- Блин, ну…. Ну, что ж ты козлина то такой. За что тебе деньги платят, а? Чтоб ты падал на ровном месте, рахит мать твою?!
- Маш.
- Что?
- Я тебя не узнаю. Ты ругаешься, как сапожник.
- На стадионе можно.
- Мы же не на стадионе.
- Я не знаю как ты, но я сейчас там…. Ну давай, давай, давай … вытащил…видела? Да? Прямо из угла достал!
Вижу, как два армейца разыгрывают стенку возле нашей штрафной и один из них сходу бьет.
- Уй!
Сердце ухает вниз и я прикрываю рот ладонями…
- Фу-у-у… Пронесло… Видела?
- Маш.
- А? Чего?
- Ты вчера сказала, что в тебе сидит мужчина. И теперь я это вижу! Если ты так будешь переживать, то к концу матча тебя Кондратий хватит.
Вчера? Надо бы порасспросить, но сейчас не до того…. Светкины слова обтекают мимо моего сознания, и я о них тут же забываю:
- Ну, в аут вынеси, если ты не знаешь что делать то!
Внезапно телевизор гаснет. Мир рушится прямо на глазах, превращаясь из цветного в черно-белый. Тишина такая, что хочется завыть.
- Что? Что это такое? Не поняла.
Оглядываюсь растерянно по сторонам и не нахожу ответа.
- Что такое, я спрашиваю?
- Да я то, откуда знаю.
Дорохина встает и идет на кухню, что-то там возится и чем-то щелкает. Я в полной прострации продолжаю сидеть и пялиться в темный экран.
- Блин, я этого матча столько жда… ла.
Судорожно нажимаю на кнопки пульта, но чуда не происходит и изображения не появляется. Вскакиваю с дивана с диким рвением что-то сделать, побежать, починить. Светка из кухни вдруг подает голос:
- Маш, походу электричество вырубили.
Обнадежила, блин. Ну, как такое может быть то?! И именно сегодня!
- Как, вырубили?
- Вот, так.
- Может на лестнице кто балуется?
Бегу на лестничную площадку смотреть и возвращаюсь ни с чем – там темно и пусто. Дорохина, выглядывая в окно, добавляет уныния:
– Да нет, в соседнем доме тоже вон не горит.
Весь мой нерастраченный адреналин выплескивается в беготню по гостиной:
- Бли-и-ин, ну как я ждала этого матча! Два дня!
В отчаянии плюхаюсь на диван. Что делать то? Светлана пытается успокоить:
- Подожди, может, дадут еще.
- Дадут… По башке кто бы им дал! Уроды.
2-2
В голову приходит спасительная идея, и я хватаюсь за телефон. На том конце раздается голос Стужева:
- Алле!
- Алло Саш, выручай! Слушай, капец полный!
- Мария? А что случилось?
- Слушай, у меня, прикинь, свет вырубили. Выручи меня, а?
- Что, ты хочешь? Чтобы я пришел и свет тебе подключил?
- Нет, но можно я к тебе подбегу, футбол посмотрю, а?
- Ко мне?
- Ну, ты же, недалеко тут.
- Знаешь, честно говоря, я сейчас не один. И потом мы голые…
Черт, как же неудачно…. И вдруг Стужев орет:
- Го-о-о-о-о-ол!
Все мысли тут же улетают из моей головы.
- Сань, кто забил? Забил кто?
Но он меня не слушает, а потом отключается. Засранец! Захлопываю свой мобильник и начинаю метаться по комнате.
- Блин, урод! Свет, походу «Спартак» пропустил.
- Маш.
- Блин, что?
- Ну, ты, чокнутая.
- Да не я чокнутая, это они играть не умеют.
Придурки! Тараканы беременные. Зла на них не хватает.
- Да я не про это.
- А про что?
- Ты только что звонила Стужеву!
Я всплескиваю руками – вот чудило, как она может элементарных вещей не понимать:
- Свет, да хоть черту лысому! Ты что, не врубаешься, что это ключевой матч! Так, ты не знаешь, где здесь ближайший спортбар?
- Понятия не имею.
- Бли-и-ин!
Ладно, не буду терять времени, на улице у мужиков спрошу. Ну, не уроды ли эти энергетики?… Из-за них спартачи теперь и продуть могут! Спешу к выходной двери, сую ноги в кроссовки и выскакиваю из квартиры, захлопывая за собой дверь.
На поиски спортбара уходит целых пятнадцать минут, но хуже всего-то, что там сплошная конюшня и я один сижу возле барной стойки в спартаковской футболке. Хорошо хоть без шарфа, а то походу меня на нем бы и подвесили…. И тут, наши забивают! Я ору как помешанный, размахивая победно руками над головой:
- Го-о-о-о-ол! Го-о-о-ол! Го-о-о-ол!
Ору до тех пор, пока не замечаю напряженное молчание вокруг и осуждающие взгляды мужиков. Примирительно развожу руками:
- Гол.
И пригорюнившись, облокачиваюсь на стойку - блин, даже поболеть от души нельзя. Бармен вдруг наклоняется ко мне и буквально нависает с угрюмой мордой на лице:
- Твое счастье, что ты девушка.
Хреновое счастье-то. Уж лучше бы накостыляли, да мужиком. Качаю уныло головой:
- Ошибаешься командир, то, что я баба, это моя беда.
Увы, на этом мое спартаковское счастье кончается – продули под чистую. Когда игра заканчивается, и болельщики толпой валят на улицу разворачивать свои флаги и эмблемы, я уныло тащусь последним, чтобы под звуки победных дудок зудеть в пространство:
- Триндец. Четыре один! Насовали полную корзину.
Позвонить Светке, что ли, и скрасить совместный девичий досуг? Открываю крышку мобильника и набираю номер:
- Алле.
- Алле, Свет, ты где?
- Гуляю.
Куда это она успела намылиться?
- А где гуляешь?
- По улице.
- Слушай, дай мне координаты, я сейчас к тебе подгребу.
- Я не могу, я не одна. Я с Леней.
Да, что ж такое-то, вот мазохистка. И сама фигней занимается и меня заставляет дурью маяться. Я не могу сдержать удивления:
- Что-о-о, подожди, вы ж это… Ты сама говорила, что он козел?
- Мало ли что я говорила. Маш, извини, я потом перезвоню. Давай, все!
Ноги сами меня несут в парк. Старушки, дети, зелень, тишина. Все лучше, чем пиво с утра до ночи бухать и дрыхнуть. Иду по дорожке, засунув руки в карманы, и брюзжу на весь белый свет:
- Черт, выходные называется. Врагу не пожелаешь.
Неожиданно с газона под ноги выкатывается мяч. Смотрю, кто это там со мной играет, и не верю глазам – ко мне спешат Пригожин с дочкой.
- Маша.
- Привет, привет.
Я приобнимаю девчушку и она тут же прижимается ко мне.
- Какая встреча на Эльбе. Привет, заяц!
Я поднимаю мяч, отдаю девочке и, обняв Катюшу, иду с ней на газон.
- Сергей.
- М-м-м?
- Хотела тебя еще раз поблагодарить.
- За что?
- За поддержку. Поверь, я это ценю.
- Да ладно, все нормально. Тебе не за что благодарить, все хорошо.
- Ну, нет, мне кажется, есть за что.
- Маш, давай, если хочешь, мы с тобой об этом поговорим, только не сейчас, ладно?
Сбоку вдруг доносится:
- Пап, лови.
Мы оборачиваемся к Катюше.
- Кидай!
Она кидает мяч и Сергей не успевает его поймать. Я кричу:
– Не поймал!
И аплодирую Кате.
- Все, папа проиграл!
- Чего это он проиграл?
- А у кого мячик коснется земли тот и проиграл. Такие правила!
- Жесткие правила.
Пригожин разводит руками:
– Ну, так.
Катюша поворачивается ко мне:
- Маш, а ты умеешь играть в футбол?
- Конечно.
- Смотри, как я уже умею.
Сергей подбадривает дочку:
- Покажем? Ну, давай!
Он встает во вратарскую позу, дочка бьет и ура, мяч проскакивает мимо ног Сергея. Я опять аплодирую – молодец девчонка.
- Ура! Супер! Молодец!
Пока Пригожин бегает за улетевшим мячом, Катя подбегает ко мне и прижимается. Я обнимаю ее и снова хвалю.
- Молодец.
Я с ними остаюсь еще с полчаса, а потом они начинают собираться домой, и мы отправляемся к выходу. Я тащу под мышкой мяч, а Сергей несет на руках засыпающую Катюшу. Видно здорово притомилась. Настроение можно сказать позитивное, даже веселое - вот что значит прогулка на природе... Идем и болтаем ни о чем. Пригожин, глядя на меня, изрекает:
- Да, я не знал, что ты у нас такая большая фанатка футбола.
- Ну, ты что, футбол это искусство!
- Согласен. За какой клуб болеем?
- Я за «Спартак».
- А почему за «Спартак»?
- Ну, я не знаю, клуб он же, как Родина, его не выбирают. Просто с детства болею и все.
Смотрю, как Катюша безвольно лежит на груди Сергея и замечаю:
- Мне кажется, она уснула.
- Еще бы так бегать, конечно, уснула. Ты не поможешь?
- Что?
- Не хочу будить дочку, так и понесу ее домой. Проводишь?
У меня в руках их мяч, сумка с вещами… Меня зовут в гости или действительно просят о помощи?
- Я хотел сказать…
- Что?
- Да, нет ничего.
Меня словно кто-то дергает за язык.
- Ну, скажи, раз захотел сказать, скажи.
- Я хотел сказать… Хорошо, что на земле есть люди, с которыми можно просто помолчать.
Смущенно отвожу глаза, и мы идем дальше.
Когда заходим в квартиру, из кухни выглядывает Елизавета Степановна, мать Сергея, и мы как по команде поворачиваем головы на звук ее шагов.
- Сережа.
- А…М-м-м… А, мам, познакомьтесь. Это Маша, а это моя мама.
- Мария, можно просто Маша.
Улыбаюсь пожилой женщине - мне всегда говорили, что у меня располагающая улыбка. Хотя стоп, это же в другой жизни.
- Знаменитая Маша Филатова?! Очень приятно, Елизавета Степановна.
- Честно говоря, я не заметила, когда стала знаменитой.
– Да Сережа про тебя все уши прожужжал.
Катюша тут же вылезает с комментариями:
- Жужжат пчелы.
- Ой, ой, а ты у нас кто?
- Я homo sapiens!
Елизавета Степановна качает головой:
- Вот, так!
Папаша тоже доволен смышленым ребенком:
- Норма-а-ально!
Может смыться, пока не поздно? Закидываю удочку:
- Сергей, может, я пойду?
- Не, не, не, что ты, посиди, передохни, чаю сейчас попьем.
Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. В конце концов, убегать из гостей, едва познакомившись с хозяйкой неприлично. Елизавета Степановна приглашает:
– Проходите.
Сергей тоже настаивает:
- Проходи.
Ну, с ребенком мы находим интересное занятие быстро. В квартире оказывается целая пачка старых футбольных журналов, видимо Сергей, время от времени, их покупает, и я, вспомнив детство, вооружаюсь ножницами. Мы с Катей сидим в ее комнате на полу и, высунув язык от усердия, вырезаем фотографии футболистов.
- Капец, никогда бы не подумала, что это тебе может быть интересным.
Девочка вдруг хихикает.
- Чего ты смеешься?
- Ты сказала «капец».
- Не обращай внимания.
- Маш, а футбол англичане придумали?
- Ага.
Беру следующий лист, выдранный из журнала, и начинаю кромсать его.
- А хоккей?
- А хоккей канадцы.
- А мы, тогда, что придумали?
- А мы с тобой придумали все это вырезать и наклеивать. Ой, я в детстве просто обожал этим заниматься. У меня вырезок по всей квартире валялось... Ой, меня мама гоняла… О-о-ой!
- Обожал?!
Прокол.
- Ну, в смысле… я же в детстве был ребенок. Поэтому обожал. Ребенок… Он, мой, мужской род.
- Мы это в школе еще не проходили.
- Ничего еще пройдешь.
Показываю ей что получилось... Несмотря на столь увлекательное занятие, стараюсь не выпускать ситуацию из рук и краем глаза наблюдаю, как Пригожин и Елизавета Степановна о чем-то перешептываются, стоя в дверях комнаты. Вдруг мама Сергея громко объявляет:
- Ну, тогда я пошла домой.
Я растеряно смотрю на нее – вообще-то я полагал, что она тут живет. Катя поднимается с пола, идет к бабушке и прижимается к ней:
- Бабуль, я с тобой.
Эй, постой, а как же я? В конце концов, я же к тебе в гости пришел. Нерешительно встаю. Елизавета Степановна говорит:
- Молодец лисенок, одевайся.
Сергей начинает протестовать, и я ему за это благодарен.
– Стоп, стоп, стоп. Куда это ты собралась.
- А мы с бабушкой договорились.
- О чем это вы с бабушкой договорились?
Я стою как истукан. Вот, прохиндейка! Что мне-то теперь делать? Не могу ни на что решиться.
- Ба, не говори ему, у девчонок должны быть свои секреты.
Пригожин смеется:
- Господи…, у девчонок… Свои секреты…
Он нагибается и целует дочь. Так мило. Пока стою в раздрае, Елизавета Степановна говорит мне:
- Всего хорошего.
И вдруг подмигивает Сергею. Или мне это показалось? Я прощаюсь:
– До свидания.
Они уходят собираться, Пригожин оглядывается на меня, и я опускаю голову. Что же мне теперь делать? Уходить прямо сейчас или нет? Тормозит мысль, часто повторяемая Дорохиной - во всем можно поискать положительные стороны - сейчас, как раз появляется прекрасная возможность расставить все точки над i. И, наконец, убедить Серегу, что мы можем быть отличными друзьями и с ним, и с его дочерью. И только!
Чтобы не мешаться иду на кухню. Здесь довольно жарко, стол заставлен тарелками с приготовленной едой. Присаживаюсь в ожидании Пригожина. Черт, что ж я так разволновался-то? Наконец, слышу прощальные реверансы из прихожей:
- Все мамуль, пока, пока.
И cтук закрываемой двери. Слышу шаги Сергея, и все мои намерения серьезно поговорить пугливо бегут в пятки вместе с душой. Я вскакиваю и, как только он входит, говорю:
- Ну, все, мне тоже пора!
- Подожди, куда ты?
- Как куда, домой!
- Ну, так рано же еще.
Бормочу первое пришедшее на ум:
- Ой, Сереж… Я за сегодня практически ничего не ела и…
Он держит меня за плечи. Крепко держит:
- Ну, так вот, садись…. Нет, нет, нет, я так тебя не отпущу, садись! Сейчас поедим нормально, пока ты приедешь домой, суд да дело…
Я почему-то безвольно поддаюсь его настойчивости и усаживаюсь назад на стул.
- А тут уже все стоит и стоит… И, тем более, я хотел тебя угостить коктейлем!
Действительно, как-то неудобно получается - столько всего выставлено на стол, явно не на одного.
- Каким еще коктейлем?
- Одну минуточку.
Он открывает холодильник и достает оттуда бутылку c ромом.
- Мохито?
- А-а-а, настоящий мохито, кубинский.
Я нервно раскачиваюсь на стуле. Туда-сюда, туда-сюда. Надо выбрать момент для разговора. До еды или после? Наверно лучше после. Зачем мужику аппетит портить… По крайней мере, после коктейля. Речь будет глаже, взаимное понимание выше.
- Я не знала, что ты пьешь.
- Ну, пью - это громко сказано.
Пригожин возится внутри холодильника, доставая лед для коктейля, и параллельно что-то рассказывает:
- У меня есть друг, который иногда ко мне заглядывает и…
Немного убаюканный неторопливой речью, постепенно успокаиваюсь. Пытаюсь пошутить:
- И вы с ним, оттопыриваетесь по полной, да?
Сергей смеется:
- У меня такое ощущение, что ты все время меня хочешь видеть в каком-то специфическом цвете.
Я тоже улыбаюсь. Отлично ведь сидим, сейчас выпьем и подпишем мировую!
- Думаю, это был юмор. …. А почему именно кубинский?
- Потому что на Кубе его делают именно так.
Пригожин продолжает колдовать над бокалами, раскладывая лед и мяту.
- Вообще, на самом деле, я обожаю Кубу.
- Ты был на Кубе?
- Ну-у-у… Да раза три или даже четыре.
Я и не знал. Удивленно качаю головой.
- Ничего себе. Ну, ты у нас тайный олигарх.
Сергей снова смеется:
- Я так понимаю, юмор продолжается?
- Ну, типа того.
- На самом деле очень долго лететь, а страна, по большому счету, совок совком…, но их культура, их кухня!
Вижу, как он берет бутылку и разливает ром в стаканы. Выглядит аппетитно. Вместе с едой на столе все эти приготовления вызывают обильное слюноотделение и урчание в животе.
- Маш.
- Что?
- Я тебя не узнаю. Ты ругаешься, как сапожник.
- На стадионе можно.
- Мы же не на стадионе.
- Я не знаю как ты, но я сейчас там…. Ну давай, давай, давай … вытащил…видела? Да? Прямо из угла достал!
Вижу, как два армейца разыгрывают стенку возле нашей штрафной и один из них сходу бьет.
- Уй!
Сердце ухает вниз и я прикрываю рот ладонями…
- Фу-у-у… Пронесло… Видела?
- Маш.
- А? Чего?
- Ты вчера сказала, что в тебе сидит мужчина. И теперь я это вижу! Если ты так будешь переживать, то к концу матча тебя Кондратий хватит.
Вчера? Надо бы порасспросить, но сейчас не до того…. Светкины слова обтекают мимо моего сознания, и я о них тут же забываю:
- Ну, в аут вынеси, если ты не знаешь что делать то!
Внезапно телевизор гаснет. Мир рушится прямо на глазах, превращаясь из цветного в черно-белый. Тишина такая, что хочется завыть.
- Что? Что это такое? Не поняла.
Оглядываюсь растерянно по сторонам и не нахожу ответа.
- Что такое, я спрашиваю?
- Да я то, откуда знаю.
Дорохина встает и идет на кухню, что-то там возится и чем-то щелкает. Я в полной прострации продолжаю сидеть и пялиться в темный экран.
- Блин, я этого матча столько жда… ла.
Судорожно нажимаю на кнопки пульта, но чуда не происходит и изображения не появляется. Вскакиваю с дивана с диким рвением что-то сделать, побежать, починить. Светка из кухни вдруг подает голос:
- Маш, походу электричество вырубили.
Обнадежила, блин. Ну, как такое может быть то?! И именно сегодня!
- Как, вырубили?
- Вот, так.
- Может на лестнице кто балуется?
Бегу на лестничную площадку смотреть и возвращаюсь ни с чем – там темно и пусто. Дорохина, выглядывая в окно, добавляет уныния:
– Да нет, в соседнем доме тоже вон не горит.
Весь мой нерастраченный адреналин выплескивается в беготню по гостиной:
- Бли-и-ин, ну как я ждала этого матча! Два дня!
В отчаянии плюхаюсь на диван. Что делать то? Светлана пытается успокоить:
- Подожди, может, дадут еще.
- Дадут… По башке кто бы им дал! Уроды.
2-2
В голову приходит спасительная идея, и я хватаюсь за телефон. На том конце раздается голос Стужева:
- Алле!
- Алло Саш, выручай! Слушай, капец полный!
- Мария? А что случилось?
- Слушай, у меня, прикинь, свет вырубили. Выручи меня, а?
- Что, ты хочешь? Чтобы я пришел и свет тебе подключил?
- Нет, но можно я к тебе подбегу, футбол посмотрю, а?
- Ко мне?
- Ну, ты же, недалеко тут.
- Знаешь, честно говоря, я сейчас не один. И потом мы голые…
Черт, как же неудачно…. И вдруг Стужев орет:
- Го-о-о-о-о-ол!
Все мысли тут же улетают из моей головы.
- Сань, кто забил? Забил кто?
Но он меня не слушает, а потом отключается. Засранец! Захлопываю свой мобильник и начинаю метаться по комнате.
- Блин, урод! Свет, походу «Спартак» пропустил.
- Маш.
- Блин, что?
- Ну, ты, чокнутая.
- Да не я чокнутая, это они играть не умеют.
Придурки! Тараканы беременные. Зла на них не хватает.
- Да я не про это.
- А про что?
- Ты только что звонила Стужеву!
Я всплескиваю руками – вот чудило, как она может элементарных вещей не понимать:
- Свет, да хоть черту лысому! Ты что, не врубаешься, что это ключевой матч! Так, ты не знаешь, где здесь ближайший спортбар?
- Понятия не имею.
- Бли-и-ин!
Ладно, не буду терять времени, на улице у мужиков спрошу. Ну, не уроды ли эти энергетики?… Из-за них спартачи теперь и продуть могут! Спешу к выходной двери, сую ноги в кроссовки и выскакиваю из квартиры, захлопывая за собой дверь.
***
На поиски спортбара уходит целых пятнадцать минут, но хуже всего-то, что там сплошная конюшня и я один сижу возле барной стойки в спартаковской футболке. Хорошо хоть без шарфа, а то походу меня на нем бы и подвесили…. И тут, наши забивают! Я ору как помешанный, размахивая победно руками над головой:
- Го-о-о-о-ол! Го-о-о-ол! Го-о-о-ол!
Ору до тех пор, пока не замечаю напряженное молчание вокруг и осуждающие взгляды мужиков. Примирительно развожу руками:
- Гол.
И пригорюнившись, облокачиваюсь на стойку - блин, даже поболеть от души нельзя. Бармен вдруг наклоняется ко мне и буквально нависает с угрюмой мордой на лице:
- Твое счастье, что ты девушка.
Хреновое счастье-то. Уж лучше бы накостыляли, да мужиком. Качаю уныло головой:
- Ошибаешься командир, то, что я баба, это моя беда.
Увы, на этом мое спартаковское счастье кончается – продули под чистую. Когда игра заканчивается, и болельщики толпой валят на улицу разворачивать свои флаги и эмблемы, я уныло тащусь последним, чтобы под звуки победных дудок зудеть в пространство:
- Триндец. Четыре один! Насовали полную корзину.
Позвонить Светке, что ли, и скрасить совместный девичий досуг? Открываю крышку мобильника и набираю номер:
- Алле.
- Алле, Свет, ты где?
- Гуляю.
Куда это она успела намылиться?
- А где гуляешь?
- По улице.
- Слушай, дай мне координаты, я сейчас к тебе подгребу.
- Я не могу, я не одна. Я с Леней.
Да, что ж такое-то, вот мазохистка. И сама фигней занимается и меня заставляет дурью маяться. Я не могу сдержать удивления:
- Что-о-о, подожди, вы ж это… Ты сама говорила, что он козел?
- Мало ли что я говорила. Маш, извини, я потом перезвоню. Давай, все!
***
Ноги сами меня несут в парк. Старушки, дети, зелень, тишина. Все лучше, чем пиво с утра до ночи бухать и дрыхнуть. Иду по дорожке, засунув руки в карманы, и брюзжу на весь белый свет:
- Черт, выходные называется. Врагу не пожелаешь.
Неожиданно с газона под ноги выкатывается мяч. Смотрю, кто это там со мной играет, и не верю глазам – ко мне спешат Пригожин с дочкой.
- Маша.
- Привет, привет.
Я приобнимаю девчушку и она тут же прижимается ко мне.
- Какая встреча на Эльбе. Привет, заяц!
Я поднимаю мяч, отдаю девочке и, обняв Катюшу, иду с ней на газон.
- Сергей.
- М-м-м?
- Хотела тебя еще раз поблагодарить.
- За что?
- За поддержку. Поверь, я это ценю.
- Да ладно, все нормально. Тебе не за что благодарить, все хорошо.
- Ну, нет, мне кажется, есть за что.
- Маш, давай, если хочешь, мы с тобой об этом поговорим, только не сейчас, ладно?
Сбоку вдруг доносится:
- Пап, лови.
Мы оборачиваемся к Катюше.
- Кидай!
Она кидает мяч и Сергей не успевает его поймать. Я кричу:
– Не поймал!
И аплодирую Кате.
- Все, папа проиграл!
- Чего это он проиграл?
- А у кого мячик коснется земли тот и проиграл. Такие правила!
- Жесткие правила.
Пригожин разводит руками:
– Ну, так.
Катюша поворачивается ко мне:
- Маш, а ты умеешь играть в футбол?
- Конечно.
- Смотри, как я уже умею.
Сергей подбадривает дочку:
- Покажем? Ну, давай!
Он встает во вратарскую позу, дочка бьет и ура, мяч проскакивает мимо ног Сергея. Я опять аплодирую – молодец девчонка.
- Ура! Супер! Молодец!
Пока Пригожин бегает за улетевшим мячом, Катя подбегает ко мне и прижимается. Я обнимаю ее и снова хвалю.
- Молодец.
***
Я с ними остаюсь еще с полчаса, а потом они начинают собираться домой, и мы отправляемся к выходу. Я тащу под мышкой мяч, а Сергей несет на руках засыпающую Катюшу. Видно здорово притомилась. Настроение можно сказать позитивное, даже веселое - вот что значит прогулка на природе... Идем и болтаем ни о чем. Пригожин, глядя на меня, изрекает:
- Да, я не знал, что ты у нас такая большая фанатка футбола.
- Ну, ты что, футбол это искусство!
- Согласен. За какой клуб болеем?
- Я за «Спартак».
- А почему за «Спартак»?
- Ну, я не знаю, клуб он же, как Родина, его не выбирают. Просто с детства болею и все.
Смотрю, как Катюша безвольно лежит на груди Сергея и замечаю:
- Мне кажется, она уснула.
- Еще бы так бегать, конечно, уснула. Ты не поможешь?
- Что?
- Не хочу будить дочку, так и понесу ее домой. Проводишь?
У меня в руках их мяч, сумка с вещами… Меня зовут в гости или действительно просят о помощи?
- Я хотел сказать…
- Что?
- Да, нет ничего.
Меня словно кто-то дергает за язык.
- Ну, скажи, раз захотел сказать, скажи.
- Я хотел сказать… Хорошо, что на земле есть люди, с которыми можно просто помолчать.
Смущенно отвожу глаза, и мы идем дальше.
***
Когда заходим в квартиру, из кухни выглядывает Елизавета Степановна, мать Сергея, и мы как по команде поворачиваем головы на звук ее шагов.
- Сережа.
- А…М-м-м… А, мам, познакомьтесь. Это Маша, а это моя мама.
- Мария, можно просто Маша.
Улыбаюсь пожилой женщине - мне всегда говорили, что у меня располагающая улыбка. Хотя стоп, это же в другой жизни.
- Знаменитая Маша Филатова?! Очень приятно, Елизавета Степановна.
- Честно говоря, я не заметила, когда стала знаменитой.
– Да Сережа про тебя все уши прожужжал.
Катюша тут же вылезает с комментариями:
- Жужжат пчелы.
- Ой, ой, а ты у нас кто?
- Я homo sapiens!
Елизавета Степановна качает головой:
- Вот, так!
Папаша тоже доволен смышленым ребенком:
- Норма-а-ально!
Может смыться, пока не поздно? Закидываю удочку:
- Сергей, может, я пойду?
- Не, не, не, что ты, посиди, передохни, чаю сейчас попьем.
Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. В конце концов, убегать из гостей, едва познакомившись с хозяйкой неприлично. Елизавета Степановна приглашает:
– Проходите.
Сергей тоже настаивает:
- Проходи.
***
Ну, с ребенком мы находим интересное занятие быстро. В квартире оказывается целая пачка старых футбольных журналов, видимо Сергей, время от времени, их покупает, и я, вспомнив детство, вооружаюсь ножницами. Мы с Катей сидим в ее комнате на полу и, высунув язык от усердия, вырезаем фотографии футболистов.
- Капец, никогда бы не подумала, что это тебе может быть интересным.
Девочка вдруг хихикает.
- Чего ты смеешься?
- Ты сказала «капец».
- Не обращай внимания.
- Маш, а футбол англичане придумали?
- Ага.
Беру следующий лист, выдранный из журнала, и начинаю кромсать его.
- А хоккей?
- А хоккей канадцы.
- А мы, тогда, что придумали?
- А мы с тобой придумали все это вырезать и наклеивать. Ой, я в детстве просто обожал этим заниматься. У меня вырезок по всей квартире валялось... Ой, меня мама гоняла… О-о-ой!
- Обожал?!
Прокол.
- Ну, в смысле… я же в детстве был ребенок. Поэтому обожал. Ребенок… Он, мой, мужской род.
- Мы это в школе еще не проходили.
- Ничего еще пройдешь.
Показываю ей что получилось... Несмотря на столь увлекательное занятие, стараюсь не выпускать ситуацию из рук и краем глаза наблюдаю, как Пригожин и Елизавета Степановна о чем-то перешептываются, стоя в дверях комнаты. Вдруг мама Сергея громко объявляет:
- Ну, тогда я пошла домой.
Я растеряно смотрю на нее – вообще-то я полагал, что она тут живет. Катя поднимается с пола, идет к бабушке и прижимается к ней:
- Бабуль, я с тобой.
Эй, постой, а как же я? В конце концов, я же к тебе в гости пришел. Нерешительно встаю. Елизавета Степановна говорит:
- Молодец лисенок, одевайся.
Сергей начинает протестовать, и я ему за это благодарен.
– Стоп, стоп, стоп. Куда это ты собралась.
- А мы с бабушкой договорились.
- О чем это вы с бабушкой договорились?
Я стою как истукан. Вот, прохиндейка! Что мне-то теперь делать? Не могу ни на что решиться.
- Ба, не говори ему, у девчонок должны быть свои секреты.
Пригожин смеется:
- Господи…, у девчонок… Свои секреты…
Он нагибается и целует дочь. Так мило. Пока стою в раздрае, Елизавета Степановна говорит мне:
- Всего хорошего.
И вдруг подмигивает Сергею. Или мне это показалось? Я прощаюсь:
– До свидания.
Они уходят собираться, Пригожин оглядывается на меня, и я опускаю голову. Что же мне теперь делать? Уходить прямо сейчас или нет? Тормозит мысль, часто повторяемая Дорохиной - во всем можно поискать положительные стороны - сейчас, как раз появляется прекрасная возможность расставить все точки над i. И, наконец, убедить Серегу, что мы можем быть отличными друзьями и с ним, и с его дочерью. И только!
***
Чтобы не мешаться иду на кухню. Здесь довольно жарко, стол заставлен тарелками с приготовленной едой. Присаживаюсь в ожидании Пригожина. Черт, что ж я так разволновался-то? Наконец, слышу прощальные реверансы из прихожей:
- Все мамуль, пока, пока.
И cтук закрываемой двери. Слышу шаги Сергея, и все мои намерения серьезно поговорить пугливо бегут в пятки вместе с душой. Я вскакиваю и, как только он входит, говорю:
- Ну, все, мне тоже пора!
- Подожди, куда ты?
- Как куда, домой!
- Ну, так рано же еще.
Бормочу первое пришедшее на ум:
- Ой, Сереж… Я за сегодня практически ничего не ела и…
Он держит меня за плечи. Крепко держит:
- Ну, так вот, садись…. Нет, нет, нет, я так тебя не отпущу, садись! Сейчас поедим нормально, пока ты приедешь домой, суд да дело…
Я почему-то безвольно поддаюсь его настойчивости и усаживаюсь назад на стул.
- А тут уже все стоит и стоит… И, тем более, я хотел тебя угостить коктейлем!
Действительно, как-то неудобно получается - столько всего выставлено на стол, явно не на одного.
- Каким еще коктейлем?
- Одну минуточку.
Он открывает холодильник и достает оттуда бутылку c ромом.
- Мохито?
- А-а-а, настоящий мохито, кубинский.
Я нервно раскачиваюсь на стуле. Туда-сюда, туда-сюда. Надо выбрать момент для разговора. До еды или после? Наверно лучше после. Зачем мужику аппетит портить… По крайней мере, после коктейля. Речь будет глаже, взаимное понимание выше.
- Я не знала, что ты пьешь.
- Ну, пью - это громко сказано.
Пригожин возится внутри холодильника, доставая лед для коктейля, и параллельно что-то рассказывает:
- У меня есть друг, который иногда ко мне заглядывает и…
Немного убаюканный неторопливой речью, постепенно успокаиваюсь. Пытаюсь пошутить:
- И вы с ним, оттопыриваетесь по полной, да?
Сергей смеется:
- У меня такое ощущение, что ты все время меня хочешь видеть в каком-то специфическом цвете.
Я тоже улыбаюсь. Отлично ведь сидим, сейчас выпьем и подпишем мировую!
- Думаю, это был юмор. …. А почему именно кубинский?
- Потому что на Кубе его делают именно так.
Пригожин продолжает колдовать над бокалами, раскладывая лед и мяту.
- Вообще, на самом деле, я обожаю Кубу.
- Ты был на Кубе?
- Ну-у-у… Да раза три или даже четыре.
Я и не знал. Удивленно качаю головой.
- Ничего себе. Ну, ты у нас тайный олигарх.
Сергей снова смеется:
- Я так понимаю, юмор продолжается?
- Ну, типа того.
- На самом деле очень долго лететь, а страна, по большому счету, совок совком…, но их культура, их кухня!
Вижу, как он берет бутылку и разливает ром в стаканы. Выглядит аппетитно. Вместе с едой на столе все эти приготовления вызывают обильное слюноотделение и урчание в животе.
