Глава 1. Улыбяка против улыбяки
Бледное осеннее солнце потихоньку начинало клониться к закату, мерцая веерами холодных лучей в изящной графике переплетений липовых веток. Тени стали длиннее и причудливее, палисадник уже погрузился в ореховые сумерки, и густые заросли девичьего винограда, оплетающего шубой старый штакетник и стену дома, приобрели приятный багровый оттенок.
Астры и георгины суховато заострили черты, а петуньи и бархатцы на многоярусной клумбе всё ещё выглядели весёленько. На свету оставались лишь белёсые черепа на палках, торчащих прямо из верхнего яруса. Две штуки в натуральную величину, купленные на ярмарке в Растяпинске. Таращатся в разные стороны и лыбятся.
Пожалуй, Настя правильно сделала, что установила их на своей части палисадника. На радость соседям, чьи собаки повадились ломать цветы и гадить на всё, что торчит из земли. У черепушек в темноте ещё и глаза оранжевеньким светятся. Всю ночь. Прелесть какая. Ещё бы они выли или стонали, совсем было бы прекрасно, но увы, к Настиному приходу ревущих черепушек в магазинчике криповых сувениров уже не осталось.
В интернете такие штукенции стоят куда дороже, так что пришлось довольстоваться тем, что удалось достать на распродаже. Настя смачно зевнула, отошла от окна и всё-таки переключилась с рассматривания каталога интернет-магазина на рабочую вкладку. Цены на элитные квартиры в Нижнем выросли незначительно, а вот бюджетная вторичка прилично прибавила. Что там дальше? Новостройки. Н-да, ипотека влетит в копеечку. В миллиарды копеечек, или миллионы рублей и годы на постном гороховом супе. Как у Таськи.
Чтобы немного расслабить глаза, Настя вылезла из-за компьютера, достала лейку-тыковку и направилась на чердак, где у неё как раз расцвёл кактус. Молодец какой, ещё держится. Второй день уже. Настя полила кактус сахарной водой и развернула горшочек так, чтобы большой розовый цветок оказался у окна, где света побольше. Ночи-то становятся длиннее.
– Таська тебе привет передавала, – улыбнулась Настя светло-розовым пенистым соцветиям герани в небольшом пластмассовом тазике. – Говорит, детки твои у неё разрослись, тоже цветут. Ну, света у них нормально, десятый этаж на южную сторону. А к тому моменту, когда она ипотеку вытянет, у неё уже джунгли будут. Завидует она мне, представляешь? – обернулась Настя к белой орхидее, наливая воды в поддон. – И при этом она одновременно думает, что это я ей завидую, по крайней мере, должна. Круто, да? – Настя перешла к разноцветным фиалкам, густо растущим в старой форме для выпечки. – Вроде как я должна слюни пускать на её женское счастье. А оно мне надо? Трое детей, ипотечная двушка в человейнике на двадцать лет и машина в кредит. Причём по документам всё на ней, потому что у мужа, видите ли, маленький официальный доход. – У гибискуса, оказывается, полно жёлтых листьев, которые пора бы оборвать. – А на самом деле она аж слюной давится от зависти, что мне квартира в наследство досталась. И всё поёт, что часики тикают, двадцать пять – пора рожать. А ты, я смотрю, меня не слушаешь?
Настя упёрла руки в бока, наклонилась к дереву и грозно произнесла:
– Если так и не расцветёшь, я тебя отдам кому-нибудь. – Но потом всё-таки сжалилась. – Ладно, даю тебе ещё два года.
Чтобы полить традисканции на шкафу, пришлось забраться на стул.
– Так вот, Таська мне всё трындит, что раз уж мне так повезло, что квартира сама в руки приплыла, хотя и старая, и без ремонта, то надо пользоваться возможностью. Вроде как со своей жилплощадью проще выйти замуж. – Настя спрыгнула на пол и повернулась к хлорофитумам. – Может, и так. Хотя мерзко, когда женятся на квартирах, а не на людях.
Настя поставила пустую лейку на подоконник, села на старый скрипнувший табурет, осмотрелась и пробормотала:
– А ещё более мерзко, когда в жизни ровным счётом ничего из себя не представляешь. Ни нуля, ни палочек. И будь у тебя хоть небоскрёб в собственности, ни один нормальный парень в твою сторону даже не посмотрит.
Настя поставила локоть на комод и прикрыла глаза рукой. Гошка не был нормальным парнем. Он был бездельником и наркоманом. Красивенький сынок богатеньких родителей, усердно делающих вид, что ничего плохого не происходит. Весь в татуировках и дорогих шмотках, выглядевших так, будто он их с боем отобрал у бомжей.
Таська как увидела его на квартирнике, так у неё челюсть и отвисла аж до края мини-юбки. Она потом месяц таскала Настю за собой по их рокерским и анимешным сборищам. Всё какие-то статьи умные читала, чтобы привлечь внимание. Даже чуть не подралась с ещё какими-то Гошкиными фанатками. Он им, правда, потом выдал, что они «в конце очереди». А Настя боялась даже взглядом с ним встретиться, думая, что она в этой очереди даже не стоит.
По шее прошелестело нежное тепло. На миг краем глаза Настя заметила у плеча насмешливо улыбающийся Гошкин профиль с тонкими острыми чертами. Так близко, будто он стоит у неё за спиной.
– Опять ты здесь, – беззвучно проговорила Настя. – А я вот с цветами болтаю. Больше-то не с кем.
Солнце село, и чердачная комната погрузилась в октябрьский полупрозрачный мрак. Настя подняла руку и как бы провела ладонью по Гошкиному затылку над своим плечом, но вместо мягких кудрей пальцы поймали лишь холодеющий воздух.
Настя поставила локти на колени и уткнулась лицом в ладони. Повезло, что она по образованию архитектор, да ещё с художественной школой за плечами. Зрительная память хорошая. Так она может в деталях представлять его лицо таким, каким оно было. А не тем, что с ним стало.
В дверь позвонили. Кого там ещё несёт. Да ещё вечером. Может, не открывать? Но кто-то упорно давил на кнопку звонка. Настя поднялась и пошлёпала открывать.
– Настюшенька, ты всё-таки дома, – расплылась в благообразной улыбке тётя Римма. – А я вот тебе огурчиков привезла из огорода. Ещё кабачков и яблочков.
– Да что вы, не стоило, – промямлила Настя, но тётя Римма ловко просочилась в квартиру и поставила на пол в прихожей набитый под завязку белый пакет из супермаркета.
– У тебя же сада нет, – вздохнула тётя Римма. – Я и бабушке твоей, царствие ей небесное, всегда по осени что-нибудь привозила. А то она только цветы выращивала. А ты, я смотрю, тыквы завела.
– Да, они красиво цветут и смотрятся стильно. – Настя скрестила руки на груди и привалилась к углу кухонного простенка.
Тётя Римма осматривалась, причём с таким выражением на лице, будто в квартире чем-то гадостно воняло. Потом соседка снова натянула улыбку:
– А эти штуки, ну… – Она выразительно подвигала прорисованными бровями.
– Какие штуки? – сыграла наивность Настя, хотя сразу прекрасно поняла, о чём шла речь.
– Эти, на палке. В твоей клумбе.
– А что с ними? – наигранно подняла брови Настя.
– Они так светятся по ночам. Даже через занавески видно.
– Да что вы говорите. Странно, я не замечала. Они что, правда, светятся?
– Ну, – чуть замялась тётя Римма. – Как бы да.
– Ой, я и не знала. Тогда я их разверну в другую сторону. Чтобы они вам в окна не сверкали. – Настя изо всех сил пыталась сохранять серьёзное выражение лица, чтобы не расхохотаться в голос.
– Может, ты их на другое место перенесёшь? – Тёте Римме тоже трудно давалось притворяться дружелюбной, презрение в голосе так и пёрло. – Страшненькие такие.
– А мне кажется, они миленькие, – растянулась в улыбке Настя. – И место самое подходящее. Эту клумбу ведь бабушка Алина сама сделала, своими руками. Не смотри, что простой регистраторшей в морге всю жизнь проработала. Зато к ландшафтному дизайну талант.
Тётя Римма только кивала с приклеенной улыбкой. Вернее, улыбякой. Напоминание о месте, где трудилась почившая Настина двоюродная бабуля, всегда заставляло соседей вспотеть.
Но тётя Римма, похоже, была настроена на солидный разговор. Поэтому она опять растянулась в улыбяке и пошла в атаку:
– А колючую проволоку под забором ты когда натянула?
– Я? – притворно округлила глаза Настя. – Нет, вы что. Она уже давно там.
– Это от бродячих собак, да? – маневрировала тётя Римма.
– И от них тоже. – Настя мило улыбнулась.
Улыбяка против улыбяки.
– Но ведь и домашние могут задеть, – как бы озабоченно произнесла тётя Римма. – У Котовых-то вон собаки везде бегают.
– Так пусть они за ними смотрят. Собака – это тоже ответственность, – с самым серьёзным поучительным видом проговорила Настя.
– Да, да, – кивала тётя Римма. – Но ведь если подумать, что такого страшного произойдёт, если собачка пописает на цветочек?
– Ничего, разумеется, – с готовностью поддакнула Настя. – У меня, правда, тыквы прямо на земле лежат. Кстати, а давайте, я вам тыкву подарю?
– Ой, ну что ты! Не нужно! – замахала руками тётя Римма.
– Как это – не нужно? Вы же мне вон сколько всего приносите. А так будет – от нашего огорода вашему. Тем более, куда мне одной столько тыкв? Я завтра занесу, да?
Тётя Римма что-то невнятно промямлила и выскользнула в коридор.
– До завтра! – жизнерадостно произнесла Настя ей вслед.
– Да, да. До завтра, – донеслось с лестницы, по которой уже спускалась тётя Римма.
Настя закрыла дверь и, продолжая улыбаться, привалилась к ней спиной. Гошка, стоя в проходе у кухонной двери, одобрительно аплодировал.
– Пописает на цветочек, – ухмыляясь, повторила Настя. – Ну, если на твой цветочек, то пожалуйста. Сколько угодно.
Настя толкнула носком пакет, и из него по полу со стуком покатились подгнившие яблочки из сада тёти Риммы.
– Хороший компост из вас получится, – проговорила Настя, собирая яблоки и запихивая их обратно, к нитратным кабачкам и огурчикам. – Глифосатные вы мои. Тьфу, что я несу. Какие ещё мои. Спасибо, не надо.
Завязав ручки пакета узлом, Настя села на холодный дощатый пол. Давно не крашенный. И обои пожелтели и начали отставать. А на ремонт денег нет. Вот поэтому соседи из мерзкой притворной жалости тащат ей свои отравленные урожаи – считают нищебродкой, которой по какой-то несправедливой причине досталась квартира. Правда, в разваливающемся доме, далеко за Щербинками, в не самом благополучном микрорайоне.
– Да, я злюка, – твёрдо произнесла Настя, глядя на снисходительно улыбающегося Гошку. – И ты знаешь, почему я такая. Или ты думаешь, я собак не люблю?
Настя упёрлась локтями в колени, а подбородком в ладони. Попыталась сосредоточиться и представить рядом с Гошкой Беляшика. Светлый пёсик с хвостиком-колечком мелькнул и тут же пропал.
– Это потому, что он умер не здесь, а в Сарове, – объяснила Настя Гошке. Хотя он и так всё знал. – Не надо было его там оставлять. Сашка его никогда не любила, вот и выпустила. Все дворы машинами заполнены.
Глаза щипало, Настя тёрла их большими пальцами. По плечам и спине пробежало мягкое прикосновение, как от Гошкиных ладоней.
– Да не реву я, – всхлипнула Настя. – Просто Беляшика нет, а они свою псарню выпускают просто так бегать под окнами.
На полу сидеть всё-таки холодно. Пришлось вставать и садиться дописывать обзор по ценам на недвижимость. Потом ещё «жильцов» покормить и в себя хоть что-нибудь запихнуть. От тянущих воспоминаний о Беляшике аппетит всегда напрочь пропадал.
Утром Настя сварила остатки какао – в кои-то веки решила потратить побольше газа из баллона. Специально открыла окно, чтобы порадовать ароматом бегущих на работу соседей. Ей-то повезло работать из дома. Можно, например, делать перерыв и идти поливать палисадник. Хотя эту процедуру Настя всегда терпеть не могла, но теперь из-за светящихся декоративных черепушек из шланга с балкона цветы тоже не полить. Вдруг вода на светильники попадёт, и они сломаются. Может, зонтик соорудить? А то осень, дожди.
Хотя тут, похоже, и дождя не нужно. Настя с лейками спустилась вниз, прошла через калитку на свою часть палисадника. Оказалось, одна из палок с черепом валялась на земле у клумбы.
Громко высказывая всё, что думает о вандалах, Настя приладила палку обратно. Выпрямилась и осмотрела россыпь ярких тыкв.
– Почто тебе столько? – спросила из-за забора громогласная баба Юля, опираясь на рукоятку грабель.
– Доброе утро, – отозвалась Настя, перелезая через бахчу. – Сама не знаю, если честно. Просто решила в первый раз вырастить что-то съедобное.
– Ну, у тебя хорошо получилось, – золотозубо рассмеялась бабуля.
– Хотите, подарю парочку?
– Нет уж, спасибо. Их Котовские псины вовсю метили, пока ты проволоку не натянула.
– Тс-с! – приложила палец к губам Настя. – Она тут уже давно.
– Понятно, – закивала баба Юля. – А приятели твои хороши. Симпатяги. Жаль, не поют.
Бабуля указала садовой рукавицей на черепа на палках. Настя улыбнулась и вернулась к тыквам, а баба Юля стала сгребать шуршащую сухую листву.
Только что теперь делать с этой бахчевой кучей, да ещё и обгаженной соседскими собаками. Ну, одна идея-то точно есть. Настя выбрала несколько самых кривобоких и уже подгнивающих тыкв и сложила у порога. Потом вынесла листочки, степлер и маркер. На каждой бумажке написала «Любимым соседям с наилучшими пожеланиями» и скобками пришпандырила записки к бахчам. А потом просто разнесла тыквы по подъезду и подложила под все три двери. Котовы с псарней и их лучшая подруга тётя Римма на первом этаже. И соседи по площадке на втором. Семейство, которое не надышится на свою дочурку, орущую по ночам во дворе с компаниями, а дома – матом на родителей. И они ещё смеют Настю обвинять, когда она музыку включает. Мол, их девочке домашнее задание делать надо.
Так, с частью тыкв разобрались. Теперь соседские нитратные подарочки. Пока Настя рубила их лопатой, чтобы утрамбовать в компостной яме, мимо как раз, покачиваясь, продефилировала соседская «девочка». В мини-платье и дырявых чулках.
– Вечер вчера удался? – усмехнулась Настя.
Девица только что-то промычала и прошла в подъезд. А через пару минут из окна над крыльцом вылетела тыква и с хрустом шмякнулась прямо перед ступеньками. Светло-жёлтые куски мякоти разлетелись по старому растрескавшемуся асфальту. На одном вяло трепетала мятая записка.
– Стерва, – сквозь зубы процедила Настя, глядя вверх через плечо.
Фрамуга подъездного окна со скрипом покачивалась, в тёмном стекле отражалось холодное осеннее небо. Краем глаза Настя зацепила какое-то движение. На миг показалось, что на соседской части палисадника кто-то стоит. Но стоило повернуться и присмотреться, как полупрозрачная высокая дама растаяла.
Вокруг – никого. Только выщербленный тротуар, обсаженный по обеим сторонам облетающими берёзами и уходящий в никуда. Старые фонарные столбы с давно не работающими лампами. Густые заросли клёнов, дикой вишни и боярышника там, где когда-то были рекреационная, детская и спортивная площадки.
Нехотя Настя собрала куски тыквы и отправила в компостную яму. Не оставлять же их прямо посреди прохода. Всё равно ведь все знают, что рыжая бахча произрастает только у неё на участке. Зато пока копошилась, появилась идея, что делать с остальным урожаем. Ну, с частью.
Настя перетащила тыквы домой и устроила небольшую фотосессию в мрачно-осеннем стиле. Жухлые листья, черепа, тыквы, голые ветки и крысы. По очереди вынимала «жильцов» из аквариума и размещала на горке тыкв. Лучше всех, конечно, смотрелся угольно-чёрный Герцог. Он ещё и самый послушный – сразу сел как надо. Атмосферненько так вышло.
