- Хорошо, давай посидим.
И тоже поднимает бокал.
- За тебя!
Со звоном чокаемся и пьем вино. Потом мне удается выторговать еще пятнадцать минут, сбежав в туалет - дескать, у девочек очередь. Но на этом мои креативные возможности заканчиваются, тем более что за время моего отсутствия Роман успевает расплатиться и уже ничто нас не задерживает отправиться в путь.
Всю дорогу, пока едем в такси, уговариваю себя не паниковать и не накручивать себя раньше времени. Ну, не набросится же на меня Серебров с порога, в конце концов. Когда поднимаемся на этаж и ключ щелкает в замке, Роман пропускает меня вперед, и я ныряю в черный зев приоткрытой двери. В прихожей темно и я застреваю в светлом пятне с лестничной площадки. Роман сзади торопит:
- Проходи, проходи.
Делаю еще один шаг. Щелчок выключателя озаряет все вокруг желтым светом, и я лицезрею себя в полный рост в зеркале напротив. Роман отворачивается к вешалке повесить одежду на крючок, а я продолжаю крутить головой, осматриваясь. Через мгновение Ромкины руки проскальзывают под моими, обнимая и прижимая. Одна рука сразу оккупирует мою правую грудь, ловко устраиваясь на ней, а вторая прижимается книзу живота, вызывая туда прилив теплоты и томления. Нежась в этих объятиях и непроизвольно склонив голову вниз, с улыбкой подставляю шею для поцелуев, чувствуя, как мужские пальцы все нетерпеливей и настойчивей прихватывают, через платье и бюстик, выпуклую мякоть.
Это слишком эротично и опасно, и вызывает столько дополнительных ощущений во всем теле, от дрожи и мурашек до липкой влаги внизу, что я пытаюсь мягко, со смехом, выскользнуть из ловушки, изворачиваясь и убирая его руку, хотя бы с живота.
- Роман.
- Что?... Что?
Вырваться не удается, но я все же разворачиваюсь к Сереброву лицом, и он прижимает меня к себе, все плотней, одной рукой давя на спину, а второй, ниже талии, заставляя притиснутся к нему нижней частью тела. Черт, зря я сюда приехала! Нервное возбуждение, испуг перед его настойчивостью и моей слабостью все сильнее охватывают меня, туманя мозги и отключая сопротивление. Его рука перемещается выше, подтягивая меня вверх, прижимая мои живот и грудь к его телу все плотнее. Стараюсь отклониться назад, но это лишь дает возможность Роману добраться до моей шеи. Упираться в него рукой с зажатой сумочкой неудобно, и я чувствую, как потихоньку сдаю позиции, увлекаемая в гостиную. Если я не остановлю его, он совсем потеряет голову и легко сломает меня! Пытаюсь достучаться до его сознания, пока еще есть возможность:
- Кто-то обещал «кремончелло».
Роман отрывается от моей шеи, от меня, чтобы протянуть руку к выключателю и зажечь свет.
- М-м-м... Что? Прямо сейчас «креманчелло»?
Он продолжает напирать, увлекая меня к дивану. И я с деланным нервным смехом уступаю - мне приходится двигаться спиной и потому, я занята больше тем, чтобы не упасть, чем вырваться. Деревянно смеюсь:
- Ну, а когда?
Остановившись у раскладного дивана, Серебров, наконец, ослабевает хватку.
- Хорошо.
Растянув губы в белозубую улыбку, вздыхаю с облегчением – несколько секунд выиграно, а может даже и минут. Сейчас мы в более равной позиции – хотя Роман держит меня двумя руками за талию, но мне удается положить обе руки ему на грудь и даже упираться ими. Чтобы поцеловать, Сереброву приходится наклоняться совсем немного - с моими высокими каблуками он не так уж сильно выше меня. После жаркого поцелуя, Ромка тянет меня к дивану, со вздохом, усаживая:
- Тогда сиди здесь, никуда не уходи.
С открытым ртом и сбитым от поцелуя и нервного напряжения дыханием, покорно сложив руки на коленях, провожаю его взглядом, в который стараюсь вложить максимум радости и восторга:
- Жду.
- Я сейчас.
Господи, что же мне делать? Как только Серебров исчезает из поля зрения, улыбка моментально сползает с лица, и я судорожно лезу в сумочку, которую по-прежнему держу в руках. Мне нужен телефон! Быстрее, быстрее. Вот, он! Вытащив наружу, нажимаю кнопки Дорохинского номера, а потом, приложив мобильник к уху, нетерпеливо жду ответа. Наконец Светлана откликается:
- Да Маш.
Облизнув языком пересохшие губы, бросаю сумочку рядом и вскакиваю с дивана, приглаживая рукой платье и приглушая голос:
- Алло… Алло, Свет... Слушай, Светик, перезвони мне, пожалуйста, через пять минут.
- Зачем? У тебя все в порядке?
Смотрю в коридор, не идет ли Серебров.
- Что?…Так надо, я тебя просто прошу - позвони мне, пожалуйста, через пять минут.
- Зачем?
Мне страшно сдаться, но мне страшно оказаться и слишком неуступчивой и потерять Романа. У меня единственное желание – сбежать и отложить решение хотя бы на один день, на пол дня! Если он сейчас попытается меня завалить, я не знаю, что будет - истерика, слезы? Лучше сбежать, успокоиться и попытаться в другой раз.
- Зачем, зачем… Все! Так надо! Потом объясню.
- Ну, ладно.
- Давай, давай.
Тяну шею выглянуть за дверь, но хозяина квартиры пока не видно. Наклонившись, поднимаю приоткрытую сумочку с дивана, и засовываю в нее телефон. Услыхав позвякивание бокалов со стороны коридора, быстренько плюхаюсь назад на диван и опускаю голову вниз, вроде как в раздумьях. В радостном возбуждении Роман буквально врывается с бокалами в руках.
- Слушай, а сливок нет для «креманчелло».
Мне его даже жалко становится - бедняга даже не подозревает, какая тут его ждет засада. Когда поворачиваю к нему голову в моих глазах снова мешок радости и полуоткрытый рот от счастья. Серебров протягивает бокал:
- Может, пока, виски?
Ви-и-иски? Сейчас, главное, потянуть время. Если Светка опоздает со звонком, то виски могут сыграть со мной плохую шутку… Или наоборот, удачную для Романа. Неуверенно еложу по дивану, неопределенно мотая головой и одаривая своего визави лучезарной улыбкой:
- А… О-о-о… Можно и виски…, хэ.
- Держи.
Вручив бокал, он усаживается рядом, напряженно вздыхая и разглядывая меня. Развернувшись к Роману в пол оборота, поднимаю бокал и смотрю поверх него на Сереброва, взгромоздившегося, поджав ногу, на подушку, лежащую на краю дивана:
- За тебя!
- За нас.
- ОК!
Чокаемся, и я подношу бокал к губам, собираясь пригубить. Но Роман пока не пьет, а наклоняется ко мне с поцелуем, оперевшись локтем на спинку дивана. Я тоже убираю руку с бокалом в сторону, чтобы подставить губы. Сладкий горячий поцелуй с горечью виски…
Разъединившись, пьем - Серебров залпом, я делаю глоток, другой, потом, решившись до конца - если Дорохина не позвонит, это будет хоть каким-то наркозом. Роман, весь подавшись ко мне, ждет, пока допью. Жгучий алкоголь продирает горло и желудок до самых кишок, разливаясь теплом – сморщившись, мотаю головой: вот так вот без всякой закуски и спаивают бедную девушку. Склонив голову вниз, прикладываю пустой прохладный бокал к пульсирующему жаром виску. Серебров сочувственно передразнивает, тоже сморщившись:
- М-м-м… М-м-м… Еще?
Это ж не коктейль, я тут через пять минут вообще буду никакая – отрублюсь или ноги откажут и делай с пьяной бабой, что захочешь, не сбежит. Мотаю головой скривившись:
- Не, не, не. Спасибо.
А вот закусить не помешало бы. Возвращаю пустой бокал и, склонив голову вниз, подношу кулачок к носу и губам, хотя бы занюхать горечь.
- Хэ!
Отвернувшись, Серебров отставляет посуду на столик возле торшера, и слезает с подушки, подсаживаясь поближе:
- Двигайся.
- Что?
Автоматически пересаживаюсь, освобождая место, все никак не в силах до конца отдышаться. Уже тепло не только в груди, и животе, но и гулко в голове. Гулко и пусто, мысли расползаются, превращаясь в кашу. Виски на красное вино это конечно не водку на пиво, но тоже красиво. Черт, о чем это я? Роман обнимает меня за плечи, приблизив лицо вплотную, и смотрит в глаза. Он легонько тянет меня к себе навстречу, упираясь лбом в лоб и закрыв глаза, тихонько бодается, а потом ищет мои губы:
- Маш.
Мы тремся щеками, губами и я теперь понимаю, что значит плыть по волнам без всяких мыслей. Я чувствую его руку скользящую вниз, на бедро, на коленку, туда, где кончается платье. Он шепчет:
- Ты очень красивая девушка.
Я все еще надеюсь на спасение и крепко сжимаю сумочку в руках, ожидая звонка. Чуть отстраняюсь:
- Ты мне льстишь.
Серебров целует шею и я, задрав голову вверх, подставляю ее сильнее. Черт, что я делаю… Он шепчет:
- Я тебе говорю правду.
Он становится настойчивей и, придерживая за талию, наваливается на меня, заставляя опрокинуться на спину, несмотря на жалкие попытки ускользнуть. Я уже сама не знаю, чего хочу больше – чтобы Светка позвонила или чтобы забила на мою просьбу. Но все равно еще сопротивляюсь - вцепившись двумя руками в сумочку, держу ее перед собой, мешая Роману. Он вдруг останавливается и тянет сумочку к себе:
- Давай.
Мою последнюю преграду?
- Зачем?
- Ну, я уберу.
Дура дурой:
- Куда?
Он непонимающе смотрит на меня:
- Ты что, боишься, что я ее украду, что ли?
Немного прихожу в себя. Встряхнув головой, разжимаю нехотя пальцы:
- Извини, вот еще.
Отвожу глаза в сторону, отмахиваясь:
- Глупости! Чего я боюсь?
- Не знаю, не знаю...
Пользуюсь моментом и просветлением в мозгах, чтобы отодвинуться и снова сесть нормально. Серебров шутливо качает головой, откладывая отнятую сумку на бортик спинки дивана, а потом впивается в мои губы так, что захватывает дух и кажется я сама, с минимальной помощью, заваливаюсь на другую подушку, лежащую в изголовье. Все, я пропала! Подняв выставленное вверх колено, пытаюсь сжаться, да куда там. Чувствую, как рука Романа скользит вниз вдоль талии и бедра вниз к подолу платья, лаская ноги, потом вверх, увлекая платье с собой… И нет ни сил, ни желания отказать ей в этом стремлении. Моя ладошка привычно прижимается к шершавой мужской щеке, а губы раскрываются навстречу. Телефонного звонка, тогда, так и не случилось...
Очнувшись от воспоминаний, смотрю на часы - день пролетел, можно уходить…
Зато вечером, дома, только и разговоров, что о маньяке. Не успеваю даже переодеться, как Дорохина обрушивает на меня свои новые страшилки. Переодевшись в фуксиевую майку и слаксы, жду пока Светка наговориться и освободит место в ванной. Но сегодня, кажется, поток пугалок неиссякаем - кто-то написал ей на лобовом стекле автомобиля «Я тебя ждал» с тремя восклицательными знаками и это совершенно выбило подругу из колеи. Покорно стою, привалившись к притолоке в проеме ванной, и терпеливо грызу ноготь:
- Что, так и написал «Я тебя ждал»?
Дорохина смотрит на меня из зеркала:
- Да, так и написал, представляешь?! Помадой написал.
- Помадой?
Не скрываю удивления - у мужика помада? Сложив руки на груди, переступаю с ноги на ногу и пытаюсь сообразить, чтобы это значило:
- А... А он случайно не гей?
- Слушай, ну какая мне разница, гей он или нет? Главное, чтобы отстал уж от меня.
Как какая разница?! Это ниточка для милиции! Продолжаю расследование:
- А ты скажи мне, а ты надпись стерла?
- Ну, а что мне оставалось делать? Любоваться что ли на нее?
Оттолкнувшись плечом от косяка, иду к Дорохиной. Эх, разве с такой тетехой поймаешь преступника...
- Зря ты надпись стерла - это для милиции улика. Почерк, отпечатки…
Пытаюсь сообразить, что еще можно выудить из Светкиного рассказа, кроме помады. Похоже, ничего – развернувшись, топаю назад, заканчивая променад на прежнем месте, с тем же не догрызенным ногтем.
- Маш, ну, какая милиция?! Ты что не видишь, что всем пофиг?!
Вздохнув, снова приваливаюсь к притолоке, сложив руки на груди. Со Светкиным аргументом, приходится согласиться:
- Да, уж.
- Слушай, у меня на нервной почве от этого всего какой-то жор начался. Может, съездим в ресторан, поедим, а?
А у меня, кажется, наоборот.
- Не-е-е, я вообще ничего не хочу - ни пить, ни есть.
- То есть ты меня одну в город отпустишь, да?
Она начинает ватной палочкой очищать грим с век, и я понимаю, что если буду дрыгаться дальше, то последует обида и шантаж. Ладно, пожалею страдалицу. Со вздохом снова отрываюсь от дверного косяка:
- Понятно... Пока этот больной будет тебе разрисовывать машину помадой, я, значит, как Санчо Панса должна ползать за тобой по ресторанам, да?
- Молодец, хорошая девочка.
Обреченно закатываю глаза к потолку. Дорохина добавляет:
- В общем, будь готова через десять минут. Давай!
- Чтобы через десять минут быть готовой, надо бутылку коньяка из горла и то…
Поднимаю многозначительно вверх палец… И то, от организма зависит. Дорохина подходит ко мне вплотную, укоризненно качая головой:
- М-м-м... Очень свежая шутка.
А потом проходит в спальню, на ходу грозя мне пальцем.
- У тебя десять минут!
Мне одеваться недолго - вскоре опять все в той же блузке, что ходила на работу и в тех же брюках, сижу на диване в гостиной, закинув ногу на ногу, правда еще в тапках и жду Дорохину. Смотрю на часы – установленное время вышло уже дважды.
- Свет, ну ты скоро там?
Дорохина в халате, как и двадцать минут назад, и в каких-то полотенцах, появляется в дверях из ванны и разводит руками:
- Ну, я же сказала - десять минут.
Зачем было время назначать, спрашивается?
- Твои десять минут были полчаса назад.
Светка снова возникает на пороге и опять разводит руками:
- Бегу-у-у…
Продолжаю ворчать:
- Бежит она… За это время можно было на черепахе вокруг дома объехать.
Неожиданно раздается звонок в дверь. Кого это на ночь глядя? Уперев руками в диван, с тяжким вздохом поднимаюсь и иду открывать. В дверях спальни тут же возникает испуганная Светлана:
- Кто там?
Пожимаю плечами:
- Откуда я знаю?!
- Подожди, сразу не открывай.
- Что значит, не открывай?!
- Так может, это тот придурок!
Светка аж приседает от страха. Смотрю на нее и удивляюсь.
- И что, я теперь какого-то придурка с губной помадой, испугаюсь?
Дорохина, вся перекошенная и трясущаяся, повизгивая тихонько, бросается прятаться в ванную. Совсем девка со своим маньяком сбрендила.... Но, все-таки, береженого бог бережет – тянусь к кухонному столу и хватаю разделочный нож поздоровее. Ну, что ж маньяк, держись! Снова иду к двери. Что-то после Светкиных страшилок мне тоже не по себе, даже в туалет вдруг захотелось, по-маленькому. Забыв посмотреть в светящееся окошко домофона, подхожу к входной двери, поворачиваю ключ, резко толкаю створку наружу и сразу отступаю на шаг назад, выставив вперед нож. В квартиру тут же заходит Федотов:
И тоже поднимает бокал.
- За тебя!
Со звоном чокаемся и пьем вино. Потом мне удается выторговать еще пятнадцать минут, сбежав в туалет - дескать, у девочек очередь. Но на этом мои креативные возможности заканчиваются, тем более что за время моего отсутствия Роман успевает расплатиться и уже ничто нас не задерживает отправиться в путь.
Всю дорогу, пока едем в такси, уговариваю себя не паниковать и не накручивать себя раньше времени. Ну, не набросится же на меня Серебров с порога, в конце концов. Когда поднимаемся на этаж и ключ щелкает в замке, Роман пропускает меня вперед, и я ныряю в черный зев приоткрытой двери. В прихожей темно и я застреваю в светлом пятне с лестничной площадки. Роман сзади торопит:
- Проходи, проходи.
Делаю еще один шаг. Щелчок выключателя озаряет все вокруг желтым светом, и я лицезрею себя в полный рост в зеркале напротив. Роман отворачивается к вешалке повесить одежду на крючок, а я продолжаю крутить головой, осматриваясь. Через мгновение Ромкины руки проскальзывают под моими, обнимая и прижимая. Одна рука сразу оккупирует мою правую грудь, ловко устраиваясь на ней, а вторая прижимается книзу живота, вызывая туда прилив теплоты и томления. Нежась в этих объятиях и непроизвольно склонив голову вниз, с улыбкой подставляю шею для поцелуев, чувствуя, как мужские пальцы все нетерпеливей и настойчивей прихватывают, через платье и бюстик, выпуклую мякоть.
Это слишком эротично и опасно, и вызывает столько дополнительных ощущений во всем теле, от дрожи и мурашек до липкой влаги внизу, что я пытаюсь мягко, со смехом, выскользнуть из ловушки, изворачиваясь и убирая его руку, хотя бы с живота.
- Роман.
- Что?... Что?
Вырваться не удается, но я все же разворачиваюсь к Сереброву лицом, и он прижимает меня к себе, все плотней, одной рукой давя на спину, а второй, ниже талии, заставляя притиснутся к нему нижней частью тела. Черт, зря я сюда приехала! Нервное возбуждение, испуг перед его настойчивостью и моей слабостью все сильнее охватывают меня, туманя мозги и отключая сопротивление. Его рука перемещается выше, подтягивая меня вверх, прижимая мои живот и грудь к его телу все плотнее. Стараюсь отклониться назад, но это лишь дает возможность Роману добраться до моей шеи. Упираться в него рукой с зажатой сумочкой неудобно, и я чувствую, как потихоньку сдаю позиции, увлекаемая в гостиную. Если я не остановлю его, он совсем потеряет голову и легко сломает меня! Пытаюсь достучаться до его сознания, пока еще есть возможность:
- Кто-то обещал «кремончелло».
Роман отрывается от моей шеи, от меня, чтобы протянуть руку к выключателю и зажечь свет.
- М-м-м... Что? Прямо сейчас «креманчелло»?
Он продолжает напирать, увлекая меня к дивану. И я с деланным нервным смехом уступаю - мне приходится двигаться спиной и потому, я занята больше тем, чтобы не упасть, чем вырваться. Деревянно смеюсь:
- Ну, а когда?
Остановившись у раскладного дивана, Серебров, наконец, ослабевает хватку.
- Хорошо.
Растянув губы в белозубую улыбку, вздыхаю с облегчением – несколько секунд выиграно, а может даже и минут. Сейчас мы в более равной позиции – хотя Роман держит меня двумя руками за талию, но мне удается положить обе руки ему на грудь и даже упираться ими. Чтобы поцеловать, Сереброву приходится наклоняться совсем немного - с моими высокими каблуками он не так уж сильно выше меня. После жаркого поцелуя, Ромка тянет меня к дивану, со вздохом, усаживая:
- Тогда сиди здесь, никуда не уходи.
С открытым ртом и сбитым от поцелуя и нервного напряжения дыханием, покорно сложив руки на коленях, провожаю его взглядом, в который стараюсь вложить максимум радости и восторга:
- Жду.
- Я сейчас.
Господи, что же мне делать? Как только Серебров исчезает из поля зрения, улыбка моментально сползает с лица, и я судорожно лезу в сумочку, которую по-прежнему держу в руках. Мне нужен телефон! Быстрее, быстрее. Вот, он! Вытащив наружу, нажимаю кнопки Дорохинского номера, а потом, приложив мобильник к уху, нетерпеливо жду ответа. Наконец Светлана откликается:
- Да Маш.
Облизнув языком пересохшие губы, бросаю сумочку рядом и вскакиваю с дивана, приглаживая рукой платье и приглушая голос:
- Алло… Алло, Свет... Слушай, Светик, перезвони мне, пожалуйста, через пять минут.
- Зачем? У тебя все в порядке?
Смотрю в коридор, не идет ли Серебров.
- Что?…Так надо, я тебя просто прошу - позвони мне, пожалуйста, через пять минут.
- Зачем?
Мне страшно сдаться, но мне страшно оказаться и слишком неуступчивой и потерять Романа. У меня единственное желание – сбежать и отложить решение хотя бы на один день, на пол дня! Если он сейчас попытается меня завалить, я не знаю, что будет - истерика, слезы? Лучше сбежать, успокоиться и попытаться в другой раз.
- Зачем, зачем… Все! Так надо! Потом объясню.
- Ну, ладно.
- Давай, давай.
Тяну шею выглянуть за дверь, но хозяина квартиры пока не видно. Наклонившись, поднимаю приоткрытую сумочку с дивана, и засовываю в нее телефон. Услыхав позвякивание бокалов со стороны коридора, быстренько плюхаюсь назад на диван и опускаю голову вниз, вроде как в раздумьях. В радостном возбуждении Роман буквально врывается с бокалами в руках.
- Слушай, а сливок нет для «креманчелло».
Мне его даже жалко становится - бедняга даже не подозревает, какая тут его ждет засада. Когда поворачиваю к нему голову в моих глазах снова мешок радости и полуоткрытый рот от счастья. Серебров протягивает бокал:
- Может, пока, виски?
Ви-и-иски? Сейчас, главное, потянуть время. Если Светка опоздает со звонком, то виски могут сыграть со мной плохую шутку… Или наоборот, удачную для Романа. Неуверенно еложу по дивану, неопределенно мотая головой и одаривая своего визави лучезарной улыбкой:
- А… О-о-о… Можно и виски…, хэ.
- Держи.
Вручив бокал, он усаживается рядом, напряженно вздыхая и разглядывая меня. Развернувшись к Роману в пол оборота, поднимаю бокал и смотрю поверх него на Сереброва, взгромоздившегося, поджав ногу, на подушку, лежащую на краю дивана:
- За тебя!
- За нас.
- ОК!
Чокаемся, и я подношу бокал к губам, собираясь пригубить. Но Роман пока не пьет, а наклоняется ко мне с поцелуем, оперевшись локтем на спинку дивана. Я тоже убираю руку с бокалом в сторону, чтобы подставить губы. Сладкий горячий поцелуй с горечью виски…
Разъединившись, пьем - Серебров залпом, я делаю глоток, другой, потом, решившись до конца - если Дорохина не позвонит, это будет хоть каким-то наркозом. Роман, весь подавшись ко мне, ждет, пока допью. Жгучий алкоголь продирает горло и желудок до самых кишок, разливаясь теплом – сморщившись, мотаю головой: вот так вот без всякой закуски и спаивают бедную девушку. Склонив голову вниз, прикладываю пустой прохладный бокал к пульсирующему жаром виску. Серебров сочувственно передразнивает, тоже сморщившись:
- М-м-м… М-м-м… Еще?
Это ж не коктейль, я тут через пять минут вообще буду никакая – отрублюсь или ноги откажут и делай с пьяной бабой, что захочешь, не сбежит. Мотаю головой скривившись:
- Не, не, не. Спасибо.
А вот закусить не помешало бы. Возвращаю пустой бокал и, склонив голову вниз, подношу кулачок к носу и губам, хотя бы занюхать горечь.
- Хэ!
Отвернувшись, Серебров отставляет посуду на столик возле торшера, и слезает с подушки, подсаживаясь поближе:
- Двигайся.
- Что?
Автоматически пересаживаюсь, освобождая место, все никак не в силах до конца отдышаться. Уже тепло не только в груди, и животе, но и гулко в голове. Гулко и пусто, мысли расползаются, превращаясь в кашу. Виски на красное вино это конечно не водку на пиво, но тоже красиво. Черт, о чем это я? Роман обнимает меня за плечи, приблизив лицо вплотную, и смотрит в глаза. Он легонько тянет меня к себе навстречу, упираясь лбом в лоб и закрыв глаза, тихонько бодается, а потом ищет мои губы:
- Маш.
Мы тремся щеками, губами и я теперь понимаю, что значит плыть по волнам без всяких мыслей. Я чувствую его руку скользящую вниз, на бедро, на коленку, туда, где кончается платье. Он шепчет:
- Ты очень красивая девушка.
Я все еще надеюсь на спасение и крепко сжимаю сумочку в руках, ожидая звонка. Чуть отстраняюсь:
- Ты мне льстишь.
Серебров целует шею и я, задрав голову вверх, подставляю ее сильнее. Черт, что я делаю… Он шепчет:
- Я тебе говорю правду.
Он становится настойчивей и, придерживая за талию, наваливается на меня, заставляя опрокинуться на спину, несмотря на жалкие попытки ускользнуть. Я уже сама не знаю, чего хочу больше – чтобы Светка позвонила или чтобы забила на мою просьбу. Но все равно еще сопротивляюсь - вцепившись двумя руками в сумочку, держу ее перед собой, мешая Роману. Он вдруг останавливается и тянет сумочку к себе:
- Давай.
Мою последнюю преграду?
- Зачем?
- Ну, я уберу.
Дура дурой:
- Куда?
Он непонимающе смотрит на меня:
- Ты что, боишься, что я ее украду, что ли?
Немного прихожу в себя. Встряхнув головой, разжимаю нехотя пальцы:
- Извини, вот еще.
Отвожу глаза в сторону, отмахиваясь:
- Глупости! Чего я боюсь?
- Не знаю, не знаю...
Пользуюсь моментом и просветлением в мозгах, чтобы отодвинуться и снова сесть нормально. Серебров шутливо качает головой, откладывая отнятую сумку на бортик спинки дивана, а потом впивается в мои губы так, что захватывает дух и кажется я сама, с минимальной помощью, заваливаюсь на другую подушку, лежащую в изголовье. Все, я пропала! Подняв выставленное вверх колено, пытаюсь сжаться, да куда там. Чувствую, как рука Романа скользит вниз вдоль талии и бедра вниз к подолу платья, лаская ноги, потом вверх, увлекая платье с собой… И нет ни сил, ни желания отказать ей в этом стремлении. Моя ладошка привычно прижимается к шершавой мужской щеке, а губы раскрываются навстречу. Телефонного звонка, тогда, так и не случилось...
Очнувшись от воспоминаний, смотрю на часы - день пролетел, можно уходить…
***
Зато вечером, дома, только и разговоров, что о маньяке. Не успеваю даже переодеться, как Дорохина обрушивает на меня свои новые страшилки. Переодевшись в фуксиевую майку и слаксы, жду пока Светка наговориться и освободит место в ванной. Но сегодня, кажется, поток пугалок неиссякаем - кто-то написал ей на лобовом стекле автомобиля «Я тебя ждал» с тремя восклицательными знаками и это совершенно выбило подругу из колеи. Покорно стою, привалившись к притолоке в проеме ванной, и терпеливо грызу ноготь:
- Что, так и написал «Я тебя ждал»?
Дорохина смотрит на меня из зеркала:
- Да, так и написал, представляешь?! Помадой написал.
- Помадой?
Не скрываю удивления - у мужика помада? Сложив руки на груди, переступаю с ноги на ногу и пытаюсь сообразить, чтобы это значило:
- А... А он случайно не гей?
- Слушай, ну какая мне разница, гей он или нет? Главное, чтобы отстал уж от меня.
Как какая разница?! Это ниточка для милиции! Продолжаю расследование:
- А ты скажи мне, а ты надпись стерла?
- Ну, а что мне оставалось делать? Любоваться что ли на нее?
Оттолкнувшись плечом от косяка, иду к Дорохиной. Эх, разве с такой тетехой поймаешь преступника...
- Зря ты надпись стерла - это для милиции улика. Почерк, отпечатки…
Пытаюсь сообразить, что еще можно выудить из Светкиного рассказа, кроме помады. Похоже, ничего – развернувшись, топаю назад, заканчивая променад на прежнем месте, с тем же не догрызенным ногтем.
- Маш, ну, какая милиция?! Ты что не видишь, что всем пофиг?!
Вздохнув, снова приваливаюсь к притолоке, сложив руки на груди. Со Светкиным аргументом, приходится согласиться:
- Да, уж.
- Слушай, у меня на нервной почве от этого всего какой-то жор начался. Может, съездим в ресторан, поедим, а?
А у меня, кажется, наоборот.
- Не-е-е, я вообще ничего не хочу - ни пить, ни есть.
- То есть ты меня одну в город отпустишь, да?
Она начинает ватной палочкой очищать грим с век, и я понимаю, что если буду дрыгаться дальше, то последует обида и шантаж. Ладно, пожалею страдалицу. Со вздохом снова отрываюсь от дверного косяка:
- Понятно... Пока этот больной будет тебе разрисовывать машину помадой, я, значит, как Санчо Панса должна ползать за тобой по ресторанам, да?
- Молодец, хорошая девочка.
Обреченно закатываю глаза к потолку. Дорохина добавляет:
- В общем, будь готова через десять минут. Давай!
- Чтобы через десять минут быть готовой, надо бутылку коньяка из горла и то…
Поднимаю многозначительно вверх палец… И то, от организма зависит. Дорохина подходит ко мне вплотную, укоризненно качая головой:
- М-м-м... Очень свежая шутка.
А потом проходит в спальню, на ходу грозя мне пальцем.
- У тебя десять минут!
Мне одеваться недолго - вскоре опять все в той же блузке, что ходила на работу и в тех же брюках, сижу на диване в гостиной, закинув ногу на ногу, правда еще в тапках и жду Дорохину. Смотрю на часы – установленное время вышло уже дважды.
- Свет, ну ты скоро там?
Дорохина в халате, как и двадцать минут назад, и в каких-то полотенцах, появляется в дверях из ванны и разводит руками:
- Ну, я же сказала - десять минут.
Зачем было время назначать, спрашивается?
- Твои десять минут были полчаса назад.
Светка снова возникает на пороге и опять разводит руками:
- Бегу-у-у…
Продолжаю ворчать:
- Бежит она… За это время можно было на черепахе вокруг дома объехать.
Неожиданно раздается звонок в дверь. Кого это на ночь глядя? Уперев руками в диван, с тяжким вздохом поднимаюсь и иду открывать. В дверях спальни тут же возникает испуганная Светлана:
- Кто там?
Пожимаю плечами:
- Откуда я знаю?!
- Подожди, сразу не открывай.
- Что значит, не открывай?!
- Так может, это тот придурок!
Светка аж приседает от страха. Смотрю на нее и удивляюсь.
- И что, я теперь какого-то придурка с губной помадой, испугаюсь?
Дорохина, вся перекошенная и трясущаяся, повизгивая тихонько, бросается прятаться в ванную. Совсем девка со своим маньяком сбрендила.... Но, все-таки, береженого бог бережет – тянусь к кухонному столу и хватаю разделочный нож поздоровее. Ну, что ж маньяк, держись! Снова иду к двери. Что-то после Светкиных страшилок мне тоже не по себе, даже в туалет вдруг захотелось, по-маленькому. Забыв посмотреть в светящееся окошко домофона, подхожу к входной двери, поворачиваю ключ, резко толкаю створку наружу и сразу отступаю на шаг назад, выставив вперед нож. В квартиру тут же заходит Федотов:
