Богатырь спешился у ворот замка. С лязгом и скрежетом открылись створки, и старый сгорбленный слуга провёл его к хозяину.
"Да это ж Кощей! Натуральный Кощей, собственной персоной... - ахнул про себя богатырь. - Столько про него слышал, а видеть не доводилось..."
- Чурило Пленкович? - прокашлял по-стариковски Кощей, кутаясь в теплый стёганый халат.
- Он самый, - прогудел богатырь, озираясь. По огромному мрачному замку гуляли сквозняки. - Зачем я тебе понадобился, старче супостате?
- Сквозняки гуляют, ветер воет. Ремонт нужен. Сам я немощен стал и стар... Необходимое все в подвалах. Бери что хочешь, о цене не беспокойся, не обижу.
И закипела работа. Чурило, даром что на вид сахарный красавчик, к работе привычен, ловок и сноровист. И недели не минуло - в западном крыле старые рамы снял, новые поставил, камины прочистил, затопил - любо-дорого стало. Кощей ходит, не нарадуется.
- Не всегда я таким был, костлявым да страшным. И балы тут когда-то были, лучшие красавицы из тридевятого царства на них блистали, и пиры закатывали - столы от яств ломились.
Не верилось что-то Чуриле. Красивым становился замок, как на картинке, да холодной и чуждой была та красота. Одно радовало - закончит работу, и поминай как звали.
И вот настало время восточное крыло делать. Спорится у Чурилы работа, да только вдруг слышит он: голосочек чей-то тоненький да слабенький, как ребенок плачет. Зашлось сердце Чурилино: неужто правда то, что говорят, будто Кощей детьми человеческими питается? Пошел он на плач, смотрит: дверь железная, с семью запорами, один другого тяжелее. Да что богатырю те запоры. Все сбил, дверь распахнул, ворвался в горницу, а там... Девица красоты неописуемой, совсем молоденькая, косы золотые до пояса, а глаза как синие озера. Утонул в них добрый молодец.
- Как зовут тебя, девица красная? Что ты делаешь в замке Кощеевом?
- Зовут меня Василиса Прекрасная, а Кощею я женой прихожусь. Умыкнул меня супостат у родителей, чтобы я косточки его старые в постели ему согревала, питала силу его колдовскую юностью своею и красотой. Чем больше вяну я, тем больше он в силу входит, смерть свою отдаляет... Оттого и бессмертный он. Спаси меня, добрый молодец!
- Да что ж это на белом свете-то деется! Порешу злодея, дам тебе свободу!
- Слишком сильный он, не смотри, что костлявый. А силы колдовской в нем - трёх богатырей одолеть хватит! Увези меня лучше отсюда поскорей, не сможет Кощей телом моим молодым забавляться, так и сам умрет.
Бухнулся Чурило на колени.
- Будь моей женой, Василисушка!
- Буду, добрый молодец!
Схватил Чурило Василису в объятия богатырские, на коня посадил, и помчались они прочь через поля, и леса, и быстрые реки. Завопил Кощей, упустив добычу, кинул вдогонку воинство свое басурманское. Три дня и три ночи сражался с ними Чурило - и со Змеем Горынычем, и с Соловьём Разбойником, всех одолел. Да и Василисушка помогала: был у нее гребень волшебный, где бросит - лес вырастает, чудо-платок - бросишь на болото, и дорога торная посередь болота, а ещё клубочек серебряный, путеводный - ни в одной чаще не заблудишься.
Привез Чурило молодую жену за тридевять земель, в замок свой родовой. И закатил пир на весь мир, свадьбу справляючи. Только печалилась молодая жена: а ну как проклянет нас Кощей?
Но долетела до них весть из тридесятого государства: помер Кощей, прибрала смерть супостата! Покинула его молодая жена, некем стало колдовскую силу подпитывать, а только на ней он и держался. Повеселела Василиса.
- Заживём теперь! - говорит.
И стали они жить-поживать и добра наживать. Все вместе проходили, все невзгоды: и когда мор людей покосил, одни старые слуги в замке остались; и когда приболел Чурилушко, Василиса его лечила, зелья целебные из травок варила, в горнице своей запершись, стёганый халат теплый собственными руками белыми сшила.
Прошла как-то утром Василиса по замку, плечами повела, шубейку накинула: зябко стало, зима, что ли, близко?
- Посмотри, милый мой, ветер свистит, сквозняки гуляют... Неужто рамы прохудились?
Решил Чурило ремонт затеять - да, видимо, не оправился ещё от хвори недавней, ни одного бруса деревянного из подвала поднять не смог. Полдня кашлял, только ночью его Василисушка ласками своими согрела, наутро отошёл чуть.
Сел он и крепко задумался. Делать нечего, не жить же в холодном замке! Так, глядишь, и Василисушка простынет. И бросил Чурило клич по окрестным землям: нужен добрый молодец, окна в замке починить.
И вот спешился у замка добрый молодец, юный да пригожий, силушка богатырская так и играет. Залязгали ворота, заскрежетали, и вышел навстречу молодцу, кутаясь в стёганый халат, старый Кощей.
"Да это ж Кощей! Натуральный Кощей, собственной персоной... - ахнул про себя богатырь. - Столько про него слышал, а видеть не доводилось..."
- Чурило Пленкович? - прокашлял по-стариковски Кощей, кутаясь в теплый стёганый халат.
- Он самый, - прогудел богатырь, озираясь. По огромному мрачному замку гуляли сквозняки. - Зачем я тебе понадобился, старче супостате?
- Сквозняки гуляют, ветер воет. Ремонт нужен. Сам я немощен стал и стар... Необходимое все в подвалах. Бери что хочешь, о цене не беспокойся, не обижу.
И закипела работа. Чурило, даром что на вид сахарный красавчик, к работе привычен, ловок и сноровист. И недели не минуло - в западном крыле старые рамы снял, новые поставил, камины прочистил, затопил - любо-дорого стало. Кощей ходит, не нарадуется.
- Не всегда я таким был, костлявым да страшным. И балы тут когда-то были, лучшие красавицы из тридевятого царства на них блистали, и пиры закатывали - столы от яств ломились.
Не верилось что-то Чуриле. Красивым становился замок, как на картинке, да холодной и чуждой была та красота. Одно радовало - закончит работу, и поминай как звали.
И вот настало время восточное крыло делать. Спорится у Чурилы работа, да только вдруг слышит он: голосочек чей-то тоненький да слабенький, как ребенок плачет. Зашлось сердце Чурилино: неужто правда то, что говорят, будто Кощей детьми человеческими питается? Пошел он на плач, смотрит: дверь железная, с семью запорами, один другого тяжелее. Да что богатырю те запоры. Все сбил, дверь распахнул, ворвался в горницу, а там... Девица красоты неописуемой, совсем молоденькая, косы золотые до пояса, а глаза как синие озера. Утонул в них добрый молодец.
- Как зовут тебя, девица красная? Что ты делаешь в замке Кощеевом?
- Зовут меня Василиса Прекрасная, а Кощею я женой прихожусь. Умыкнул меня супостат у родителей, чтобы я косточки его старые в постели ему согревала, питала силу его колдовскую юностью своею и красотой. Чем больше вяну я, тем больше он в силу входит, смерть свою отдаляет... Оттого и бессмертный он. Спаси меня, добрый молодец!
- Да что ж это на белом свете-то деется! Порешу злодея, дам тебе свободу!
- Слишком сильный он, не смотри, что костлявый. А силы колдовской в нем - трёх богатырей одолеть хватит! Увези меня лучше отсюда поскорей, не сможет Кощей телом моим молодым забавляться, так и сам умрет.
Бухнулся Чурило на колени.
- Будь моей женой, Василисушка!
- Буду, добрый молодец!
Схватил Чурило Василису в объятия богатырские, на коня посадил, и помчались они прочь через поля, и леса, и быстрые реки. Завопил Кощей, упустив добычу, кинул вдогонку воинство свое басурманское. Три дня и три ночи сражался с ними Чурило - и со Змеем Горынычем, и с Соловьём Разбойником, всех одолел. Да и Василисушка помогала: был у нее гребень волшебный, где бросит - лес вырастает, чудо-платок - бросишь на болото, и дорога торная посередь болота, а ещё клубочек серебряный, путеводный - ни в одной чаще не заблудишься.
Привез Чурило молодую жену за тридевять земель, в замок свой родовой. И закатил пир на весь мир, свадьбу справляючи. Только печалилась молодая жена: а ну как проклянет нас Кощей?
Но долетела до них весть из тридесятого государства: помер Кощей, прибрала смерть супостата! Покинула его молодая жена, некем стало колдовскую силу подпитывать, а только на ней он и держался. Повеселела Василиса.
- Заживём теперь! - говорит.
И стали они жить-поживать и добра наживать. Все вместе проходили, все невзгоды: и когда мор людей покосил, одни старые слуги в замке остались; и когда приболел Чурилушко, Василиса его лечила, зелья целебные из травок варила, в горнице своей запершись, стёганый халат теплый собственными руками белыми сшила.
Прошла как-то утром Василиса по замку, плечами повела, шубейку накинула: зябко стало, зима, что ли, близко?
- Посмотри, милый мой, ветер свистит, сквозняки гуляют... Неужто рамы прохудились?
Решил Чурило ремонт затеять - да, видимо, не оправился ещё от хвори недавней, ни одного бруса деревянного из подвала поднять не смог. Полдня кашлял, только ночью его Василисушка ласками своими согрела, наутро отошёл чуть.
Сел он и крепко задумался. Делать нечего, не жить же в холодном замке! Так, глядишь, и Василисушка простынет. И бросил Чурило клич по окрестным землям: нужен добрый молодец, окна в замке починить.
И вот спешился у замка добрый молодец, юный да пригожий, силушка богатырская так и играет. Залязгали ворота, заскрежетали, и вышел навстречу молодцу, кутаясь в стёганый халат, старый Кощей.
