Глава 1
Вечеринка плавно перерастала в классическую пьянку. Как всегда...
Я прикинула: еще двадцать минут, и можно будет исчезнуть. Будь на то моя воля, я вообще была бы не здесь. Не знаю где, но не здесь...
Надоело!
Продержаться еще немного - негоже хозяйке вечера бросать своих именитых гостей. Даже если все запланированное на этот вечер выполнено.
Энное количество улыбок отпущено и принято.
Речи произнесены, связи укреплены.
Предварительные переговоры, разговоры, договоры… до чего же муторно.
Я поймала как можно больше света в камень кольца, и рубин, вспыхнув, дал мне несколько мгновений отрешенного забытья в эстетическом экстазе. Несколько растянутых в вечность секунд передышки. Потом рассеянно огляделась и зафиксировала целенаправленное движение в свою сторону.
Пресса... это уже чересчур.
Глазами просигналила секретарю-помощнику-заму, что исчезаю, качнула головой, уточняя, что в его услугах сегодня больше не нуждаюсь.
Шепнула пару слов охране...
Кажется получилось... ан нет!
В холле гостиницы меня уже поджидали. Иванов С.А., подающий надежды писатель и не оставляющий иллюзий любовник.
-Инга! Я закончил роман!
-Отлично! - я огляделась. Обойти эту преграду не привлекая излишнего внимания оказалось невозможно. - Отправь его в издательство.
-Но… я закончил роман и посвятил его тебе!
-Сержик, милый, рада за тебя. Извини...
Я замолчала. Его глаза затопило отчаянье. Как, как объяснить человеку очевидное, который совсем не желает понимать, что свой роман с ним я тоже закончила? Между прочим, толком и не начав.
-Извини, у меня сегодня был тяжелый день.
Я направилась к выходу, потом остановилась. Обернулась к своему незадачливому поклоннику и спросила:
-Твоя книга… о чем? О поисках смысла жизни, месте человека в этом мире и о счастливой любви, которая благословляет на эти поиски?
-Да.
-А знаешь, о чем будет следующая? О том, что смысл жизни – иллюзия, которую невозможно осознать. Напиши книгу об отсутствии любви и посвяти ее мне.
Я больше не смотрю в его глаза. Зачем? Однажды мартовским вечером я подарила ему надежду, что может быть, когда-нибудь…
Сейчас я ее забираю.
Мое появление отрывает консьержку от ноутбука.
-Инга Михайловна, вам здесь оставили...
Она задерживает конверт из белой плотной бумаги в своей лапке-руке и смотрит так, словно не уверена, что я достойна его получить. Но, видимо, проверку взглядом выдерживаю. Хватка разжимается, письмо падает на стол.
-Спасибо, - говорю и киваю на ноутбук. - Пасьянс?
Легкая издевка, как маленькое наказание за непочтительность.
Она разворачивает экран в мою сторону.
Выхватываю из текста: «Познай самого себя, и ты познаешь Вселенную и богов».
-Интересная книга? - равнодушно спрашиваю. - Кто автор?
-Пока не знаю. Вербер.
Мне нечего сказать. В голове крутится: «Вот тебе и консьержка!», но, боже упаси, озвучить эту мысль. Меня изящно поставили на место, и я это оценила.
-Меня ни для кого нет…
Хочу назвать ее по имени, но, порывшись в памяти, осознаю, что просто не знаю как ее зовут.
-Хорошо, Инга Михайловна.
В интонациях голоса мне слышится издевка.
Войдя в квартиру, переодеваясь и делая множество бытовых мелочей, я продолжаю фоном думать о консьержке, читающей Вербера.
Пока на глаза не попадается конверт. Без адреса.
Лаконичное: Корх И. М.
И мои мысли меняют свое направление.
Надрываю и извлекаю содержимое.
Просматриваю.
Потом читаю.
Перечитываю.
«Быть богом весьма утомительно. Только человек может думать, что бог - это нечто, к чему, по меньшей мере, надо стремиться. Что выше всего и знает все. Боги действительно все знают и по этой простой причине они не думают. Ни о людях, ни о делах их. Боги не думают, они есть и мир есть, потому, что боги работают, и их работа весьма утомительна. Поэтому они периодически берут отпуск и отправляются на отдых. Боги Света и Тьмы проводят свой отпуск на Земле. Они рождаются как смертные, живут как смертные и умирают как смертные.
Будучи на Земле, боги подчиняются одному единственному закону – они не могут помнить о том, что они боги».
-И что все это значит? - спрашиваю себя. Кто-то решил подсунуть свой дилетантский опус, только непонятно зачем? Вернее, понятно, видимо меня решили заинтриговать, возбудить любопытство, наконец. Консьержка? Начиталась и бредит о богах?.. Или вообразила себя оным, да на отдыхе и сообщает мне таким образом, мол, ты хоть и бизнес-леди, а я тоже не на помойке пальцем делана.
Беру второй лист.
«Будильник прозвенел в пять утра.
-Ты мне поможешь? - я попыталась поднять супруга.
В ответ меня вежливо послали…
По дороге, споткнувшись о камень, я вывернула на себя еду для животных и разодрала коленку. Цинковое ведро, служившая подойником, при ударе изменило форму и стала более походить на флягу.
-Все, это конец! - объявила я, вернувшись в дом.
-Что ты сказала? - откликнулся муж.
-Ничего. Я ухожу от тебя.
-Куда?
В его голосе не было даже удивления. Похоже, он не поверил.
-…нибудь, - эхом отозвалась я.
-А-а-а… - протянул супруг и вновь завернулся в одеяло.
Господь, среди прочего, наделил меня потрясающим даром – не размышлять, когда мне это удобно, а действовать. Я отключила мозг и погрузилась в бытие. Спортивный костюм и калоши полетели в мусорную корзину. Под душем я смыла последний оплот деревни: его запах – навоза, парного молока и картофельной шелухи. Потом облачилась в парадно-выходные одежды и вышла на дорогу».
Однако!..
Откладываю листы и отправляю себя в ванну, в которой воды меньше, чем пены. Фантомный запах, именно тот, который упомянул анонимный автор отдираю жесткой мочалкой, сосредоточившись на этом действе. А заодно пытаюсь отключить все мысли.
Не думать! Не вспоминать!
Трезвон мобильного удачно переключает внимание.
-Да?
-Инга! Солнышко! Это я. Можно подняться?
-Сержик, зачем?
-Мы не договорили.
А он настойчив. Весьма. В романах такая настойчивость бывает вознаграждена так или иначе.
-Милый, а ты умеешь делать массаж?
-Нет, но очень хочу научиться. Очень...
Я прерываю его и пока не передумала говорю:
-Хорошо, передай консьержке, что я дома, она поймет, и поднимайся уже.
Промокаю тело полотенцем и накидываю халат. Опускаю в карман телефон и иду открывать дверь...
После секса, говорят, мужчины желают спать. А женщины – общаться. Но после убогого секса ничего, кроме раздражения женщина не испытывает. Проверено. Неудивительно, что Клеопатра убивала своих одноразовых любовников. Однако же – Цезаря сберегла.
Сержик Цезарем не был, этот продукт эпохи раскола и распада, в сущности, и убивать было не за что. Убивать надо было страну, внушившую своим сынам, что секса нет.
Я покидаю ложе любви и бесцеремонно расталкиваю утомленного постельными играми героя.
-Скажи, что ты по этому поводу думаешь? - протягиваю ему отпечатанные листы.
Он бегло проглядывает, чему-то улыбается. Наконец, рождает:
-Неплохо.
-Это все?
Он так напряженно ищет правильный ответ, что, кажется, я слышу, как шевелятся шестеренки в голове. Милый еще пытается мне понравиться - трогательно; но не трогает.
Ничего не объясняя выпроваживаю подающего надежды писателя и направляюсь в душ, чтобы смыть последние воспоминания о нем.
Солнце лупит по крышам и влажный после короткого дождя воздух клеится душно, проникая под одежду и мешаясь с потом.
Позднее утро. Без обычного столпотворения на дорогах.
И никакого желания ехать в офис, еще меньше кого бы то ни было видеть. Прошлое нагнало, невозможно все время убегать, но коль это - единственный способ спасения, когда либо укроешься, либо сметет, захлестнув с головой? В любом случае, письмо - первый звоночек, и не последний, если верить интуиции, которая редко когда подводила.
В любой другой ситуации я поддалась бы настроению и осталась дома. Может быть именно этого от меня и ждут?
Кто?
И зачем?
Мой секретарь уже на месте. Белозубая улыбка, безупречный костюм. У него свой кабинет, и он давно вырос из той роли, которую когда-то начал играть по умолчанию.
После перечня насущных и важных дел, когда я легким наклоном головы обозначаю согласие с тем, что он говорит, изредка, чаще ради забавы и как средство от скуки, вношу свои коррективы, Валерий Олегович встает. Но уже у самого выхода спохватывается, оборачивается:
-Инга, звонил Сергей, твой писатель.
Обращается без отчества, значит хочет поговорить о личном. Я делаю недовольное лицо. Предельно недовольное.
-Тебе? С утра пораньше?
Очень внимательный взгляд в ответ.
Он ждет, точнее - требует моих пояснений.
-С какой стати мой бывший любовник звонит моему секретарю?
-Бывший? - глаза вспыхивают облегчением, но только глаза. Выражение лица ничуть не меняется. - Он считает, что я могу повлиять на тебя. Просит встречи. Говорит, что ему не дозвониться. Хм... не достучаться до тебя.
Я останавливаю свое движение по плиточкам пола. Мне очень не хочется это говорить, но, кажется, уже несет:
-Стоп! Сержик может сколько угодно наматывать сопли на кулак и плакаться тебе в жилетку, если ты ему это позволяешь! При чем тут я? У тебя менталитет секретаря, наслаждающегося наличием информации об интимной жизни босса? Не смотри на меня с укором. Это что, мужская солидарность? Или комплекс серого кардинала? Может, ты беспокоишься о психическом состоянии автора? Напрасно, Сержик свои эмоции, не имеющие цены и потому никому не нужные, преобразует в роман, который потом продаст. За деньги. Главное, что эти эмоции достаточно сильные, чтобы увлечь за собой читателя. Сержик мается любовью? Отлично! Почему ты тратишь на подобную дурь свое и мое время?
Валерочка смотрит на меня так, что током пронзает мысль: да он ревнует!
-Нет, - говорю, - нет. Он провел в моей постели три с половиной ночи. Этого достаточно, чтобы влюбиться, как ему кажется, даже написать роман. Но недостаточно, чтобы любить. Все! Закрыли тему. Определи его в черные списки, не смей приваживать. И... сделай мне кофе, будь так любезен.
Если ты ведешь себя, как секретарь, то и выполняй работу секретаря!
Он покорно идет к выходу, я-то надеялась, что в кои веки взбунтуется.
-Подожди. Не надо кофе. Посмотри вот это. Мне интересно твое мнение.
Выкладываю на стол заветный конверт. Наблюдаю за глазами, небрежно бегущими по строчкам, легкой улыбкой, пробегающей по губам. Выношу приговор: не он аноним… тогда кто? Кто знает обо мне то, что я никому никогда не рассказывала?
-Чушь.
Умница. Правильный ответ. Свободен. Мне надо подумать.
Остается единственный вариант, не такой уж неправдоподобный. Придется совершить небольшую экскурсию, чтобы в этом убедиться. Навестить родные пенаты, так сказать. Узнать: что он хочет? Мой первый муж. Семен.
Он всегда был изрядным фантазером и убедительным романтиком, но меня это почему-то не насторожило, сначала. А потом стало поздно: явно насмотревшись пропаганды и решив поднять русскую деревню с колен, любимый мой новобрачный заделался фермером. Я поддержала его, я была хорошей женой, плоть от плоти, и в радости, и так далее... по тексту. Но поп-расстерлигов из него не получился. Радость очень скоро исчезла, истекла и всочилась в землю отчизны, как и любовь. Остался супружеский долг и тяжелая физическая работа. Пустота в душе.
В один прекрасный день я сбежала. Некоторое время даже болела чувством вины и чем-то там еще, бабским, но очень скоро деньги закончились и реальность быстро излечила рефлексию. Когда приходится выживать – не до эмоций. Я подала на развод, потом, случайно, потеряла паспорт и закрыла историю с неудачным замужеством. Осталась со спокойной совестью, пустыми карманами и чистыми бумагами.
Неужели прошлое все-таки нагнало и пытается теперь предъявить к оплате просроченный вексель?
Я набираю номер единственного человека, кто может помочь в этой ситуации, не задавая лишних вопросов. С которым ничего меня не связывает, кроме одного – в его присутствии мне спокойно. Не выразить словами, но когда я думаю о нем - слова не нужны.
-Егор, не занят? Мне нужен адвокат.
Вот так нашелся повод для встречи.
Глава 2
Егор – человек с портрета. Портрет - карандашный набросок на стандартном листе. На стандартном листе, но в рамочке – единственная вещь, всегда перевозимая мной с места на место.
Когда я убегала налегке его забирала всегда. Он висел над супружеским ложем, в гостиной, или стоял на полке, на полу, не важно, но всегда в поле моего зрения. В минуты размышления кто-то рассматривает трещинки на потолке, кто-то рисунок обоев. Мой взгляд всегда останавливался на портрете. Продолжая думать «о своем», я мысленно проводила ладонью по разметавшимся на плечах волосам, потом средним пальцем обводила контур бровей, спускаясь к складкам под глазами. К изгибу хищного носа, следом к губам. И крыльям, маревом, дымкой струящимся за спиной.
Это привычное созерцание каким-то образом кардинально откорректировало мой идеал мужской красоты. Окончательно примирив с фактом, что красота - понятие весьма относительное, и не только ангельские лики могут быть притягательными.
Увидев впервые его, как ни странно, я не сразу вспомнила про оригинал - дневной набросок полуночной яви, потерявшись в районе между губами и глазами.
-Знакомься, дорогая, наш благодетель, - мой последний супруг представил мне очередного нужного гостя.
-Егор, - просто сказал тот, задерживая мою руку чуть дольше необходимого.
От этого рукопожатия по коже и прямо к душе растеклось тепло: полузабытое, домашнее, родное.
-Благодетель? - переспросила деланно серьезно - улыбочка уже рвалась наружу.
Вместе с визиткой последовал ответ и основательный взгляд:
-Когда решишь разводиться с Виктором Михайловичем с удовольствием помогу. Бесплатно, - он все-таки перехватил усмешку и теперь смотрел настолько невинно, что я не поверила ни взгляду, ни словам.
-О! - мне стоило большого труда обуздать подсознание - развестись захотелось сразу и бесповоротно.
И тут пришло осознание, и образ из девического сна наложился на реальный персонаж. Симулякр обрел действительность.
-Ты? А...
«Где твои крылья?» - едва сдержала рвущийся вопрос. Но вовремя отошла от упершихся в меня взыскательных глаз.
«Адвокат», - значилось на карточке.
Всего лишь? Это привело в чувство.
К счастью, благодетель в расторжении брака, которое все-таки случилось, не участвовал. Дражайшему Егор Ильич сразу отказал, мне же посоветовал хорошего специалиста, конкретно по «этим» делам, объяснив, что, как лицо заинтересованное, он не может участвовать в процессе. Случись иначе, я опять бы оказалась на улице с голым тылом. В буквальном смысле.
Свою заинтересованность Егор определил четко, без лишних расшаркиваний, даже прямолинейно.
-Хочу тебя.
Я тоже хотела. Но не утешения в койке, не случайного и скоротечного секса. На тот момент я хотела только покоя. О чем и проинформировала, сдерживая гнев.
-Подожду, - он невозмутимо приложился к моей руке осторожным, пробным поцелуем...
