Михаил очнулся от холода. Не того, что пробирает до костей, а какого-то ледяного, пронизывающего душу. Он попытался открыть глаза, но веки словно приклеились друг к другу. В голове гудело, как в улье, а тело казалось чужим, неповоротливым.
С трудом, с усилием, он всё же разлепил веки. Перед ним расстилалась бескрайняя равнина, покрытая грязью и слякотью. Небо над головой было серым, низким, давящим. Ни солнца, ни звёзд. Только бесконечная, унылая серость.
Михаил попытался сесть, но тут же почувствовал острую боль в боку. Он застонал и снова упал в грязь. Вокруг него копошились фигуры, сгорбленные, измождённые, с лицами, искажёнными страданием. Они брели куда-то, не обращая на него никакого внимания.
"Где я?" - прохрипел Михаил, но его голос потонул в тихом, непрекращающемся стоне, который исходил от этих несчастных.
Вдруг, кто-то остановился рядом с ним. Это был мужчина, одетый в лохмотья, с запавшими глазами и всклокоченными волосами. Он смотрел на Михаила с какой-то странной, безумной надеждой.
"Ты новенький?" - спросил он хриплым голосом.
Михаил кивнул, не в силах говорить.
"Добро пожаловать в Чревоугодие," - произнёс мужчина с горькой усмешкой. "Третий круг Ада."
Михаил похолодел. Ад? Неужели он умер? Но как? Он помнил только аварию, яркий свет фар, удар… и всё.
"Я… я не понимаю," - пробормотал он.
"Здесь все не понимают," - ответил мужчина. "Здесь все когда-то любили поесть. Слишком любили. Теперь мы обречены вечно ползать в этой грязи, голодные и жаждущие, но никогда не насыщающиеся."
Он указал на фигуры, бредущие по равнине. "Видишь их? Они ищут еду. Но здесь нет ничего, кроме грязи и гнили. Иногда, очень редко, появляется что-то похожее на объедки, но за них начинается драка, жестокая и бессмысленная."
Михаил попытался встать, но боль в боку снова пронзила его. Мужчина помог ему подняться.
"Не трать силы," - сказал он. "Здесь нужно экономить каждую каплю энергии. Иначе ты не выживешь."
"Выжить?" - переспросил Михаил. "Но я же умер?"
Мужчина рассмеялся, но в его смехе не было радости. "Умер? Здесь никто не умирает. Здесь только мучаются. Вечно."
Он представился как Лука. Он рассказал Михаилу о том, как попал сюда. Он был успешным бизнесменом, любил хорошо поесть, ни в чём себе не отказывал. Он ел до отвала, не думая о последствиях. И вот, он здесь, в Чревоугодии, расплачивается за свою жадность.
Михаил вспомнил свою жизнь. Он тоже любил поесть. Не так, как Лука, но всё же… Он часто переедал, особенно когда был в стрессе. Он заедал свои проблемы. Неужели это и привело его сюда?
Лука повёл Михаила по равнине. Они брели вместе, молча, в окружении стонущих и голодных душ. Михаил чувствовал, как его тело слабеет, как его мучает голод. Но больше всего его мучила мысль о том, что он заслужил это.
Вдруг, вдалеке они увидели что-то, похожее на кучу объедков. Фигуры вокруг них оживились, ускорили шаг. Лука схватил Михаила за руку.
"Бежим!" - крикнул он. "Иначе нас затопчут!"
Они побежали, спотыкаясь и падая в грязь. Михаил чувствовал, как его бок горит от боли, но он не останавливался. Он бежал, чтобы выжить. Чтобы не стать одним из тех, кто вечно ползает в этой грязи, в поисках еды, которой никогда не будет достаточно.
Когда они добрались до кучи объедков, началась драка. Души толкались, кричали, царапались. Лука оттолкнул Михаила в сторону.
"Бери, что сможешь!" - крикнул он. "Иначе останешься ни с чем!"
Михаил попытался схватить что-нибудь, но его отталкивали, пинали. Он чувствовал, как его силы иссякают. Вдруг, он увидел, как Лука, несмотря на свою слабость, отчаянно сражается за небольшой кусок чего-то, похожего на засохший хлеб. Он успел схватить его и быстро запихнуть в рот, прежде чем его оттеснили.
Михаил же не смог ничего добыть. Его отбросило назад, и он снова упал в грязь, чувствуя, как голод становится невыносимым. Он видел, как другие души, измождённые и озлобленные, пожирают найденные объедки с такой яростью, что это зрелище вызывало отвращение и ужас.
"Это… это не жизнь," – прошептал Михаил, чувствуя, как слёзы смешиваются с грязью на его лице.
Лука подошёл к нему, его лицо было покрыто грязью и кровью, но в глазах мелькнул проблеск сочувствия. "Жизнь? Здесь нет жизни, Михаил. Только вечное наказание. И чем больше ты ел на земле, тем сильнее будет голод здесь."
Михаил посмотрел на свои руки, покрытые грязью. Он вспомнил все те разы, когда он ел, не думая о мере, когда он удовлетворял свои желания, не задумываясь о последствиях. Он вспомнил, как он игнорировал сигналы своего тела, как он ел от скуки, от стресса, от удовольствия. И теперь он здесь, в этом бесконечном аду чревоугодия.
"Но… есть ли выход?" – спросил Михаил, его голос дрожал от отчаяния.
Лука покачал головой. "Выхода нет. Только смирение. Или… попытка найти хоть какое-то утешение в этом вечном страдании. Некоторые пытаются найти смысл в борьбе за эти жалкие объедки. Другие… просто сдаются."
Михаил почувствовал, как его тело охватывает новая волна слабости. Голод был не просто физическим ощущением, он проникал в самую суть его существа, высасывая силы и надежду. Он посмотрел на бескрайнюю равнину, на сгорбленные фигуры, на серое, давящее небо. Это было его вечное пристанище.
"Я… я не хочу так," – прошептал он.
"Никто не хочет," – ответил Лука. "Но мы здесь. И мы будем здесь вечно. Пока не научимся… или не сломаемся окончательно."
Михаил закрыл глаза, пытаясь унять дрожь. Он чувствовал, как его сознание медленно угасает под натиском голода и отчаяния. Он был в третьем круге Ада, и это было только начало его вечного наказания. Он был обречён вечно ползать в этой грязи, голодный и жаждущий, но никогда не насыщающийся. И эта мысль была страшнее любой боли. Он был здесь, в Чревоугодии, и это было его вечное проклятие.
Михаил открыл глаза. Лука всё ещё был рядом, его лицо выражало смесь сочувствия и безнадёжности. Он протянул Михаилу грязную руку, помогая подняться.
"Пойдём," - сказал Лука, его голос был тихим и усталым. "Нам нужно двигаться. Если мы останемся здесь, нас затопчут."
Михаил, не имея сил сопротивляться, позволил Луке вести его. Они брели по равнине, среди стонущих и голодных душ. Михаил чувствовал, как его тело слабеет с каждым шагом. Голод терзал его изнутри, превращаясь в невыносимую пытку.
Вдруг, Михаил заметил что-то странное. Вдалеке, среди серой грязи, он увидел небольшой островок зелени. Это было невероятно, немыслимо, но это было так. Небольшой клочок земли, покрытый травой и несколькими увядшими цветами.
Он указал на него Луке. "Что это?" - прохрипел он.
Лука посмотрел в указанном направлении и на его лице отразилось удивление. "Я… я не знаю. Я никогда не видел ничего подобного здесь."
Они направились к островку зелени, их шаги становились всё быстрее и быстрее. По мере приближения, Михаил почувствовал слабый, едва уловимый аромат цветов. Это был запах жизни, запах надежды, запах, который он почти забыл.
Когда они добрались до островка, они остановились, поражённые увиденным. Это было маленькое чудо посреди этого ада. Трава была мягкой и влажной, цветы, хоть и увядшие, всё ещё сохраняли остатки своей красоты.
В центре островка росло небольшое деревце. Его ветви были тонкими и голыми, но на одной из них висел маленький, зелёный плод.
Михаил почувствовал, как в его груди зарождается что-то новое. Надежда. Слабая, хрупкая, но всё же надежда.
"Это… это может быть еда," - прошептал он.
Лука посмотрел на плод с сомнением. "Я не знаю, Михаил. Здесь ничего не растёт. Это может быть ловушка."
Но Михаил уже не слушал его. Он подошёл к деревцу и протянул руку к плоду. Он сорвал его и поднёс к лицу. Он пах свежестью и жизнью.
Он посмотрел на Луку. "Я попробую," - сказал он.
Лука покачал головой. "Не делай этого, Михаил. Это может быть яд."
Но Михаил уже откусил кусочек плода. Он был кислым и терпким, но в то же время освежающим и живительным. Он почувствовал, как его тело наполняется энергией.
Он откусил ещё кусочек, и ещё. Он ел плод медленно, наслаждаясь каждым глотком.
Лука смотрел на него с изумлением. "Что… что ты чувствуешь?" - спросил он.
Михаил улыбнулся. "Я чувствую… жизнь," - ответил он. "Я чувствую, что у меня есть шанс."
Он протянул остатки плода Луке. "Попробуй," - сказал он. "Это может спасти нас," - добавил Михаил, его голос звучал увереннее, чем когда-либо с момента пробуждения.
Лука колебался, его глаза были полны страха и недоверия. Но вид Михаила, который, казалось, обрёл новую силу, поколебал его. Он взял плод и откусил маленький кусочек. Его глаза расширились от удивления.
"Это… это действительно еда," - прошептал он, его голос дрожал. "Я не чувствую голода."
Они разделили оставшийся плод, и каждый глоток приносил им облегчение. Голод, который терзал их, начал отступать, уступая место странному, но приятному чувству насыщения. Впервые за долгое время Михаил почувствовал себя не просто обречённым грешником, а существом, способным на что-то большее, чем просто страдание.
"Но что это за место?" - спросил Михаил, оглядываясь на бескрайнюю равнину, где всё ещё копошились измождённые фигуры. "И почему этот плод здесь?"
Лука пожал плечами. "Я не знаю. Возможно, это какое-то испытание. Или… шанс."
Они провели остаток дня на островке зелени, чувствуя, как силы возвращаются к ним. Михаил понял, что даже в самом тёмном месте может найтись проблеск надежды. Он вспомнил свою жизнь, свои ошибки, но теперь он смотрел на них иначе. Он понял, что чревоугодие было не просто физическим желанием, а отражением его внутренней пустоты, которую он пытался заполнить едой.
Когда солнце начало клониться к горизонту, окрашивая серое небо в оттенки багрового, Михаил почувствовал, что готов. Готов не сдаваться, готов бороться.
"Нам нужно вернуться," - сказал он Луке. "Нам нужно найти больше таких мест. Или… найти способ выбраться отсюда."
Лука кивнул, в его глазах появился новый огонёк. "Я с тобой, Михаил."
Они покинули островок зелени, оставив позади остатки плода, как обещание будущего. Они снова вступили в грязь, но теперь их шаги были твёрже, а сердца – полны решимости. Они знали, что путь будет долгим и трудным, но они больше не были одиноки в своём отчаянии. Они были двумя душами, нашедшими друг друга в самом сердце Ада, готовыми искать выход, даже если его не существует.
Михаил посмотрел на Луку, и в его глазах отразилось нечто большее, чем просто страх. Это было понимание. Понимание того, что даже в вечном наказании можно найти смысл, если не сдаваться. И что истинное насыщение приходит не от еды, а от обретения цели.
Они шли вперёд, в неизвестность, но теперь в их сердцах горел слабый, но неугасимый огонёк надежды. Огонёк, который мог привести их к спасению, или к ещё более глубокому падению. Но они были готовы рискнуть. Ведь в третьем круге Ада, даже самая маленькая надежда была бесценна.
Вдруг пред Лукой и Михаилом возник проводник. Лука пал ниц перед ним.
" Я вижу ты прошёл третий круг "- произнёс проводник. "Пора идти дальше".
Перед Михаилом снова появилось огромное зеркало. Михаил уверенно шагнул вперёд.
Михаил не помнил, как именно он оказался здесь. Последнее, что всплывало в сознании, было резкое, обжигающее ощущение, словно его пронзили раскалённым железом, и затем – провал в чернильную пустоту. Теперь же он стоял на раскалённой земле, воздух дрожал от жара, а вдали виднелись силуэты, напоминающие гигантские, извивающиеся деревья. Это было не похоже ни на одно место, которое он когда-либо видел, даже в самых кошмарных снах.
Он огляделся. Вокруг него, насколько хватало глаз, простиралась бескрайняя равнина, покрытая потрескавшейся, обугленной землёй. Солнце, если это было солнце, висело низко над горизонтом, окрашивая небо в кроваво-красные и оранжевые тона, но не давало никакого облегчения от удушающего жара. Вместо привычного пения птиц или шума ветра, воздух был наполнен глухим, монотонным гулом, который, казалось, исходил из самой земли.
Михаил почувствовал, как его тело стало тяжёлым, словно на него надели свинцовый саван. Он попытался сделать шаг, но ноги будто приросли к раскалённой поверхности. Паника начала подкрадываться, холодная и липкая, несмотря на окружающий жар.
Внезапно, один из "деревьев" вдали шевельнулся. Это было не движение ветвей, а медленное, зловещее изгибание ствола. Михаил прищурился, пытаясь разглядеть его лучше. По мере того, как оно приближалось, он понял, что это не дерево вовсе. Это было существо, огромное и гротескное, с телом, напоминающим переплетение корней и ветвей, покрытое шипами и наростами. Его "ветви" были похожи на руки, тянущиеся к нему, а в центре его "ствола" зияла огромная, беззубая пасть.
Существо издало низкий, утробный звук, который заставил Михаила содрогнуться. Он попытался отступить, но его ноги всё ещё не слушались. Тогда он увидел других. Десятки, сотни таких существ медленно двигались по равнине, их движения были неуклюжими, но неумолимыми. Они были похожи на гигантских, изуродованных деревьев, которые ожили, чтобы преследовать его.
"Что это?" – прошептал Михаил, его голос был хриплым и слабым.
Ответа не последовало. Только гул усиливался, становясь более навязчивым, проникая в самые глубины его сознания. Он почувствовал, как его мысли начинают путаться, как воспоминания всплывают и тут же тонут в этом гуле.
Одно из существ приблизилось. Его "руки" медленно обвились вокруг его ног, и Михаил почувствовал, как его тело начинает втягиваться в раскалённую землю. Жар усилился, обжигая кожу, но это было не физическое жжение. Это было жжение вины, сожаления, упущенных возможностей.
Он увидел себя, молодого и полного надежд, принимающего решения, которые казались правильными в тот момент, но теперь, в этом месте, они казались чудовищными. Он видел лица людей, которым он причинил боль, слова, которые он произнёс, поступки, которые он совершил, и которые он старался забыть. Здесь, на четвёртом круге ада, всё это всплывало на поверхность, обжигая его душу.
Существо, похожее на дерево, медленно поднимало его, и Михаил понял, что это не наказание, а скорее… переработка. Его грехи, его ошибки, его слабости – всё это было частью этого места, частью этих существ. Они питались его сожалениями, перерабатывали его вину, превращая её в топливо для этого кошмарного мира.
Он попытался закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Он боролся, но его тело было слабым и непослушным. Существо поднесло его к своей беззубой пасти, и Михаил увидел внутри лишь тьму, бесконечную и всепоглощающую.
В последний момент, перед тем как его поглотила тьма, он услышал голос. Не громкий, не властный, а тихий, почти шёпот, который пробился сквозь гул и жар.
"Жадность..."
Михаил понял. Это был четвёртый круг ада, круг жадности. Не только жадности к деньгам или власти, но и жадности к вниманию, к признанию, к удовольствиям. Жадности, которая заставляла его пренебрегать другими, использовать их, причинять им боль.
Он закрыл глаза, ожидая неизбежного. Но вместо боли он почувствовал лишь пустоту. Его сознание растворялось, его личность распадалась на частицы, которые становились частью этого кошмарного ландшафта.
Он больше не был Михаилом.
С трудом, с усилием, он всё же разлепил веки. Перед ним расстилалась бескрайняя равнина, покрытая грязью и слякотью. Небо над головой было серым, низким, давящим. Ни солнца, ни звёзд. Только бесконечная, унылая серость.
Михаил попытался сесть, но тут же почувствовал острую боль в боку. Он застонал и снова упал в грязь. Вокруг него копошились фигуры, сгорбленные, измождённые, с лицами, искажёнными страданием. Они брели куда-то, не обращая на него никакого внимания.
"Где я?" - прохрипел Михаил, но его голос потонул в тихом, непрекращающемся стоне, который исходил от этих несчастных.
Вдруг, кто-то остановился рядом с ним. Это был мужчина, одетый в лохмотья, с запавшими глазами и всклокоченными волосами. Он смотрел на Михаила с какой-то странной, безумной надеждой.
"Ты новенький?" - спросил он хриплым голосом.
Михаил кивнул, не в силах говорить.
"Добро пожаловать в Чревоугодие," - произнёс мужчина с горькой усмешкой. "Третий круг Ада."
Михаил похолодел. Ад? Неужели он умер? Но как? Он помнил только аварию, яркий свет фар, удар… и всё.
"Я… я не понимаю," - пробормотал он.
"Здесь все не понимают," - ответил мужчина. "Здесь все когда-то любили поесть. Слишком любили. Теперь мы обречены вечно ползать в этой грязи, голодные и жаждущие, но никогда не насыщающиеся."
Он указал на фигуры, бредущие по равнине. "Видишь их? Они ищут еду. Но здесь нет ничего, кроме грязи и гнили. Иногда, очень редко, появляется что-то похожее на объедки, но за них начинается драка, жестокая и бессмысленная."
Михаил попытался встать, но боль в боку снова пронзила его. Мужчина помог ему подняться.
"Не трать силы," - сказал он. "Здесь нужно экономить каждую каплю энергии. Иначе ты не выживешь."
"Выжить?" - переспросил Михаил. "Но я же умер?"
Мужчина рассмеялся, но в его смехе не было радости. "Умер? Здесь никто не умирает. Здесь только мучаются. Вечно."
Он представился как Лука. Он рассказал Михаилу о том, как попал сюда. Он был успешным бизнесменом, любил хорошо поесть, ни в чём себе не отказывал. Он ел до отвала, не думая о последствиях. И вот, он здесь, в Чревоугодии, расплачивается за свою жадность.
Михаил вспомнил свою жизнь. Он тоже любил поесть. Не так, как Лука, но всё же… Он часто переедал, особенно когда был в стрессе. Он заедал свои проблемы. Неужели это и привело его сюда?
Лука повёл Михаила по равнине. Они брели вместе, молча, в окружении стонущих и голодных душ. Михаил чувствовал, как его тело слабеет, как его мучает голод. Но больше всего его мучила мысль о том, что он заслужил это.
Вдруг, вдалеке они увидели что-то, похожее на кучу объедков. Фигуры вокруг них оживились, ускорили шаг. Лука схватил Михаила за руку.
"Бежим!" - крикнул он. "Иначе нас затопчут!"
Они побежали, спотыкаясь и падая в грязь. Михаил чувствовал, как его бок горит от боли, но он не останавливался. Он бежал, чтобы выжить. Чтобы не стать одним из тех, кто вечно ползает в этой грязи, в поисках еды, которой никогда не будет достаточно.
Когда они добрались до кучи объедков, началась драка. Души толкались, кричали, царапались. Лука оттолкнул Михаила в сторону.
"Бери, что сможешь!" - крикнул он. "Иначе останешься ни с чем!"
Михаил попытался схватить что-нибудь, но его отталкивали, пинали. Он чувствовал, как его силы иссякают. Вдруг, он увидел, как Лука, несмотря на свою слабость, отчаянно сражается за небольшой кусок чего-то, похожего на засохший хлеб. Он успел схватить его и быстро запихнуть в рот, прежде чем его оттеснили.
Михаил же не смог ничего добыть. Его отбросило назад, и он снова упал в грязь, чувствуя, как голод становится невыносимым. Он видел, как другие души, измождённые и озлобленные, пожирают найденные объедки с такой яростью, что это зрелище вызывало отвращение и ужас.
"Это… это не жизнь," – прошептал Михаил, чувствуя, как слёзы смешиваются с грязью на его лице.
Лука подошёл к нему, его лицо было покрыто грязью и кровью, но в глазах мелькнул проблеск сочувствия. "Жизнь? Здесь нет жизни, Михаил. Только вечное наказание. И чем больше ты ел на земле, тем сильнее будет голод здесь."
Михаил посмотрел на свои руки, покрытые грязью. Он вспомнил все те разы, когда он ел, не думая о мере, когда он удовлетворял свои желания, не задумываясь о последствиях. Он вспомнил, как он игнорировал сигналы своего тела, как он ел от скуки, от стресса, от удовольствия. И теперь он здесь, в этом бесконечном аду чревоугодия.
"Но… есть ли выход?" – спросил Михаил, его голос дрожал от отчаяния.
Лука покачал головой. "Выхода нет. Только смирение. Или… попытка найти хоть какое-то утешение в этом вечном страдании. Некоторые пытаются найти смысл в борьбе за эти жалкие объедки. Другие… просто сдаются."
Михаил почувствовал, как его тело охватывает новая волна слабости. Голод был не просто физическим ощущением, он проникал в самую суть его существа, высасывая силы и надежду. Он посмотрел на бескрайнюю равнину, на сгорбленные фигуры, на серое, давящее небо. Это было его вечное пристанище.
"Я… я не хочу так," – прошептал он.
"Никто не хочет," – ответил Лука. "Но мы здесь. И мы будем здесь вечно. Пока не научимся… или не сломаемся окончательно."
Михаил закрыл глаза, пытаясь унять дрожь. Он чувствовал, как его сознание медленно угасает под натиском голода и отчаяния. Он был в третьем круге Ада, и это было только начало его вечного наказания. Он был обречён вечно ползать в этой грязи, голодный и жаждущий, но никогда не насыщающийся. И эта мысль была страшнее любой боли. Он был здесь, в Чревоугодии, и это было его вечное проклятие.
Михаил открыл глаза. Лука всё ещё был рядом, его лицо выражало смесь сочувствия и безнадёжности. Он протянул Михаилу грязную руку, помогая подняться.
"Пойдём," - сказал Лука, его голос был тихим и усталым. "Нам нужно двигаться. Если мы останемся здесь, нас затопчут."
Михаил, не имея сил сопротивляться, позволил Луке вести его. Они брели по равнине, среди стонущих и голодных душ. Михаил чувствовал, как его тело слабеет с каждым шагом. Голод терзал его изнутри, превращаясь в невыносимую пытку.
Вдруг, Михаил заметил что-то странное. Вдалеке, среди серой грязи, он увидел небольшой островок зелени. Это было невероятно, немыслимо, но это было так. Небольшой клочок земли, покрытый травой и несколькими увядшими цветами.
Он указал на него Луке. "Что это?" - прохрипел он.
Лука посмотрел в указанном направлении и на его лице отразилось удивление. "Я… я не знаю. Я никогда не видел ничего подобного здесь."
Они направились к островку зелени, их шаги становились всё быстрее и быстрее. По мере приближения, Михаил почувствовал слабый, едва уловимый аромат цветов. Это был запах жизни, запах надежды, запах, который он почти забыл.
Когда они добрались до островка, они остановились, поражённые увиденным. Это было маленькое чудо посреди этого ада. Трава была мягкой и влажной, цветы, хоть и увядшие, всё ещё сохраняли остатки своей красоты.
В центре островка росло небольшое деревце. Его ветви были тонкими и голыми, но на одной из них висел маленький, зелёный плод.
Михаил почувствовал, как в его груди зарождается что-то новое. Надежда. Слабая, хрупкая, но всё же надежда.
"Это… это может быть еда," - прошептал он.
Лука посмотрел на плод с сомнением. "Я не знаю, Михаил. Здесь ничего не растёт. Это может быть ловушка."
Но Михаил уже не слушал его. Он подошёл к деревцу и протянул руку к плоду. Он сорвал его и поднёс к лицу. Он пах свежестью и жизнью.
Он посмотрел на Луку. "Я попробую," - сказал он.
Лука покачал головой. "Не делай этого, Михаил. Это может быть яд."
Но Михаил уже откусил кусочек плода. Он был кислым и терпким, но в то же время освежающим и живительным. Он почувствовал, как его тело наполняется энергией.
Он откусил ещё кусочек, и ещё. Он ел плод медленно, наслаждаясь каждым глотком.
Лука смотрел на него с изумлением. "Что… что ты чувствуешь?" - спросил он.
Михаил улыбнулся. "Я чувствую… жизнь," - ответил он. "Я чувствую, что у меня есть шанс."
Он протянул остатки плода Луке. "Попробуй," - сказал он. "Это может спасти нас," - добавил Михаил, его голос звучал увереннее, чем когда-либо с момента пробуждения.
Лука колебался, его глаза были полны страха и недоверия. Но вид Михаила, который, казалось, обрёл новую силу, поколебал его. Он взял плод и откусил маленький кусочек. Его глаза расширились от удивления.
"Это… это действительно еда," - прошептал он, его голос дрожал. "Я не чувствую голода."
Они разделили оставшийся плод, и каждый глоток приносил им облегчение. Голод, который терзал их, начал отступать, уступая место странному, но приятному чувству насыщения. Впервые за долгое время Михаил почувствовал себя не просто обречённым грешником, а существом, способным на что-то большее, чем просто страдание.
"Но что это за место?" - спросил Михаил, оглядываясь на бескрайнюю равнину, где всё ещё копошились измождённые фигуры. "И почему этот плод здесь?"
Лука пожал плечами. "Я не знаю. Возможно, это какое-то испытание. Или… шанс."
Они провели остаток дня на островке зелени, чувствуя, как силы возвращаются к ним. Михаил понял, что даже в самом тёмном месте может найтись проблеск надежды. Он вспомнил свою жизнь, свои ошибки, но теперь он смотрел на них иначе. Он понял, что чревоугодие было не просто физическим желанием, а отражением его внутренней пустоты, которую он пытался заполнить едой.
Когда солнце начало клониться к горизонту, окрашивая серое небо в оттенки багрового, Михаил почувствовал, что готов. Готов не сдаваться, готов бороться.
"Нам нужно вернуться," - сказал он Луке. "Нам нужно найти больше таких мест. Или… найти способ выбраться отсюда."
Лука кивнул, в его глазах появился новый огонёк. "Я с тобой, Михаил."
Они покинули островок зелени, оставив позади остатки плода, как обещание будущего. Они снова вступили в грязь, но теперь их шаги были твёрже, а сердца – полны решимости. Они знали, что путь будет долгим и трудным, но они больше не были одиноки в своём отчаянии. Они были двумя душами, нашедшими друг друга в самом сердце Ада, готовыми искать выход, даже если его не существует.
Михаил посмотрел на Луку, и в его глазах отразилось нечто большее, чем просто страх. Это было понимание. Понимание того, что даже в вечном наказании можно найти смысл, если не сдаваться. И что истинное насыщение приходит не от еды, а от обретения цели.
Они шли вперёд, в неизвестность, но теперь в их сердцах горел слабый, но неугасимый огонёк надежды. Огонёк, который мог привести их к спасению, или к ещё более глубокому падению. Но они были готовы рискнуть. Ведь в третьем круге Ада, даже самая маленькая надежда была бесценна.
Вдруг пред Лукой и Михаилом возник проводник. Лука пал ниц перед ним.
" Я вижу ты прошёл третий круг "- произнёс проводник. "Пора идти дальше".
Перед Михаилом снова появилось огромное зеркало. Михаил уверенно шагнул вперёд.
Михаил не помнил, как именно он оказался здесь. Последнее, что всплывало в сознании, было резкое, обжигающее ощущение, словно его пронзили раскалённым железом, и затем – провал в чернильную пустоту. Теперь же он стоял на раскалённой земле, воздух дрожал от жара, а вдали виднелись силуэты, напоминающие гигантские, извивающиеся деревья. Это было не похоже ни на одно место, которое он когда-либо видел, даже в самых кошмарных снах.
Он огляделся. Вокруг него, насколько хватало глаз, простиралась бескрайняя равнина, покрытая потрескавшейся, обугленной землёй. Солнце, если это было солнце, висело низко над горизонтом, окрашивая небо в кроваво-красные и оранжевые тона, но не давало никакого облегчения от удушающего жара. Вместо привычного пения птиц или шума ветра, воздух был наполнен глухим, монотонным гулом, который, казалось, исходил из самой земли.
Михаил почувствовал, как его тело стало тяжёлым, словно на него надели свинцовый саван. Он попытался сделать шаг, но ноги будто приросли к раскалённой поверхности. Паника начала подкрадываться, холодная и липкая, несмотря на окружающий жар.
Внезапно, один из "деревьев" вдали шевельнулся. Это было не движение ветвей, а медленное, зловещее изгибание ствола. Михаил прищурился, пытаясь разглядеть его лучше. По мере того, как оно приближалось, он понял, что это не дерево вовсе. Это было существо, огромное и гротескное, с телом, напоминающим переплетение корней и ветвей, покрытое шипами и наростами. Его "ветви" были похожи на руки, тянущиеся к нему, а в центре его "ствола" зияла огромная, беззубая пасть.
Существо издало низкий, утробный звук, который заставил Михаила содрогнуться. Он попытался отступить, но его ноги всё ещё не слушались. Тогда он увидел других. Десятки, сотни таких существ медленно двигались по равнине, их движения были неуклюжими, но неумолимыми. Они были похожи на гигантских, изуродованных деревьев, которые ожили, чтобы преследовать его.
"Что это?" – прошептал Михаил, его голос был хриплым и слабым.
Ответа не последовало. Только гул усиливался, становясь более навязчивым, проникая в самые глубины его сознания. Он почувствовал, как его мысли начинают путаться, как воспоминания всплывают и тут же тонут в этом гуле.
Одно из существ приблизилось. Его "руки" медленно обвились вокруг его ног, и Михаил почувствовал, как его тело начинает втягиваться в раскалённую землю. Жар усилился, обжигая кожу, но это было не физическое жжение. Это было жжение вины, сожаления, упущенных возможностей.
Он увидел себя, молодого и полного надежд, принимающего решения, которые казались правильными в тот момент, но теперь, в этом месте, они казались чудовищными. Он видел лица людей, которым он причинил боль, слова, которые он произнёс, поступки, которые он совершил, и которые он старался забыть. Здесь, на четвёртом круге ада, всё это всплывало на поверхность, обжигая его душу.
Существо, похожее на дерево, медленно поднимало его, и Михаил понял, что это не наказание, а скорее… переработка. Его грехи, его ошибки, его слабости – всё это было частью этого места, частью этих существ. Они питались его сожалениями, перерабатывали его вину, превращая её в топливо для этого кошмарного мира.
Он попытался закричать, но из горла вырвался лишь хрип. Он боролся, но его тело было слабым и непослушным. Существо поднесло его к своей беззубой пасти, и Михаил увидел внутри лишь тьму, бесконечную и всепоглощающую.
В последний момент, перед тем как его поглотила тьма, он услышал голос. Не громкий, не властный, а тихий, почти шёпот, который пробился сквозь гул и жар.
"Жадность..."
Михаил понял. Это был четвёртый круг ада, круг жадности. Не только жадности к деньгам или власти, но и жадности к вниманию, к признанию, к удовольствиям. Жадности, которая заставляла его пренебрегать другими, использовать их, причинять им боль.
Он закрыл глаза, ожидая неизбежного. Но вместо боли он почувствовал лишь пустоту. Его сознание растворялось, его личность распадалась на частицы, которые становились частью этого кошмарного ландшафта.
Он больше не был Михаилом.
