
— Мне просто любопытно. Вы ведь не маг.
— Не маг, — Далсон продолжал отвечать односложно. Казалось, он думает о чем-то своем.
— Но получили степень доктора в Первом университете магии.
— Получил, — утвердительно покивал Далсон. Их диалог стал напоминать издевательство. Бойер, шедший рядом, хмыкнул.
— Как можно изучать магию, не будучи магом?
Далсон вздохнул.
— Что такое магия, доктор Бланш? — он, наконец, посмотрел на собеседника.
— Ну, положим, это некий особый способ управления энергией, — Бланш почти слово в слово повторил определение, произнесенное когда-то Седриком ему самому.
— Допустим, способ управления, да, — продолжил Далсон. — Вот вы, маги, дергаете руками, говорите какие-то слова и что-то в мире меняется, так?
— Ну, если грубо, то да. Так и есть. Что-то в мире меняется по воле мага.
— Доктор Бланш, поднимите левую руку.
— Что? Зачем?
— Поднимите-поднимите.
Бланш поднял левую руку.
— Теперь опустите.
Бланш опустил руку, с недоумением глядя на Далсона.
— Вот видите, я – не маг. Но я произнес определенные слова, и ваша рука поднялась. Потом я произнес другие слова и ваша рука опустилась. И произошло это по моей воле.
— Неплохо!— Бланш рассмеялся.
— Магия, она здесь, — Далсон поднес указательный палец к виску, — в голове. И суть ее – управление.
— Что-то в этом, действительно, есть.
— В этом все, доктор Бланш. В этом – все.
Глава 18
За четыре дня до того,
как мир изменился
На самом деле Лукас де Сильва не был тупым. Избалованным и капризным – да, эгоистичным и нечистым на руку – да. Но не тупым. Едва поняв, что задержится в Сторсе надолго, он начал строить свою подпольную империю. Его темные дела никогда не были совсем уж темными, скорее серыми. И серость эта, сливаясь с серостью местной жизни, постоянно ширилась, затрагивая все больше и больше окрестных сел и городков.
Серость – гораздо лучшая маскировка, чем тьма. Ведь тьма привлекает внимание. Тьма претенциозна. Тьма красуется. А потому, вечно находятся те, кто пытается с ней бороться. А с серостью никто не борется. Она просто есть.
И в этой серости Лукас нашел свое призвание – быть незаметным, но всепроникающим. Власть, которую он обрел, была другого рода, не той, что приходит с титулами и официальными должностями, а той, что течет между строк: в подкупах, шепотах и угрозах. Ведь истинная сила не в том, чтобы все о тебе говорили, а в том, чтобы все говорили то, что тебе нужно. И не обязательно напрямую. Пусть лучше думают, что поступают по собственной воле.
Вести дела, не поднимая головы, Лукасу было непросто. Но именно такой подход позволил липовому капитану до сих пор не попасть под колпак Секретной службы. Постепенно он прибрал к рукам всю местную подпольщину: рэкет, мелкую контрабанду, игорные дома и даже частные огороды, где выращивались пылу и запрещенные грибы. Местные агенты Службы ничего не заподозрили, ведь Лукас никогда не лез на рожон. Внешне вообще ничего не менялось: не было всплесков преступности или насилия, на которые бы стоило обратить внимание. В городе даже стало немного спокойнее.
Лукас, как кукловод, тянул за невидимые нити, управляя городским подпольем. Он не просто избегал прямых столкновений с властями, он играл с ними в игру, в которой сам устанавливал правила. И пусть его империя была маленькой, зато она была хорошо управляемой и предсказуемой.
Капитан благоразумно не лез на чужую территорию, но чтобы держать руку на пульсе, построил обширную сеть осведомителей, которые за малую мзду собирали сплетни и выполняли мелкие поручения там, где у него не было официальной власти.
