– Ключ в кабинете отца.
– Хорошо... Вас не потеряют?
– Я сказала, что мне нужно прилечь, – ответила Мэри, и чуть не расплакалась.
– Да…? Превосходно. Идемте, графиня, – он потянул ее за руку.
Они прошли к кабинету, не привлекая внимания, тетушки устроили всех пришедших в гостиной. Мэри хотела закричать, но рука Кудашева дрожала, и вид был такой болезненный, казалось, любое неосторожное движение могло стоить ей жизни. Ключ нашли в металлическом сундуке за стеллажами. Когда спускались в лабораторию, а это был долгий спуск в темноту, кажется, подвал уходил под землю, Кудашев освещал путь факелом, придерживал девушку, словом вел себя как истинный кавалер, а когда Мэри чуть не подвернула ногу на голых, каменных ступеньках, начал извинятся за все принесенные ей неудобства.
– Что-то не похожи вы на грабителя, – заметила она.
– А я и не собираюсь грабить, – юноша снова подал ей руку и помог спуститься с высокой ступеньки. – Осторожнее, здесь лежат доски… Можно, запнутся.
– Откуда вы знаете?
– Я студент вашего отца, – напомнил он. – Прошу меня простить за поведение…
– Да я чуть с ума не сошла, – насторожилась Мэри. – Почему вы просто не попросили провести вас в лабораторию?
– В самом деле… Почему я просто не попросил? – проворчал Кудашев.
Наконец, показалась лаборатория, он втолкнул Мэри внутрь, и закрыл дверь. Ключ спрятал в карман.
– Ведите себя тихо. Мне очень не хочется вас у-би-би… – он помолчал, и быстро протараторил. – И, все-таки, я правда это сделаю, если вы… Так что, не нужно, – Кудашев убирал кинжал в ножны под сюртук, и стал осматриваться. – Возможно, я здесь что-нибудь найду.
Он поднес факел к стене, потрескивая огонек, пополз вперед, зажигая дремлющие светильники. Они вспыхивали в полумраке, как звезды, ярким золотом разгораясь в темноте. Скоро лабораторию наполнил тусклый, чадящий свет. Пламя брызгами разбегалось по стеклянным колбам, рыжими бликами дрожало в искаженных зеркалах. Мэри огляделась, здесь все было именно так, как она помнила, когда заходила со всем ребенком. Деревянные столы, на них сооружения из колб, трубочек, спиртовых горелок, у стены алхимическая печь, клочья серой паутины свисают с заслонок, в углу куча из старых книг. Но стол возле проделанной в стене вентиляции прибран, а пол перед ним вымыт и буквально отскоблен до красноты. В темном углу мягкая кушетка и диван плотно придвинуты к друг другу, перед ними низкий столик. Пахло чем-то химическим и пылью, дышать было тяжело.
– Что вы хотите здесь найти?
– Что-нибудь что поможет вашему отцу и мне.
– Что? Мой отец…ведь… Я не понимаю…
– Все очень сложно, графиня, – начал Евгений. – Князь Ярослав…
– Он не мог! – выкрикнула Мэри, словно это мучило ее уже несколько дней. – Доктор сказал…Когда я думала, что… Отца не били, нет никаких повреждений..., и следов отравления… И я бы что-нибудь заметила. Просто…И… Он вел себя спокойно, когда вышел. Так не ведут себя преступники…Хотя, я не видела преступников, но…Не думаю, что князь…
– Князь Орлов, – продолжил Евгений, будто его не перебивали, – забрал душу вашего отца. Долго рассказывать.
– Забрал… что-что?
Евгений быстро взглянул на нее, выдвигая ящик:
– Вы слышали про шаманов, Мария?
– Я не понимаю, к чему вы это говорите.
– Он прошел у них посвящение. Его учили лечить души, и возвращать похищенные. Понимаете?… Это то, чем они занимаются, чем должны заниматься.
– Мой отец не просыхал, а теперь лежит, как бревно, получив инфаркт! – со слезами в голосе крикнула она. – А вы смеетесь над моим горем?
– Нет, конечно же, нет! Во имя Христа, что вы такое говорите, Мария? – ужаснулся Кудашев.
Мэри не верила ни единому слову. И собиралась сказать ему, как вскрикнула. Нечто пробежало со всем рядом, серым комочком нагло уселось на кучу книг, принялось грызть бумажную корку. Звук стоял отвратительный. Липкий, холодный пот покатился по спине, Мэри передёрнуло. Она вскрикнула, и налетела спиной на стол:
– Уберите ее, господи…Уберите… Я сейчас, умру!
– Да, что вы пищите все? – поморщился Кудашев, будто ему в висок воткнули иголку.
– Крыса!
– Где? – Кудашев огляделся, схватил тяжелый том и бросил в грызуна. Раздался сдавленный писк, студент спокойно продолжил копаться в ящике.
Мэри перестала кричать, осторожно на цыпочках подошла к книгам, крыса не шевелилась.
– Чудовище! Убийца! Что вы наделали?
– Ваш отец мне тоже дорог, – не понял Евгений причину девичьих терзаний. – Так, так… А вот эти книги мне знакомы… И заметьте, вы кричите и плачете, а я пытаюсь его спасти. Может, поможете искать… – он взглянул на Мэри, и сдался. – Ну… или хотя бы помолчите?
– Лжец! – она схватила что-то со стола, собираясь швырнуть. – Выпустите меня отсюда!
Кудашев прикрылся рукой.
– Ну, потерпите же ради бога, я кое-что покажу… – книга полетела в него, но не долетела. Толком, не набрав высоту, шлепнулась об пол. – Не надо в меня кидаться, я б-б-боюсь б-б-боли! – с трудом выкрикнул Кудашев. – С-су-су-м-ма-масшедшая женщина!
– А вы хотите меня убить!
Евгений промолчал. И вдруг бросился к упавшей книге с криком: – Вот она! – положил на пол, и рухнул коленями в пыль. Он зажег спиртовку, и лихорадочно тер руки, виски, ерошил волосы и щипал себя за щеки, пока читал и время от времени переверчивал страницы. Блики пламени красными точками вспыхивали в его глазах. Мэри неподвижно наблюдала за происходящим, у нее пересохло во рту, мурашки бегали по коже. Кудашев оторвался только чтобы, выгрести из ящика весь мел, вернее вытрясти на пол, и, ползая на коленях по полу, принялся рисовать.
– Да что вы делаете? Скажите, уже! – не выдержала Мэри.
– Открываю дверь.
– Дверь? – истерично хихикнула Мэри. – Она немного не здесь.
– Вы, кстати, довольны ли этим миром? – спросил Евгений. – Отец хоть и ученый – пьяница. А вы… вы… Про вас ходят не очень лестные разговоры. Словом, каждый второй повеса решил, что стоит ему прижать вас, как следует… И смею заметить, не на пустом месте. Чего вам не хватает, Мария?
– Что вы право… Такое…. Где вы этих гадостей набрались?
– Ну, я и сам так думаю.
– Что?!
Кудашев промолчал. Комнату вдруг наполнило слабое, синеватое свечение, и что-то будто взорвалось, зазвенели пробирки, запах сероводорода ударил в нос. Мэри вскрикнула, и спряталась за стол. А свет образовал круг, и стал подниматься вверх, выдвигаться из пола. Евгений слегка отшатнулся и взглянул на графиню.
– Теперь вы мне верите? Видите, я не вру… это дверь!
– Сумасшедший… – Мэри попятилась. – Оставьте меня в покое!
– Мария… Нужна родственная связь, чтобы найти вашего, отца. Вы пойдете?
– Оставьте меня в покое! – она бросилась к настоящей, дубовой двери, чтобы бежать отсюда прочь. Прочь от этого света, от этого безумия, уже на грани того, чтобы и сама решиться рассудка. Евгений в два прыжка оказался рядом, схватил за руку и потащил.
– Я… не пойду! Мамочка, я боюсь! У меня от вас синяки будут… Я не хочу! Пустите…
– Вы хотите спасти отца? Мария… Ему жить осталось меньше дня.
Мэри непроизвольно шагнула вперед, вскрикнула и провалилась в темноту.
Знакомо запахло жженой древесиной, а глаза ослепили искры. Мэри казалось, она падает бесконечно, лицо опалило жаром, ноги подогнулись от удара об землю. Кудашев ухватил графиню за талию, не дал упасть. Их окружал огонь. Тени плясали на сером камне стен, мрак отступал, и забивался в ниши окон, будто спасаясь от света. Пение, жуткое и отрывистое, звучало в полуразрушенных стенах катакомб, ветер разносился звуки, и порождал призрачное эхо. Столы, свисающие с потолка люстры – все было каменным, будто безумный камнетес хотел воссоздать копию бального зала. В центре стоял князь Ярослав Орлов, темный плащ с красным подбоем спадал с плеч до пола, вокруг люди – многие сидели на коленях, пели и монотонно раскачивались.
Кудашев толкнул Мэри.
– Что происходит? – вскрикнула она. – Что это за место?
– Прошу прощения. Все кто хочет присоединиться, должны привести с собой человека. Она такая упрямая! – тут же пожаловался Кудашев. – Даже отца спасть не хотела! Пришлось тащить насильно… Никакой самопожертвенности! Только липла ко мне, как банный лист.
Князь Ярослав задумчиво усмехнулся:
– Охотно верю.
– Не правда! – Мэри затравленно огляделась, чуть не плача.
– Вы не должны меня бояться, Мария Александровна, – сказал Ярослав, приближаясь к каменному постаменту. – Я ведь обещал скорую встречу… А слово человека чести нерушимо. – он поджег по очереди свечи, прикрыв ладонью огонь от сквозняка. И сел на ступеньку у постамента, рядом лежала сабля.
– Ну что вы, птичка моя? Почирикайте же, право. А то я начинаю скучать.
– Ваше сиятельство, – Мэри низко опустила голову. – Что это…? Какой-то кошмар? Почему я не просыпаюсь?
– Ммм, – он посмотрел ей в глаза. – Кошмар? Почему? Вам здесь плохо? Быть может, тут слишком холодно, сыро, или неуютно?
– Нет… Но я бы хотела домой.
– В самом деле? Не понимаю. Почему? Вы ведь только пришли! Кстати, а зачем вы пришли?
– Евгений сказал, вы похитили душу моего отца… – еле проговорила она. – Я хочу… хочу, чтобы вы вернули… если, правда… Это ведь неправда?
– Вы, правда, так сказали, юноша? – удивился князь. – Ай, яй, как вы могли так меня подставить, Евгений? Но я не похищал ее… Ваш отец сам ушел. Он устал, и решил отдохнуть. В этом нет ничего плохого, Мэри.
Мэри ужаснула эта комедия в лице Ярослава, а Кудашев потер шею. И промолчал.
– Так и быть. Я отпущу и вас, и вашего отца. Но! С одним условием, – вдруг сказал Ярослав. – Вы должны узнать, отчего отказываетесь, и что хотите отнять у вашего отца, – он развел руками, и торжественно заговорил: Мэри, здесь нет запретов, вы вольны делать, то что хотите…! Химия? О боги, зачем? – Орлов резко поднялся и швырнул книгу в огонь. И только сейчас Мэри ясно разглядела, что по всему залу пылают до потолка сваленные в кучи книги. – Вы можете даже не общаться с родней. Кому нужны все эти тетки, сестры, папы, мамы…
– Довольно! – крикнул Кудашев. – Я привел ее! Она моя! А вы, ваше сиятельство, ищите себе другую.
– Что? – ужаснулась Мэри.
Князь Орлов пожал плечами:
– Хотите, чтобы я объяснил?
Мэри молчала, и не могла выдавить ни слова.
– Хотите! Хотите! Хотите?! – закричал Ярослав. Она вздрогнула, и сквозь слезы выдавила:
– Да.
– Ну извольте. Эти люди пришли сюда, чтобы отдохнуть от всего… Погружаясь в транс, они отпускают заботы. Гармония и единство с миром наполняет их. Никаких тревог. Никаких проблем. Это рай на земле! Мы подчиняемся только одному единственному правилу, ничто не должно нас тревожить. Иначе, вас исключат.
– Хватит! Я привел человека и заплатил деньги, я хочу перейти с ней в транс! Или вы не человек чести, а мошенник, – разозлился Кудашев.
– Куда вы торопитесь? Отбросьте суету… и подумайте о том, что приносит вам покой. Здесь нет места низменным чувствам. Ну… а вы Мэри, не молчите. Спрашивайте! Спрашивай, черт тебя возьми! Что здесь делают эти люди!
– Что…делают? – послушно повторила она.
– Похоже, что спят.
– Спят?
– Да… в некотором смысле.
Мэри взглянула на целующуюся парочку, глаза юноши и девушки были закрыты. Отвернулась.
– Вы обязаны мне! Я привел ее! – крикнул Кудашев, и бросился к Мэри. Шею уколол кинжал, Мэри вскрикнула. – Если вы… не прогрузите меня в транс. Я у-убью ее…! Ни мне, ни вам. Понимаете, я столько лет ее желал!
– Отчего же, понимаю. Подойдите ближе, юноша…
Кудашев удерживая ее, подтолкнул вперед. Мэри взвизгнула. Кинжал царапал шею, и казалось, вот-вот проткнет кожу. Мэри пыталась и никак не могла проснуться. Они приближались, Кудашев пыхтел ей в затылок.
Ярослав внезапно рассеялся, как черный песок сдутый ветром, волна болезненных укусов ожгла в лицо. Кудашев вскрикнул и отлетел в сторону. Мэри ударилась коленями об пол и вскрикнула.
– Мальчишку связать… А с девчонкой я сам разберусь.
Ярослав взял ее за плечи, графиня встретилась с ним взглядом…
Она стояла в кабинете отца. Солнечный свет лил из окон, пылинки плыли и кружились в воздухе, а профессор Абашев сидел в своем скрипучем кресле, за рабочим столом. Руки спрятаны в карманы жилетке, золотая цепочка часов выглядывает из кармана. Мэри хотела позвать отца, но губы будто слиплись намертво, даже замычать графиня не смогла, а ноги приросли к полу. Открылась дверь, отец скрипнул креслом и шагнул навстречу вошедшей женщине. Его глаза, которые Мэри всегда помнила серьезными, задумчивыми, или ничего не соображающими от выпитого спиртного заулыбались. Он нежно взял руки женщины в свои.
Женщина и отец молчали, и смотрели так, будто не могли насмотреться, будто эта встреча, нечто самое важное в их жизни. Профессор спрятался лицо в ее ладонях, кажется, он плакал.
– Лиза. Моя милая Лиза.
– Мама! – вскрикнула Мэри. Ее била крупная дрожь, зубы лязгали, а слезы сами текли из глаз. Она хватала воздух ртом, и уткнувшись лицом в солому, вскрикнула от боли, что разрывала сердце.
– Что с тобой, маленькая графиня?
Мэри судорожно вздохнула, Кудашев смотрел из темноты угла. Бледный, с горящими, как у кота глазами. И вновь ее окружали каменные стены, только комната стала меньше.
– Ты… ничтожество…Затащил меня сюда…
– В любом случае я проигрыше. Тебя ждет транс, Мария. А меня вечность в этой темнице… Довольно-таки забавно. Я так желал тебя… Но именно сейчас, мне меньше всего хочется тебя видеть.
Мэри не ответила, ее бил озноб, зубы стучали. Графиня обняла себя руками, бросив взгляд на свое изорванное и грязное платье.
– Знаешь, этот транс, все равно, что дверь в рай. Там мы были бы вместе. Ничего не стояло бы между нами… Я ведь понимал, ты богатая… А я…Ничего бы не стояло. Ни отец, ни обязательства, ни этикет, ни репутация.
– Я хочу домой…
Кудашев зло засмеялся.
– О господи, с кем я говорю о возвышенных чувствах? Пустышка. Глупая пустышка! Кукла в платье. Вы хоть какого-нибудь любите, кроме себя?
– Я хочу домой! – плаксиво протянула Мэри. – Хочу домой!
Кудашев сипло закашлял сквозь смех, и заорал:
– Вы решили меня добить, поместив рядом с этим существом в платье?
Ярослав будто возник из ниоткуда. Схватил студента за волосы, Мэри вскрикнула. Сверкнуло лезвие сабли, удар, кровь брызнула карминной струей и веером растеклась по полу, под Кудашевым образовалась алая лужа. Мэри завизжала. Ярослав поднял голову за волосы. Графиня ударилась спиной стену, вжалась в нее, и готова была вновь потерять сознание, когда голова, брошенная Ярославом, покатилась по грязному полу, оставляя красный след.
Князь согнал с лезвия сабли кровь, как грязь.
– Он слишком много беспокоился. Я ведь говорил… Мы исключаем тех, кто беспокоится.
Мэри била дрожь, графиня больше ничего не чувствовала, и никак не реагировала на происходящее. Только лицо с искривленным от боли ртом застыло перед глазами.
– Идемте! – Ярослав поднял Мэри, безвольную как куклу, и заглянул в глаза. – Вас ждет незабываемый день.
В глазах Ярослава вспыхивали и зажигались яркие огни, вытягивались закручиваясь в водоворот лица, Мэри будто падала в бездонный колодец… Засверкала на потолке люстра, стеклянные сосульки на жемчужных ниточках, как сережки покачивались мелодично звенели, с брызгами и искрами появился фонтан – ангел с каменной улыбкой высоко выдувал изгибающиеся струи из множества трубочек.
– Хорошо... Вас не потеряют?
– Я сказала, что мне нужно прилечь, – ответила Мэри, и чуть не расплакалась.
– Да…? Превосходно. Идемте, графиня, – он потянул ее за руку.
Они прошли к кабинету, не привлекая внимания, тетушки устроили всех пришедших в гостиной. Мэри хотела закричать, но рука Кудашева дрожала, и вид был такой болезненный, казалось, любое неосторожное движение могло стоить ей жизни. Ключ нашли в металлическом сундуке за стеллажами. Когда спускались в лабораторию, а это был долгий спуск в темноту, кажется, подвал уходил под землю, Кудашев освещал путь факелом, придерживал девушку, словом вел себя как истинный кавалер, а когда Мэри чуть не подвернула ногу на голых, каменных ступеньках, начал извинятся за все принесенные ей неудобства.
– Что-то не похожи вы на грабителя, – заметила она.
– А я и не собираюсь грабить, – юноша снова подал ей руку и помог спуститься с высокой ступеньки. – Осторожнее, здесь лежат доски… Можно, запнутся.
– Откуда вы знаете?
– Я студент вашего отца, – напомнил он. – Прошу меня простить за поведение…
– Да я чуть с ума не сошла, – насторожилась Мэри. – Почему вы просто не попросили провести вас в лабораторию?
– В самом деле… Почему я просто не попросил? – проворчал Кудашев.
Наконец, показалась лаборатория, он втолкнул Мэри внутрь, и закрыл дверь. Ключ спрятал в карман.
– Ведите себя тихо. Мне очень не хочется вас у-би-би… – он помолчал, и быстро протараторил. – И, все-таки, я правда это сделаю, если вы… Так что, не нужно, – Кудашев убирал кинжал в ножны под сюртук, и стал осматриваться. – Возможно, я здесь что-нибудь найду.
Он поднес факел к стене, потрескивая огонек, пополз вперед, зажигая дремлющие светильники. Они вспыхивали в полумраке, как звезды, ярким золотом разгораясь в темноте. Скоро лабораторию наполнил тусклый, чадящий свет. Пламя брызгами разбегалось по стеклянным колбам, рыжими бликами дрожало в искаженных зеркалах. Мэри огляделась, здесь все было именно так, как она помнила, когда заходила со всем ребенком. Деревянные столы, на них сооружения из колб, трубочек, спиртовых горелок, у стены алхимическая печь, клочья серой паутины свисают с заслонок, в углу куча из старых книг. Но стол возле проделанной в стене вентиляции прибран, а пол перед ним вымыт и буквально отскоблен до красноты. В темном углу мягкая кушетка и диван плотно придвинуты к друг другу, перед ними низкий столик. Пахло чем-то химическим и пылью, дышать было тяжело.
– Что вы хотите здесь найти?
– Что-нибудь что поможет вашему отцу и мне.
– Что? Мой отец…ведь… Я не понимаю…
– Все очень сложно, графиня, – начал Евгений. – Князь Ярослав…
– Он не мог! – выкрикнула Мэри, словно это мучило ее уже несколько дней. – Доктор сказал…Когда я думала, что… Отца не били, нет никаких повреждений..., и следов отравления… И я бы что-нибудь заметила. Просто…И… Он вел себя спокойно, когда вышел. Так не ведут себя преступники…Хотя, я не видела преступников, но…Не думаю, что князь…
– Князь Орлов, – продолжил Евгений, будто его не перебивали, – забрал душу вашего отца. Долго рассказывать.
– Забрал… что-что?
Евгений быстро взглянул на нее, выдвигая ящик:
– Вы слышали про шаманов, Мария?
– Я не понимаю, к чему вы это говорите.
– Он прошел у них посвящение. Его учили лечить души, и возвращать похищенные. Понимаете?… Это то, чем они занимаются, чем должны заниматься.
– Мой отец не просыхал, а теперь лежит, как бревно, получив инфаркт! – со слезами в голосе крикнула она. – А вы смеетесь над моим горем?
– Нет, конечно же, нет! Во имя Христа, что вы такое говорите, Мария? – ужаснулся Кудашев.
Мэри не верила ни единому слову. И собиралась сказать ему, как вскрикнула. Нечто пробежало со всем рядом, серым комочком нагло уселось на кучу книг, принялось грызть бумажную корку. Звук стоял отвратительный. Липкий, холодный пот покатился по спине, Мэри передёрнуло. Она вскрикнула, и налетела спиной на стол:
– Уберите ее, господи…Уберите… Я сейчас, умру!
– Да, что вы пищите все? – поморщился Кудашев, будто ему в висок воткнули иголку.
– Крыса!
– Где? – Кудашев огляделся, схватил тяжелый том и бросил в грызуна. Раздался сдавленный писк, студент спокойно продолжил копаться в ящике.
Мэри перестала кричать, осторожно на цыпочках подошла к книгам, крыса не шевелилась.
– Чудовище! Убийца! Что вы наделали?
– Ваш отец мне тоже дорог, – не понял Евгений причину девичьих терзаний. – Так, так… А вот эти книги мне знакомы… И заметьте, вы кричите и плачете, а я пытаюсь его спасти. Может, поможете искать… – он взглянул на Мэри, и сдался. – Ну… или хотя бы помолчите?
– Лжец! – она схватила что-то со стола, собираясь швырнуть. – Выпустите меня отсюда!
Кудашев прикрылся рукой.
– Ну, потерпите же ради бога, я кое-что покажу… – книга полетела в него, но не долетела. Толком, не набрав высоту, шлепнулась об пол. – Не надо в меня кидаться, я б-б-боюсь б-б-боли! – с трудом выкрикнул Кудашев. – С-су-су-м-ма-масшедшая женщина!
– А вы хотите меня убить!
Евгений промолчал. И вдруг бросился к упавшей книге с криком: – Вот она! – положил на пол, и рухнул коленями в пыль. Он зажег спиртовку, и лихорадочно тер руки, виски, ерошил волосы и щипал себя за щеки, пока читал и время от времени переверчивал страницы. Блики пламени красными точками вспыхивали в его глазах. Мэри неподвижно наблюдала за происходящим, у нее пересохло во рту, мурашки бегали по коже. Кудашев оторвался только чтобы, выгрести из ящика весь мел, вернее вытрясти на пол, и, ползая на коленях по полу, принялся рисовать.
– Да что вы делаете? Скажите, уже! – не выдержала Мэри.
– Открываю дверь.
– Дверь? – истерично хихикнула Мэри. – Она немного не здесь.
– Вы, кстати, довольны ли этим миром? – спросил Евгений. – Отец хоть и ученый – пьяница. А вы… вы… Про вас ходят не очень лестные разговоры. Словом, каждый второй повеса решил, что стоит ему прижать вас, как следует… И смею заметить, не на пустом месте. Чего вам не хватает, Мария?
– Что вы право… Такое…. Где вы этих гадостей набрались?
– Ну, я и сам так думаю.
– Что?!
Кудашев промолчал. Комнату вдруг наполнило слабое, синеватое свечение, и что-то будто взорвалось, зазвенели пробирки, запах сероводорода ударил в нос. Мэри вскрикнула, и спряталась за стол. А свет образовал круг, и стал подниматься вверх, выдвигаться из пола. Евгений слегка отшатнулся и взглянул на графиню.
– Теперь вы мне верите? Видите, я не вру… это дверь!
– Сумасшедший… – Мэри попятилась. – Оставьте меня в покое!
– Мария… Нужна родственная связь, чтобы найти вашего, отца. Вы пойдете?
– Оставьте меня в покое! – она бросилась к настоящей, дубовой двери, чтобы бежать отсюда прочь. Прочь от этого света, от этого безумия, уже на грани того, чтобы и сама решиться рассудка. Евгений в два прыжка оказался рядом, схватил за руку и потащил.
– Я… не пойду! Мамочка, я боюсь! У меня от вас синяки будут… Я не хочу! Пустите…
– Вы хотите спасти отца? Мария… Ему жить осталось меньше дня.
Мэри непроизвольно шагнула вперед, вскрикнула и провалилась в темноту.
Знакомо запахло жженой древесиной, а глаза ослепили искры. Мэри казалось, она падает бесконечно, лицо опалило жаром, ноги подогнулись от удара об землю. Кудашев ухватил графиню за талию, не дал упасть. Их окружал огонь. Тени плясали на сером камне стен, мрак отступал, и забивался в ниши окон, будто спасаясь от света. Пение, жуткое и отрывистое, звучало в полуразрушенных стенах катакомб, ветер разносился звуки, и порождал призрачное эхо. Столы, свисающие с потолка люстры – все было каменным, будто безумный камнетес хотел воссоздать копию бального зала. В центре стоял князь Ярослав Орлов, темный плащ с красным подбоем спадал с плеч до пола, вокруг люди – многие сидели на коленях, пели и монотонно раскачивались.
Кудашев толкнул Мэри.
– Что происходит? – вскрикнула она. – Что это за место?
– Прошу прощения. Все кто хочет присоединиться, должны привести с собой человека. Она такая упрямая! – тут же пожаловался Кудашев. – Даже отца спасть не хотела! Пришлось тащить насильно… Никакой самопожертвенности! Только липла ко мне, как банный лист.
Князь Ярослав задумчиво усмехнулся:
– Охотно верю.
– Не правда! – Мэри затравленно огляделась, чуть не плача.
– Вы не должны меня бояться, Мария Александровна, – сказал Ярослав, приближаясь к каменному постаменту. – Я ведь обещал скорую встречу… А слово человека чести нерушимо. – он поджег по очереди свечи, прикрыв ладонью огонь от сквозняка. И сел на ступеньку у постамента, рядом лежала сабля.
– Ну что вы, птичка моя? Почирикайте же, право. А то я начинаю скучать.
– Ваше сиятельство, – Мэри низко опустила голову. – Что это…? Какой-то кошмар? Почему я не просыпаюсь?
– Ммм, – он посмотрел ей в глаза. – Кошмар? Почему? Вам здесь плохо? Быть может, тут слишком холодно, сыро, или неуютно?
– Нет… Но я бы хотела домой.
– В самом деле? Не понимаю. Почему? Вы ведь только пришли! Кстати, а зачем вы пришли?
– Евгений сказал, вы похитили душу моего отца… – еле проговорила она. – Я хочу… хочу, чтобы вы вернули… если, правда… Это ведь неправда?
– Вы, правда, так сказали, юноша? – удивился князь. – Ай, яй, как вы могли так меня подставить, Евгений? Но я не похищал ее… Ваш отец сам ушел. Он устал, и решил отдохнуть. В этом нет ничего плохого, Мэри.
Мэри ужаснула эта комедия в лице Ярослава, а Кудашев потер шею. И промолчал.
– Так и быть. Я отпущу и вас, и вашего отца. Но! С одним условием, – вдруг сказал Ярослав. – Вы должны узнать, отчего отказываетесь, и что хотите отнять у вашего отца, – он развел руками, и торжественно заговорил: Мэри, здесь нет запретов, вы вольны делать, то что хотите…! Химия? О боги, зачем? – Орлов резко поднялся и швырнул книгу в огонь. И только сейчас Мэри ясно разглядела, что по всему залу пылают до потолка сваленные в кучи книги. – Вы можете даже не общаться с родней. Кому нужны все эти тетки, сестры, папы, мамы…
– Довольно! – крикнул Кудашев. – Я привел ее! Она моя! А вы, ваше сиятельство, ищите себе другую.
– Что? – ужаснулась Мэри.
Князь Орлов пожал плечами:
– Хотите, чтобы я объяснил?
Мэри молчала, и не могла выдавить ни слова.
– Хотите! Хотите! Хотите?! – закричал Ярослав. Она вздрогнула, и сквозь слезы выдавила:
– Да.
– Ну извольте. Эти люди пришли сюда, чтобы отдохнуть от всего… Погружаясь в транс, они отпускают заботы. Гармония и единство с миром наполняет их. Никаких тревог. Никаких проблем. Это рай на земле! Мы подчиняемся только одному единственному правилу, ничто не должно нас тревожить. Иначе, вас исключат.
– Хватит! Я привел человека и заплатил деньги, я хочу перейти с ней в транс! Или вы не человек чести, а мошенник, – разозлился Кудашев.
– Куда вы торопитесь? Отбросьте суету… и подумайте о том, что приносит вам покой. Здесь нет места низменным чувствам. Ну… а вы Мэри, не молчите. Спрашивайте! Спрашивай, черт тебя возьми! Что здесь делают эти люди!
– Что…делают? – послушно повторила она.
– Похоже, что спят.
– Спят?
– Да… в некотором смысле.
Мэри взглянула на целующуюся парочку, глаза юноши и девушки были закрыты. Отвернулась.
– Вы обязаны мне! Я привел ее! – крикнул Кудашев, и бросился к Мэри. Шею уколол кинжал, Мэри вскрикнула. – Если вы… не прогрузите меня в транс. Я у-убью ее…! Ни мне, ни вам. Понимаете, я столько лет ее желал!
– Отчего же, понимаю. Подойдите ближе, юноша…
Кудашев удерживая ее, подтолкнул вперед. Мэри взвизгнула. Кинжал царапал шею, и казалось, вот-вот проткнет кожу. Мэри пыталась и никак не могла проснуться. Они приближались, Кудашев пыхтел ей в затылок.
Ярослав внезапно рассеялся, как черный песок сдутый ветром, волна болезненных укусов ожгла в лицо. Кудашев вскрикнул и отлетел в сторону. Мэри ударилась коленями об пол и вскрикнула.
– Мальчишку связать… А с девчонкой я сам разберусь.
Ярослав взял ее за плечи, графиня встретилась с ним взглядом…
Она стояла в кабинете отца. Солнечный свет лил из окон, пылинки плыли и кружились в воздухе, а профессор Абашев сидел в своем скрипучем кресле, за рабочим столом. Руки спрятаны в карманы жилетке, золотая цепочка часов выглядывает из кармана. Мэри хотела позвать отца, но губы будто слиплись намертво, даже замычать графиня не смогла, а ноги приросли к полу. Открылась дверь, отец скрипнул креслом и шагнул навстречу вошедшей женщине. Его глаза, которые Мэри всегда помнила серьезными, задумчивыми, или ничего не соображающими от выпитого спиртного заулыбались. Он нежно взял руки женщины в свои.
Женщина и отец молчали, и смотрели так, будто не могли насмотреться, будто эта встреча, нечто самое важное в их жизни. Профессор спрятался лицо в ее ладонях, кажется, он плакал.
– Лиза. Моя милая Лиза.
– Мама! – вскрикнула Мэри. Ее била крупная дрожь, зубы лязгали, а слезы сами текли из глаз. Она хватала воздух ртом, и уткнувшись лицом в солому, вскрикнула от боли, что разрывала сердце.
– Что с тобой, маленькая графиня?
Мэри судорожно вздохнула, Кудашев смотрел из темноты угла. Бледный, с горящими, как у кота глазами. И вновь ее окружали каменные стены, только комната стала меньше.
– Ты… ничтожество…Затащил меня сюда…
– В любом случае я проигрыше. Тебя ждет транс, Мария. А меня вечность в этой темнице… Довольно-таки забавно. Я так желал тебя… Но именно сейчас, мне меньше всего хочется тебя видеть.
Мэри не ответила, ее бил озноб, зубы стучали. Графиня обняла себя руками, бросив взгляд на свое изорванное и грязное платье.
– Знаешь, этот транс, все равно, что дверь в рай. Там мы были бы вместе. Ничего не стояло бы между нами… Я ведь понимал, ты богатая… А я…Ничего бы не стояло. Ни отец, ни обязательства, ни этикет, ни репутация.
– Я хочу домой…
Кудашев зло засмеялся.
– О господи, с кем я говорю о возвышенных чувствах? Пустышка. Глупая пустышка! Кукла в платье. Вы хоть какого-нибудь любите, кроме себя?
– Я хочу домой! – плаксиво протянула Мэри. – Хочу домой!
Кудашев сипло закашлял сквозь смех, и заорал:
– Вы решили меня добить, поместив рядом с этим существом в платье?
Ярослав будто возник из ниоткуда. Схватил студента за волосы, Мэри вскрикнула. Сверкнуло лезвие сабли, удар, кровь брызнула карминной струей и веером растеклась по полу, под Кудашевым образовалась алая лужа. Мэри завизжала. Ярослав поднял голову за волосы. Графиня ударилась спиной стену, вжалась в нее, и готова была вновь потерять сознание, когда голова, брошенная Ярославом, покатилась по грязному полу, оставляя красный след.
Князь согнал с лезвия сабли кровь, как грязь.
– Он слишком много беспокоился. Я ведь говорил… Мы исключаем тех, кто беспокоится.
Мэри била дрожь, графиня больше ничего не чувствовала, и никак не реагировала на происходящее. Только лицо с искривленным от боли ртом застыло перед глазами.
– Идемте! – Ярослав поднял Мэри, безвольную как куклу, и заглянул в глаза. – Вас ждет незабываемый день.
В глазах Ярослава вспыхивали и зажигались яркие огни, вытягивались закручиваясь в водоворот лица, Мэри будто падала в бездонный колодец… Засверкала на потолке люстра, стеклянные сосульки на жемчужных ниточках, как сережки покачивались мелодично звенели, с брызгами и искрами появился фонтан – ангел с каменной улыбкой высоко выдувал изгибающиеся струи из множества трубочек.
