Верен уже второй раз дёргал сотника за рукав, но бестолку. Эслинг нехорошо улыбнулся и вкрадчиво поинтересовался:
— А откуда мне знать, что вы воины Императора? Указа при вас, как я понимаю, больше нет, личной печати тоже. Доспехи вы могли украсть, а гербы на них — подделать. Как вы докажете, что не самозванцы и мне не следует немедленно повесить вас как последних разбойников?
Верен, не таясь, стиснул плечо Ардерика, и тот смолчал, только шумно выдохнул.
— То-то! — назидательно произнёс барон. — Укоротите язык, и Эслинге примет вас со всем гостеприимством, несмотря на тяжёлые времена. Отдыхайте, а через час приходите на совет. Надеюсь, не заскучаете. Нам сейчас некогда развлекать гостей.
Барон со своей свитой прошёл дальше. Ардерик послал ему вслед несколько негромких, но заковыристых проклятий и, наконец, обернулся к Верену:
— Что ж, если Север всё помнит, то когда-нибудь он спросит и с этого жирного борова. Идём-ка, проведаем наших. Заодно сам покажешься лекарю.
На совет собрались в полутёмных покоях, выходивших на север. За круглым столом разместились Эслинг, Элеонора и Ардерик. После недолгих уговоров свои места заняли начальник стражи и ещё двое, чьих должностей Верен не расслышал: не то егеря, не то какие-то смотрители. Сам он стоял за креслом Ардерика, изображая что-то вроде почётного караула, и жалел, что рядом нет Такко: вдвоём они смотрелись бы немного внушительнее. Друг обнаружился у лекаря, где уже свёл с кем-то знакомство, и у Верена немного отлегло от сердца. Свежая повязка и целебное питьё тоже сделали своё дело, и сейчас он чувствовал себя почти хорошо.
— Как здоровье ваших воинов? — обратилась Элеонора к Ардерику. — Я говорила с лекарем, но сама не успела повидать больных.
— Из двадцати оставшихся в живых на ногах держатся пятеро. Двое останутся калеками, а трое, по-видимому, не доживут до вечера, — мрачно ответил Ардерик. — Если остальным не станет хуже, то через пару недель у меня будет пятнадцать человек.
— У нас наберётся человек пятьдесят, способных носить оружие, — начальник стражи заговорил по знаку барона. — У господина Шейна же полных две сотни.
— Двести пятьдесят, не меньше, — уточнил Ардерик. — И это только те, кого мы видели. Кто знает, сколько ещё отсыпается по палаткам.
— Часовые со стен принесли вести, что люди Шейна строят нечто вроде застав напротив всех четырёх замковых ворот, — сообщил Эслинг, и начальник стражи кивнул в знак подтверждения. — У них не хватит людей, чтобы замкнуть кольцо вокруг замка. Но на какое-то время мы, вероятно, будем лишены возможности покидать внешние стены.
— Занятный способ сообщить, что замок в осаде, — не сдержался Ардерик. — Вы могли бы атаковать эти заставы уже сейчас, воспользовавшись перевесом сил, хоть и незначительным.
— Я всё же не исключаю возможности договориться, — мягко сказал барон. — Впрочем, если Шейн настроен серьёзно, ему же хуже. Эслинге строился для войны и может держать осаду вечно.
— Только припасов навечно не хватит, — вступила Элеонора. — В замке собралось около трёх сотен человек. Пусть треть из них — дети и старики, которым не нужно много еды, но всё же придётся экономить. Тем более, лучшие продукты уехали на побережье.
Она бегло переглянулась с Ардериком. Барон так и не узнал, что обоз перехватили, и теперь наверняка винил себя за несвоевременную заботу о родне.
— В ближайшее время голод нам не грозит, — возразил Эслинг, поморщившись. — Зерна запасено столько, что должно хватить до весны, дров тоже. Мясо придётся приберечь, но молока будет вдоволь.
— Неплохо для земель, переживших два неурожая и мор, — ввернул Ардерик. — А оружие в замке имеется?
— Безусловно, — кивнул Эслинг и повернулся к начальнику стражи: — Дарвел, объясни господину сотнику, чем вооружены наши люди.
— Луками и копьями, — произнёс стражник. — Есть ножи, щиты…
— Доспехи?
— Для охоты нам хватало кожаных курток. Люди господина Шейна вооружены тем же, и…
— У людей Шейна превосходные мечи, а теперь ещё и арбалеты и неплохой запас стрел, — оборвал его Ардерик. — Со дня на день они выстроят мощные камнемёты. Насколько хватит толщины внешних стен?
— Эслинге — родной дом Шейна, — барон хлопнул ладонью по столу, будто подтверждая свои слова, — и он должен полностью лишиться разума, чтобы разрушать эти стены. А у нас в семье не водилось безумцев.
— После того, как у вас хватило ума отослать ему имперские мечи, я бы не рассчитывал на семейное благоразумие, — заметил Ардерик.
— Я не отсылал ему мечи и не имею ни малейшего представления, откуда они взялись, — раздельно проговорил барон, приподнявшись над столом. — Говорю это второй и последний раз. В третий раз вы ответите за оскорбление кровью!
— Господа, мы собрались здесь не для споров, — Элеонора постучала костяшками тонких пальцев по столу, призывая к тишине. — Итак, если замок осадят, мы сможем выставить для обороны шестьдесят пять человек, вооружённых охотничьими луками, копьями и десятком арбалетов. Против двухсот пятидесяти мечников и арбалетчиков, пусть и неопытных. Как вы считаете, этого достаточно?
— Для обороны — вполне, — ответил начальник стражи по знаку барона. — Пожалуй, мы наберём даже сотню. Это будут не слишком искусные воины, но сражаться со стены они смогут. Мы выдержим осаду, господин Тенрик, могу ручаться.
— Превосходно, Дарвел. Я знал, что могу положиться на тебя. У нас и раньше случалось недопонимание с нашими родичами с побережья. Южанам это может быть несколько непривычно, — Эслинг коротко взглянул на Ардерика, — но, как я говорил, в местной политике есть свои тонкости. Рано или поздно мы договоримся.
— Но весть в Лиам всё же следует послать, — добавил стражник. — А лучше объявить о войне по всей округе. Господин Шейн опять пойдёт грабить и жечь деревни, и хорошо бы, чтобы об этом знали. Опять же, до весны-то мы дотянем, но дальше будет трудно. А так за зиму как раз собрали бы людей. Сотни три, а то и четыре — не лишняя подмога.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Попросить помощи — значило признать окончательное поражение. Наученные горьким опытом с солеварнями лиамцы сообщат в столицу, и при дворе узнают, что барон с баронессой столько лет покрывали предательство, а прославленный сотник не справился с почётной задачей. И не видать никому из них ни титулов, ни родовых владений, ни щедрых наград.
— Остальных хорошо бы предупредить, — сказал наконец Эслинг. — Но доверять вести голубям рискованно. Со дня на день ударят морозы, и птицы могут не добраться до места.
— А посылать гонца ещё более рискованно, — заметила Элеонора. — Думаю, люди Шейна уже освоили арбалеты, а они бьют дальше и точнее луков.
— Шейн не осадит Эслинге надолго, — повторил барон. — Пошумит под окнами и уйдёт. С его силами замок не взять, и он это знает.
— Один вопрос, если позволите, — поднял ладонь Ардерик. — Какова вероятность, что войско камне… северян не проникнет в замок тайными ходами? Думаю, здесь никому не надо объяснять, что из замка должен быть хотя бы один ход для побега?
Барон с баронессой переглянулись. Элеонора слегка побледнела и сжала руки, лежавшие на столе:
— Вы правы. Нужно будет изучить старые планы. Дарвел, а вы осмотрите двери в подвалах.
— Большая часть коридоров давно заперты и завалены, — сказал Эслинг. — Отец когда-то показывал мне…
— Вы уверены, — с нажимом продолжал Ардерик, — что вам известны все тайные выходы? Если ваш брат здесь вырос, его нельзя недооценивать.
— Отец не стал бы скрывать от меня! — снова вскипел барон, и Элеонора раздражённо дёрнула плечом:
— Господа, мы напрасно тратим время. Мы хорошо знаем Шейна. Если он что-то вбил себе в голову, то не остановится. Итак, мы проверим все известные выходы и найдём старые планы, чтобы не было неожиданностей. Думаю, стоит по возможности выставить охрану на нижних этажах. Что ещё?
— Я бы озаботился запасом стрел, — сказал Ардерик. — И выбрал бы воинов поопытнее, чтобы учили молодых.
— Мы сможем сделать арбалеты, чтобы вооружить ими всех защитников стены? — быстро спросила Элеонора. Ардерик покачал головой:
— Замковый кузнец едва ли сможет выковать спусковые замки. Эта работа тоньше, чем топоры и косы, к которым он привык.
— Наш дурной мир испортил всех, — кивнула Элеонора. — Всё же попробуйте объяснить ему, что нужно. Железа у нас хватит. Если потребуется, перекуём плуги и бороны. — Перехватила протестующий взгляд барона и твёрдо добавила: — Если не отстоять замок сейчас, весной не понадобится ни пахать, ни сеять.
Ещё одну затянувшуюся паузу прервал Эслинг:
— Что ж, мы приняли решения по основным вопросам. Предлагаю теперь подняться на стену и убедиться, что мы не переоценили угрозу.
На улице ощутимо похолодало и ветер усилился. Смотреть на разорённые укрепления было больно, эта боль саднила сильнее, чем рана. Стена устояла, но внутри всё превратилось в большое пепелище. Все постройки, от кухни до подсобных клетушек, раскатали по бревнам и сожгли.
Камнемёты за ночь подогнали ближе к замку. Увидев Эслинга, Элеонору и Ардерика, северяне приветствовали их торжествующим рёвом.
— Не думаю, что мы переоценили угрозу, — проронила Элеонора, оглядывая толпу, собравшуюся на расстоянии арбалетного выстрела. — Впрочем, вон идёт Шейн. Сейчас узнаем, готов он к перемирию или нет.
Шейн с небольшой свитой шёл к камнемётам небрежным, прогулочным шагом. При дневном свете его можно было рассмотреть получше: рослый и широкоплечий, как барон, но не столь тучный, он двигался с ловкостью, выдававшей долгие занятия воинским делом. На поясе висели длинный меч и колчан, за плечо был закинут арбалет. Несмотря на мороз, он не взял плаща и красовался в войлочной рубахе с выпуклым родовым узором, в котором вилась алая нить. Рыжие волосы выбивались из-под шлема, голубые глаза смотрели на стену с насмешкой и вызовом.
В руках северяне тащили мешки. На какое-то время камнемёты оказались закрыты спинами в узорных рубахах. Затем рычаги дёрнулись, и в сторону замка полетели головы. Глухо шмякнулись о каменную кладку и рассыпались по пустоши, пятная утоптанный снег. Ардерик и Верен перегнулись через стену, забыв об опасности. Челюсти убитых были крепко подвязаны, между зубов были вбиты обломки камней. Верен приметил густую чёрную бороду и вцепился в камень в бессильной ярости. Храфн испытывал его в Нижнем Пределе, учил владеть мечом и щитом…
— Мы угостили твоих людей ужином! — заорал Шейн. — Выбрали лучшие куски! Жаль, они оказались непривычны к нашей пище!
Ардерик с рычанием рванулся вперёд; Верен дёрнул его за плечо, обхватил за пояс, не давая перевалиться со стены. Втроём со стражниками они оттащили сотника к лестнице. Верен встал перед ним почти вплотную, загораживая вид на пустошь, и осторожно подталкивал Ардерика к выходу.
— Теперь мы знаем, что пленных они не берут, — проронила Элеонора и отвернулась. Её лицо было бледным, но глаза смотрели без страха. — Смотри, они казнили и жителей деревни. Можно только догадываться, что этим несчастным пришлось пережить перед смертью. Это война, Тенрик.
Барон кивнул:
— Поднимите тревогу. Пошлите весть в Лиам. И соберите всех в зале — нужно успокоить людей, оказавшихся под нашей защитой.
Стражники разошлись. Ардерик с Вереном тоже скрылись в тёмном проёме лестницы. Барон с баронессой остались одни, не считая слуг, державшихся в отдалении.
— Шейн никогда ещё не заходил так далеко, — проговорила Элеонора. Её руки крепко сжимали край меховой накидки — оставалось сделать ещё один ход, чтобы завершить подготовку к большой игре, где следующий ход был уже не за ней. — Раньше он грабил и разорял, но не убивал. Нужно показать ему, что ты осуждаешь его поступок и спустить родовое знамя.
— Родовое знамя?!
— После того, что сделал Шейн, вы не можете быть под одним знаменем. Он и его люди должны видеть, что барон Эслинг не будет больше покрывать их преступления.
Эслинг шумно вздохнул:
— Ты права. В кои-то веки. Дарвел! Тьма, где он?
Вместо ответа раздался гулкий, глубокий звук колокола. Древний сигнал к войне разнёсся далеко по пустоши, заставил северян и обитателей замка поднять головы и приковал взгляды к башне. Элеонора в который раз поблагодарила судьбу за широкую смотровую площадку, которая не давала увидеть снизу, какое знамя развевается на башне.
— Вот тебе и ответ, — невесело улыбнулась она. — Я сама распоряжусь насчёт знамени, нехитрое дело. Вы с Дарвелом сейчас нужны внизу. Никто не знает подземелье Эслинге лучше вас.
Барон нахмурился, но кивнул. Элеонора ужом скользнула на лестницу. Теперь нужно было догнать Ардерика и успеть перекинуться с ним парой слов наедине.
Напоследок она оглянулась на пустошь. Снег блестел от солнца. Лучи бросали тёплые отсветы и на головы казнённых — таким золотом расплатился Север с имперскими воинами.
Ардерика она встретила перед последним поворотом к его спальне. Он обернулся на звук её шагов, и Элеонора не узнала сотника. Широкие плечи ссутулились, с осунувшегося лица смотрели совсем мёртвые глаза.
— Я подвёл вас, баронесса, — сказал он ровным голосом. — Я проиграл и битву, и Северную войну.
— Нет, — Элеонора шагнула вперёд, коснулась его руки. — Это я вас подвела. Я должна была… не знаю… Я могла сделать больше!
— Глупости. Мы бы не смогли собрать больше людей и не успели бы выстроить более высокую стену. Я должен был предвидеть…
Он замолчал, опустил взгляд. Элеонора шагнула ещё ближе, взяла в ладони его измученное лицо и заглянула в серые глаза, будто затянутые пеленой дождя:
— Ардерик, прошу вас, не отчаивайтесь. Темны ночи после Перелома, но свет прибывает с каждым днём. Мы что-нибудь придумаем. — Дождалась мелкого кивка, отступила и приказала Верену: — Присмотрите за ним. И не ходите одни на стену. Я пришлю лекаря и попозже приду сама.
Верен молча поклонился и увлёк Ардерика в комнату. Усадил в скрипучее кресло и взялся растапливать камин, благо ящик для дров был полон. Временами оглядывался на Ардерика — тот, не мигая, смотрел в пол. Сухие дрова занялись быстро. Верен поднялся, чуть постоял, опершись на каминную полку. Нога снова разболелась, а перед глазами плыли цветные точки. Он перевёл дух и обернулся к Ардерику:
— У камина теплее. — Тот не шелохнулся, и Верен подошёл ближе. — Нельзя отчаиваться. Что-нибудь придумаем.
Сотник только покачал головой:
— Нет. Мы ничего не сможем сделать. Война проиграна. Впрочем, ты мне ничего не должен. Поступи на службу к барону, а лучше — к баронессе, она подобрее. Весной тракт растает, и ты вернёшься домой.
— Весной я принесу клятву верности, — твёрдо сказал Верен, — и мы вернёмся вместе. Домой или куда угодно.
— Некому присягать, Верен, — Ардерик поднялся и повернулся к окну, но не сделал ни шага. — Нет сотни — нет сотника.
Верен встал перед ним, стараясь не морщиться от боли, опустился на одно колено и дёрнул пряжку поясного ремня, на котором висел меч. Он никогда не видел, как клянутся в верности, но какая разница, какие слова говорить, если они идут от сердца и тысячи раз проговорены в мыслях?
— Я клянусь служить тебе верно и преданно…
— Верен!
— …посвятить свой меч защите Империи…
— Верен, рассветные силы, встань!
— …и служить тебе до самой смерти, и пусть меня пронзит мой собственный меч, если я пойду против тебя и против чести и совести! Вот, — добавил он и сунул Ардерику в руки свой пояс.
— А откуда мне знать, что вы воины Императора? Указа при вас, как я понимаю, больше нет, личной печати тоже. Доспехи вы могли украсть, а гербы на них — подделать. Как вы докажете, что не самозванцы и мне не следует немедленно повесить вас как последних разбойников?
Верен, не таясь, стиснул плечо Ардерика, и тот смолчал, только шумно выдохнул.
— То-то! — назидательно произнёс барон. — Укоротите язык, и Эслинге примет вас со всем гостеприимством, несмотря на тяжёлые времена. Отдыхайте, а через час приходите на совет. Надеюсь, не заскучаете. Нам сейчас некогда развлекать гостей.
Барон со своей свитой прошёл дальше. Ардерик послал ему вслед несколько негромких, но заковыристых проклятий и, наконец, обернулся к Верену:
— Что ж, если Север всё помнит, то когда-нибудь он спросит и с этого жирного борова. Идём-ка, проведаем наших. Заодно сам покажешься лекарю.
Прода от 8.01.2021
***
На совет собрались в полутёмных покоях, выходивших на север. За круглым столом разместились Эслинг, Элеонора и Ардерик. После недолгих уговоров свои места заняли начальник стражи и ещё двое, чьих должностей Верен не расслышал: не то егеря, не то какие-то смотрители. Сам он стоял за креслом Ардерика, изображая что-то вроде почётного караула, и жалел, что рядом нет Такко: вдвоём они смотрелись бы немного внушительнее. Друг обнаружился у лекаря, где уже свёл с кем-то знакомство, и у Верена немного отлегло от сердца. Свежая повязка и целебное питьё тоже сделали своё дело, и сейчас он чувствовал себя почти хорошо.
— Как здоровье ваших воинов? — обратилась Элеонора к Ардерику. — Я говорила с лекарем, но сама не успела повидать больных.
— Из двадцати оставшихся в живых на ногах держатся пятеро. Двое останутся калеками, а трое, по-видимому, не доживут до вечера, — мрачно ответил Ардерик. — Если остальным не станет хуже, то через пару недель у меня будет пятнадцать человек.
— У нас наберётся человек пятьдесят, способных носить оружие, — начальник стражи заговорил по знаку барона. — У господина Шейна же полных две сотни.
— Двести пятьдесят, не меньше, — уточнил Ардерик. — И это только те, кого мы видели. Кто знает, сколько ещё отсыпается по палаткам.
— Часовые со стен принесли вести, что люди Шейна строят нечто вроде застав напротив всех четырёх замковых ворот, — сообщил Эслинг, и начальник стражи кивнул в знак подтверждения. — У них не хватит людей, чтобы замкнуть кольцо вокруг замка. Но на какое-то время мы, вероятно, будем лишены возможности покидать внешние стены.
— Занятный способ сообщить, что замок в осаде, — не сдержался Ардерик. — Вы могли бы атаковать эти заставы уже сейчас, воспользовавшись перевесом сил, хоть и незначительным.
— Я всё же не исключаю возможности договориться, — мягко сказал барон. — Впрочем, если Шейн настроен серьёзно, ему же хуже. Эслинге строился для войны и может держать осаду вечно.
— Только припасов навечно не хватит, — вступила Элеонора. — В замке собралось около трёх сотен человек. Пусть треть из них — дети и старики, которым не нужно много еды, но всё же придётся экономить. Тем более, лучшие продукты уехали на побережье.
Она бегло переглянулась с Ардериком. Барон так и не узнал, что обоз перехватили, и теперь наверняка винил себя за несвоевременную заботу о родне.
— В ближайшее время голод нам не грозит, — возразил Эслинг, поморщившись. — Зерна запасено столько, что должно хватить до весны, дров тоже. Мясо придётся приберечь, но молока будет вдоволь.
— Неплохо для земель, переживших два неурожая и мор, — ввернул Ардерик. — А оружие в замке имеется?
— Безусловно, — кивнул Эслинг и повернулся к начальнику стражи: — Дарвел, объясни господину сотнику, чем вооружены наши люди.
— Луками и копьями, — произнёс стражник. — Есть ножи, щиты…
— Доспехи?
— Для охоты нам хватало кожаных курток. Люди господина Шейна вооружены тем же, и…
— У людей Шейна превосходные мечи, а теперь ещё и арбалеты и неплохой запас стрел, — оборвал его Ардерик. — Со дня на день они выстроят мощные камнемёты. Насколько хватит толщины внешних стен?
— Эслинге — родной дом Шейна, — барон хлопнул ладонью по столу, будто подтверждая свои слова, — и он должен полностью лишиться разума, чтобы разрушать эти стены. А у нас в семье не водилось безумцев.
— После того, как у вас хватило ума отослать ему имперские мечи, я бы не рассчитывал на семейное благоразумие, — заметил Ардерик.
— Я не отсылал ему мечи и не имею ни малейшего представления, откуда они взялись, — раздельно проговорил барон, приподнявшись над столом. — Говорю это второй и последний раз. В третий раз вы ответите за оскорбление кровью!
— Господа, мы собрались здесь не для споров, — Элеонора постучала костяшками тонких пальцев по столу, призывая к тишине. — Итак, если замок осадят, мы сможем выставить для обороны шестьдесят пять человек, вооружённых охотничьими луками, копьями и десятком арбалетов. Против двухсот пятидесяти мечников и арбалетчиков, пусть и неопытных. Как вы считаете, этого достаточно?
— Для обороны — вполне, — ответил начальник стражи по знаку барона. — Пожалуй, мы наберём даже сотню. Это будут не слишком искусные воины, но сражаться со стены они смогут. Мы выдержим осаду, господин Тенрик, могу ручаться.
— Превосходно, Дарвел. Я знал, что могу положиться на тебя. У нас и раньше случалось недопонимание с нашими родичами с побережья. Южанам это может быть несколько непривычно, — Эслинг коротко взглянул на Ардерика, — но, как я говорил, в местной политике есть свои тонкости. Рано или поздно мы договоримся.
— Но весть в Лиам всё же следует послать, — добавил стражник. — А лучше объявить о войне по всей округе. Господин Шейн опять пойдёт грабить и жечь деревни, и хорошо бы, чтобы об этом знали. Опять же, до весны-то мы дотянем, но дальше будет трудно. А так за зиму как раз собрали бы людей. Сотни три, а то и четыре — не лишняя подмога.
В комнате повисла тяжёлая тишина. Попросить помощи — значило признать окончательное поражение. Наученные горьким опытом с солеварнями лиамцы сообщат в столицу, и при дворе узнают, что барон с баронессой столько лет покрывали предательство, а прославленный сотник не справился с почётной задачей. И не видать никому из них ни титулов, ни родовых владений, ни щедрых наград.
— Остальных хорошо бы предупредить, — сказал наконец Эслинг. — Но доверять вести голубям рискованно. Со дня на день ударят морозы, и птицы могут не добраться до места.
— А посылать гонца ещё более рискованно, — заметила Элеонора. — Думаю, люди Шейна уже освоили арбалеты, а они бьют дальше и точнее луков.
— Шейн не осадит Эслинге надолго, — повторил барон. — Пошумит под окнами и уйдёт. С его силами замок не взять, и он это знает.
— Один вопрос, если позволите, — поднял ладонь Ардерик. — Какова вероятность, что войско камне… северян не проникнет в замок тайными ходами? Думаю, здесь никому не надо объяснять, что из замка должен быть хотя бы один ход для побега?
Барон с баронессой переглянулись. Элеонора слегка побледнела и сжала руки, лежавшие на столе:
— Вы правы. Нужно будет изучить старые планы. Дарвел, а вы осмотрите двери в подвалах.
— Большая часть коридоров давно заперты и завалены, — сказал Эслинг. — Отец когда-то показывал мне…
— Вы уверены, — с нажимом продолжал Ардерик, — что вам известны все тайные выходы? Если ваш брат здесь вырос, его нельзя недооценивать.
— Отец не стал бы скрывать от меня! — снова вскипел барон, и Элеонора раздражённо дёрнула плечом:
— Господа, мы напрасно тратим время. Мы хорошо знаем Шейна. Если он что-то вбил себе в голову, то не остановится. Итак, мы проверим все известные выходы и найдём старые планы, чтобы не было неожиданностей. Думаю, стоит по возможности выставить охрану на нижних этажах. Что ещё?
— Я бы озаботился запасом стрел, — сказал Ардерик. — И выбрал бы воинов поопытнее, чтобы учили молодых.
— Мы сможем сделать арбалеты, чтобы вооружить ими всех защитников стены? — быстро спросила Элеонора. Ардерик покачал головой:
— Замковый кузнец едва ли сможет выковать спусковые замки. Эта работа тоньше, чем топоры и косы, к которым он привык.
— Наш дурной мир испортил всех, — кивнула Элеонора. — Всё же попробуйте объяснить ему, что нужно. Железа у нас хватит. Если потребуется, перекуём плуги и бороны. — Перехватила протестующий взгляд барона и твёрдо добавила: — Если не отстоять замок сейчас, весной не понадобится ни пахать, ни сеять.
Ещё одну затянувшуюся паузу прервал Эслинг:
— Что ж, мы приняли решения по основным вопросам. Предлагаю теперь подняться на стену и убедиться, что мы не переоценили угрозу.
Прода от 11.01.
***
На улице ощутимо похолодало и ветер усилился. Смотреть на разорённые укрепления было больно, эта боль саднила сильнее, чем рана. Стена устояла, но внутри всё превратилось в большое пепелище. Все постройки, от кухни до подсобных клетушек, раскатали по бревнам и сожгли.
Камнемёты за ночь подогнали ближе к замку. Увидев Эслинга, Элеонору и Ардерика, северяне приветствовали их торжествующим рёвом.
— Не думаю, что мы переоценили угрозу, — проронила Элеонора, оглядывая толпу, собравшуюся на расстоянии арбалетного выстрела. — Впрочем, вон идёт Шейн. Сейчас узнаем, готов он к перемирию или нет.
Шейн с небольшой свитой шёл к камнемётам небрежным, прогулочным шагом. При дневном свете его можно было рассмотреть получше: рослый и широкоплечий, как барон, но не столь тучный, он двигался с ловкостью, выдававшей долгие занятия воинским делом. На поясе висели длинный меч и колчан, за плечо был закинут арбалет. Несмотря на мороз, он не взял плаща и красовался в войлочной рубахе с выпуклым родовым узором, в котором вилась алая нить. Рыжие волосы выбивались из-под шлема, голубые глаза смотрели на стену с насмешкой и вызовом.
В руках северяне тащили мешки. На какое-то время камнемёты оказались закрыты спинами в узорных рубахах. Затем рычаги дёрнулись, и в сторону замка полетели головы. Глухо шмякнулись о каменную кладку и рассыпались по пустоши, пятная утоптанный снег. Ардерик и Верен перегнулись через стену, забыв об опасности. Челюсти убитых были крепко подвязаны, между зубов были вбиты обломки камней. Верен приметил густую чёрную бороду и вцепился в камень в бессильной ярости. Храфн испытывал его в Нижнем Пределе, учил владеть мечом и щитом…
— Мы угостили твоих людей ужином! — заорал Шейн. — Выбрали лучшие куски! Жаль, они оказались непривычны к нашей пище!
Ардерик с рычанием рванулся вперёд; Верен дёрнул его за плечо, обхватил за пояс, не давая перевалиться со стены. Втроём со стражниками они оттащили сотника к лестнице. Верен встал перед ним почти вплотную, загораживая вид на пустошь, и осторожно подталкивал Ардерика к выходу.
— Теперь мы знаем, что пленных они не берут, — проронила Элеонора и отвернулась. Её лицо было бледным, но глаза смотрели без страха. — Смотри, они казнили и жителей деревни. Можно только догадываться, что этим несчастным пришлось пережить перед смертью. Это война, Тенрик.
Барон кивнул:
— Поднимите тревогу. Пошлите весть в Лиам. И соберите всех в зале — нужно успокоить людей, оказавшихся под нашей защитой.
Стражники разошлись. Ардерик с Вереном тоже скрылись в тёмном проёме лестницы. Барон с баронессой остались одни, не считая слуг, державшихся в отдалении.
— Шейн никогда ещё не заходил так далеко, — проговорила Элеонора. Её руки крепко сжимали край меховой накидки — оставалось сделать ещё один ход, чтобы завершить подготовку к большой игре, где следующий ход был уже не за ней. — Раньше он грабил и разорял, но не убивал. Нужно показать ему, что ты осуждаешь его поступок и спустить родовое знамя.
— Родовое знамя?!
— После того, что сделал Шейн, вы не можете быть под одним знаменем. Он и его люди должны видеть, что барон Эслинг не будет больше покрывать их преступления.
Эслинг шумно вздохнул:
— Ты права. В кои-то веки. Дарвел! Тьма, где он?
Вместо ответа раздался гулкий, глубокий звук колокола. Древний сигнал к войне разнёсся далеко по пустоши, заставил северян и обитателей замка поднять головы и приковал взгляды к башне. Элеонора в который раз поблагодарила судьбу за широкую смотровую площадку, которая не давала увидеть снизу, какое знамя развевается на башне.
— Вот тебе и ответ, — невесело улыбнулась она. — Я сама распоряжусь насчёт знамени, нехитрое дело. Вы с Дарвелом сейчас нужны внизу. Никто не знает подземелье Эслинге лучше вас.
Барон нахмурился, но кивнул. Элеонора ужом скользнула на лестницу. Теперь нужно было догнать Ардерика и успеть перекинуться с ним парой слов наедине.
Напоследок она оглянулась на пустошь. Снег блестел от солнца. Лучи бросали тёплые отсветы и на головы казнённых — таким золотом расплатился Север с имперскими воинами.
***
Ардерика она встретила перед последним поворотом к его спальне. Он обернулся на звук её шагов, и Элеонора не узнала сотника. Широкие плечи ссутулились, с осунувшегося лица смотрели совсем мёртвые глаза.
— Я подвёл вас, баронесса, — сказал он ровным голосом. — Я проиграл и битву, и Северную войну.
— Нет, — Элеонора шагнула вперёд, коснулась его руки. — Это я вас подвела. Я должна была… не знаю… Я могла сделать больше!
— Глупости. Мы бы не смогли собрать больше людей и не успели бы выстроить более высокую стену. Я должен был предвидеть…
Он замолчал, опустил взгляд. Элеонора шагнула ещё ближе, взяла в ладони его измученное лицо и заглянула в серые глаза, будто затянутые пеленой дождя:
— Ардерик, прошу вас, не отчаивайтесь. Темны ночи после Перелома, но свет прибывает с каждым днём. Мы что-нибудь придумаем. — Дождалась мелкого кивка, отступила и приказала Верену: — Присмотрите за ним. И не ходите одни на стену. Я пришлю лекаря и попозже приду сама.
Верен молча поклонился и увлёк Ардерика в комнату. Усадил в скрипучее кресло и взялся растапливать камин, благо ящик для дров был полон. Временами оглядывался на Ардерика — тот, не мигая, смотрел в пол. Сухие дрова занялись быстро. Верен поднялся, чуть постоял, опершись на каминную полку. Нога снова разболелась, а перед глазами плыли цветные точки. Он перевёл дух и обернулся к Ардерику:
— У камина теплее. — Тот не шелохнулся, и Верен подошёл ближе. — Нельзя отчаиваться. Что-нибудь придумаем.
Сотник только покачал головой:
— Нет. Мы ничего не сможем сделать. Война проиграна. Впрочем, ты мне ничего не должен. Поступи на службу к барону, а лучше — к баронессе, она подобрее. Весной тракт растает, и ты вернёшься домой.
— Весной я принесу клятву верности, — твёрдо сказал Верен, — и мы вернёмся вместе. Домой или куда угодно.
— Некому присягать, Верен, — Ардерик поднялся и повернулся к окну, но не сделал ни шага. — Нет сотни — нет сотника.
Верен встал перед ним, стараясь не морщиться от боли, опустился на одно колено и дёрнул пряжку поясного ремня, на котором висел меч. Он никогда не видел, как клянутся в верности, но какая разница, какие слова говорить, если они идут от сердца и тысячи раз проговорены в мыслях?
— Я клянусь служить тебе верно и преданно…
— Верен!
— …посвятить свой меч защите Империи…
— Верен, рассветные силы, встань!
— …и служить тебе до самой смерти, и пусть меня пронзит мой собственный меч, если я пойду против тебя и против чести и совести! Вот, — добавил он и сунул Ардерику в руки свой пояс.
