— Сереженька, сними моего Ваську, пожалуйста! — попросила меня соседка баба Люда и указала на кота, сидящего на дереве.
Я машинально залез на скамейку под деревом, снял с нижней ветки Ваську и отдал его хозяйке.
— Баба Люда, а куда снег девался? — Я удивленно огляделся по сторонам. — Растаял что ли?
— Господь с тобой, Сереженька! — баба Люда перекрестилась. — Какой снег в июле месяце? Ты часом не выпимши?
Баба Люда вопросительно посмотрела на меня и щелкнула указательным пальцем себе по щеке.
— Как в июле?! — опешил я и сел на скамейку.
Буквально пять минут назад я шел по заснеженной набережной замерзшей реки Фонтанки и свернул в подворотню, а теперь…
Ну да, это — Пряжка, а вот мой дом. Я одет в рубашку и шорты, кроны деревьев зеленеют, а река Пряжка без малейших признаков льда не спеша несет свои воды к устью Большой Невы. Как я тут оказался, и что вообще происходит?
— Очнитесь!
Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на холодном обледеневшем асфальте, моя сумка лежала рядом. Надо мной склонился мужчина с участливым выражением лица на фоне грязно-желтой штукатурки и пытается привести меня в чувство.
— Вы меня слышите?
— Слышу, — ответил я, и события пятиминутной давности всплыли у меня в голове.
Зайдя на Фонтанке в подворотню, я увидел именно этого самого мужчину и азиата, который пытался что-то у него отобрать. Бросившись их разнимать, я был вырублен разрядом электрошокера в шею.
— Извините меня, я подумал, что вы с ним заодно, и машинально нажал на кнопку. А больше ничего не помните?
Мы с незнакомцем сидели в кафе неподалеку, куда решили зайти погреться: после падения куртка разошлась по шву, а рукав был почти оторван. На коленях у него лежало что-то типа электрошокера с кнопками и ручками. Я, немного поколебавшись, рассказал ему о своей галлюцинации.
— Это была не галлюцинация, — покачал головой незнакомец.
— Тогда что же?
— После удара током ваше нынешнее сознание перенеслось в ваше тело туда, где оно будет находиться… — мой собеседник взглянул на переключатели шокера, — через сто восемьдесят плюс-минус десять дней!
— Чушь какая-то! — не поверил я. — А вы часом не того? Или этого?
И повторил жест бабы Люды, а после покрутил пальцем у виска.
— Не переживайте! — засмеялся незнакомец и предложил:
— Может, закажем что-нибудь? Кстати, меня зовут Николай.
— Сергей. Но я, к сожалению, в данный момент не совсем финансово состоятелен. — Пришлось солгать: мне не улыбалось сидеть за одним столом с потенциальным сумасшедшим. Чтобы успокоить нервы, я открыл сумку, достал из нее сигареты и закурил.
— Не беспокойтесь, — уверил меня Николай и пододвинул ко мне пепельницу. — Я втянул вас в эту историю, мне и платить.
Вот что рассказал о себе Николай. Его прадед Петр Николаевич Рыбин был соратником изобретателя радио Александра Попова. Сын Петра Николаевича Владимир смолоду заинтересовался работами отца и нередко присутствовал при опытах и экспериментах. В один из таких дней он и получил удар током. Когда Владимир пришел в себя, он рассказал отцу о том, что увидел после потери сознания.
— О том, что ему почудилось? — сыронизировал я.
— Но ведь вы реально снимали кота с дерева! Или вам это тоже почудилось? — парировал Николай.
— Все было слишком реально, чтобы быть глюком, — согласился я. — Ну так что же он увидел?
— Он — уже пожилой мужчина, убегая от каких-то китайцев, садится в автомобиль к другому мужчине и кладет на колени прибор, — Николай потряс шокером в воздухе, — предполагаю, что вот этот.
— А что это за прибор? — Мне уже стало интересно.
— Минуту терпения, — осадил меня Николай. — Так вот, их машина едет на большой скорости по Питеру и через некоторое время врезается во что-то. Владимир успел закрыть лицо руками и очнулся.
— Николай, а вы уверены, что это был не глюк?
— Мой дед Владимир Петрович Рыбин погиб в 1957 году в автокатастрофе, — грустно сказал Николай. — Личные вещи были переданы родным, в том числе и этот прибор. Недавно я нашел в доме тайник с записями своего деда, а затем, порывшись в чулане, нашел и этот прибор. Оказалось, что Владимир Петрович не забыл о своем давнишнем происшествии. Он поставил ряд экспериментов, которые были успешными, судя по тому, что среди прочих документов я нашел его запрос в Академию Наук. В финансировании ему было отказано, и дед продолжил изыскания самостоятельно.
— Николай, — мне стало любопытно, — а на ком он ставил свои эксперименты?
— На себе, на ком же еще, — улыбнулся Николай. — Кто добровольно согласится на то, чтобы его шарахали током несколько раз на дню? Хотя потом нашлись и такие.
— Камикадзе? — пошутил я.
— Почти, они были добровольцами по просьбе дедушки Мао, которому нельзя было отказать, — подыграл Николай. — Деда послали в КНР строить радиолокационные пограничные станции, а параллельно он проводил свои исследования. За время своей командировки Владимиру Петровичу при негласной помощи китайского руководства удалось практически завершить свою работу и даже собрать прототип. Потом деда срочно отозвали обратно, а прототип ему удалось увезти с собой.
— И это, конечно, не понравилось китайцам, которые на него рассчитывали, — догадался я.
— Именно так, — Николай утвердительно кивнул. — В записях Владимира Петровича я нашел схемы и описание работы прибора. Эффект кратковременного перемещения сознания возникает при воздействии на объект пакетами импульсов определенной амплитуды, длительности и скважности. Не буду грузить вас терминами, скажу проще: варьируя параметры, можно достигнуть неплохой точности перемещения.
— Плюс- минус десять дней? — вспомнил я начало нашего разговора.
— Да, именно такой, — подтвердил Николай, — и еще установить длительность перемещения на срок до 5 минут.
— То есть пять минут это- максимальный срок?
— Пока да, на большее деду не хватило времени, и скачок во времени он ограничил двумя годами, — ответил Николай. — А ведь я был уверен, что китайцы давно забыли про прибор.
— Я думаю, что такой прибор, судя по всему, у них уже есть. — Не то, чтобы я стал верить Николаю, просто решил ему подыграть. — Скорее всего они хотят быть его единственными обладателями.
— Хотеть не вредно, — усмехнулся Николай. — Владимир Петрович писал, что мечтает сделать подарок своей Родине. Он планировал лично передать прибор в Академию Наук, чтобы тамошние горе-академики поняли свою ошибку. Но судьба решила иначе.
— А теперь мое предположение переросло в уверенность. — Увидев вопросительный взгляд Николая, я пояснил:
— Если наши полуакадемики даже не в курсе существования такого эффекта, то китайцы наверняка продолжили работу вашего деда.
— Тогда им пришлось бы начать с нуля, — не согласился со мной Николай. — Ведь Владимир Петрович увез с собой не только прибор, но и все записи своих исследований.
— И все же, Николай, вы зря недооцениваете китайские мозги.
— Поверьте, Сергей, я этим не грешу, опираюсь только на факты, — продолжал упорствовать Николай. — На следующий день после гибели деда ленинградская квартира оказалась перевернута вверх дном, но, судя по найденному мной тайнику, грабители остались с носом. Прибор отдали семье после окончания следствия, и он тоже не достался грабителям.
— Милиция, конечно же, списала все на обычную автокатастрофу и банальное ограбление? — Такой вывод мне помог сделать жизненный опыт.
— Так оно и было, — подтвердил мою догадку Николай, — и результаты исследований деда остались лишь на бумаге.
— Вы считаете, что он просто не успел их опубликовать?
— Я так считал раньше, — Николай отвел от меня взгляд, — но теперь уверен, что причина была иная.
— Николай Рыбин? — это обратился к Николаю один из троих подошедших к нашему столу мужчин в почти одинаковых темно-серых костюмах. — Вам придется проехать с нами.
Двое из мужчин увели Николая, а третий сел за мой столик, спиной к входной двери.
— Давно вы знакомы с Николаем Рыбиным? — задал он мне вопрос в лоб.
— Где-то с полчаса, — ответил я и решил соврать на всякий случай. — Я поскользнулся и упал, а он помог мне подняться.
В доказательство своей версии я предъявил ему полуоторванный рукав куртки. В этот момент в кафе вошли два азиата, в одном из которых я узнал напавшего в подворотне на Николая. Увидев нас, они все поняли и спешно ретировались.
«Ну что, хунвейбины, обломались?!» — я молча позлорадствовал и обратился к уходящему собеседнику, напустив на себя чудаковатый вид:
— А кто он такой, этот Николай?
— Шизофреник, сбежал из дурдинки на Пряжке, — объяснил мужчина. — Всего хорошего, отдыхайте.
«Что же получается? — поразмыслил я после его ухода. — Либо Николай действительно шизофреник, либо страна наконец-то получит долгожданный подарок от Владимира Рыбина? И если так, то сумеет ли его нынешняя Родина им правильно распорядиться? Вот тут не уверен».
Когда через полгода я снял с дерева кота и передал его бабе Люде, первый вопрос отпал сам собой, но второй повис в воздухе.
«Ответ мне подсказал Николай Рыбин. Да и концы в воду», — с этими мыслями я поднялся со скамейки и зашагал в сторону Бердова моста, нащупав в кармане шортов шокер, тайком подброшенный Николаем в мою открытую сумку полгода назад.
Я машинально залез на скамейку под деревом, снял с нижней ветки Ваську и отдал его хозяйке.
— Баба Люда, а куда снег девался? — Я удивленно огляделся по сторонам. — Растаял что ли?
— Господь с тобой, Сереженька! — баба Люда перекрестилась. — Какой снег в июле месяце? Ты часом не выпимши?
Баба Люда вопросительно посмотрела на меня и щелкнула указательным пальцем себе по щеке.
— Как в июле?! — опешил я и сел на скамейку.
Буквально пять минут назад я шел по заснеженной набережной замерзшей реки Фонтанки и свернул в подворотню, а теперь…
Ну да, это — Пряжка, а вот мой дом. Я одет в рубашку и шорты, кроны деревьев зеленеют, а река Пряжка без малейших признаков льда не спеша несет свои воды к устью Большой Невы. Как я тут оказался, и что вообще происходит?
— Очнитесь!
Открыв глаза, я обнаружил себя лежащим на холодном обледеневшем асфальте, моя сумка лежала рядом. Надо мной склонился мужчина с участливым выражением лица на фоне грязно-желтой штукатурки и пытается привести меня в чувство.
— Вы меня слышите?
— Слышу, — ответил я, и события пятиминутной давности всплыли у меня в голове.
Зайдя на Фонтанке в подворотню, я увидел именно этого самого мужчину и азиата, который пытался что-то у него отобрать. Бросившись их разнимать, я был вырублен разрядом электрошокера в шею.
— Извините меня, я подумал, что вы с ним заодно, и машинально нажал на кнопку. А больше ничего не помните?
Мы с незнакомцем сидели в кафе неподалеку, куда решили зайти погреться: после падения куртка разошлась по шву, а рукав был почти оторван. На коленях у него лежало что-то типа электрошокера с кнопками и ручками. Я, немного поколебавшись, рассказал ему о своей галлюцинации.
— Это была не галлюцинация, — покачал головой незнакомец.
— Тогда что же?
— После удара током ваше нынешнее сознание перенеслось в ваше тело туда, где оно будет находиться… — мой собеседник взглянул на переключатели шокера, — через сто восемьдесят плюс-минус десять дней!
— Чушь какая-то! — не поверил я. — А вы часом не того? Или этого?
И повторил жест бабы Люды, а после покрутил пальцем у виска.
— Не переживайте! — засмеялся незнакомец и предложил:
— Может, закажем что-нибудь? Кстати, меня зовут Николай.
— Сергей. Но я, к сожалению, в данный момент не совсем финансово состоятелен. — Пришлось солгать: мне не улыбалось сидеть за одним столом с потенциальным сумасшедшим. Чтобы успокоить нервы, я открыл сумку, достал из нее сигареты и закурил.
— Не беспокойтесь, — уверил меня Николай и пододвинул ко мне пепельницу. — Я втянул вас в эту историю, мне и платить.
Вот что рассказал о себе Николай. Его прадед Петр Николаевич Рыбин был соратником изобретателя радио Александра Попова. Сын Петра Николаевича Владимир смолоду заинтересовался работами отца и нередко присутствовал при опытах и экспериментах. В один из таких дней он и получил удар током. Когда Владимир пришел в себя, он рассказал отцу о том, что увидел после потери сознания.
— О том, что ему почудилось? — сыронизировал я.
— Но ведь вы реально снимали кота с дерева! Или вам это тоже почудилось? — парировал Николай.
— Все было слишком реально, чтобы быть глюком, — согласился я. — Ну так что же он увидел?
— Он — уже пожилой мужчина, убегая от каких-то китайцев, садится в автомобиль к другому мужчине и кладет на колени прибор, — Николай потряс шокером в воздухе, — предполагаю, что вот этот.
— А что это за прибор? — Мне уже стало интересно.
— Минуту терпения, — осадил меня Николай. — Так вот, их машина едет на большой скорости по Питеру и через некоторое время врезается во что-то. Владимир успел закрыть лицо руками и очнулся.
— Николай, а вы уверены, что это был не глюк?
— Мой дед Владимир Петрович Рыбин погиб в 1957 году в автокатастрофе, — грустно сказал Николай. — Личные вещи были переданы родным, в том числе и этот прибор. Недавно я нашел в доме тайник с записями своего деда, а затем, порывшись в чулане, нашел и этот прибор. Оказалось, что Владимир Петрович не забыл о своем давнишнем происшествии. Он поставил ряд экспериментов, которые были успешными, судя по тому, что среди прочих документов я нашел его запрос в Академию Наук. В финансировании ему было отказано, и дед продолжил изыскания самостоятельно.
— Николай, — мне стало любопытно, — а на ком он ставил свои эксперименты?
— На себе, на ком же еще, — улыбнулся Николай. — Кто добровольно согласится на то, чтобы его шарахали током несколько раз на дню? Хотя потом нашлись и такие.
— Камикадзе? — пошутил я.
— Почти, они были добровольцами по просьбе дедушки Мао, которому нельзя было отказать, — подыграл Николай. — Деда послали в КНР строить радиолокационные пограничные станции, а параллельно он проводил свои исследования. За время своей командировки Владимиру Петровичу при негласной помощи китайского руководства удалось практически завершить свою работу и даже собрать прототип. Потом деда срочно отозвали обратно, а прототип ему удалось увезти с собой.
— И это, конечно, не понравилось китайцам, которые на него рассчитывали, — догадался я.
— Именно так, — Николай утвердительно кивнул. — В записях Владимира Петровича я нашел схемы и описание работы прибора. Эффект кратковременного перемещения сознания возникает при воздействии на объект пакетами импульсов определенной амплитуды, длительности и скважности. Не буду грузить вас терминами, скажу проще: варьируя параметры, можно достигнуть неплохой точности перемещения.
— Плюс- минус десять дней? — вспомнил я начало нашего разговора.
— Да, именно такой, — подтвердил Николай, — и еще установить длительность перемещения на срок до 5 минут.
— То есть пять минут это- максимальный срок?
— Пока да, на большее деду не хватило времени, и скачок во времени он ограничил двумя годами, — ответил Николай. — А ведь я был уверен, что китайцы давно забыли про прибор.
— Я думаю, что такой прибор, судя по всему, у них уже есть. — Не то, чтобы я стал верить Николаю, просто решил ему подыграть. — Скорее всего они хотят быть его единственными обладателями.
— Хотеть не вредно, — усмехнулся Николай. — Владимир Петрович писал, что мечтает сделать подарок своей Родине. Он планировал лично передать прибор в Академию Наук, чтобы тамошние горе-академики поняли свою ошибку. Но судьба решила иначе.
— А теперь мое предположение переросло в уверенность. — Увидев вопросительный взгляд Николая, я пояснил:
— Если наши полуакадемики даже не в курсе существования такого эффекта, то китайцы наверняка продолжили работу вашего деда.
— Тогда им пришлось бы начать с нуля, — не согласился со мной Николай. — Ведь Владимир Петрович увез с собой не только прибор, но и все записи своих исследований.
— И все же, Николай, вы зря недооцениваете китайские мозги.
— Поверьте, Сергей, я этим не грешу, опираюсь только на факты, — продолжал упорствовать Николай. — На следующий день после гибели деда ленинградская квартира оказалась перевернута вверх дном, но, судя по найденному мной тайнику, грабители остались с носом. Прибор отдали семье после окончания следствия, и он тоже не достался грабителям.
— Милиция, конечно же, списала все на обычную автокатастрофу и банальное ограбление? — Такой вывод мне помог сделать жизненный опыт.
— Так оно и было, — подтвердил мою догадку Николай, — и результаты исследований деда остались лишь на бумаге.
— Вы считаете, что он просто не успел их опубликовать?
— Я так считал раньше, — Николай отвел от меня взгляд, — но теперь уверен, что причина была иная.
— Николай Рыбин? — это обратился к Николаю один из троих подошедших к нашему столу мужчин в почти одинаковых темно-серых костюмах. — Вам придется проехать с нами.
Двое из мужчин увели Николая, а третий сел за мой столик, спиной к входной двери.
— Давно вы знакомы с Николаем Рыбиным? — задал он мне вопрос в лоб.
— Где-то с полчаса, — ответил я и решил соврать на всякий случай. — Я поскользнулся и упал, а он помог мне подняться.
В доказательство своей версии я предъявил ему полуоторванный рукав куртки. В этот момент в кафе вошли два азиата, в одном из которых я узнал напавшего в подворотне на Николая. Увидев нас, они все поняли и спешно ретировались.
«Ну что, хунвейбины, обломались?!» — я молча позлорадствовал и обратился к уходящему собеседнику, напустив на себя чудаковатый вид:
— А кто он такой, этот Николай?
— Шизофреник, сбежал из дурдинки на Пряжке, — объяснил мужчина. — Всего хорошего, отдыхайте.
«Что же получается? — поразмыслил я после его ухода. — Либо Николай действительно шизофреник, либо страна наконец-то получит долгожданный подарок от Владимира Рыбина? И если так, то сумеет ли его нынешняя Родина им правильно распорядиться? Вот тут не уверен».
Когда через полгода я снял с дерева кота и передал его бабе Люде, первый вопрос отпал сам собой, но второй повис в воздухе.
«Ответ мне подсказал Николай Рыбин. Да и концы в воду», — с этими мыслями я поднялся со скамейки и зашагал в сторону Бердова моста, нащупав в кармане шортов шокер, тайком подброшенный Николаем в мою открытую сумку полгода назад.
