– Куда хочешь поехать?
Я пожимаю плечами.
Мы едем. Куда? Да чёрт его знает. Марк включает музыку. Из динамика раздается «Пусть всё будет так, как ты захочешь» группы «Чайф» и я улыбаюсь. Неужели у меня всё-таки остались силы на улыбку?
– Может, хочешь есть? – Спрашивает Марк. – Ты ведь ничего не ела после работы.
– Было не до еды.
Мы стоим на обочине возле какого-то цветочного магазина. Я действительно проголодалась. С обеда во рту ни крошки.
– Чего бы ты хотела?
Я пожимаю плечами. В голове до сих пор звенит мамин голос.
– Может, возьмём пиццу и поедим в машине? – Предлагаю я.
Он кивает.
– Хорошо.
Мы подъезжаем к пиццерии.
– Тебе пиццу без оливок? И что будешь пить? – Спрашивает он.
Я действительно не люблю оливки, но откуда Марку знать об этом?
– Да, я терпеть не могу оливки, но откуда ты это знаешь?
Марк пожимает плечами.
– Я их тоже не ем, вот и предположил.
Что ж. Вполне правдоподобно звучит. Я киваю.
- Возьми любую без оливок и зеленый чай.
Он наклоняется ко мне и проводит рукой по щеке. Я чуть заметно улыбаюсь. Марк выходит из машины и идёт к пиццерии.
Я стараюсь отогнать мысли о нашей с мамой ссоре. Получается плохо. Как же так случилось, что моя жизнь за несколько дней перевернулась с ног на голову? Я всегда жила так, как хотела мама, но теперь я знаю, что не смогу вернуться к прежней себе. Раньше, я бы никогда не стала делать маме больно, напоминая об отце. Но она просто взбесила меня сегодня! И обидела она меня не меньше, чем я её. Не знаю, как сложатся дальше наши отношения. Но я больше не буду слушаться её. Хватит!
Думаю о парне, который ушёл за пиццей. Он ворвался в мою спокойную и размеренную жизнь, пробудил во мне чувства, о которых я никогда не знала. Марк стал одной из причин моей ссоры с матерью. Мама ясно дала понять, что думает о нём. Она считает, что я нужна Марку только для развлечения.
Когда я ему надоем, он меня бросит. Я не хочу верить в это. Марк был грубым, насмехался надо мной. Ритка говорила, что он не ищет серьёзных отношений. Как знать? Сейчас Марк нежен, внимателен, смотрит так, что моё тело охватывает трепет. От одного его прикосновения подгибаются колени. Ведь и он неравнодушен ко мне? Ему не чужды чувства? А может, я просто очень наивная и летаю в облаках?
– Спустись на землю, – звучит голос у меня над ухом. Я вздрагиваю. Марк. Смеётся.
– Ты чего меня пугаешь?
– Прости, прости. Ты была такая задумчивая. Я не специально.
Он передаёт мне коробку с пиццей, стаканы с чаем и кофе.
– Держи.
Я надуваю губы. Он действительно меня напугал. Марк садится за руль. Едем молча.
– Долго будешь дуться? – Не выдерживает он.
– Куда мы едем? – Спрашиваю я, игнорируя его вопрос.
– Подальше от людей. В такое место, где тебя не найдут, – он расширяет глаза и злорадно улыбается.
Это ведь шутка, правда?
– Разве ты не знала? Это твой последний ужин, – он косится на пиццу.
Блин, ну, конечно, это шутка! Я улыбаюсь.
– Шутник.
– Ну вот, ты больше не дуешься, – Марк растягивает губы в довольной ухмылке.
Опять ухмылка?
– И всё-таки, куда мы?
– К озеру. Знаю отличное место. Бывал там летом. Можем спокойно поесть и поговорить, чтоб никто не шатался рядом. Или ты против?
Я пожимаю плечами.
– Можно и к озеру.
Скоро мы оказываемся за городом. Едем по трассе вдоль леса, потом сворачиваем на лесную дорогу, к одному из местных озер. Я даже не знаю его название. Марк останавливает машину на пригорке.
Мы открываем пиццу. Я чувствую аромат, и у меня бурчит в животе. Я отламываю кусок и с огромным удовольствием жую его.
– У тебя слюнка потекла, – смеётся Марк, жуя свой кусок.
– Отстань, – говорю я с набитым ртом и чуть не давлюсь.
Доедаю третий кусок и запиваю пиццу чаем. Откидываюсь на спинку сиденья.
– Спасибо, – говорю ему.
Он сидит и пьёт кофе.
– Да брось, это же твой последний ужин, не забыла? Так что мне не жалко.
Я легонько толкаю его в плечо и смеюсь. Он убирает остатки пиццы назад. Смотрит на меня серьёзно.
– Как ты себя чувствуешь? – В его голосе я слышу заботливые нотки. Да правда?
Пожимаю плечами. Отпиваю ещё глоток чая.
– Хочешь поговорить? – Спрашивает Марк.
Хочу ли я? Наверное, да. Мне нужно выговориться. Может Марк и не самый подходящий человек для откровенной беседы, но со мной рядом сейчас только он. Больше никого. Я киваю.
– Почему твоя мать хотела ударить тебя?
Я сама виновата.
– Это моя вина. Я наговорила ей много всего.
– Часть разговора я слышал, но не всё. Вы очень громко выясняли отношения.
Слышал? Как это? Я только сейчас задаюсь вопросом, как он вообще попал ко мне домой, если должен был ждать в начале улицы?
– Как ты оказался у меня дома? – Строго спрашиваю я.
– Ну вот, начинается, – стонет Марк.
– Мы договорились, что ты будешь ждать меня в начале улицы!
Он пожимает плечами.
– Я не хотел там ждать, хотел быть ближе к твоему дому.
В глазах его нет ни капли раскаяния за то, что нарушил слово. Хотя чего я от него ожидала? Он поступает, как хочет. С другой стороны, если бы не он, я бы уже паковала свою сумку, не зная даже куда уйду.
Я вздыхаю.
– И что же ты слышал?
– Слышал, как она тебя оскорбляет.
Так неловко. Марк почти не знает меня, а уже слышал в мой адрес столько ужасных слов.
– Ты меня, конечно, извини, но твоя мать та ещё сука! – Говорит Марк, стиснув зубы.
Я опять тяжело вздыхаю. Смотрю в окно, угадывая очертания озера в темноте. Что я могу ответить? Моя мать перегнула сегодня палку. Но она всё равно моя мать. Этого не исправишь.
– Мама уже не первый раз хотела ударить меня, – говорю я, и мой голос звучит совсем тоненько. – Чуть больше полугода назад, в мой день рождения, мы с ней поссорились. Мне исполнилось восемнадцать, и я хотела впервые в жизни отпраздновать этот день по-своему. Хотела пригласить Ритку. Других подруг у меня нет. Мама всех отвадила от меня. Она стала кричать на меня. Слово за слово и, когда наша ссора достигла предела, она не сдержалась и влепила мне пощёчину. Я убежала и проплакала в своей комнате целый час. Потом вышла и сказала ей, что если она еще хоть раз ударит меня, то я уйду из дома. Мы не разговаривали почти неделю. Потом она подошла и извинилась. Я люблю её. Наверно прощу ей всё на свете, чтобы она мне ни сказала или сделала. Наша жизнь потекла в обычном русле. Я снова стала послушной дочкой. Но уже тогда между нами случился раскол. Теперь я это понимаю. Уже тогда я почувствовала, что моё отношение к ней меняется. Просто я не придала этому значения. Наверно и она это заметила.
Марк сидит и смотрит на меня своими тёмными глазами. Я не могу понять, что я вижу в них. Удивление? Недоумение? Восхищение?
– Что с тобой? Ты так странно смотришь на меня. – Спрашиваю его.
Он встряхивает головой, будто отгоняя назойливую мысль, как муху.
– Всё хорошо.
Кажется, он смущен. Но только чем?
– Просто я не думал, что ты такая.
– Какая? – Склоняю голову набок.
– Ты чистая и добрая душа, Ника, – голос его серьёзен.
– Да, брось, – пытаюсь отмахнуться.
Он задумчиво молчит.
– Как теперь сложатся ваши отношения? Как думаешь? – Вдруг нарушает он молчание.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Она упряма, но и я тоже. Ты ей безумно не понравился, кстати. Мама была в шоке от того, что ты появился у нас в доме.
– Да, я заметил, – говорит он. – Хочешь ко мне? Давай. Хочу обнять тебя, Вероника.
Он тянет меня к себе. Я подвигаюсь к нему ближе, облокачиваюсь головой о его плечо, и он обнимает меня за талию.
Я смотрю в темноту. За окном пошёл дождь. Мне хорошо в его объятиях. Поверить не могу, что ещё вчера он так бесил меня!
Мы сидим в машине ещё час или два. Марк расспрашивает о моей жизни, детстве. Я рассказываю ему об отце. Я никогда никому не рассказывала об отце. А Марку почему-то рассказываю о том, как отец любил меня, баловал, читал книги на ночь. Рассказываю и о дне его смерти. О том, как мама изменилась после этого. Хотя она и раньше не особо проявляла свою любовь ко мне. Рассказываю, как мы переехали в этот город и как жили все эти годы.
Время летит быстро. Марк – хороший слушатель. Не перебивает меня. Только изредка склоняется ко мне и целует в висок. Мне с ним спокойно и уютно. Я почти забыла ссору с мамой. Марк шутит по поводу моего платья. Мол, такие носят только старые девы. Я смеюсь и шлёпаю его по колену.
– Мне нравится это платье! – Он смеётся мне в ответ. Передразнивает меня, делая голос тоньше.
Так не хочется ехать домой, но я понимаю, что надо. Говорю об этом Марку, и он кивает. Тоже нехотя. Когда мы подъезжаем к моему дому, я не прошу его остановиться подальше. Выходим из машины. Он внимательно смотрит на меня.
– Что делаешь завтра после учёбы? – Спрашивает он.
- Работаю в магазине. С четырёх до семи.
– Правда? И как часто ты работаешь?
Он, кажется, не удивлен.
– Каждый день, кроме пятницы. По будням я заменяю Лидию с четырех до семи, а в выходные работаю полные смены.
– А Лидия не могла найти тебе сменщицу? Она тебя эксплуатирует.
Чего?
– Нет, что ты! Я сама просила дать мне рабочие часы. Пока я там, то делаю домашнюю работу.
Он задумался. Не ожидал, что я рада такому графику.
– Ты удивительная. Большинство девчонок только развлекаться любят.
Он наклоняется ко мне и целует в щёку. Ну, почему не в губы? Мне так хочется прижаться к его губам, но я сдерживаюсь. Это стоит мне большого труда, ведь только один его взгляд заставляет моё тело дрожать от желания к нему прикоснуться. Я что, правда влюбилась?
– Тогда, может, поужинаем вместе? – Предлагает Марк.
Конечно, я с тобой поужинаю!
– Да, – отвечаю.
– Отлично. Я заеду за тобой в колледж, отвезу домой, потом на работу. Потом приеду за тобой в магазин, и мы поедем в какое-нибудь кафе и поедим.
Говоря это, он загибает пальцы на каждом пункте.
– Вот это план! – Говорю, смеюсь.
Марк снова наклоняется ко мне.
– Твой смех меня безумно заводит, – шепчет он мне на ухо.
Моё тело охватывает жар от его слов. Я тянусь к нему ближе, но он отстраняется.
– Знаю, что очень сильно хочешь меня поцеловать, но, боюсь, я не смогу сдержаться. Это мне, итак, даётся с трудом каждый раз, когда ты меня касаешься, малыш. А мы тут на виду у всех. Сейчас темно, но соседи-то у тебя любопытные, да? Мне-то всё равно, но тебе будет неловко. И представь, что будет с твоей мамой, если она увидит, как я прижимаю к капоту её дочурку.
Он тихо смеётся. Я оглядываюсь назад и смотрю в окна своего дома. Мама вряд ли легла спать. Она не ляжет, пока меня нет.
Слова Марка о том, как я на него действую, сильно волнуют меня. Неужели он, правда, всё это чувствует? Еле сдерживается, когда я касаюсь его?
– Я уже не маленькая, но, ты прав, это будет для мамы ударом.
Я красная как рак. Он прекрасно понимает, как сильно я смущена.
– Давай, иди домой, малышам пора в кроватку.
Он легонько подталкивает меня к дому. Мне так не хочется уходить! Хнычу.
– Иди, или я возьму тебя на руки и сам отнесу в кровать, Вероника. И пусть твоя мама злится сколько угодно.
Знаю, что он шутит. Ведь шутит? Или всё-таки нет? Как воспринимать его слова?
Я иду до дома и захожу внутрь. Тут темно, одиноко и не хватает Марка.
Всю неделю мама со мной не разговаривает. Похоже, она объявила мне бойкот. Я стала замечать, что она всё чаще приходит домой за полночь, а пару раз и вовсе утром. Где она бывает, я не знаю. Но для человека, который поучает меня и осуждает за то, что я хожу гулять, она ведёт себя очень странно, неправильно. Возможно, она услышала меня и поняла, что я уже не маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Я вполне взрослая девушка, которая может решать сама, как поступать, с кем гулять и встречаться.
Все вечера я провожу с Марком. Он забирает меня после учёбы и везёт домой или сразу на работу, если нет времени заскочить переодеться. После работы мы едем поесть в какое-нибудь кафе или просто берём еду на вынос и отправляемся к озеру, на наше место на пригорке. Ого, у нас уже есть наше место! Я так называю его.
Марк ведёт себя не так, как в первые дни знакомства. Он не ухмыляется и не издевается надо мной. Правда, его пошлые шутки становятся ещё более пошлыми с каждым разом и заставляют меня краснеть. Он специально так шутит, потому что ему нравится, когда я смущаюсь. В такие моменты в его глазах загораются жёлтые искорки. Он наклоняется ко мне, берёт за подбородок и целует мои губы. Я чувствую его дрожь, но сама дрожу не меньше. Страсть заполняет нас обоих, но он сдерживается. Говорит, что с трудом. Не знаю почему. Наверное, боится напугать меня. Но с каждым днём, я увереннее касаюсь его. Его рук, плеч, шеи, губ.
Я нахожу его чувствительную зону, когда во вторник, мы сидим у озера в его машине. Я сижу на его коленях, лицом к нему, а моя голова у него на плече. Мне хочется поцеловать маленькую родинку у него на шее. Не сдерживаюсь и прижимаюсь к ней губами. Он дёргается и тихо произносит моё имя.
– Что же ты делаешь, Ника? Хочешь свести меня с ума?
Его руки обвивают мою талию ещё крепче. Он ловит мои губы своими, и впивается в них поцелуем. Кровь течёт быстрее по моим венам. Я запускаю руки в его волосы и прижимаюсь к нему так тесно, как это вообще возможно. Он сжимает моё бедро и с моих губ слетает тихий стон.
– Хочешь моей гибели, малыш? Я же не железный, – шепчет он, уткнувшись мне в шею. Я перестаю его дразнить. С одной стороны, я хочу большего, но не смею ему сказать. С другой, я немного боюсь того, что может случиться, если я не остановлюсь.
Я спрашиваю, откуда у него шрам на шее, но Марк увиливает от ответа, говоря, что это давняя история.
В среду Марк остается со мной на работе. Смотрит, как я делаю домашнее задание. Ему что, правда, интересно?
Около шести вечера в магазин заходит какой-то парень. На вид ему лет двадцать с небольшим. Он осматривается и видит меня. Я нахожусь за прилавком, а Марк сидит на стуле в проходе в подсобку. Он хорошо видит меня, а я его. Но человек, стоящий с другой стороны прилавка не может видеть Марка, его скрывает открытая дверь подсобки. Марк тоже не видит его из-за двери.
Парень нахально улыбается и подходит к прилавку. Смотрит на меня и облизывает губы. У него на языке что-то поблескивает. Пирсинг? Одет он в серые грязные джинсы, футболку и джинсовую куртку. На голове невообразимая шевелюра рыжего цвета.
– Привет, красавица, – говорит он противным хриплым голосом. Такой молодой, а голос уже прокурен. Мне становится не по себе. – Ты одна здесь?
– Что Вам нужно? – Спрашиваю. Краем глаза вижу, как Марк напрягается и собирается встать со стула.
– Давно приметил тебя, красотка. Хочешь потусоваться со мной?
Он вдруг тянет ко мне свою руку, хватает за рубашку и резко дергает вниз. Я вскрикиваю и в тот же момент вижу, как Марк буквально подлетает к парню, хватает рыжую шевелюру и несколько раз с силой ударяет его голову о прилавок.
– Совсем охренел, что ли? – Орёт он.
Марк разворачивает парня к себе лицом. Рыжий намного ниже ростом. В руках Марка он, словно тряпичная кукла. Он даже не может дёрнуться и попытаться освободиться от крепкой хватки. Марк впечатывает кулак ему прямо в лицо. Тот громко стонет. Я вижу, как зол мой красивый парень, и мне становится страшно за рыжего. Марк не может остановиться.
Я пожимаю плечами.
Мы едем. Куда? Да чёрт его знает. Марк включает музыку. Из динамика раздается «Пусть всё будет так, как ты захочешь» группы «Чайф» и я улыбаюсь. Неужели у меня всё-таки остались силы на улыбку?
– Может, хочешь есть? – Спрашивает Марк. – Ты ведь ничего не ела после работы.
– Было не до еды.
Мы стоим на обочине возле какого-то цветочного магазина. Я действительно проголодалась. С обеда во рту ни крошки.
– Чего бы ты хотела?
Я пожимаю плечами. В голове до сих пор звенит мамин голос.
– Может, возьмём пиццу и поедим в машине? – Предлагаю я.
Он кивает.
– Хорошо.
Мы подъезжаем к пиццерии.
– Тебе пиццу без оливок? И что будешь пить? – Спрашивает он.
Я действительно не люблю оливки, но откуда Марку знать об этом?
– Да, я терпеть не могу оливки, но откуда ты это знаешь?
Марк пожимает плечами.
– Я их тоже не ем, вот и предположил.
Что ж. Вполне правдоподобно звучит. Я киваю.
- Возьми любую без оливок и зеленый чай.
Он наклоняется ко мне и проводит рукой по щеке. Я чуть заметно улыбаюсь. Марк выходит из машины и идёт к пиццерии.
Я стараюсь отогнать мысли о нашей с мамой ссоре. Получается плохо. Как же так случилось, что моя жизнь за несколько дней перевернулась с ног на голову? Я всегда жила так, как хотела мама, но теперь я знаю, что не смогу вернуться к прежней себе. Раньше, я бы никогда не стала делать маме больно, напоминая об отце. Но она просто взбесила меня сегодня! И обидела она меня не меньше, чем я её. Не знаю, как сложатся дальше наши отношения. Но я больше не буду слушаться её. Хватит!
Думаю о парне, который ушёл за пиццей. Он ворвался в мою спокойную и размеренную жизнь, пробудил во мне чувства, о которых я никогда не знала. Марк стал одной из причин моей ссоры с матерью. Мама ясно дала понять, что думает о нём. Она считает, что я нужна Марку только для развлечения.
Когда я ему надоем, он меня бросит. Я не хочу верить в это. Марк был грубым, насмехался надо мной. Ритка говорила, что он не ищет серьёзных отношений. Как знать? Сейчас Марк нежен, внимателен, смотрит так, что моё тело охватывает трепет. От одного его прикосновения подгибаются колени. Ведь и он неравнодушен ко мне? Ему не чужды чувства? А может, я просто очень наивная и летаю в облаках?
– Спустись на землю, – звучит голос у меня над ухом. Я вздрагиваю. Марк. Смеётся.
– Ты чего меня пугаешь?
– Прости, прости. Ты была такая задумчивая. Я не специально.
Он передаёт мне коробку с пиццей, стаканы с чаем и кофе.
– Держи.
Я надуваю губы. Он действительно меня напугал. Марк садится за руль. Едем молча.
– Долго будешь дуться? – Не выдерживает он.
– Куда мы едем? – Спрашиваю я, игнорируя его вопрос.
– Подальше от людей. В такое место, где тебя не найдут, – он расширяет глаза и злорадно улыбается.
Это ведь шутка, правда?
– Разве ты не знала? Это твой последний ужин, – он косится на пиццу.
Блин, ну, конечно, это шутка! Я улыбаюсь.
– Шутник.
– Ну вот, ты больше не дуешься, – Марк растягивает губы в довольной ухмылке.
Опять ухмылка?
– И всё-таки, куда мы?
– К озеру. Знаю отличное место. Бывал там летом. Можем спокойно поесть и поговорить, чтоб никто не шатался рядом. Или ты против?
Я пожимаю плечами.
– Можно и к озеру.
Скоро мы оказываемся за городом. Едем по трассе вдоль леса, потом сворачиваем на лесную дорогу, к одному из местных озер. Я даже не знаю его название. Марк останавливает машину на пригорке.
Мы открываем пиццу. Я чувствую аромат, и у меня бурчит в животе. Я отламываю кусок и с огромным удовольствием жую его.
– У тебя слюнка потекла, – смеётся Марк, жуя свой кусок.
– Отстань, – говорю я с набитым ртом и чуть не давлюсь.
Доедаю третий кусок и запиваю пиццу чаем. Откидываюсь на спинку сиденья.
– Спасибо, – говорю ему.
Он сидит и пьёт кофе.
– Да брось, это же твой последний ужин, не забыла? Так что мне не жалко.
Я легонько толкаю его в плечо и смеюсь. Он убирает остатки пиццы назад. Смотрит на меня серьёзно.
– Как ты себя чувствуешь? – В его голосе я слышу заботливые нотки. Да правда?
Пожимаю плечами. Отпиваю ещё глоток чая.
– Хочешь поговорить? – Спрашивает Марк.
Хочу ли я? Наверное, да. Мне нужно выговориться. Может Марк и не самый подходящий человек для откровенной беседы, но со мной рядом сейчас только он. Больше никого. Я киваю.
– Почему твоя мать хотела ударить тебя?
Я сама виновата.
– Это моя вина. Я наговорила ей много всего.
– Часть разговора я слышал, но не всё. Вы очень громко выясняли отношения.
Слышал? Как это? Я только сейчас задаюсь вопросом, как он вообще попал ко мне домой, если должен был ждать в начале улицы?
– Как ты оказался у меня дома? – Строго спрашиваю я.
– Ну вот, начинается, – стонет Марк.
– Мы договорились, что ты будешь ждать меня в начале улицы!
Он пожимает плечами.
– Я не хотел там ждать, хотел быть ближе к твоему дому.
В глазах его нет ни капли раскаяния за то, что нарушил слово. Хотя чего я от него ожидала? Он поступает, как хочет. С другой стороны, если бы не он, я бы уже паковала свою сумку, не зная даже куда уйду.
Я вздыхаю.
– И что же ты слышал?
– Слышал, как она тебя оскорбляет.
Так неловко. Марк почти не знает меня, а уже слышал в мой адрес столько ужасных слов.
– Ты меня, конечно, извини, но твоя мать та ещё сука! – Говорит Марк, стиснув зубы.
Я опять тяжело вздыхаю. Смотрю в окно, угадывая очертания озера в темноте. Что я могу ответить? Моя мать перегнула сегодня палку. Но она всё равно моя мать. Этого не исправишь.
– Мама уже не первый раз хотела ударить меня, – говорю я, и мой голос звучит совсем тоненько. – Чуть больше полугода назад, в мой день рождения, мы с ней поссорились. Мне исполнилось восемнадцать, и я хотела впервые в жизни отпраздновать этот день по-своему. Хотела пригласить Ритку. Других подруг у меня нет. Мама всех отвадила от меня. Она стала кричать на меня. Слово за слово и, когда наша ссора достигла предела, она не сдержалась и влепила мне пощёчину. Я убежала и проплакала в своей комнате целый час. Потом вышла и сказала ей, что если она еще хоть раз ударит меня, то я уйду из дома. Мы не разговаривали почти неделю. Потом она подошла и извинилась. Я люблю её. Наверно прощу ей всё на свете, чтобы она мне ни сказала или сделала. Наша жизнь потекла в обычном русле. Я снова стала послушной дочкой. Но уже тогда между нами случился раскол. Теперь я это понимаю. Уже тогда я почувствовала, что моё отношение к ней меняется. Просто я не придала этому значения. Наверно и она это заметила.
Марк сидит и смотрит на меня своими тёмными глазами. Я не могу понять, что я вижу в них. Удивление? Недоумение? Восхищение?
– Что с тобой? Ты так странно смотришь на меня. – Спрашиваю его.
Он встряхивает головой, будто отгоняя назойливую мысль, как муху.
– Всё хорошо.
Кажется, он смущен. Но только чем?
– Просто я не думал, что ты такая.
– Какая? – Склоняю голову набок.
– Ты чистая и добрая душа, Ника, – голос его серьёзен.
– Да, брось, – пытаюсь отмахнуться.
Он задумчиво молчит.
– Как теперь сложатся ваши отношения? Как думаешь? – Вдруг нарушает он молчание.
Я пожимаю плечами.
– Не знаю. Она упряма, но и я тоже. Ты ей безумно не понравился, кстати. Мама была в шоке от того, что ты появился у нас в доме.
– Да, я заметил, – говорит он. – Хочешь ко мне? Давай. Хочу обнять тебя, Вероника.
Он тянет меня к себе. Я подвигаюсь к нему ближе, облокачиваюсь головой о его плечо, и он обнимает меня за талию.
Я смотрю в темноту. За окном пошёл дождь. Мне хорошо в его объятиях. Поверить не могу, что ещё вчера он так бесил меня!
Мы сидим в машине ещё час или два. Марк расспрашивает о моей жизни, детстве. Я рассказываю ему об отце. Я никогда никому не рассказывала об отце. А Марку почему-то рассказываю о том, как отец любил меня, баловал, читал книги на ночь. Рассказываю и о дне его смерти. О том, как мама изменилась после этого. Хотя она и раньше не особо проявляла свою любовь ко мне. Рассказываю, как мы переехали в этот город и как жили все эти годы.
Время летит быстро. Марк – хороший слушатель. Не перебивает меня. Только изредка склоняется ко мне и целует в висок. Мне с ним спокойно и уютно. Я почти забыла ссору с мамой. Марк шутит по поводу моего платья. Мол, такие носят только старые девы. Я смеюсь и шлёпаю его по колену.
– Мне нравится это платье! – Он смеётся мне в ответ. Передразнивает меня, делая голос тоньше.
Так не хочется ехать домой, но я понимаю, что надо. Говорю об этом Марку, и он кивает. Тоже нехотя. Когда мы подъезжаем к моему дому, я не прошу его остановиться подальше. Выходим из машины. Он внимательно смотрит на меня.
– Что делаешь завтра после учёбы? – Спрашивает он.
- Работаю в магазине. С четырёх до семи.
– Правда? И как часто ты работаешь?
Он, кажется, не удивлен.
– Каждый день, кроме пятницы. По будням я заменяю Лидию с четырех до семи, а в выходные работаю полные смены.
– А Лидия не могла найти тебе сменщицу? Она тебя эксплуатирует.
Чего?
– Нет, что ты! Я сама просила дать мне рабочие часы. Пока я там, то делаю домашнюю работу.
Он задумался. Не ожидал, что я рада такому графику.
– Ты удивительная. Большинство девчонок только развлекаться любят.
Он наклоняется ко мне и целует в щёку. Ну, почему не в губы? Мне так хочется прижаться к его губам, но я сдерживаюсь. Это стоит мне большого труда, ведь только один его взгляд заставляет моё тело дрожать от желания к нему прикоснуться. Я что, правда влюбилась?
– Тогда, может, поужинаем вместе? – Предлагает Марк.
Конечно, я с тобой поужинаю!
– Да, – отвечаю.
– Отлично. Я заеду за тобой в колледж, отвезу домой, потом на работу. Потом приеду за тобой в магазин, и мы поедем в какое-нибудь кафе и поедим.
Говоря это, он загибает пальцы на каждом пункте.
– Вот это план! – Говорю, смеюсь.
Марк снова наклоняется ко мне.
– Твой смех меня безумно заводит, – шепчет он мне на ухо.
Моё тело охватывает жар от его слов. Я тянусь к нему ближе, но он отстраняется.
– Знаю, что очень сильно хочешь меня поцеловать, но, боюсь, я не смогу сдержаться. Это мне, итак, даётся с трудом каждый раз, когда ты меня касаешься, малыш. А мы тут на виду у всех. Сейчас темно, но соседи-то у тебя любопытные, да? Мне-то всё равно, но тебе будет неловко. И представь, что будет с твоей мамой, если она увидит, как я прижимаю к капоту её дочурку.
Он тихо смеётся. Я оглядываюсь назад и смотрю в окна своего дома. Мама вряд ли легла спать. Она не ляжет, пока меня нет.
Слова Марка о том, как я на него действую, сильно волнуют меня. Неужели он, правда, всё это чувствует? Еле сдерживается, когда я касаюсь его?
– Я уже не маленькая, но, ты прав, это будет для мамы ударом.
Я красная как рак. Он прекрасно понимает, как сильно я смущена.
– Давай, иди домой, малышам пора в кроватку.
Он легонько подталкивает меня к дому. Мне так не хочется уходить! Хнычу.
– Иди, или я возьму тебя на руки и сам отнесу в кровать, Вероника. И пусть твоя мама злится сколько угодно.
Знаю, что он шутит. Ведь шутит? Или всё-таки нет? Как воспринимать его слова?
Я иду до дома и захожу внутрь. Тут темно, одиноко и не хватает Марка.
Глава 8
Всю неделю мама со мной не разговаривает. Похоже, она объявила мне бойкот. Я стала замечать, что она всё чаще приходит домой за полночь, а пару раз и вовсе утром. Где она бывает, я не знаю. Но для человека, который поучает меня и осуждает за то, что я хожу гулять, она ведёт себя очень странно, неправильно. Возможно, она услышала меня и поняла, что я уже не маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Я вполне взрослая девушка, которая может решать сама, как поступать, с кем гулять и встречаться.
Все вечера я провожу с Марком. Он забирает меня после учёбы и везёт домой или сразу на работу, если нет времени заскочить переодеться. После работы мы едем поесть в какое-нибудь кафе или просто берём еду на вынос и отправляемся к озеру, на наше место на пригорке. Ого, у нас уже есть наше место! Я так называю его.
Марк ведёт себя не так, как в первые дни знакомства. Он не ухмыляется и не издевается надо мной. Правда, его пошлые шутки становятся ещё более пошлыми с каждым разом и заставляют меня краснеть. Он специально так шутит, потому что ему нравится, когда я смущаюсь. В такие моменты в его глазах загораются жёлтые искорки. Он наклоняется ко мне, берёт за подбородок и целует мои губы. Я чувствую его дрожь, но сама дрожу не меньше. Страсть заполняет нас обоих, но он сдерживается. Говорит, что с трудом. Не знаю почему. Наверное, боится напугать меня. Но с каждым днём, я увереннее касаюсь его. Его рук, плеч, шеи, губ.
Я нахожу его чувствительную зону, когда во вторник, мы сидим у озера в его машине. Я сижу на его коленях, лицом к нему, а моя голова у него на плече. Мне хочется поцеловать маленькую родинку у него на шее. Не сдерживаюсь и прижимаюсь к ней губами. Он дёргается и тихо произносит моё имя.
– Что же ты делаешь, Ника? Хочешь свести меня с ума?
Его руки обвивают мою талию ещё крепче. Он ловит мои губы своими, и впивается в них поцелуем. Кровь течёт быстрее по моим венам. Я запускаю руки в его волосы и прижимаюсь к нему так тесно, как это вообще возможно. Он сжимает моё бедро и с моих губ слетает тихий стон.
– Хочешь моей гибели, малыш? Я же не железный, – шепчет он, уткнувшись мне в шею. Я перестаю его дразнить. С одной стороны, я хочу большего, но не смею ему сказать. С другой, я немного боюсь того, что может случиться, если я не остановлюсь.
Я спрашиваю, откуда у него шрам на шее, но Марк увиливает от ответа, говоря, что это давняя история.
В среду Марк остается со мной на работе. Смотрит, как я делаю домашнее задание. Ему что, правда, интересно?
Около шести вечера в магазин заходит какой-то парень. На вид ему лет двадцать с небольшим. Он осматривается и видит меня. Я нахожусь за прилавком, а Марк сидит на стуле в проходе в подсобку. Он хорошо видит меня, а я его. Но человек, стоящий с другой стороны прилавка не может видеть Марка, его скрывает открытая дверь подсобки. Марк тоже не видит его из-за двери.
Парень нахально улыбается и подходит к прилавку. Смотрит на меня и облизывает губы. У него на языке что-то поблескивает. Пирсинг? Одет он в серые грязные джинсы, футболку и джинсовую куртку. На голове невообразимая шевелюра рыжего цвета.
– Привет, красавица, – говорит он противным хриплым голосом. Такой молодой, а голос уже прокурен. Мне становится не по себе. – Ты одна здесь?
– Что Вам нужно? – Спрашиваю. Краем глаза вижу, как Марк напрягается и собирается встать со стула.
– Давно приметил тебя, красотка. Хочешь потусоваться со мной?
Он вдруг тянет ко мне свою руку, хватает за рубашку и резко дергает вниз. Я вскрикиваю и в тот же момент вижу, как Марк буквально подлетает к парню, хватает рыжую шевелюру и несколько раз с силой ударяет его голову о прилавок.
– Совсем охренел, что ли? – Орёт он.
Марк разворачивает парня к себе лицом. Рыжий намного ниже ростом. В руках Марка он, словно тряпичная кукла. Он даже не может дёрнуться и попытаться освободиться от крепкой хватки. Марк впечатывает кулак ему прямо в лицо. Тот громко стонет. Я вижу, как зол мой красивый парень, и мне становится страшно за рыжего. Марк не может остановиться.
