— Сделай мне одолжение, питайся лучше, я не хочу, чтобы ты умер от истощения. Это был бы не тот конец, которого ты заслуживаешь.
Она скользнула взглядом сверху вниз, и чему-то улыбнулась, разглядывая его из-под полу опущенных ресниц.
— Убьешь сама? Или доверишь мою жизнь… Мабору? — сказал он. Стул оказался низким и ему пришлось вытянуть ноги, он не сразу сообразил, что вторгается в ее личное пространство и задевает ее ноги, но убирать было уже поздно и глупо. Ноги Карра тоже не убрала и не отдернула. Откинулась на спинку стула, так что тонкая ткань блузки обрисовала все, чего под ней нет и что есть. Солас не стал скрывать, что видит это.
— Ты делаешь так всегда, когда тебе что-то нужно от мужчины? — спросил он, дольше чем нужно изучая ее блузку, прежде чем посмотреть ей в глаза, но увидел лишь темно-красные, сочные губы. Карра рассмеялась, сверкнув зубами.
— Что мне по-твоему от тебя нужно? Ты не настолько уж незаменим, Солас. Были другие и были лучше. Если тебя что-то отвлекает, я могу одеться…
— Оставь как есть, — вдруг со злостью и раздражением в голосе бросил он, не зная сам, почему так отреагировал. Хотелось обмотать этими косами ее шею и задушить.
Но Карра встала, расстегнула блузку, продемонстрировав маленькую, красивую грудь. Солас чуть вскинул брови, наблюдая эту картину. Она надела бюстгальтер, вернула блузку, и села на место.
— Так я менее вульгарна, Ужасный Волк? Или может мне еще что-нибудь надеть?
— Думаю, этого достаточно, — он затолкнул ногой под стул ее трусики, сдерживая рвущийся наружу хохот. На самом деле смешного было мало. Солас перестал улыбаться, обдумывая все причины, что привели его сюда.
— Ох, да ты недоволен мной, — поняла она. — Как я должна была вести себя, чтобы угодить вам Ужасный Волк? Ожидать вас ночи на пролет в своей опочивальне, оплакивать этот обрубок, который вы мне оставили?
— Не вмешиваться! — он повысил голос. — Я просил тебя не вмешиваться!
— Доживать время, которое у меня осталось? — ядовито фыркнула она.
— Ты пытаешься спасти Тевинтер! Глупо и бессмысленно! Ты умна и понимаешь, что эльфам было бы только лучше…
— А еще им было лучше без тебя. Всем нам было лучше.
— Я знаю, — он посмотрел ей в глаза.
Карра тихо вздохнула, покачав головой.
— Как это у тебя получается? Оставаться таким виноватым, скорбящим, сожалеющим? И при этом убивать все, что мне дорого?
— Я дал тебе пять лет… Пять лет, чтобы найти выход!
— А тебе не хватило тысячелетий! — вскрикнула она. — Если бы только мне помог, был на моей стороне! Почему ты там, а не со мной? У нас одна цель, Солас!
— У нас всегда были разные цели.
— Ты же хочешь мира.
— Не любой мир достоин, чтобы его сохранить. Жить в рабстве, быть покорным слугой без права выбора? И это ты называешь миром, Карра? Чем эта жизнь лучше, жизни пса на цепи? Кто-то должен менять этот мир, чтобы однажды у каждого был выбор. Даже если погибнут тысячи…
— У кого должен быть выбор? У твоих элвен, ценой моего народа?
— Если я смогу дать им лучшее будущее, я дам. Если бы я мог помочь не только им…
— И ради этого ты пришел, чтобы сказать — ничего не изменилось? И ты по-прежнему не хочешь, но убьешь всех?
— Я пришел, чтобы увидеть, как изменилась ты. И что изменилось между нами.
— Доволен увиденным? Если хочешь знать… мне не стоило даже пытаться играть в одну скрипку.
— Я хотя бы не заводил любовниц, — голос Соласа прозвучал ядовито. Нет, она не могла не знать, не могла не слышать… — Слухи о моем браке — ложь.
Карра усмехнулась.
— Я знаю.
Солас недоуменно дернул головой. Она рассмеялась, поглядывая на него с сочувствием.
— Слухи пустила я. Мои любовные похождения тебя как видно совершенно не волновали, я уже отчаялась выдумывать себе новых и новых любовников, хотя все же некоторые были не выдуманными… Правда, одного ты убил. Не знала, что ты такой ревнивый.
— Я убил его не поэтому! Подчиненный спал с моей женщиной, как после этого он будет уважать и бояться меня?
— Вот так я и подумала. Для тебя это важно. То, каким тебя видят… Тебя задевает, когда тебя видят хуже, чем ты есть. И стоило только замарать твою репутацию в моих глазах…
Солас гневно раздул ноздри, чувствуя себя последним идиотом и вскочил со стула.
— Наши чувства не игра, Карра. Зачем ты пытаешься мной манипулировать, через них?
— Не смей повышать голос! Ты не имеешь право повышать голос, после всего…
Она поднялась и стукнула его в грудь кулаком. Удар был слабым, но болезненным. Солас поймал ее за руку, тогда она попыталась толкнуть его коленом. Он прижал ее к себе и увидел на столе карту Бресилианского леса, жирные красные линии вокруг территорий. Как близко она уже подобралась?
Карра проследила за его взглядом. В ее глазах животный ужас. Она заслонила собой стол и поцеловала Соласа. Солас попытался отстраниться, сбегая от ее губ, потянулся рукой к чернильнице. Много, много свитков… Это нельзя оставлять здесь. Карра обвила его шею и повисла на нем. Вспышки ее поцелуев зажигались на его губах и щеках. Солас неожиданно для себя оторвал ее от пола одной рукой, сгибая под себя, как тростинку и переломив в ногах, повалил на кровать.
Кровать возмущенно скрипнула, подняв облако пыли.
Ногой ударил стол, пока пуговицы быстро вылетали из петель ее блузки. Услышал, как звякнула чернильница.
— Сволочь! — Карра стукнула его по плечу. — Не мог подождать? Ах…
Такая худенькая, горячая и гибкая, опутала его, притянула к себе, так что не сдвинуться с места, каждый миллиметр ее кожи пульсировал под его пальцами. Желание и вожделение туманом обволакивало его. Хотелось дышать через нее, в нее, не дышать, задыхаться. И целовать разметавшееся по постели тело, такое похотливое, знающее как подстроиться под него, как прижаться, чтобы в мыслях он уже был в ней, на ней, и такое тонкое, как у девочки.
— Ты меня чем-то опоила, — он провел языком по ее губам, ощущая горечь трав и чему-то улыбаясь. Негодяйка… Провоцировала весь вечер. — Сколько у меня времени?
А главное, что будет после… Ты убьешь меня спящего?
— Десять минут… может… меньше, — ее узенькая ладонь скользнула ему за пояс. Солас почувствовал каждый ее пальчик. Она играет на его желаниях, будто перебирает струны. Одно лишь ее прикосновение и его живот стягивает преждевременный, многообещающий спазм. Он уткнулся лицом в подушку над ее плечом и тяжело задышал. Забыл, что хотел спросить еще. И погнался за ее рукой, перехватил ее ладонь, переплел с влажными от его вожделения пальцами…
Так ты от меня не отделаешься!
Все будет так, как захочет он.
А как он хочет покажет ей, покажет прямо сейчас…
Одежда в этом деле совершенно лишняя и они давно от нее избавились. Он крепко держал ее руку, прижимая к подушке, сплетая их пальцы. Слишком предприимчивой стала его любовь с их последней ночи. Слишком предприимчивой, слишком уверенной… Опыта прибавилось. С кем? От того как она выгибается, как касается его внутренней стороной бедра, где все уже липкое и горячее от соков, как трется об него… От всего этого ему хочется рычать, как животное. Солас рывком переворачивает ее на живот и входит так грубо, что пугается своего порыва. Карра вскрикивает и всхлипывает сначала, а потом выгибается в пояснице, мокрая, жаркая, скользкая, открываясь на всю глубину.
Самое лучшее это входить в нее сзади, вколачивать ее в подушку, в спинку кровати, удерживая за обрубок предплечья. Выбивать эти жалобные всхлипы и вскрики, словно кошачий писк. Наматывать волосы на кулак, стараясь не думать, что все это делали с ней другие, уничтожать при каждом движение их и других, кто будет у нее после, когда его возможно уже не будет.
Самое лучшее обладать ей всей, быть в ней, на ней. Видеть, как дрожит спина, трясется грудь, как подлетают косы, пряди волос прилипают к мокрой спине. Кровать скрипит и стонет, бьет спинкой о стену, выбивая облако пыли. Карра уже не стонет, вскрикивает, повалившись на кровать всем телом, мечется рукой по подушке, хватается за одеяло, словно ищет опору, то что должно ее удержать здесь, на земле. Он провел рукой по ее животу, в тот самый момент как он точно окаменел и задрожал под его пальцами. Ноги Карры поползли по кровати, словно воск от пламени свечи и она опала на постель. Дрожь прошла и через него, заплясало перед глазами дрожащее пламя камина, и он лег на кровать. Его изнуренное тело остывало, как после лихорадки.
— Мы не должны… были этого делать, — язык не слушается, конечно, после такого. Но он мог бы сделать что-нибудь еще.
— Да, но было не так уж и плохо. То есть я хотела сказать, что очень даже хорошо.
Она состроила какую-то вредную и смешную мордочку, но улыбка стала вялой. Карра словно вспомнила, что между ними пропасть. Солас хмыкнул. Нужно было что-то говорить, но он не знал что. Это было глупо, все что произошло здесь было глупо. Спасение пришло неожиданно. Он уронил голову на подушку и закрыл глаза.
Карра смотрела на него спящего, ощущая, как дрожит тело. Она соврала. Он был лучшим. Лучше не было никого. Она еще долго лежала, не желая смывать его с себя и ненавидя за испорченные рукописи. Как она объяснит это на собрании?
Я потеряла ценные документы, потому что Ужасный Волк играл с моими сосками?
Она могла бы закончить эту войну сегодня. Одним ударом… Он такой беззащитный. Солас дышал умиротворенно. Казалось, нет на земле человека более беззаботного чем он. За окном уже расцвело, когда Карра ощутила тяжесть кинжала в ящике. Обняла рукоять и завороженно уставилась на скользящий по лезвию блик солнца. Сколько у нее еще в запасе времени?
Казалось, вечность.
Она ненавидела себя за то, что хотела поцеловать его спящего. Поцеловать каждое выступившее под кожей ребрышко. Что же ты так не жалеешь себя, мой возлюбленный? Однако, силу он не растерял. От этой мысли она зарделась, как девица. Ее тело до сих пор побаливало, везде где могло побаливать после того, что он с ней сделал.
Нет, она должна напомнить себе кто лежит на постели. Ее враг, тот кто собирается уничтожить ее мир. Она даже смогла занести кинжал, даже смогла поверить, что способна опустить его, воткнуть между усыпанных веснушками лопаток. А потом зажала рот рукой и ее плечи затряслись от беззвучных рыданий.
Они все обречены… Обречены, потому что она не способна убить его даже спящего.
Карра быстро собралась, скомкала в сумку испорченные рукописи. Буквально слетела по лестнице, перепрыгивая ступеньки, бросила ключ трактирщику.
— Леди Лавеллан вы…
— Ключ мне больше не нужен. И эта комната не нужна.
Солас открыл глаза, как только дверь захлопнулась. Если бы его так легко можно было усыпить или отравить, он бы уже давно умер.
Значит, ты не смогла, любовь моя… Жаль. Такой возможности у тебя больше не будет. А мне так хотелось уснуть рядом с тобой.
Начало истории: https://ficbook.net/readfic/2933886
Она скользнула взглядом сверху вниз, и чему-то улыбнулась, разглядывая его из-под полу опущенных ресниц.
— Убьешь сама? Или доверишь мою жизнь… Мабору? — сказал он. Стул оказался низким и ему пришлось вытянуть ноги, он не сразу сообразил, что вторгается в ее личное пространство и задевает ее ноги, но убирать было уже поздно и глупо. Ноги Карра тоже не убрала и не отдернула. Откинулась на спинку стула, так что тонкая ткань блузки обрисовала все, чего под ней нет и что есть. Солас не стал скрывать, что видит это.
— Ты делаешь так всегда, когда тебе что-то нужно от мужчины? — спросил он, дольше чем нужно изучая ее блузку, прежде чем посмотреть ей в глаза, но увидел лишь темно-красные, сочные губы. Карра рассмеялась, сверкнув зубами.
— Что мне по-твоему от тебя нужно? Ты не настолько уж незаменим, Солас. Были другие и были лучше. Если тебя что-то отвлекает, я могу одеться…
— Оставь как есть, — вдруг со злостью и раздражением в голосе бросил он, не зная сам, почему так отреагировал. Хотелось обмотать этими косами ее шею и задушить.
Но Карра встала, расстегнула блузку, продемонстрировав маленькую, красивую грудь. Солас чуть вскинул брови, наблюдая эту картину. Она надела бюстгальтер, вернула блузку, и села на место.
— Так я менее вульгарна, Ужасный Волк? Или может мне еще что-нибудь надеть?
— Думаю, этого достаточно, — он затолкнул ногой под стул ее трусики, сдерживая рвущийся наружу хохот. На самом деле смешного было мало. Солас перестал улыбаться, обдумывая все причины, что привели его сюда.
— Ох, да ты недоволен мной, — поняла она. — Как я должна была вести себя, чтобы угодить вам Ужасный Волк? Ожидать вас ночи на пролет в своей опочивальне, оплакивать этот обрубок, который вы мне оставили?
— Не вмешиваться! — он повысил голос. — Я просил тебя не вмешиваться!
— Доживать время, которое у меня осталось? — ядовито фыркнула она.
— Ты пытаешься спасти Тевинтер! Глупо и бессмысленно! Ты умна и понимаешь, что эльфам было бы только лучше…
— А еще им было лучше без тебя. Всем нам было лучше.
— Я знаю, — он посмотрел ей в глаза.
Карра тихо вздохнула, покачав головой.
— Как это у тебя получается? Оставаться таким виноватым, скорбящим, сожалеющим? И при этом убивать все, что мне дорого?
— Я дал тебе пять лет… Пять лет, чтобы найти выход!
— А тебе не хватило тысячелетий! — вскрикнула она. — Если бы только мне помог, был на моей стороне! Почему ты там, а не со мной? У нас одна цель, Солас!
— У нас всегда были разные цели.
— Ты же хочешь мира.
— Не любой мир достоин, чтобы его сохранить. Жить в рабстве, быть покорным слугой без права выбора? И это ты называешь миром, Карра? Чем эта жизнь лучше, жизни пса на цепи? Кто-то должен менять этот мир, чтобы однажды у каждого был выбор. Даже если погибнут тысячи…
— У кого должен быть выбор? У твоих элвен, ценой моего народа?
— Если я смогу дать им лучшее будущее, я дам. Если бы я мог помочь не только им…
— И ради этого ты пришел, чтобы сказать — ничего не изменилось? И ты по-прежнему не хочешь, но убьешь всех?
— Я пришел, чтобы увидеть, как изменилась ты. И что изменилось между нами.
— Доволен увиденным? Если хочешь знать… мне не стоило даже пытаться играть в одну скрипку.
— Я хотя бы не заводил любовниц, — голос Соласа прозвучал ядовито. Нет, она не могла не знать, не могла не слышать… — Слухи о моем браке — ложь.
Карра усмехнулась.
— Я знаю.
Солас недоуменно дернул головой. Она рассмеялась, поглядывая на него с сочувствием.
— Слухи пустила я. Мои любовные похождения тебя как видно совершенно не волновали, я уже отчаялась выдумывать себе новых и новых любовников, хотя все же некоторые были не выдуманными… Правда, одного ты убил. Не знала, что ты такой ревнивый.
— Я убил его не поэтому! Подчиненный спал с моей женщиной, как после этого он будет уважать и бояться меня?
— Вот так я и подумала. Для тебя это важно. То, каким тебя видят… Тебя задевает, когда тебя видят хуже, чем ты есть. И стоило только замарать твою репутацию в моих глазах…
Солас гневно раздул ноздри, чувствуя себя последним идиотом и вскочил со стула.
— Наши чувства не игра, Карра. Зачем ты пытаешься мной манипулировать, через них?
— Не смей повышать голос! Ты не имеешь право повышать голос, после всего…
Она поднялась и стукнула его в грудь кулаком. Удар был слабым, но болезненным. Солас поймал ее за руку, тогда она попыталась толкнуть его коленом. Он прижал ее к себе и увидел на столе карту Бресилианского леса, жирные красные линии вокруг территорий. Как близко она уже подобралась?
Карра проследила за его взглядом. В ее глазах животный ужас. Она заслонила собой стол и поцеловала Соласа. Солас попытался отстраниться, сбегая от ее губ, потянулся рукой к чернильнице. Много, много свитков… Это нельзя оставлять здесь. Карра обвила его шею и повисла на нем. Вспышки ее поцелуев зажигались на его губах и щеках. Солас неожиданно для себя оторвал ее от пола одной рукой, сгибая под себя, как тростинку и переломив в ногах, повалил на кровать.
Кровать возмущенно скрипнула, подняв облако пыли.
Ногой ударил стол, пока пуговицы быстро вылетали из петель ее блузки. Услышал, как звякнула чернильница.
— Сволочь! — Карра стукнула его по плечу. — Не мог подождать? Ах…
Такая худенькая, горячая и гибкая, опутала его, притянула к себе, так что не сдвинуться с места, каждый миллиметр ее кожи пульсировал под его пальцами. Желание и вожделение туманом обволакивало его. Хотелось дышать через нее, в нее, не дышать, задыхаться. И целовать разметавшееся по постели тело, такое похотливое, знающее как подстроиться под него, как прижаться, чтобы в мыслях он уже был в ней, на ней, и такое тонкое, как у девочки.
— Ты меня чем-то опоила, — он провел языком по ее губам, ощущая горечь трав и чему-то улыбаясь. Негодяйка… Провоцировала весь вечер. — Сколько у меня времени?
А главное, что будет после… Ты убьешь меня спящего?
— Десять минут… может… меньше, — ее узенькая ладонь скользнула ему за пояс. Солас почувствовал каждый ее пальчик. Она играет на его желаниях, будто перебирает струны. Одно лишь ее прикосновение и его живот стягивает преждевременный, многообещающий спазм. Он уткнулся лицом в подушку над ее плечом и тяжело задышал. Забыл, что хотел спросить еще. И погнался за ее рукой, перехватил ее ладонь, переплел с влажными от его вожделения пальцами…
Так ты от меня не отделаешься!
Все будет так, как захочет он.
А как он хочет покажет ей, покажет прямо сейчас…
Одежда в этом деле совершенно лишняя и они давно от нее избавились. Он крепко держал ее руку, прижимая к подушке, сплетая их пальцы. Слишком предприимчивой стала его любовь с их последней ночи. Слишком предприимчивой, слишком уверенной… Опыта прибавилось. С кем? От того как она выгибается, как касается его внутренней стороной бедра, где все уже липкое и горячее от соков, как трется об него… От всего этого ему хочется рычать, как животное. Солас рывком переворачивает ее на живот и входит так грубо, что пугается своего порыва. Карра вскрикивает и всхлипывает сначала, а потом выгибается в пояснице, мокрая, жаркая, скользкая, открываясь на всю глубину.
Самое лучшее это входить в нее сзади, вколачивать ее в подушку, в спинку кровати, удерживая за обрубок предплечья. Выбивать эти жалобные всхлипы и вскрики, словно кошачий писк. Наматывать волосы на кулак, стараясь не думать, что все это делали с ней другие, уничтожать при каждом движение их и других, кто будет у нее после, когда его возможно уже не будет.
Самое лучшее обладать ей всей, быть в ней, на ней. Видеть, как дрожит спина, трясется грудь, как подлетают косы, пряди волос прилипают к мокрой спине. Кровать скрипит и стонет, бьет спинкой о стену, выбивая облако пыли. Карра уже не стонет, вскрикивает, повалившись на кровать всем телом, мечется рукой по подушке, хватается за одеяло, словно ищет опору, то что должно ее удержать здесь, на земле. Он провел рукой по ее животу, в тот самый момент как он точно окаменел и задрожал под его пальцами. Ноги Карры поползли по кровати, словно воск от пламени свечи и она опала на постель. Дрожь прошла и через него, заплясало перед глазами дрожащее пламя камина, и он лег на кровать. Его изнуренное тело остывало, как после лихорадки.
— Мы не должны… были этого делать, — язык не слушается, конечно, после такого. Но он мог бы сделать что-нибудь еще.
— Да, но было не так уж и плохо. То есть я хотела сказать, что очень даже хорошо.
Она состроила какую-то вредную и смешную мордочку, но улыбка стала вялой. Карра словно вспомнила, что между ними пропасть. Солас хмыкнул. Нужно было что-то говорить, но он не знал что. Это было глупо, все что произошло здесь было глупо. Спасение пришло неожиданно. Он уронил голову на подушку и закрыл глаза.
***
Карра смотрела на него спящего, ощущая, как дрожит тело. Она соврала. Он был лучшим. Лучше не было никого. Она еще долго лежала, не желая смывать его с себя и ненавидя за испорченные рукописи. Как она объяснит это на собрании?
Я потеряла ценные документы, потому что Ужасный Волк играл с моими сосками?
Она могла бы закончить эту войну сегодня. Одним ударом… Он такой беззащитный. Солас дышал умиротворенно. Казалось, нет на земле человека более беззаботного чем он. За окном уже расцвело, когда Карра ощутила тяжесть кинжала в ящике. Обняла рукоять и завороженно уставилась на скользящий по лезвию блик солнца. Сколько у нее еще в запасе времени?
Казалось, вечность.
Она ненавидела себя за то, что хотела поцеловать его спящего. Поцеловать каждое выступившее под кожей ребрышко. Что же ты так не жалеешь себя, мой возлюбленный? Однако, силу он не растерял. От этой мысли она зарделась, как девица. Ее тело до сих пор побаливало, везде где могло побаливать после того, что он с ней сделал.
Нет, она должна напомнить себе кто лежит на постели. Ее враг, тот кто собирается уничтожить ее мир. Она даже смогла занести кинжал, даже смогла поверить, что способна опустить его, воткнуть между усыпанных веснушками лопаток. А потом зажала рот рукой и ее плечи затряслись от беззвучных рыданий.
Они все обречены… Обречены, потому что она не способна убить его даже спящего.
Карра быстро собралась, скомкала в сумку испорченные рукописи. Буквально слетела по лестнице, перепрыгивая ступеньки, бросила ключ трактирщику.
— Леди Лавеллан вы…
— Ключ мне больше не нужен. И эта комната не нужна.
Солас открыл глаза, как только дверь захлопнулась. Если бы его так легко можно было усыпить или отравить, он бы уже давно умер.
Значит, ты не смогла, любовь моя… Жаль. Такой возможности у тебя больше не будет. А мне так хотелось уснуть рядом с тобой.
Начало истории: https://ficbook.net/readfic/2933886
