Ойме

Глава 1. Кофе по-нижегородски

       
       Лёка уже минут десять не решалась выйти из подсобки, куда её отправили за упаковкой капсул кофе. Снаружи доносилось хихиканье Тины и мурлыканье Августа. Хорошо, что Лёка успела придержать дверь изнутри, когда они появились, а то пришлось бы краснеть непонятно почему. Вроде тискаются на работе они, а стыдно ей. Неправильно как-то.
       Тина громко хохотнула, и как-то по-собачьи, с подтявкиванием. Чтобы не представлять их вдвоём, Лёка осторожно, на ощупь, уселась на деревянный ящик из-под овощей. Достала телефон. Интересно, что это за супер-крутой кофе, который сумели вырастить в Нижегородской области.
       Снова хихиканье. Ой, только бы крики-стоны не начались. Лёка тряхнула головой, чтобы случайно не представить чего лишнего, и ввела в поисковик название кофе с коробки – «Чипкофф». Ничего путного не найдено. Вроде переводится как «солнечный кофе», да и то приблизительно. А вот кто такой этот Чипкофф, где теплицы с деревьями, кто вообще провёл селекцию и создал этот нижегородский сорт – информации ноль.
       Чудно?. Коробка самая простая – светлая с картинкой, как будто наспех нарисованной на коленке, да и маленькие упаковки тоже какие-то убогонькие. Но сам кофе…
       Лёка глянула на дверь, из-за которой доносились недвусмысленные звуки. Ну и пусть. Ну, нравятся ему развратные лупоглазые блондинки с наращенными волосами, накладными ногтями, приклеенными ресницами и накачанными губами. Ну и что.
       Зато какой кофе! Лёка вытащила из коробки пачку, оторвала ленту. Вдохнула аромат. Кофе средней прожарки, свежайший – да ему не больше месяца.
       Интересно, а ведь кофе всегда пахнет по-разному. Например, сейчас, в сентябре, это и запах начинающей желтеть листвы, и янтарных прохладных сумерек, когда предзакатное солнце золотом играет между тонкими ветвями, и рассыпанные жёлуди, и холодное сверкание водохранилища. Кофе со сливками и песочным яблочным пирогом с пряной карамелью. Вот он, сентябрь на вкус.
       – Ну как?
       Лёку выбросило из фантазий. Над ней стояла Марта. Интересно, давно она здесь?
       – Хороший кофе? – спокойно спросила хозяйка кафе.
       – Очень, – выдавила Лёка, глупо таращась на начальницу.
       – Ещё бы. Вставай и иди в буфет. Заправь аппараты. Да смотри, чтобы капсул хватило, а не как в прошлый раз. Капучино побольше запаси, его чаще всего заказывают. Сейчас снова в моде.
       – Я думала, надо будет варить из молотого, – пробормотала Лёка, с сожалением ставя коробку с ароматными зёрнами на полку. – Это же вроде элитное мероприятие.
       – Ага, элитное, – процедила Марта. – Настолько элитное, что если ты им самый дешёвый растворимый кофе нальёшь в красивую чашку, они примут его за дорогой. Даже не думай!
       Марта как будто мысли читала. Она так и стояла в дверях, пока Лёка доставала капсулы из упаковок. Обычные, из супермаркета. «Чипкофф» пока капсулы не привозил. Помявшись, Лёка всё же достала открытую пачку с зёрнами.
       – Вдруг кто-то захочет, – просительно глянула бариста-буфетчица на начальницу.
       – Ладно, – смилостивилась Марта. – Одну можно.
       Лёка подхватила кофе и поплелась в буфет. Ясное дело. Мало кто просит сварить кофе, всем почему-то нравятся капсулы. А как приятно перемолоть зёрна в ручной кофемолке, а потом держать в турке, а если ещё добавить ванили, тростникового сахара и молочной пенки, взбитой мини-миксером…
       – Три порции, – раздался резкий мужской голос. Из-за буфетной стойки появилась ярко-рыжая прилизанная голова маленького человека с некрасивым лицом. Будто думая, что Лёка его не понимает, он показал ей три пальца с длинными аккуратными ногтями.
       – Сейчас, господин э…
       – Квиле. Кви-ле. – Рыжий поднял брови, проверяя, поняла ли Лёка.
       – Да, – кивнула Лёка и пошла на кухню. Для представителей «Чипкофф» – только кофе, перемолотый вручную и сваренный на плите. Другого не признают. Правильно делают.
       Никак она не может запомнить, кто из них кто. Так, значит, маленький рыжий – это Квиле. Ну и имечко. Лёка высыпала зёрна в кофемолку. Пожилая носатая – это Лама… Лазу... Нет, её имя вообще куда-то всё время вылетало. Есть ещё молодая грудастая с улыбкой до ушей, вот у неё имя попроще – Яна. Это, правда, сокращение, полную форму Лёка так и не припомнила.
       А вот кто из них кем работает в этой их кофейной компании, вообще лучше не вникать. Директора, маркетологи, кто-то ещё. Сумели вырастить отличный кофе в России, но почему-то решили начать продажи с мелкого нижегородского Растяпинска. Ещё с Мартой как-то сумели договориться.
       – Это ты кому готовишь? – спросил Валерий Алексеевич.
       – Этим, – Лёка взглядом указала через плечо. – Кофевладельцам.
       – А, понятно. Мне тоже чашечку свари.
       Лёка кивнула и стала высыпать молотый кофе в две турки. Пряный кофе для Квиле, с мёдом и корицей – для Яны, и две крепкие порции с тростниковым сахаром для носатой и Валерия Алексеевича.
       – Опять управляющий на кухне? – спросила Марта, беря Валерия Алексеевича под руку.
       – За всеми надо присматривать. – Он погладил её пальцы.
       – А где Август и Тина?
       – Где-где…
       – Ясно. Он хоть заготовки сделал?
       – Наталья занимается. Да ладно, чего ты. – Управляющий удержал Марту, уже готовую отправиться на поиски сына и его подружки. – Дело молодое. Подумаешь.
       – На работе надо думать о работе. Вон, мазычи. Как роботы пашут. Они и сейчас в зале сидят.
       – У них бизнес, – вздохнул Валерий Алексеевич.
       – Имена у них чудны?е, никак не запоминаются. – Лёка, сосредоточенно следившая за кофе, не сразу поняла, что слова вылетели из её рта.
       – Хм, с чего бы это, – сдвинул брови Валерий Алексеевич. – Может, это потому, что они мазычи и имена у них мазычские? Твоё, кстати, тоже без ста грамм не запомнишь.
       Кухня грохнула хохотом. Лёка почувствовала, как щёки и уши полыхнули. Вечно она угодит в глупую историю.
       – Ладно вам, – улыбаясь, произнесла Марта, кладя голову мужу на плечо. – У них большая компания. Сами выращивают, сами жарят, сами продают. Вы где были?!
       – Где были – там уже нет, – улыбнулся Август, проскакивая мимо матери к холодильнику.
       Тина, тоже улыбаясь, оправляла костюм и причёску. Подошла к Лёке и надменно спросила:
       – А вдруг этот кофе выкаканный?
       – Чего? – Лёка даже от созерцания кофе в турке оторвалась.
       – Я слышала, они зёрна скармливают каким-то зверям, а они его выкакивают. А потом всё продаётся.
       Кондитер Наталья прыснула со смеху, Марта повела глазами. Лёка пару секунд смотрела в изумрудные контактные линзы под приклеенными ресницами, потом отвернулась к плите. И как Тина ввобще сумела стать администратором?
       Август, пробегая мимо, чмокнул её в шею. Хотя, пожалуй, ясно как.
       – Так, Тина, иди работай, – резко произнесла Марта. – Нечего тут на кухне торчать, твоё место – в зале.
       Кофе сварился, Лёка сняла его с плиты, разлила по разным чашечкам, чтобы не перепутать. Вынесла в зал, где официанты накрывали банкетный стол, а мазычи-кофевладельцы сидели за буфетной стойкой и что-то эмоционально обсуждали на своём языке.
       – Это вам, – Лёка поставила чашку перед носатой седой носатой дамой, – вам и вам.
       Валерий Алексеевич, как обычно, пил кофе на ходу.
       – Кви-ле, – напомнил рыжий, аккуратно беря чашку.
       – Да, спасибо. – Лёка стала проверять, все ли капсулы на месте.
       – А тебя как зовут? – спросил молодой женский голос.
       – Меня? – обернулась Лёка. Яна, улыбаясь во все тридцать три белоснежных зуба, кивнула. Странно, вроде бейдж на месте. А, они, наверное, по-русски не очень читают. Да и говорят с акцентом. – Лёка. Это сокращение от Гликерия.
       – Почему не Лика? – спросил откуда-то взявшийся Валерий Алексеевич, ставя пустую чашку на стойку.
       – Это просто… мы с братом не выговаривали… так получилось. – Лёка нырнула в кухню, якобы помыть чашку. Не рассказывать же им, что её отец так сильно хотел ещё одного сына, что долго называл дочку Лёхой, создавая гибрид из имён.
       – Хорошо делаешь, молодец! – рыжая голова, на миг мелькнувшая в дверях, тут же пропала.
       – Молодец, – передразнила Тина, снова ошивающаяся вокруг Августа. – То же мне, великое дело – кофе варить.
       – Гости приехали, все по местам! – скомандовал Валерий Алексеевич. Посмотрев на себя в зеркало, он поправил галстук и вышел в зал. – Добро пожаловать в кофейню «Ойме»!
       Лёка во время банкетов обычно первый час сидела на табуретке в закутке между кухней и раздевалкой кухни, пялясь в телефон. До кофе в такие дни дело вообще редко доходило. Максимум – чай, да и то не всегда. А так – алкоголь, соки и газировка с минералкой на столах. Помощь баристы не требуется.
       Официанты снуют, зарабатывая чаевые. Тина цокает каблуками. Вроде там какой-то мажорик даёт вечеринку для друзей. Значит, Тина в своей тарелке – гламурная, пафосная и высокомерная.
       Лёка, так чтобы никто не заметил, подняла взгляд от телефона и нашла на суетливой кухне спину Августа. Пожалуй, они с Тиной друг другу подходят – он высокий блондин, она тоже.
       Руки у него изящные с тонкими пальцами. Запястья красивые, в каких-то нитях-оберегах. Вообще, он мог бы, наверное, моделью работать или в кино сниматься. А стал почему-то просто поваром. Хотя почему «просто»? Это хорошая профессия.
       – На, попей чаю. – Марта перекрыла Лёке вид и протянула чашку. В первый раз такое. Наверное, заметила, что буфетчица-бариста непозволительно долго таращится на её сына.
       – Спасибо. – Лёка взяла чашку. Марта так и стояла над ней, будто проверяя, насколько благодарно и качественно будет выпит чай. А кто его, кстати, готовил?
       – Я заварила, – сказал Марта, осматриваясь. – Вечер долгий. Ну, пей.
       Лёка кое-как заставила себя проглотить чуть-чуть. Странный чай – горький, аж горло сдавило. Хотя пахнет приятно – цветами и травами. Марта ещё раз искоса глянула на Лёку и отошла.
       Лёка вздохнула и вернулась к просмотру мемной ленты. Глаза отчего-то стали слипаться, картинки расплывались мутными пятнами. Не хватало ещё уснуть на работе. Лёка встряхнула головой и поморгала.
       А потом проснулась от сильного жёсткого удара по голове. Прямо перед глазами оказался выложенный плиткой пол. Голову заполнял туман, подняться не получалось. Кое-как Лёка опёрлась на локти и проползла метра полтора. На кухне мерно гудела вытяжка. Плиты выключены. Повара расселись по стульям. У кого голова запрокинута, кто съехал на бок, кто согнулся аж до колен. Август сидел, скособочившись, руки положил на спинку стула и упёрся в них лбом.
       Они живы вообще?! Лёка снова попыталась привстать, и снова повалилась обратно. Но тут что-то промямлила Наталья, причмокнула и устроилась поудобнее, засунув скрещенные руки под мышки. Стало быть, все просто спят. И Лёке, значит, полагается, но она вместо этого в панике ползает по полу.
       А где остальные? Марта? Валерий Алексеевич? Эта, как её… мазыйка… это что за слово?.. а, город такой есть… был… мазычи… кофе… тёплый аромат золотистых листьев и сухой травы… Лёку вздёрнуло вверх.
       Так, уже неплохо – теперь она даже смогла встать на четвереньки. Поползла к залу. Дверь приоткрыта, за ней… туман. Суета какая-то. Ноги Валерия Алексеевича. Он мирно похрапывает за буфетной стойкой. Ботиночки. Красивенькие. Стоят в уголке. Ноги. Огромные. С когтями. Как у птицы-мутанта. Что?!
       – Что?!
       Лёка подняла взгляд и попыталась сфокусироваться. Вроде бы это лицо этого, как его… Да у него голова горит!
       Лицо рыжего мазыча на миг нахмурилось, потом он повернул пылающую голову назад и поманил кого-то рукой. Рядом с его птичьими ногами появились кеды.
       – Чмезе? А она мекс не П-удыця? – спросила пожилая мазычка, упираясь руками в колени и наклоняясь над Лёкой.
       – Откуда я знаю! Марта! Иди сюда!
       Откуда-то выплыла хозяйка кафе. Мутных лиц над Лёкой стало три.
       – Эй, – позвала Марта, водя перед лицом Лёки рукой. Пальцы Марты расплывались, их явно было больше тридцати.
       Материализовалась зубастая Яна, спокойно глянула на Лёку сверху вниз, а потом прикурила длинную сигарету от огня на голове своего коллеги.
       – Не курите здесь, – бросила через плечо Марта.
       Яна пожала плечами. Сигарета пропала.
       – Мезтнемс теперь? – спросил кто-то из мазычей. Их лица и голоса как будто кружили над Лёкой, перетекая друг в друга.
       – Дай-ка. – Яна оттеснила Марту, пощёлкала пальцами у висков Лёки. Потом размахнулась и отвесила ей пощёчину, отчего голова резко дёрнулась, а мир будто разлетелся на тысячи осколков.
       – Что будем делать? – снова спросил чей-то голос, только на этот раз отчётливый. И все слова понятны.
       – Времени нет. Придётся взять её с собой.
       – Может, лучше дать ей ещё чаю?
       – Может, тогда уж просто добьём её? И дело с концом.
       Лёка попыталась было возразить, но голос не слушался. Из горла вышел только невнятный комок звуков. Голова стала тяжёлой, её клонило вниз, только лоб всё никак не доставал до пола. В глаза ударил яркий свет, под веками будто песок накопился.
       Лёка проморгалась. Перед носом белел гладкий кафель, а рядом кто-то смеялся. Такой противный звонкий женский смех. Тина, наверное. А почему Лёка на полу? Всё-таки уснула. Ну, может, никто ничего не заметит.
       Лёка быстро села на колени. Нет, она явно не на работе. Это какая-то навороченная ванная комната, а в джакузи плещутся голые…
       – Куда тебя забросило! – Лёку вытянуло из ванной в тёмный холодный коридор. По щиколоткам тянуло ледяным ветром. Марта, расплывчатой тенью маяча в мутном свете, осматривала её с ног до головы. – Подумать только.
       – Будем болтать или займёмся делом? – резко спросил рыжий. Лёка шарахнулась в сторону. Его голова полыхала пламенем на уровне её лица.
       – Где мы? – спросила Лёка, вжимаясь в стену.
       – А она не спрашивает, кто мы такие, – усмехнулся рыжий, указывая на неё пальцем с длинным ногтем.
       – Об этом потом. – Рядом оказалась Яна. – Ламзурь дала нам всего час. Может, разделимся?
       – Идёт, – кивнул огненноголовый и исчез.
       – Я возьму её с собой, – кивнула Марта. Яна тоже пропала. – Пошли.
       – Куда? – Лёка не могла отклеиться от стены. – И где мы?
       – Во сне нашего гостя, – вздохнула Марта. – Который заказал банкет. Знаешь, как трудно было его заманить?
       – Зачем? – прохрипела Лёка. Вопросы теснились в голове, выталкивая друг друга.
       – Значит так. – Марта встала перед Лёкой. – Мы здесь ищем золотой череп, ясно? Остальное потом расскажу.
       Лёке ничего не было ясно, но она кивнула.
       – Тогда пошли. Не отставай, а то потеряешься.
       Лёка отлипла-таки от стенки. Ориентируясь на деревянную заколку Марты с яркими цветами, она перебирала ногами по полу, который уходил то вниз, то вверх. Стены тоже всё время менялись, где-то хлопали двери и звучали голоса. Вроде бы они находились в каком-то огромном доме – мелькали полки, книги, кровати, плазменные экраны, камин, зеркала…
       Рука сама собой толкнула какую-то дверь. За ней оказалась большая комната с красной мягкой мебелью и картинами в позолоченных рамах. Торшеры с фигурными подставками, люстра с кристаллическими висюльками. Дорого-богато.
       – Думаешь, здесь? – спросила Марта, осматриваясь.
       – Я вообще ничего не думаю, – пробормотала Лёка, мечтая убраться из этого дома, где ноги липли к полу, покрытому противной жижей.
       – Это заметно. – Марта обошла комнату. У камина встала на цыпочки. Заглянула в зеркало, которое тут же лопнуло, разлетевшись на тысячу мелких осколков. Лёка вскрикнула и попыталась увернуться. Поскользнулась, упала. Униформа «Ойме» мигом промокла, руки покрылись красно-чёрной жижей. Под ногами что-то перекатывалось, будто мелкие камешки и веточки в речке.