— Слушаю.
— Я трахну училку в Новогоднюю ночь. Это будет моим подарком на совершеннолетие, — заржал Джегеров.
Его смех поддержали и другие парни, лишь благоразумный Паша оставался в стороне. Ему очень не нравилась эта затея.
— По рукам! Ты изнасилуешь её в Новогоднюю ночь и запишешь видео. А если струсишь или что-то пойдёт не по плану, ты мне отдаёшь свой новенький айфон.
— По рукам!
Прода от 26.03.2022, 20:19
***
Уж смерклось. По тёмным улочкам, ёжась от вечерней прохлады, шёл от репетитора Антон Архипов. Зябкий ветерок заставлял парнишку натягивать жёлтую шапку до кончиков ушей. Быть может, для кого-то такая погода не была холодной, но Антошка с рождения был мерзлявым ребёнком. Не доходя до дома одну остановку, Антон остановился и открыл список дел в телефоне.
— Осталось купить корм собаке и сделать русский на завтра.
Тошка взглянул на часы.
— Думаю, успею ещё и Машку навестить. Соскучился по ней, надо узнать как у неё дела. Всё равно в супермаркет иду, возьму ей что-нибудь для поднятия настроения.
Телефон скатился по скользящей ткани в карман, настроение блондина поднялось и он зашагал в сторону "Пятёрочки". Тошка взял карзину и стал прогуливаться меж полок. Овощи, фрукты, бытовая химия — всё это мелькало перед глазами. Парнишка зашёл в отдел с кормами и ухватился за увесистый пакет "Педигрю". Собаку ему подарили два года назад, на день рождения. Тошка понял, как весеннее солнышко ломилось в окно, он потягивался на кровати, как вдруг услышал за дверью тихое тявканье. Так тявкала его мечта в виде златошёрстного лабрадора. Малыш свернулся на руках у мамы Антона, боясь высовывать мордочку в то время, как новый хозяин уже тянул руки к плюшевому другу.
— Мамочка, неужели...— Антошка так и растерялся.
— Ты всегда мечтал о хорошем друге. Мы с папой и дедулей решили подарить тебе такого. Знакомься, солнышко, это Лаки.
Крошечный комочек по кличке "удача" робко высунул носик. Антошка погладил малыша указательным пальцем по маленькой голове, вроде как Лаки даже перестал дрожать, успокоился, и тогда мальчик взял нового друга на руки. Щеночек лизнул ладошку Антона и с этого момента началась их дружба.
От воспоминания того денька, лицо блондина озарила та самая солнечная улыбка, за которую парнишку мама и называла "солнышком". Антон свернул в сторону кондитерского отдела, там он взял пачку печений, далее он прошёл к молочке и положил в корзинку две бутылочки йогурта и вернулся в фруктовый отдел. Там Антон взвесил бананы и апельсины, после чего свернул в сторону кассы. Юноша оплатил покупки, сложил их в пакет и вышел из магазина.
Где-то через пятнадцать минут Антон стоял возле подъезда. Он набрал номер 37, послышались гудки, а через несколько секунд и голос Маши:
— Кто?
— Маш, это Антон. Навестить тебя пришёл. Откроешь?
Железная дверь с протяжным писком отворилась и Архипов скрылся в потёмках старого подъезда. Он поднялся на второй этаж, у двери его уже ждала Маша. На девушке была розовая мягкая пижама с белым зайчиком, чёрные объёмные волосы струились по плечам, на бледной коже в области висков виднелись тонкие ниточки вен.
— Привет, Тош. Заходи, — Маша отошла в сторону, пропуская гостя в квартиру.
Жили Маша с мамой небогато, но у них всегда было чисто, вещи аккуратно расставлены в духе минимализма. Антон прикрыл за собой дверь, поставил пакет на пол и стал разуваться.
— Мама не дома? — тихо спросил он.
— Нет. Она ещё на работе. Возможно, придёт через пару часов, если не задержат.
Тошка поставил ботинки на обувную полку, взял пакет и прошёл за Машей на кухню.
— Я купил тебе вкусненького. Я знаю твою любовь к фруктовому салатику, поэтому сейчас сделаем некоторое подобие. В бюджете я временно урезан, поэтому на что хватило денег. Ну и без твоего любимого печенья оставить тебя не смог.
Антон выложил на стол бутылочки с йогуртом, бананы, пару апельсинов, пачку печенья.
— Тош, ну не стоило...— засмущалась брюнетка.
— Мы дружим с тобой с детского сада, так что стоило. Я пока руки помою.
Тошка вышел с кухни, а Маришка поставила на плиту чайник. Брюнетка разогрела для Тошки макароны с сыром и сосиски.
— Маш, ну не стоило...— теперь уже парень покраснел до кончиков ушей.
— Стоило. Ты ходил к репетитору сегодня, проголодался, — Маша поставила тарелку с ужином на стол — Ешь.
Блондин сел за стол и приступил к трапезе, Машка же налила йогурт в глубокую миску, порезала на мелкие кусочки фрукты и засыпала их, после чего перемешала получившийся фруктовый салат.
— Как ты себя чувствуешь, Маш? — спросил Антон, оторвавшись от вкусных макарон.
Маша села напротив.
— Вроде бы и ничего. Но ты же ведь знаешь, что плохое самочувствие начинается тогда, когда попадаю в излишне нервозную среду.
— Ты про Игоря?
Маша кивнула и начала есть фруктовый салат. Ей не хотелось думать об этом человеке.
— Маш, может всё-таки расскажешь что между вами происходит? Почему ты так страдаешь?
— Это сложно, Тош. Очень сложно. Я и сама не всё понимаю, — сказав это, Маша уткнулась в тарелку. Ей не хотелось смотреть в глаза другу, особенно сейчас, когда он расспрашивает её на не самую приятную тему.
— Ты вообще хочешь его видеть? А может, ты хочешь вычеркнуть его из своей жизни и забыть?
Маша сжала ложку. Ещё чуть-чуть, и железо прогнётся.
— Я зависима от него. Мне будет слишком больно, если вычеркну, но мне также больно принимать его, слушать, улыбаться ему. Вот с тобой мне легко говорить, я не нервничаю, с тобой уютно, будто с мамой. С Игорем такого нет. После каждого его визита я становлюсь слабее, много плачу, потом начинаются нервные срывы, с которыми я не могу ничего поделать. Мне сложно с Игорем, но я не знаю что мне делать. Не знаю как мне поступить. Он есть — мне плохо, его нет — мне тоже плохо.
— Знаешь, иногда я чувствую что-то похожее, когда нахожусь рядом с ним. Раньше такого не было. Кажется, что-то изменилось после этого лета, — Антон нахмурился.
— Как думаешь, что с ним? Почему мы с тобой чувствуем похожий негатив? — Маша отложила ложку и внимательно посмотрела на друга.
Антон тоже перестал есть и призадумался.
— Возможно, на него так влияет Захар. Он ведь тоже не подарок, хотя в школе так не палится на хулиганстве, как палится Игорь. Однако, Захар больше вытворяет за пределами школы. Он играет по-крупному. Мне страшно, что однажды Игорю станет мало школы и он пойдёт по стопам брата.
Маша ахнула.
— Это ужасно! Что же нам делать? Как мы можем остановить их?
— Против Захара мы бессильны, он авторитет в кругах преступной молодёжи. О его отсидках в обезьяннике ходят легенды, и чем краше рассказчик, тем популярнее становится Захар. У него как раз есть личный автобиограф, который возвышает его в глазах хулиганов. У Игоря такого биографа нет. Я отказался писать о нём мемуары. Однако, он становится популярнее за счёт стычек с Женькой Кировым. Ведь про Женьку говорят очень часто, сама знаешь, что он аристократ.
Маша грустно вздохнула.
— Женька — вторая причина, по которой у меня нервные срывы. Он тоже хочет моего внимания.
— А к нему что чувствуешь?
— Он мне нравится. Я не чувствую к нему того, что чувствую к тебе и Игорю. Моё сердце трепещет перед Женей, но я боюсь этой влюблённости.
Антон удивлённо вскинул брови. Вот то самое откровение, которого он ждал. Теперь он сможет понять причины, почему Маше так плохо.
— Почему?
— Он — принц, а я — нищенка. Мы разные. Его круг не примет меня. То станет ещё одним страданием. Тош, это самый настоящий замкнутый круг! Куда бы я не направилась, о ком бы не подумала, я страдаю, и это не прекращается.
Маша прикрыла лицо руками и тихо заплакала. Антон подскочил с места и в пару шагов очутился возле подруги. Он опустился перед ней на колени и взял холодные ладошки девушки в свои.
— Маш, пожалуйста, не плачь. Они не достойны твоих слёз. Ты добрый человек, очень нежный, ранимый.
— Я не знаю...ничего не знаю...— послышались всхлипы.
Антон приподнялся и крепко обнял Машу. Теперь и его сердце разрывалось на части. Ведь это очень больно, когда друзья плачут, эта боль усиливается в сто крат, проносишь её через себя. Нечто похожее чувствуешь, когда плачет брат, плачет сестра. Незримая связь, которая так напоминает кровную, которая напоминает волшебную нить, что связывает две души воедино.
— Маш, ну Машенька, ну пожалуйста, — буквально взмолился парнишка — Постарайся не думать о них, у тебя есть верный друг, который всегда поможет, придёт в трудную минуту. Ты же знаешь, я никогда не подвожу!
— Я уже не знаю как тебя благодарить. Ты всегда рядом, когда так нужен, — Маша вытерла слёзы тыльной стороной ладони.
Когда девушка немного успокоилась, Антон взял ложку и зачерпнул ей йогурт с кусочками фруктов. Маша вопросительно посмотрела на Тошу.
— Я хочу покормить тебя. Разрешишь? — блондин склонил голову на бок.
Брюнетка кивнула и Архипов стал неспешно кормить подругу. Это успокаивало их обоих. Антону казалось, что он кормит младшую сестрёнку, которой у него никогда не было, а Маше казалось, что её кормит старший брат, которого, впрочем, тоже не было. Антону не хотелось более заводить никаких разговоров, его сердцу и так было непросто. А непросто, потому что оно любило одну девушку, которая живёт в виртуальном мире и не хочет выходить в реальность. Аня. Антон уже не раз пытался заговорить с ней, но эти попытки ни к чему хорошему не привели. Как-то летом он даже регистрировал Вконтакте фейковую страничку, надеясь познакомиться с Аней поближе виртуально, только вот спустя час Антону такое общение надоело. Привык он жить реальностью. Потому пошёл с дедулей на рыбалку, натянув панамку до глаз. Зато Антон видел как светятся её глаза за перепиской с Брониславом. Они могли сидеть за одним столом, стоять друг к другу спиной, либо просто находиться поблизости, но ни слова не сказать, всё что им хотелось, они излагали в чате. И у каждого из них в процессе виртуального разговора мелькали улыбки на лицах, приподнимались брови, розовели щёки. А душа ведь так болит, особенно в размышлении: "А твой ли это человек?".
Глава 8
"Меня зовут Настя Скрытникова, и мне 15 лет. С тех пор, как я встретила солнечного мальчика с учебником истории, прижатым к груди, прошло несколько лет. По-началу, рана моей души болела так, словно физическая, но правы были те, кто сказали, что время лечит, ведь оно вылечило меня. Может быть, не полностью, но вылечило. Я уже не плачу в подушку, не хожу с кислым лицом, не забываю о домашних заданиях. Я вновь стала прилежной девочкой Настей — гордостью учителей, надеждой семьи. Только вот на что они надеятся? Запихнуть в медицину, чтобы я зарабатывала много денег и обеспечивала их в старости. Никто не спросил о моих планах, желаниях.. Да, мне легко даются химия с биологией, однако, мой ум больше тянется к математике. Когда вырасту, хочу учиться в университете на программиста. Скорее всего, этому не суждено сбыться, как и многим мечтам тоже. О чём же я мечтаю? Лучше танцевать и дорасти до фламенко, найти подругу, которая будет настоящей, а не фальшивкой, мечтаю о магии незабудки с рисунка Саши. Да, я хочу чтобы он вспомнил обо мне и мы встретились вновь. Хочу поговорить с ним, послушать его историю. Болит сердце за него, я чувствую, что он хороший, что жизнь обошлась с ним слишком жестоко...По нему видно, что он раньше любил много улыбаться, а теперь улыбка даётся ему через силу. Мне хочется вернуть ему потерянную эмоцию, ушедший свет его сердца.
За дверью слышу шаги. Отец.
... Вновь скандал. Нравоучения с уст алкоголика. Мерзко. Тошнит. Как можно было скатиться до такой грязи? Ненавижу грязь. Ненавижу тебя, папа."
Разбираясь с утречка в книжных полках, Анастасия Фёдоровна нашла дневник, который вела подростком. И первая же страница была посвящена мечтам, которые сбылись лишь частично, и ненависти к отцу. Что же тогда такого сказал Фёдор Скрытников, что Настенька так гневно отозвалась о нём? Женщина горько улыбнулась и предалась воспоминаниям о днях жизни с отцом.
— Папа, папочка, как же глуп, слеп и ограничен ты был тогда... Да и сейчас не лучше. Я делала всё, чтобы быть твоей гордостью, чтобы услышать заветное слово "люблю", но так и не услышала. Никогда я не была идеальной для тебя, даже учась на пятёрки и занимая первые места на танцах. Постоянно я слышала от тебя иное слово, обухом ударяющееся о задворки памяти. Шлюха. Так ты звал меня, папочка. А за что? За внешность. За глаза. О, да. Ты всегда говорил, что у меня взгляд проститутки. Что могу забрать любое сердце, и это мерзко. Мерзко, потому что ты захлёбывался беспричинной ревностью. К маме ты так не ревновал, у неё не было глаз проститутки, её глаза были самыми обычными, разве что немного сонными, отдающие флегматичностью. Ничего интересного. То ли дело мои глаза, которые ты так ненавидел и так желал. Никому не хотел отдавать, всё время спроваживал от меня ухажёров, плескал слюной, срывал глотку, топя меня в комплексах, которых по сути и не было. Коротышка? Нет, просто миниатюрная, как дюймовочка. Скверный характер? Нет, просто себя уважаю. Не слушаюсь тебя бесприкословно, за что получаю каждый раз поток брани, а иногда и побоев? Да, просто, я слишком рациональна для глупостей, а ты был сплошь и рядом глупцом. И тогда, будучи школьницей, сидя на уроке литературы, я как никто другой понимала Чацкого, ведь мой диагноз — горе от ума. Дорогой папочка, я помню тот вечер. Я вернулась с танцев и ты схватил меня за волосы. Было больно, но больнее было, когда ты приложил меня об стену. Опять тебя обуяли те нелогичные чувства, та греховная страсть, подкреплённая алкоголем. Именно алкоголь и побуждал в тебе похоть, рождал порок. А я всегда любила чистоту. Несмотря на грязь, приносимую тобой, сохраняла своё тело, душу, комнату, вещи в чистоте. Я отношусь к тем, кто любит запах стирального порошка, средства для мытья посуды, хозяйственного мыла. Ведь тогда, будучи ребёнком, находясь близ тебя, я чувствовала грязь, и эту грязь пыталась отмыть. Могла мыть руки каждые пятнадцать минут, если ты был рядом, потому что ты всегда был нечистоплотен и дурнопахнущий.
Скрытникова закрыла старый дневник и убрала его обратно к книгам.
— Вот я вспомнила о тебе. Надо бы навестить вечером, продуктов принести. А то небось травишься самогоном вприкуску с хлебом.
Смочив тряпку в мыльном растворе, Анастасия Фёдоровна протёрла деревянные поверхности от пыли и сложила книги в алфавитном порядке. Остальное же женщина планировала убрать позже, быть может даже перед сном. Теперь её ждала работа, а позже и встреча с отцом. Перед выходом из дома, Анастасия сделала пару записей в дневнике и ещё раз взглянула на рисунок незабудки. Вид голубого цветка успокаивал, возвращал надежду на лучшее. Женщина чуть заметно улыбнулась и произнесла:
— Господи, прошу тебя, верни Саше воспоминания. Пусть он вспомнит незабудку, а вместе в ней и меня. В последнее время мне так зябко, никак не согреюсь, но холодно мне от одиночества. От него аж сводит зубы. Прошу, Боже, подари мне его улыбку, подари тепло его тела, свет его души. Аминь.
