Агния Миллерова
И БУДЬ ЧТО БУДЕТ
Дилогия
Полёт фантазии не ограничен,
Но я стараюсь фактов суть
Облечь в слова, чтоб историчен
Сего полёта был бы путь.
Книга первая
ПОВЕЛИТЕЛЬ МОРЯ
Часть I
Знаки судьбы
«И не введи нас во искушение…»
Слова из молитвы «Отче наш».
Том 2
(Том 1 здесь: https://prodaman.ru/AgnesM/books/Povelitel-morya-Tom-1)
Анри пришлось довольно долго ждать под дверью у дома Фернандо. Всё это время его не оставляла мысль вернуться к тюрьме. Он ещё обдумывал варианты наиболее убедительного разговора с охранниками, когда за дверью послышался шорох. Взвизгнула задвижка, открылось смотровое окошко, и чьи-то глаза пытливо уставились на позднего визитёра, пытаясь в свете фонаря разглядеть лицо.
Эль Альмиранте решил ускорить процесс опознания:
— С тех пор, как ты видел меня в последний раз, я ничуть не изменился!
Услышав знакомый голос, слуга отпрянул от окошка, и оно закрылось. Зато тут же заскрипели дверные засовы.
— Входите, сеньор, — услужливо распахнул дверь Эмилио.
— Идальго дома? — поинтересовался Анри, следуя за слугой.
— Нет, сеньор. Как вчера вечером ушёл, так до сих пор и не вернулся, — Эмилио перекрестился. Свеча в его руке дрогнула. Пламя дёрнулось и затрещало, заставив на миг заплясать тени на стенах.
— А что сеньора Селия?
— Сеньора только к ужину вернулась из собора и сразу после трапезы ушла спать.
— Ну что же, я последую её примеру после того, как помоюсь. Надеюсь, для меня найдётся немного тёплой воды, Эмилио?
— Да, сеньор, но вам придётся обождать.
Слуга первым вошёл в комнату и зажёг свечи. На выходе развернулся и устало взглянул на Анри:
— Желаете пока поужинать, сеньор? Могу вам подать хлеб, сыр, колбасу и вино.
— Нет, я сыт. Всё, чего я сейчас желаю — это смыть с себя пороховую копоть и завалиться спасть в чистую уютную постель.
Эмилио понимающе кивнул:
— Хорошо, сеньор. Я скоро вернусь, — и вышел.
В ожидании тёплой воды Анри разделся и, вынимая из своего сундука чистое бельё, заметил бревиарий, подаренный контессой Исабель. Взяв книжицу в руки, невольно вспомнил вспыхнувшие радостью глаза сеньориты, когда он принял приглашение губернатора на торжественный обед. Следом пришла мысль про обещанный откровенный разговор о чувствах. «Как сказать влюблённой девушке, что она нелюбима?» — задумался Анри и ощутил жалость, хлынувшую в душу, словно поток морской воды в пробоину. Прижав к груди молитвенник, поднял глаза к невидимому небу и зашептал: «Господи, будь милосердным к сеньорите Исабель. Помоги ей забыть меня или вложи любовь в моё сердце» …
Вымывшись, Анри отдал Эмилио грязную одежду и песо с поручением доставить утором вещи прачке и предупредить, что потом за ними придёт его слуга Рафаэль. Оставшись один, опустился на колени перед серебряным Иисусом, распятым на кресте из эбенового дерева и в вечерней молитве выразил благодарность сыну божьему за чудесное спасение города. С чувством исполненного долга задул свечи и сладостно растянулся на тонкой льняной простыне. Натянув на себя атласное покрывало и почти мгновенно уснул крепким сном праведника.
Пробудившись, по обыкновению, с первыми лучами солнца, Анри неспешно оделся, завершив облачение роскошным камзолом и бархатными туфлями с серебряными пряжками. Вместо уложенной в сундук сабли нацепил на перевязь роскошную толедскую роперу, покрутил в руках простреленную шляпу и, насадив на голову, вышел в коридор.
На противоположном конце, в кабинете Фернандо, рыдала сеньора Селия.
Обеспокоенный, Анри ринулся туда.
Через незакрытую дверь в глаза сразу бросились подёргивавшиеся в такт всхлипываниям плечи женщины, уткнувшейся в широкую грудь мужа.
Обхватив руками шею супруга, простоволосая и босая, лишь в длинной белой рубахе, она показалась Анри спустившимся на землю скорбящим ангелом.
Фернандо стоял посреди комнаты с перевязанной головой и молча гладил жену по длинным русым волосам. На повязке, отложном воротнике, камзоле и пышных манжетах рубашки проступала бурыми пятнами кровь.
Великан повернулся на звук шагов. «Ну всё, хватит!» — нарочито грубовато буркнул идальго, отстраняя от себя жену за плечи. Сеньора Селия тут же перестала плакать и обернулась. Узрев Анри, смутилась, закрывала заплаканное лицо руками и быстро покинула кабинет. Фернандо же, раскрыв объятья, шагнул навстречу другу:
— Как же я рад видеть тебя живого и во здравии!
— Я бы хотел сказать то же самое, но моя радость омрачена видом твоей крови, — ответил Анри, когда идальго ослабил хватку.
— А, пустяк, но досадный, однако! Да и не вся она моя, — поморщился бригадьер. — Это отродье даже стрелять как следует не умеет!
— Ты бы должен был благодарить за это Небеса, а не ворчать, — удивился искреннему недовольству друга Анри.
— Да как же я теперь с укороченным ухом буду? Засмеют ведь все! — продолжал ворчать Фернандо.
— Так тебе что, ухо отстрелили? — с облегчением выдохнул Анри. — А я-то уж было подумал, что тебе дыру в голове сделали!
— Ну, не целое, только самый верх, но кровищи было! — великан округлил глаза и развёл руками, всё ещё дивясь тому, сколь кровоточившей оказалось такое незначительное ранение.
Анри хмыкнул и успокаивающе похлопал друга по плечу:
— Ничего, под шляпой видно не будет, — и тут же посерьёзнел: — Расскажи про вчерашний бой.
Бригадьер кивнул и вышел в коридор. До Анри донёсся его громогласный голос, отдававший распоряжения слуге. Вернувшись, Фернандо прикрыл дверь и, подхватив друга под локоть, подвёл к дивану, предлагая сесть. Разместившись рядом, ненадолго погрузился в раздумья, решая, с чего начать.
— Я позавчера вечером заглянул к Сандро. Накануне в Белиз заходил транспорт из Веракруса, а у меня ведь «Сапсан» без мастера. Хулио, паршивец, после пьяной драки богу душу отдал. Вот я и решил посмотреть: вдруг затесался кто подходящий. Да кроме нашего Энрике никого стоящего там не было. Ну, выпили мы со стариком, пожаловались друг другу, что с людьми сложно. Я уж собирался уходить, когда в трактир ввалился какой-то рыбак. Поставил перед Сандро полную корзину лангустов и потребовал выпить, заявив, что этот улов чуть не стоил ему жизни. Видел бы ты, как тряслись его руки! Он едва пиво не расплескал! Само собой, и я, и многие другие проявили интерес и потребовали подробного рассказа. Уговаривать нам его не пришлось — малый и сам горел желанием поделиться. Начал он с того, как отправился проверить ловушки в бухте Сибун. Добыча была столь велика, что трудяга провозился до темноты. Только когда небо стали разрезать молнии, он понял, что пора домой. Стал ставить парус и тут увидел чудовищный, абсолютно тёмный корабль, надвигавшийся прямо на лодку. Бедняга испугался так, что чуть за борт от страха не выпал. Он, видишь ли, от деда своего, тоже рыбака, ещё в детстве наслушался всяких рыбацких баек. Вот и решил, что это бог моря послал на него восставших из глубин мертвецов, дабы наказать за жадность. Ну, дальше было о том, кому и как он молился, выкидывая оставшиеся не установленными ловушки, и как домой добирался. Да только я уже не очень слушал: начал догадываться. Когда же он дошёл до того, как в проблесках молний увидел поднимавшиеся из воды другие тёмные корабли, мне окончательно стало ясно, что это никакая не армада утопленников, а, должно быть, пираты скрытно подбираются к городу. Тут ввалился Дельгадо. Ну, ты должен помнить — креол, которого я в прошлом году капитаном «Чайки» сделал. В-общем, подумал я и послал его заменить на бой мастера на «Сапсан». Там капитан новый, местных вод пока не знает, а Хуан человек опытный. Потом я разослал всех, кто был в трактире, по гостиным дворам и лупанарам поднимать экипажи обеих армад по тревоге. Энрике, как узнал, что у «Чайки» капитана нет, попросился на бриг. «Победоносец» ведь в доке без пушек стоял, вот старик и предложил оставить идальго де Брисуэлу за погрузкой присматривать. Я, само собой, согласился. В трактире делать больше было нечего, и я отправился в форт разделить свои опасения с сеньором Франсиско. Команданте пообещал информировать губернатора и усилить наблюдение за морем, я же двинулся на «Альбатрос». К сожалению, мы успели подготовиться к бою лишь к рассвету, но к тому времени враги уже успели пройти мимо нас, воспользовавшись норд-тень-вестом, который подняла гроза. На рассвете часть их кораблей, лавируя, отправилась дальше, к крепости, а остальные попытались забрать у нас ветер и закрыться нами от фортовых пушек. К счастью для меня, с «Орки», вернувшейся из крейсирования накануне вечером, не успели снять пушки, а «Воин» и «Отважный» уже вышли из дока и стояли на рейде, более или менее готовые к бою. Первой снялась с якорей «Орка» и пошла навстречу приватирам. У них было больше кораблей, и они, развернувшись, шли на нас полным ветром. Бедняге пинку здорово досталось, да и «Альбатросу» было не просто — дав залпы картечью, эти койоты бросились на абордаж сразу тремя кораблями. Знали, мерзавцы, что у нас с военных кораблей снимают пушки на усиление укреплений, пока они в порту, и что на борту остаётся лишь пара офицеров, немного опытных матросов и охранники. Я видел в зрительную трубу их радостные рожи, ожидавшие богатый приз. Да не тут-то было! — блеснув глазами, недобро усмехнулся бригадьер. — Видя это, мне на помощь отправили абордажников с «Коршуна» и «Сапсана» на баркасах. Да и «Беркут», успевший тоже сняться с якоря, встал бейдевинд и открыл по приватирам огонь. Чуть позже подоспели «Воин» и «Отважный». Им довольно быстро удалось «пустить под горизонт» один из фрегатов, а «Чайка» с «Оркой» вели перестрелку с пиратским пинком. К тому моменту взявшие нас на абордаж два фрегата уже остались без флагов, а бой перекинулся на бригантину, притянутую к одному из этих приватирских кораблей. Ещё одна бригантина получила от галеонов пробоину прямо над ватерлинией и начала гореть. Это отродье воспользовалось ею как брандером и направило на «Альбатрос». Даже если бы я увидел горящую бригантину сразу, нам бы это не помогло — мы были крепко сцеплены с приватирскими фрегатами. Моё сердце сжалось от надвигающейся неизбежности, — Фернандо сжал руку в кулак и посмотрел на него, словно это и было его сердце. — Но у меня даже не было времени оплакивать мой корабль. Мы оттеснили этот английский сброд на первую бригантину, и они бились отчаянно, словно крысы, загнанные в угол. Добивая последнего, я услышал ужасающий треск ломавшегося дерева гибнущих кораблей, — громкий голос бригадьера внезапно стих.
Анри, облизав пересохшие от напряжения губы, глухо бросил:
— Не томи!
Фернандо, глубоко вздохнув, резко выпустил воздух и продолжил:
— Капитан «Воина», видимо, вовремя оценил ситуацию и решил спасти флагман Птичьей армады. Он приказал выбросить порох за борт, а что не успеют — залить водой. Затем поручил всем покинуть корабль, а сам взялся за колдершток, направляя галеон на перехват брандеру, — Фернандо умолк, переводя дух. Вытер лицо рукавом и взглянул на друга.
Тот, крестясь, просил бога простить все грехи сеньору Пабло Эскобар Мартинесу, креолу из Сан-Хуана, и найти душе почившего место в Райском саду за проявленную доблесть.
— Погоди ещё хоронить капитана Эскобара. Боцман «Воина» успел-таки вытащить его с горящего корабля, а из воды их потом «Сокол» подобрал. Хуан-Мануэль мне уже успел доложить: жив сеньор Пабло. Ранен, обгорел немного, но жив. В госпитале он, — ободряюще хлопнул друга по колену идальго.
Анри вытер испарину и укоризненно покачал головой:
— Что ж ты из меня жилы-то тянул? Уж не в комедианты ли решил податься?
Теперь обиженный вид принял Фернандо:
— Ну, если тебе не нравится мой доклад, можем на этом и закончить!
— Ладно, что дальше было? — примирительно махнул рукой Анри.
— Да после этого почти ничего особенного — те, кто из приватиров ещё оставался на плаву, обошли нас и полным ветром побежали в сторону бухты Сибун. Одного из них успел перехватить «Орёл» и взял на абордаж. Да там и людей особо не было. Они, как только наши на борт этого флейта полезли, сразу же сдались. А за остальными «Сокол» и «Беркут» погнались. Ну и я, как только смог, решил поучаствовать. Двух мы-таки отправили на «вечный рейд», но одному из фрегатов всё же удалось уйти. Думаю, как только подлатаем корабли да людей доберём, пора будет к лорду Хэмптону наведаться.
— Сначала надо будет опять Роатан зачистить. Вот как в себя придёшь, так этим и займись.
Бригадьер кивнул.
— Да, кстати, что за флейт? — спохватился Анри.
— А это будет вторая плохая история, — великан поднялся.
Подойдя к огромному письменному столу, взял толстую книгу и вернулся к Анри:
— Вот что там нашли.
Глядя на печальное лицо друга, Анри с волнением взял в руки пухлый фолиант и открыл обтянутую кожей обложку.
На титулярном листе красивым крупным почерком вывели имя корабля на голландском: «Breukelen», позднее кем-то зачёркнутое. Ниже тем же почерком написали: «Fluitschip. Op 4 oktober 1655 AD voor haar eerste reis van Texel vertrokken». Ещё ниже коряво добавили на английском: «Pretty Fay». Эту запись тоже перечеркнули. Под ней в нактоузный дневник было аккуратно дописано испанское имя: «Afortunado», придуманное и собственноручно вписанное им самим.
«Так вот какого торговца захватили приватиры!», — с горечью подумал Анри и содрогнулся, вспомнив доклад дона Себастьяна о допросе одного из них, подкреплённый позднее словами капитана «Льва». Оба упоминали пытки, коим подвергли команду захваченного флейта.
— Кто там был капитаном? — глядя на застывшее выражение скорби на лице друга, спросил Фернандо, скорее для того, чтобы развеять повисшую тишину, чем из любопытства.
— Нидерландский шкипер Хендрик Виссер де Йонг. Я рассказывал как-то тебе его историю. Ты должен её помнить.
— Уж не тот ли это голландец, который был Амстердамской Ост-Индской компанией разжалован в матросы, а его имущество конфисковано за потерю судна с ценным грузом и которого ты года два назад вместе с остатками команды выловил в море?
— Он самый. Тогда же по горячим следам я и захватил этот флейт, успевший сменить имя лишь в дневнике, — Анри похлопал по книге рукой.
Бригадьер покачал головой и перекрестился:
— Пути Господни неисповедимы. Видать, на роду ему было написано умереть умученным пиратскими ублюдками! Дважды он от смерти ушёл, но в третий раз она его таки настигла.
Анри тяжело вздохнул и погрузился в чтение последних исписанных страниц.
— Его семья недавно перебралась из Заандама на Бонэйр. Нужно будет найти её и позаботится, — прокомментировал прочитанное, переворачивая страницу.
Фернандо, который успел уже бегло пролистать дневник, одобрительно кивнул и поинтересовался:
— Это ты послал его с камнем в Трухильо?
— Нет, — мотнул головой Анри. — Согласно моему приказу сеньор Хакоб должен был оставить «Везучий» в Белизе, загрузив его камнем для дона Педро. Однако, судя по этой записи, — Анри ткнул пальцем в страницу, — хеер Хейдрик, будучи в Пуэрто-Кабальос, узнал, что, опасаясь нового нападения пиратов, губернатор Трухильо решили усилить крепость Санта-Барбара и пообещал за камень хорошие деньги. Видимо, голландцу удалось-таки уговорить старого маррана выдать разрешение на доставку камня в Трухильо. Похоже, они надеялись, что «Везучий» вернётся в Белиз раньше меня.
И БУДЬ ЧТО БУДЕТ
Дилогия
Полёт фантазии не ограничен,
Но я стараюсь фактов суть
Облечь в слова, чтоб историчен
Сего полёта был бы путь.
Книга первая
ПОВЕЛИТЕЛЬ МОРЯ
Часть I
Знаки судьбы
«И не введи нас во искушение…»
Слова из молитвы «Отче наш».
Том 2
(Том 1 здесь: https://prodaman.ru/AgnesM/books/Povelitel-morya-Tom-1)
Глава 1 Арест
Анри пришлось довольно долго ждать под дверью у дома Фернандо. Всё это время его не оставляла мысль вернуться к тюрьме. Он ещё обдумывал варианты наиболее убедительного разговора с охранниками, когда за дверью послышался шорох. Взвизгнула задвижка, открылось смотровое окошко, и чьи-то глаза пытливо уставились на позднего визитёра, пытаясь в свете фонаря разглядеть лицо.
Эль Альмиранте решил ускорить процесс опознания:
— С тех пор, как ты видел меня в последний раз, я ничуть не изменился!
Услышав знакомый голос, слуга отпрянул от окошка, и оно закрылось. Зато тут же заскрипели дверные засовы.
— Входите, сеньор, — услужливо распахнул дверь Эмилио.
— Идальго дома? — поинтересовался Анри, следуя за слугой.
— Нет, сеньор. Как вчера вечером ушёл, так до сих пор и не вернулся, — Эмилио перекрестился. Свеча в его руке дрогнула. Пламя дёрнулось и затрещало, заставив на миг заплясать тени на стенах.
— А что сеньора Селия?
— Сеньора только к ужину вернулась из собора и сразу после трапезы ушла спать.
— Ну что же, я последую её примеру после того, как помоюсь. Надеюсь, для меня найдётся немного тёплой воды, Эмилио?
— Да, сеньор, но вам придётся обождать.
Слуга первым вошёл в комнату и зажёг свечи. На выходе развернулся и устало взглянул на Анри:
— Желаете пока поужинать, сеньор? Могу вам подать хлеб, сыр, колбасу и вино.
— Нет, я сыт. Всё, чего я сейчас желаю — это смыть с себя пороховую копоть и завалиться спасть в чистую уютную постель.
Эмилио понимающе кивнул:
— Хорошо, сеньор. Я скоро вернусь, — и вышел.
В ожидании тёплой воды Анри разделся и, вынимая из своего сундука чистое бельё, заметил бревиарий, подаренный контессой Исабель. Взяв книжицу в руки, невольно вспомнил вспыхнувшие радостью глаза сеньориты, когда он принял приглашение губернатора на торжественный обед. Следом пришла мысль про обещанный откровенный разговор о чувствах. «Как сказать влюблённой девушке, что она нелюбима?» — задумался Анри и ощутил жалость, хлынувшую в душу, словно поток морской воды в пробоину. Прижав к груди молитвенник, поднял глаза к невидимому небу и зашептал: «Господи, будь милосердным к сеньорите Исабель. Помоги ей забыть меня или вложи любовь в моё сердце» …
Вымывшись, Анри отдал Эмилио грязную одежду и песо с поручением доставить утором вещи прачке и предупредить, что потом за ними придёт его слуга Рафаэль. Оставшись один, опустился на колени перед серебряным Иисусом, распятым на кресте из эбенового дерева и в вечерней молитве выразил благодарность сыну божьему за чудесное спасение города. С чувством исполненного долга задул свечи и сладостно растянулся на тонкой льняной простыне. Натянув на себя атласное покрывало и почти мгновенно уснул крепким сном праведника.
***
Пробудившись, по обыкновению, с первыми лучами солнца, Анри неспешно оделся, завершив облачение роскошным камзолом и бархатными туфлями с серебряными пряжками. Вместо уложенной в сундук сабли нацепил на перевязь роскошную толедскую роперу, покрутил в руках простреленную шляпу и, насадив на голову, вышел в коридор.
На противоположном конце, в кабинете Фернандо, рыдала сеньора Селия.
Обеспокоенный, Анри ринулся туда.
Через незакрытую дверь в глаза сразу бросились подёргивавшиеся в такт всхлипываниям плечи женщины, уткнувшейся в широкую грудь мужа.
Обхватив руками шею супруга, простоволосая и босая, лишь в длинной белой рубахе, она показалась Анри спустившимся на землю скорбящим ангелом.
Фернандо стоял посреди комнаты с перевязанной головой и молча гладил жену по длинным русым волосам. На повязке, отложном воротнике, камзоле и пышных манжетах рубашки проступала бурыми пятнами кровь.
Великан повернулся на звук шагов. «Ну всё, хватит!» — нарочито грубовато буркнул идальго, отстраняя от себя жену за плечи. Сеньора Селия тут же перестала плакать и обернулась. Узрев Анри, смутилась, закрывала заплаканное лицо руками и быстро покинула кабинет. Фернандо же, раскрыв объятья, шагнул навстречу другу:
— Как же я рад видеть тебя живого и во здравии!
— Я бы хотел сказать то же самое, но моя радость омрачена видом твоей крови, — ответил Анри, когда идальго ослабил хватку.
— А, пустяк, но досадный, однако! Да и не вся она моя, — поморщился бригадьер. — Это отродье даже стрелять как следует не умеет!
— Ты бы должен был благодарить за это Небеса, а не ворчать, — удивился искреннему недовольству друга Анри.
— Да как же я теперь с укороченным ухом буду? Засмеют ведь все! — продолжал ворчать Фернандо.
— Так тебе что, ухо отстрелили? — с облегчением выдохнул Анри. — А я-то уж было подумал, что тебе дыру в голове сделали!
— Ну, не целое, только самый верх, но кровищи было! — великан округлил глаза и развёл руками, всё ещё дивясь тому, сколь кровоточившей оказалось такое незначительное ранение.
Анри хмыкнул и успокаивающе похлопал друга по плечу:
— Ничего, под шляпой видно не будет, — и тут же посерьёзнел: — Расскажи про вчерашний бой.
Бригадьер кивнул и вышел в коридор. До Анри донёсся его громогласный голос, отдававший распоряжения слуге. Вернувшись, Фернандо прикрыл дверь и, подхватив друга под локоть, подвёл к дивану, предлагая сесть. Разместившись рядом, ненадолго погрузился в раздумья, решая, с чего начать.
— Я позавчера вечером заглянул к Сандро. Накануне в Белиз заходил транспорт из Веракруса, а у меня ведь «Сапсан» без мастера. Хулио, паршивец, после пьяной драки богу душу отдал. Вот я и решил посмотреть: вдруг затесался кто подходящий. Да кроме нашего Энрике никого стоящего там не было. Ну, выпили мы со стариком, пожаловались друг другу, что с людьми сложно. Я уж собирался уходить, когда в трактир ввалился какой-то рыбак. Поставил перед Сандро полную корзину лангустов и потребовал выпить, заявив, что этот улов чуть не стоил ему жизни. Видел бы ты, как тряслись его руки! Он едва пиво не расплескал! Само собой, и я, и многие другие проявили интерес и потребовали подробного рассказа. Уговаривать нам его не пришлось — малый и сам горел желанием поделиться. Начал он с того, как отправился проверить ловушки в бухте Сибун. Добыча была столь велика, что трудяга провозился до темноты. Только когда небо стали разрезать молнии, он понял, что пора домой. Стал ставить парус и тут увидел чудовищный, абсолютно тёмный корабль, надвигавшийся прямо на лодку. Бедняга испугался так, что чуть за борт от страха не выпал. Он, видишь ли, от деда своего, тоже рыбака, ещё в детстве наслушался всяких рыбацких баек. Вот и решил, что это бог моря послал на него восставших из глубин мертвецов, дабы наказать за жадность. Ну, дальше было о том, кому и как он молился, выкидывая оставшиеся не установленными ловушки, и как домой добирался. Да только я уже не очень слушал: начал догадываться. Когда же он дошёл до того, как в проблесках молний увидел поднимавшиеся из воды другие тёмные корабли, мне окончательно стало ясно, что это никакая не армада утопленников, а, должно быть, пираты скрытно подбираются к городу. Тут ввалился Дельгадо. Ну, ты должен помнить — креол, которого я в прошлом году капитаном «Чайки» сделал. В-общем, подумал я и послал его заменить на бой мастера на «Сапсан». Там капитан новый, местных вод пока не знает, а Хуан человек опытный. Потом я разослал всех, кто был в трактире, по гостиным дворам и лупанарам поднимать экипажи обеих армад по тревоге. Энрике, как узнал, что у «Чайки» капитана нет, попросился на бриг. «Победоносец» ведь в доке без пушек стоял, вот старик и предложил оставить идальго де Брисуэлу за погрузкой присматривать. Я, само собой, согласился. В трактире делать больше было нечего, и я отправился в форт разделить свои опасения с сеньором Франсиско. Команданте пообещал информировать губернатора и усилить наблюдение за морем, я же двинулся на «Альбатрос». К сожалению, мы успели подготовиться к бою лишь к рассвету, но к тому времени враги уже успели пройти мимо нас, воспользовавшись норд-тень-вестом, который подняла гроза. На рассвете часть их кораблей, лавируя, отправилась дальше, к крепости, а остальные попытались забрать у нас ветер и закрыться нами от фортовых пушек. К счастью для меня, с «Орки», вернувшейся из крейсирования накануне вечером, не успели снять пушки, а «Воин» и «Отважный» уже вышли из дока и стояли на рейде, более или менее готовые к бою. Первой снялась с якорей «Орка» и пошла навстречу приватирам. У них было больше кораблей, и они, развернувшись, шли на нас полным ветром. Бедняге пинку здорово досталось, да и «Альбатросу» было не просто — дав залпы картечью, эти койоты бросились на абордаж сразу тремя кораблями. Знали, мерзавцы, что у нас с военных кораблей снимают пушки на усиление укреплений, пока они в порту, и что на борту остаётся лишь пара офицеров, немного опытных матросов и охранники. Я видел в зрительную трубу их радостные рожи, ожидавшие богатый приз. Да не тут-то было! — блеснув глазами, недобро усмехнулся бригадьер. — Видя это, мне на помощь отправили абордажников с «Коршуна» и «Сапсана» на баркасах. Да и «Беркут», успевший тоже сняться с якоря, встал бейдевинд и открыл по приватирам огонь. Чуть позже подоспели «Воин» и «Отважный». Им довольно быстро удалось «пустить под горизонт» один из фрегатов, а «Чайка» с «Оркой» вели перестрелку с пиратским пинком. К тому моменту взявшие нас на абордаж два фрегата уже остались без флагов, а бой перекинулся на бригантину, притянутую к одному из этих приватирских кораблей. Ещё одна бригантина получила от галеонов пробоину прямо над ватерлинией и начала гореть. Это отродье воспользовалось ею как брандером и направило на «Альбатрос». Даже если бы я увидел горящую бригантину сразу, нам бы это не помогло — мы были крепко сцеплены с приватирскими фрегатами. Моё сердце сжалось от надвигающейся неизбежности, — Фернандо сжал руку в кулак и посмотрел на него, словно это и было его сердце. — Но у меня даже не было времени оплакивать мой корабль. Мы оттеснили этот английский сброд на первую бригантину, и они бились отчаянно, словно крысы, загнанные в угол. Добивая последнего, я услышал ужасающий треск ломавшегося дерева гибнущих кораблей, — громкий голос бригадьера внезапно стих.
Анри, облизав пересохшие от напряжения губы, глухо бросил:
— Не томи!
Фернандо, глубоко вздохнув, резко выпустил воздух и продолжил:
— Капитан «Воина», видимо, вовремя оценил ситуацию и решил спасти флагман Птичьей армады. Он приказал выбросить порох за борт, а что не успеют — залить водой. Затем поручил всем покинуть корабль, а сам взялся за колдершток, направляя галеон на перехват брандеру, — Фернандо умолк, переводя дух. Вытер лицо рукавом и взглянул на друга.
Тот, крестясь, просил бога простить все грехи сеньору Пабло Эскобар Мартинесу, креолу из Сан-Хуана, и найти душе почившего место в Райском саду за проявленную доблесть.
— Погоди ещё хоронить капитана Эскобара. Боцман «Воина» успел-таки вытащить его с горящего корабля, а из воды их потом «Сокол» подобрал. Хуан-Мануэль мне уже успел доложить: жив сеньор Пабло. Ранен, обгорел немного, но жив. В госпитале он, — ободряюще хлопнул друга по колену идальго.
Анри вытер испарину и укоризненно покачал головой:
— Что ж ты из меня жилы-то тянул? Уж не в комедианты ли решил податься?
Теперь обиженный вид принял Фернандо:
— Ну, если тебе не нравится мой доклад, можем на этом и закончить!
— Ладно, что дальше было? — примирительно махнул рукой Анри.
— Да после этого почти ничего особенного — те, кто из приватиров ещё оставался на плаву, обошли нас и полным ветром побежали в сторону бухты Сибун. Одного из них успел перехватить «Орёл» и взял на абордаж. Да там и людей особо не было. Они, как только наши на борт этого флейта полезли, сразу же сдались. А за остальными «Сокол» и «Беркут» погнались. Ну и я, как только смог, решил поучаствовать. Двух мы-таки отправили на «вечный рейд», но одному из фрегатов всё же удалось уйти. Думаю, как только подлатаем корабли да людей доберём, пора будет к лорду Хэмптону наведаться.
— Сначала надо будет опять Роатан зачистить. Вот как в себя придёшь, так этим и займись.
Бригадьер кивнул.
— Да, кстати, что за флейт? — спохватился Анри.
— А это будет вторая плохая история, — великан поднялся.
Подойдя к огромному письменному столу, взял толстую книгу и вернулся к Анри:
— Вот что там нашли.
Глядя на печальное лицо друга, Анри с волнением взял в руки пухлый фолиант и открыл обтянутую кожей обложку.
На титулярном листе красивым крупным почерком вывели имя корабля на голландском: «Breukelen», позднее кем-то зачёркнутое. Ниже тем же почерком написали: «Fluitschip. Op 4 oktober 1655 AD voor haar eerste reis van Texel vertrokken». Ещё ниже коряво добавили на английском: «Pretty Fay». Эту запись тоже перечеркнули. Под ней в нактоузный дневник было аккуратно дописано испанское имя: «Afortunado», придуманное и собственноручно вписанное им самим.
«Так вот какого торговца захватили приватиры!», — с горечью подумал Анри и содрогнулся, вспомнив доклад дона Себастьяна о допросе одного из них, подкреплённый позднее словами капитана «Льва». Оба упоминали пытки, коим подвергли команду захваченного флейта.
— Кто там был капитаном? — глядя на застывшее выражение скорби на лице друга, спросил Фернандо, скорее для того, чтобы развеять повисшую тишину, чем из любопытства.
— Нидерландский шкипер Хендрик Виссер де Йонг. Я рассказывал как-то тебе его историю. Ты должен её помнить.
— Уж не тот ли это голландец, который был Амстердамской Ост-Индской компанией разжалован в матросы, а его имущество конфисковано за потерю судна с ценным грузом и которого ты года два назад вместе с остатками команды выловил в море?
— Он самый. Тогда же по горячим следам я и захватил этот флейт, успевший сменить имя лишь в дневнике, — Анри похлопал по книге рукой.
Бригадьер покачал головой и перекрестился:
— Пути Господни неисповедимы. Видать, на роду ему было написано умереть умученным пиратскими ублюдками! Дважды он от смерти ушёл, но в третий раз она его таки настигла.
Анри тяжело вздохнул и погрузился в чтение последних исписанных страниц.
— Его семья недавно перебралась из Заандама на Бонэйр. Нужно будет найти её и позаботится, — прокомментировал прочитанное, переворачивая страницу.
Фернандо, который успел уже бегло пролистать дневник, одобрительно кивнул и поинтересовался:
— Это ты послал его с камнем в Трухильо?
— Нет, — мотнул головой Анри. — Согласно моему приказу сеньор Хакоб должен был оставить «Везучий» в Белизе, загрузив его камнем для дона Педро. Однако, судя по этой записи, — Анри ткнул пальцем в страницу, — хеер Хейдрик, будучи в Пуэрто-Кабальос, узнал, что, опасаясь нового нападения пиратов, губернатор Трухильо решили усилить крепость Санта-Барбара и пообещал за камень хорошие деньги. Видимо, голландцу удалось-таки уговорить старого маррана выдать разрешение на доставку камня в Трухильо. Похоже, они надеялись, что «Везучий» вернётся в Белиз раньше меня.
