Непривычно приглаженные. Начищенные. Иногда даже в костюмах и со строгими пучками вместо распущенных грив. Юсси сегодня тоже был без привычного "взрыва" на голове, в строгой куртке и большой фетровой шляпе, что впрочем не помешало ему быстренько рассупониться и засунуть прохладные ладони Маше под одежду.
- Ну, чего там? Говори.
- Юсси, нам надо прекратить наши отношения, - на одном дыхании, глядя в холодные светло-голубые глаза,выпалила Мария, - совсем. Навсегда.
Пауза которая последовала вслед за этим была столь длинной, что Мария успела немного прийти в себя и испуганно прикусила язык. Она никогда не была героиней и пристальный взгляд Юсси заставил её сердце уйти в пятки. Внутри внезапно наступило ледяное опустошение. Так и не разобравшись в собственных чувствах, Маша ещё не понимала до конца,того что натворила.
Юсси смотрел на неё молча, по всей видимости тоже не воспринимая информацию окончательно.
- Странное решение накануне фестиваля, - наконец, произнёс он, - что ж ты теперь и выступать больше не хочешь?
И всё-таки он был деловым человеком до самого конца. В первую очередь из его уст прозвучал вопрос о концерте.
Маша стушевалась. Юсси сидел рядом вплотную. Она чувствовала его дыхание, чувствовала прикосновение рук и ощущала себя если не последней тварью, то по меньшей мере самодовольной идиоткой. Она сделала ему больно. Возможно даже больнее, чем могло показаться. И вопрос был даже не в большой возрастной разнице или репутации старого ловеласа. Ни в Машиных сомнениях или любовном треугольнике. Она просто пошла на поводу у мимолётного порыва и сделала больно, по сути дела не понимая так ли нужна эта мнимая правда в отношениях. Просто купилась на эмоции Мии, толком не отдавая себе отчёта.
Она даже не понимала того, что в этом торопливом отречении гораздо больше фальши и желания заслужить одобрение ещё одного человека, чем её собственных искренних чувств.
- Выступать хочу, - Маша почувствовала, что больше не в состоянии смотреть ему в глаза и поспешно отвернулась, делая вид, что ужасно занята бумагами.
Юсси очень хотелось спросить, что за причина побудила Машу принять столь неожиданное решение прямо накануне концерта, но он молчал, всё ещё пытаясь распробовать заявление на вкус.
И оно отдавало откровенной гнильцой. Уж слишком хорошо он понимал внутреннее состояние этой девчонки, что бы поверить в отсутствие чужого влияния. Слова дошли до Юсси в полном объёме и он неожиданно ощутил такую тяжесть словно на его плечи опустили монолитную бетонную плиту. Он подозревал, что нечто подобное может произойти, но никогда не думал, что так спонтанно и странно. А ещё он не думал, что может оказаться так больно.
Пафосные слова о тотальном опустошении или глубокой сосущей тоске внезапно обрели совершенно реальный и убийственный смысл. Юсси неподвижно сидел на диване, тяжело уронив свои крупные натруженные руки и тупо пялился в пол. В небольшое тёмное пятно на ламинате, которое напоминало причудливо вытянутого паучка. Который неожиданно затягивался влагой, плаксиво морщился и то и дело неловко смешался из поля зрения то в одну то в другую сторону.
Она его отвергала. И дело было даже не в наличии дурака Арчи, который так и не оценил подарка судьбы. А просто в том, что она просто не хотела быть с рядом. Он был не нужен.
Сколько раз Юсси мысленно разговаривал с ней, перебирал каждую кроху общения, придумывал диалоги, какие-то ситуации. Сам придумывал её вопросы и сам на них отвечал. Сколько раз он прокручивал возможности увести Марию на самом законном основании и всякий раз она выбирала его сама...
- Хорошо, - Юсси наконец, встал. Он даже не понял, как легко у него это получилось. - фестиваль открывается через десять дней. Продолжай репетировать с Алекси. Это самое главное.
Юсси прошёл к стеллажам где они обычно хранили документы и бросил Машин договор в общую папку. На самом деле его штормило так словно он хорошенько выпил и Юсси невольно подумал о том, что это явный намёк свыше.
Все разговоры были окончены и ему следовало бы уйти из комнаты, тем более, что в соседней аппаратной послышался голос Куосманена, потом заговорил Алекси и вообще было странное параноидное ощущение, что их как-будто, кто-то подслушивает. Но Юсси не обладал ни агрессивным напором Арчи, ни задумчивой лояльностью Алекси или железной выдержкой Олли. Он всего лишь легонько хлопнул ладонью по папке с документами и негромко сказал:
- Обещаю, что больше к тебе не приближусь.
30.
Час Х наступил пятого июня.
Погода наладилась, и утро четверга встретило Машу ярким солнцем. В последние дни перед фестивалем Арчи разрывался между репетиционной точкой и менеджерами, и по этой причине Маша ночевала у себя в общежитии.
Когда входная дверь жалобно охнула под увесистым ударом башмака, Мария была ванной. Она поспешно прикрылась полотенцем и открыла. К её некоторому разочарованию и одновременному облегчению, в коридоре стояла Светка, обе руки которой были заняты сумками, и по этой причине она пнула дверь щегольским расписным казаком.
— Привет, — шумно отпыхиваясь, сказала Сенья. — Спишь ещё? Давай, снимай свою задницу с кровати, буду готовить тебя в артистки.
— Встала уже, умываюсь.
Маша оглядела многочисленный Светкин багаж и внезапно почувствовала, как внутри всё похолодело. До сих пор она не испытывала, какого-то чётко выраженного беспокойства, но сейчас вдруг ощутила нехорошее и необъяснимое чувство тоски, которое поджало её внутренности колючей ледяной лапой.
— Домывайся, я пока кофе сварю.
— Как там ребята?
— А, что им сделается, — удивлённо хмыкнула Светка. — Олли, как всегда, причепуривается, в парикмахерскую вроде поехал. Алекси с Юсси вечером в Риффе бухали, сейчас водой опиваются. Ты у нас дебютантка, ща буду делать из тебя человека. А где твой Лось понятия не имею, наверное, нацепил парадные рога и поскакал к менеджерам.
Брякнув про рога, Светка внезапно прикусила язык и осторожно покосилась на Машу, которая тщательно просушивала волосы полотенцем и сделала вид, что последнюю фразу не расслышала.
— Ты решила, что наденешь?
— Пока нет. Полагаю, что без вывертов.
— Вывертов нам, конечно, не надо, но и слишком просто тоже не пойдёт. Ты худенькая, это хорошо. На тебе любая обтягивающая шмотка будет смотреться отлично. Я тут кожаные штанишки прихватила, маечек разных, фенечек. Давай сюда полотенце.
— Очень вызывающе, — Маша влезла в скользкие кожаные брюки и робко покрутилась перед большим зеркалом прихожей. — Нескромно!
— Нескромно? — возопила Светка. — Да Херман так всю жизнь ходит! И у него, в отличие от тебя, все фамильные драгоценности выпирают.
— Ну, мне, конечно, в отношении фамильных драгоценностей не повезло, — Маша не смогла не съязвить в ответ на столь оригинальное замечание и осторожно поинтересовалась: — Я надеюсь ты эти штаны не у Олли прихватила?
— Нет, — отрезала Светка и внезапно стушевалась. Замолчала, уткнулась в сумку и сделала вид, что очень занята выбором подходящего верха.
— Свет!
— Чего?
— Скажи, что произошло, когда вы за вещами поехали. Вы ведь так и не помирились.
— Ничего, — Светка вынырнула из недр баула. Лицо у неё было деревянное. — Ничего, — рявкнула она. — Не помирились. Трахнул он меня, изнасиловал. Везёт мне на это дело.
— Изнасиловал? — пролепетала изумлённая Маша, — Олли?
— Нет, бля. Вся группа «The Local Bend», — Светка истерически расхохоталась, — звёздная четвёрка, мать их не так родила.
Несколько минут девушки молчали. Маша продолжала машинально вытирать мокрые волосы, а Светка с каким-то истерическим остервенением шваркала утюгом по черной кружевной кофточке.
— Светуль, — Маша осторожно прикоснулась к Светкиному локтю, — наверное, это прозвучит странно, но мне кажется, что он тебя очень любит. Гораздо больше, чем предполагал сам и чем рассчитывала ты. Мне кажется, что тебе надо с ним поговорить. Просто поговорить, по-человечески, без обвинений и без претензий. С его стороны это был жест отчаянья, вот честное слово.
— А-то я не знаю, — Светка шмыгнула носом. — На, примерь.
Она присела на Машину кровать и критически оглядела подругу с головы до ног:
— Нет, снимай. Слишком мрачно.
Она немного помолчала и грустно добавила:
— Ты в курсе, что Олли место жительства сменил? Понимаешь, он для меня это сделал. И хуже может быть только то, что он планировал арендовать салон визажиста. Да, согласна, поступок полностью в разрез с финским менталитетом и уж тем паче с менталитетом Олли, и тем не менее.
— Вам надо помириться, — Маша совершенно забыла про свои тревоги и, разволновавшись от Светкиного признания, уселась рядом с подругой, — обязательно. Просто помириться, поговорить и простить друг друга.
— Простить, — горько ухмыльнулась Светка, — боюсь, что Олли не из тех, кто прощает. Ему перешагнуть через амбиции всё равно, что изменить самому себе. Он ничего не прощает и не забывает из принципа. Такая вот правильная сволочь.
— А ты всё-таки попробуй ещё раз, вы же нужны друг другу. И не только для постели. Вы, как будто созданы друг для друга. И если за каждым успешным мужчиной стоит женщина, то и за каждой счастливой женщиной стоит достойный мужчина.
— Всё это лирика и демагогия, — вздохнула Светка. — Ладно, хватит болтать. Снимай и примеряй это.
Маша влезла в обтягивающий черно-малиновый топик с большим декольте и снова подошла к зеркалу.
— Как-то очень уж оголённо, и живот открыт.
— Да ну тебя, — хмыкнула Светка, — по мне, так самое то. Кожаные штанишки, топик. Вот сиськи бы тебе побольше, хоть вату подкладывай. Твой Арчи обожает дамочек с аппетитными формами — у него вообще фетиш девушки модельной внешности.
— Это я уже поняла, — Маша грустно вздохнула.
— Есть мужчины, которые воспринимают женщину как элемент успеха, — заметила Светка, — они могут стесняться тех, чья внешность не дотягивает до их критерия. Такой уж он человек: любую рассматривает только, как приложение к своему Сиятельству. А раз он Сиятельство, то и приложение должно быть на уровне. А то, что у тебя голос. Хм! Так у него тоже голос. Голос можно использовать, чтобы переорать другого в споре, а ты этим не воспользовалась.
— Знаешь, наверное, мне просто надо было это понять. Нет, не раньше, а просто понять. Пройти через это.
— Ты мне лучше скажи, что у вас с Юсси произошло? — Светка протянула Маше чёрный бюстгальтер сшитый из тончайшего кружевного полотна и не удержалась, чтобы не похвастаться: — Олли купил, ещё в Швеции. Не волнуйся, я его ни разу не надевала, вот и пригодился. Топик будет лучше сидеть.
— Ничего не произошло, — Маша снова ощутила сосущий нехороший холод. Ей внезапно захотелось капризничать, чтобы её утешали, жалели. Захотелось вывернуть всю неустойчивость своей натуры наизнанку, хотелось расплакаться; спрятаться на чьей-нибудь груди, чтобы её закрыли от забот и неуютности окружающего мира. Но она понимала и то, что функция этой самой груди, никак не может принадлежать Арчи уже по умолчанию.
— Так получилось, — и Маша, поминутно смущаясь и запинаясь, поведала Светке историю про откровения Мии и скоропалительную отставку Вуори.
— И этот человек даёт мне советы, как устраивать личную жизнь, — ахнула Светка. — Ты в своём уме? Ладно, допустим, ты его не любишь и никогда не любила, но сделать такую хуйню на пороге выступления. Видно, этот старый дурак и вправду влюбился, если не выставил тебя из проекта пинком.
— Не сомневаюсь, что Юсси мстительный и злопамятный, — неожиданно согласилась Маша, — но тут дело совсем в другом и, боюсь, что меня не поймёшь даже ты.
— Ну уж поясните, пожалуйста, роува Левина, — Светка подвинула Маше стул: — Садись, буду тебя причесывать. Итак, я вся слух.
— Тут дело даже в не в карьере и не в состоянии неопределённости, хотя и в нём тоже. Просто я не хочу оставаться виноватой перед Арчи.
— Прости, но мне кажется, ты бредишь, — возмутилась Светка. Она хотела было выпалить «да он же тебя не любит», но вовремя сдержалась и лишь язвительно процитировала: — «Я другому отдана и буду век ему верна». А ты уверена, что Куосманену это надо?
— Это не Арчи надо, это надо мне, — Маша вздохнула. — Я так и предполагала, что ты не поймёшь. Просто не хочу изменять своим принципам: раз я завязала с ним отношения, то должна быть в этих отношениях до конца.
— До какого конца? — простонала Светка. — До того, который в штанах? Ты сама себя слышишь?
— Да! Слышу! — неожиданно выпалила Маша, и, не в состоянии больше сдерживать накопившиеся чувства, заговорила плачущим дрожащим голосом: — Я просто люблю Арчи! Ничего не могу с собой поделать. Да он нужен мне даже такой, я надеялась, что он оценит мою преданность. Поймёт, что в отличие от Пиньи, я выбрала его; поймёт, что я сделала выбор в его пользу. Он уже несколько лет живёт с чувством, что его предали, бросили, — а я не бросила. Я осталась с ним, с таким какой он есть: с наглым, вспыльчивым, самовлюблённым.
— Ёб твою мать, — Светка неожиданно расхохоталась, — тоже мне новоявленный князь Мышкин! А Арчи не иначе, как Настасья Филипповна. «Это ничего, что вы были чьей-то там содержанкой, — процитировала она, — я буду любить и оберегать Вас такую, какая Вы есть. Вы совершенство!» Это Арчи-то Совершенство? Избалованный циничный говнюк!
Неизвестно, чему Маша изумилась больше, тому, что Светка так чётко процитировала Достоевского или яростному желанию отстоять свою точку зрения, но она чуть-чуть отдышалась и продолжила с не меньшим напором:
— Можете все надо мной смеяться, можете меня презирать и считать идиоткой, но я от своего мнения не отступлю. Я всегда в него верила, верила гораздо больше, чем во всех остальных. Ведь Арчи первый решился взять меня в проект, он настоял на том, чтобы меня включили в состав Локал Бенд…
— Маша, это не любовь. Это всего лишь чувство благодарности, может быть, чувство жалости, желание, наконец.
— Разве любовь не состоит из всех этих чувств?
— Маша, стоп, — Светка предупредительно вскинула руку, — стоп, — повторила она, — иначе сейчас мы можем поссориться. Я тебя услышала, на этом хватит! Я всё поняла. Боюсь, что в этом вопросе мы к единому мнению не придём. Всё! Живем по принципу «делай, что должен, и свершится, чему суждено».
Маша машинально выпустила весь запас воздуха и только коротко кивнула в ответ.
— Так хорошо? Или побольше начесать?
— Хорошо, — кивнула Маша, но её мысли были уже далеки и от одежды и от причёски. — Скажи, а до Хювинкяа далеко? — она переменила тему. — Мы не опоздаем?
— Не очень, примерно час. Может, чуть больше, если где-то пробка образуется. Пятьдесят километров от Хельсинки. Хороший уютный городок — тебе понравится, — а фест будет на территории бывшего аэродрома, в лесу. В общем, сама всё увидишь.
Маша снова почувствовала, как задрожали её колени и сдвинула ноги поплотней, чтобы Светка не заметила её волнения.
— Лаком побольше брызнуть или так оставить?
— Оставь.
— А автобус скоро?
— В автобусе нет смысла, тут же близко, своим ходом доберёмся. В двенадцать Алекси подъедет. Ну всё, можешь смотреть!
- Ну, чего там? Говори.
- Юсси, нам надо прекратить наши отношения, - на одном дыхании, глядя в холодные светло-голубые глаза,выпалила Мария, - совсем. Навсегда.
Пауза которая последовала вслед за этим была столь длинной, что Мария успела немного прийти в себя и испуганно прикусила язык. Она никогда не была героиней и пристальный взгляд Юсси заставил её сердце уйти в пятки. Внутри внезапно наступило ледяное опустошение. Так и не разобравшись в собственных чувствах, Маша ещё не понимала до конца,того что натворила.
Юсси смотрел на неё молча, по всей видимости тоже не воспринимая информацию окончательно.
- Странное решение накануне фестиваля, - наконец, произнёс он, - что ж ты теперь и выступать больше не хочешь?
И всё-таки он был деловым человеком до самого конца. В первую очередь из его уст прозвучал вопрос о концерте.
Маша стушевалась. Юсси сидел рядом вплотную. Она чувствовала его дыхание, чувствовала прикосновение рук и ощущала себя если не последней тварью, то по меньшей мере самодовольной идиоткой. Она сделала ему больно. Возможно даже больнее, чем могло показаться. И вопрос был даже не в большой возрастной разнице или репутации старого ловеласа. Ни в Машиных сомнениях или любовном треугольнике. Она просто пошла на поводу у мимолётного порыва и сделала больно, по сути дела не понимая так ли нужна эта мнимая правда в отношениях. Просто купилась на эмоции Мии, толком не отдавая себе отчёта.
Она даже не понимала того, что в этом торопливом отречении гораздо больше фальши и желания заслужить одобрение ещё одного человека, чем её собственных искренних чувств.
- Выступать хочу, - Маша почувствовала, что больше не в состоянии смотреть ему в глаза и поспешно отвернулась, делая вид, что ужасно занята бумагами.
Юсси очень хотелось спросить, что за причина побудила Машу принять столь неожиданное решение прямо накануне концерта, но он молчал, всё ещё пытаясь распробовать заявление на вкус.
И оно отдавало откровенной гнильцой. Уж слишком хорошо он понимал внутреннее состояние этой девчонки, что бы поверить в отсутствие чужого влияния. Слова дошли до Юсси в полном объёме и он неожиданно ощутил такую тяжесть словно на его плечи опустили монолитную бетонную плиту. Он подозревал, что нечто подобное может произойти, но никогда не думал, что так спонтанно и странно. А ещё он не думал, что может оказаться так больно.
Пафосные слова о тотальном опустошении или глубокой сосущей тоске внезапно обрели совершенно реальный и убийственный смысл. Юсси неподвижно сидел на диване, тяжело уронив свои крупные натруженные руки и тупо пялился в пол. В небольшое тёмное пятно на ламинате, которое напоминало причудливо вытянутого паучка. Который неожиданно затягивался влагой, плаксиво морщился и то и дело неловко смешался из поля зрения то в одну то в другую сторону.
Она его отвергала. И дело было даже не в наличии дурака Арчи, который так и не оценил подарка судьбы. А просто в том, что она просто не хотела быть с рядом. Он был не нужен.
Сколько раз Юсси мысленно разговаривал с ней, перебирал каждую кроху общения, придумывал диалоги, какие-то ситуации. Сам придумывал её вопросы и сам на них отвечал. Сколько раз он прокручивал возможности увести Марию на самом законном основании и всякий раз она выбирала его сама...
- Хорошо, - Юсси наконец, встал. Он даже не понял, как легко у него это получилось. - фестиваль открывается через десять дней. Продолжай репетировать с Алекси. Это самое главное.
Юсси прошёл к стеллажам где они обычно хранили документы и бросил Машин договор в общую папку. На самом деле его штормило так словно он хорошенько выпил и Юсси невольно подумал о том, что это явный намёк свыше.
Все разговоры были окончены и ему следовало бы уйти из комнаты, тем более, что в соседней аппаратной послышался голос Куосманена, потом заговорил Алекси и вообще было странное параноидное ощущение, что их как-будто, кто-то подслушивает. Но Юсси не обладал ни агрессивным напором Арчи, ни задумчивой лояльностью Алекси или железной выдержкой Олли. Он всего лишь легонько хлопнул ладонью по папке с документами и негромко сказал:
- Обещаю, что больше к тебе не приближусь.
Прода от 08.04.2020, 21:39
30.
Час Х наступил пятого июня.
Погода наладилась, и утро четверга встретило Машу ярким солнцем. В последние дни перед фестивалем Арчи разрывался между репетиционной точкой и менеджерами, и по этой причине Маша ночевала у себя в общежитии.
Когда входная дверь жалобно охнула под увесистым ударом башмака, Мария была ванной. Она поспешно прикрылась полотенцем и открыла. К её некоторому разочарованию и одновременному облегчению, в коридоре стояла Светка, обе руки которой были заняты сумками, и по этой причине она пнула дверь щегольским расписным казаком.
— Привет, — шумно отпыхиваясь, сказала Сенья. — Спишь ещё? Давай, снимай свою задницу с кровати, буду готовить тебя в артистки.
— Встала уже, умываюсь.
Маша оглядела многочисленный Светкин багаж и внезапно почувствовала, как внутри всё похолодело. До сих пор она не испытывала, какого-то чётко выраженного беспокойства, но сейчас вдруг ощутила нехорошее и необъяснимое чувство тоски, которое поджало её внутренности колючей ледяной лапой.
— Домывайся, я пока кофе сварю.
— Как там ребята?
— А, что им сделается, — удивлённо хмыкнула Светка. — Олли, как всегда, причепуривается, в парикмахерскую вроде поехал. Алекси с Юсси вечером в Риффе бухали, сейчас водой опиваются. Ты у нас дебютантка, ща буду делать из тебя человека. А где твой Лось понятия не имею, наверное, нацепил парадные рога и поскакал к менеджерам.
Брякнув про рога, Светка внезапно прикусила язык и осторожно покосилась на Машу, которая тщательно просушивала волосы полотенцем и сделала вид, что последнюю фразу не расслышала.
— Ты решила, что наденешь?
— Пока нет. Полагаю, что без вывертов.
— Вывертов нам, конечно, не надо, но и слишком просто тоже не пойдёт. Ты худенькая, это хорошо. На тебе любая обтягивающая шмотка будет смотреться отлично. Я тут кожаные штанишки прихватила, маечек разных, фенечек. Давай сюда полотенце.
— Очень вызывающе, — Маша влезла в скользкие кожаные брюки и робко покрутилась перед большим зеркалом прихожей. — Нескромно!
— Нескромно? — возопила Светка. — Да Херман так всю жизнь ходит! И у него, в отличие от тебя, все фамильные драгоценности выпирают.
— Ну, мне, конечно, в отношении фамильных драгоценностей не повезло, — Маша не смогла не съязвить в ответ на столь оригинальное замечание и осторожно поинтересовалась: — Я надеюсь ты эти штаны не у Олли прихватила?
— Нет, — отрезала Светка и внезапно стушевалась. Замолчала, уткнулась в сумку и сделала вид, что очень занята выбором подходящего верха.
— Свет!
— Чего?
— Скажи, что произошло, когда вы за вещами поехали. Вы ведь так и не помирились.
— Ничего, — Светка вынырнула из недр баула. Лицо у неё было деревянное. — Ничего, — рявкнула она. — Не помирились. Трахнул он меня, изнасиловал. Везёт мне на это дело.
— Изнасиловал? — пролепетала изумлённая Маша, — Олли?
— Нет, бля. Вся группа «The Local Bend», — Светка истерически расхохоталась, — звёздная четвёрка, мать их не так родила.
Несколько минут девушки молчали. Маша продолжала машинально вытирать мокрые волосы, а Светка с каким-то истерическим остервенением шваркала утюгом по черной кружевной кофточке.
— Светуль, — Маша осторожно прикоснулась к Светкиному локтю, — наверное, это прозвучит странно, но мне кажется, что он тебя очень любит. Гораздо больше, чем предполагал сам и чем рассчитывала ты. Мне кажется, что тебе надо с ним поговорить. Просто поговорить, по-человечески, без обвинений и без претензий. С его стороны это был жест отчаянья, вот честное слово.
— А-то я не знаю, — Светка шмыгнула носом. — На, примерь.
Она присела на Машину кровать и критически оглядела подругу с головы до ног:
— Нет, снимай. Слишком мрачно.
Она немного помолчала и грустно добавила:
— Ты в курсе, что Олли место жительства сменил? Понимаешь, он для меня это сделал. И хуже может быть только то, что он планировал арендовать салон визажиста. Да, согласна, поступок полностью в разрез с финским менталитетом и уж тем паче с менталитетом Олли, и тем не менее.
— Вам надо помириться, — Маша совершенно забыла про свои тревоги и, разволновавшись от Светкиного признания, уселась рядом с подругой, — обязательно. Просто помириться, поговорить и простить друг друга.
— Простить, — горько ухмыльнулась Светка, — боюсь, что Олли не из тех, кто прощает. Ему перешагнуть через амбиции всё равно, что изменить самому себе. Он ничего не прощает и не забывает из принципа. Такая вот правильная сволочь.
— А ты всё-таки попробуй ещё раз, вы же нужны друг другу. И не только для постели. Вы, как будто созданы друг для друга. И если за каждым успешным мужчиной стоит женщина, то и за каждой счастливой женщиной стоит достойный мужчина.
— Всё это лирика и демагогия, — вздохнула Светка. — Ладно, хватит болтать. Снимай и примеряй это.
Маша влезла в обтягивающий черно-малиновый топик с большим декольте и снова подошла к зеркалу.
— Как-то очень уж оголённо, и живот открыт.
— Да ну тебя, — хмыкнула Светка, — по мне, так самое то. Кожаные штанишки, топик. Вот сиськи бы тебе побольше, хоть вату подкладывай. Твой Арчи обожает дамочек с аппетитными формами — у него вообще фетиш девушки модельной внешности.
— Это я уже поняла, — Маша грустно вздохнула.
— Есть мужчины, которые воспринимают женщину как элемент успеха, — заметила Светка, — они могут стесняться тех, чья внешность не дотягивает до их критерия. Такой уж он человек: любую рассматривает только, как приложение к своему Сиятельству. А раз он Сиятельство, то и приложение должно быть на уровне. А то, что у тебя голос. Хм! Так у него тоже голос. Голос можно использовать, чтобы переорать другого в споре, а ты этим не воспользовалась.
— Знаешь, наверное, мне просто надо было это понять. Нет, не раньше, а просто понять. Пройти через это.
— Ты мне лучше скажи, что у вас с Юсси произошло? — Светка протянула Маше чёрный бюстгальтер сшитый из тончайшего кружевного полотна и не удержалась, чтобы не похвастаться: — Олли купил, ещё в Швеции. Не волнуйся, я его ни разу не надевала, вот и пригодился. Топик будет лучше сидеть.
— Ничего не произошло, — Маша снова ощутила сосущий нехороший холод. Ей внезапно захотелось капризничать, чтобы её утешали, жалели. Захотелось вывернуть всю неустойчивость своей натуры наизнанку, хотелось расплакаться; спрятаться на чьей-нибудь груди, чтобы её закрыли от забот и неуютности окружающего мира. Но она понимала и то, что функция этой самой груди, никак не может принадлежать Арчи уже по умолчанию.
— Так получилось, — и Маша, поминутно смущаясь и запинаясь, поведала Светке историю про откровения Мии и скоропалительную отставку Вуори.
— И этот человек даёт мне советы, как устраивать личную жизнь, — ахнула Светка. — Ты в своём уме? Ладно, допустим, ты его не любишь и никогда не любила, но сделать такую хуйню на пороге выступления. Видно, этот старый дурак и вправду влюбился, если не выставил тебя из проекта пинком.
— Не сомневаюсь, что Юсси мстительный и злопамятный, — неожиданно согласилась Маша, — но тут дело совсем в другом и, боюсь, что меня не поймёшь даже ты.
— Ну уж поясните, пожалуйста, роува Левина, — Светка подвинула Маше стул: — Садись, буду тебя причесывать. Итак, я вся слух.
— Тут дело даже в не в карьере и не в состоянии неопределённости, хотя и в нём тоже. Просто я не хочу оставаться виноватой перед Арчи.
— Прости, но мне кажется, ты бредишь, — возмутилась Светка. Она хотела было выпалить «да он же тебя не любит», но вовремя сдержалась и лишь язвительно процитировала: — «Я другому отдана и буду век ему верна». А ты уверена, что Куосманену это надо?
— Это не Арчи надо, это надо мне, — Маша вздохнула. — Я так и предполагала, что ты не поймёшь. Просто не хочу изменять своим принципам: раз я завязала с ним отношения, то должна быть в этих отношениях до конца.
— До какого конца? — простонала Светка. — До того, который в штанах? Ты сама себя слышишь?
— Да! Слышу! — неожиданно выпалила Маша, и, не в состоянии больше сдерживать накопившиеся чувства, заговорила плачущим дрожащим голосом: — Я просто люблю Арчи! Ничего не могу с собой поделать. Да он нужен мне даже такой, я надеялась, что он оценит мою преданность. Поймёт, что в отличие от Пиньи, я выбрала его; поймёт, что я сделала выбор в его пользу. Он уже несколько лет живёт с чувством, что его предали, бросили, — а я не бросила. Я осталась с ним, с таким какой он есть: с наглым, вспыльчивым, самовлюблённым.
— Ёб твою мать, — Светка неожиданно расхохоталась, — тоже мне новоявленный князь Мышкин! А Арчи не иначе, как Настасья Филипповна. «Это ничего, что вы были чьей-то там содержанкой, — процитировала она, — я буду любить и оберегать Вас такую, какая Вы есть. Вы совершенство!» Это Арчи-то Совершенство? Избалованный циничный говнюк!
Неизвестно, чему Маша изумилась больше, тому, что Светка так чётко процитировала Достоевского или яростному желанию отстоять свою точку зрения, но она чуть-чуть отдышалась и продолжила с не меньшим напором:
— Можете все надо мной смеяться, можете меня презирать и считать идиоткой, но я от своего мнения не отступлю. Я всегда в него верила, верила гораздо больше, чем во всех остальных. Ведь Арчи первый решился взять меня в проект, он настоял на том, чтобы меня включили в состав Локал Бенд…
— Маша, это не любовь. Это всего лишь чувство благодарности, может быть, чувство жалости, желание, наконец.
— Разве любовь не состоит из всех этих чувств?
— Маша, стоп, — Светка предупредительно вскинула руку, — стоп, — повторила она, — иначе сейчас мы можем поссориться. Я тебя услышала, на этом хватит! Я всё поняла. Боюсь, что в этом вопросе мы к единому мнению не придём. Всё! Живем по принципу «делай, что должен, и свершится, чему суждено».
Маша машинально выпустила весь запас воздуха и только коротко кивнула в ответ.
— Так хорошо? Или побольше начесать?
— Хорошо, — кивнула Маша, но её мысли были уже далеки и от одежды и от причёски. — Скажи, а до Хювинкяа далеко? — она переменила тему. — Мы не опоздаем?
— Не очень, примерно час. Может, чуть больше, если где-то пробка образуется. Пятьдесят километров от Хельсинки. Хороший уютный городок — тебе понравится, — а фест будет на территории бывшего аэродрома, в лесу. В общем, сама всё увидишь.
Маша снова почувствовала, как задрожали её колени и сдвинула ноги поплотней, чтобы Светка не заметила её волнения.
— Лаком побольше брызнуть или так оставить?
— Оставь.
— А автобус скоро?
— В автобусе нет смысла, тут же близко, своим ходом доберёмся. В двенадцать Алекси подъедет. Ну всё, можешь смотреть!
