- Петрович! Петрович, помоги! - сухонькая старушка лет семидесяти громко барабанила клюкой в дверь.
- Никитична? Что стряслось, соседка?
- Ох, беда! Мишка мой непутевый совсем плох! Что делать-то? Фельдшер еще осенью пропал и не вернулся, сам ведь знаешь!
Иван Петрович почесал седой затылок: - А с Мишкой-то что? Сломал себе чего или подрался?
- Не знаю я, но совсем плох! Да ты сам глянь, как есть - помирает!
Накинув потертую куртку, Петрович поспешил за причитающей соседкой. Идти было недалеко - всего-то пересечь пыльную деревенскую улицу.
Мишкой звали внука Анны Никитичны, двадцатилетнего недоросля из города, который не особо баловал своим обществом деревенскую родню. Раньше-то его родители отправляли сюда летом на пару-тройку недель, а как стал студентом, так и вовсе в деревню дорогу позабыл. Так что неожиданный приезд Мишки стал настоящим сюрпризом для Анны Никитичны.
- Вот, глянь: лежит так с самого утра, трясется словно в ознобе, мычит что-то, сердешный. А на руке как будто укус - как бы не бешеная собака была!
Иван Петрович пригляделся: - Нет, не собака энто - как есть человечий укус. Видать, воспаление пошло, вот и трясет его.
Старушка всплеснула руками: - Что же делать, Петрович? Рану я ему промыла, но как быть без лекарств-то? Как бы не помер!
- Есть у меня одно средство, по дедову рецепту - он говорил, что даже мертвого на ноги подымет. Щас принесу, - и потомок деревенского знахаря поспешил домой.
Достав из рассохшегося настенного шкафчика заветную бутылочку, Иван Петрович смахнул с нее пыль и посмотрел на свет: да, настой был полностью готов к употреблению.
Вернувшись в дом Никитичны, он намочил чистую тряпицу в настойке и протер воспалённую рану на руке Мишки. После чего приложил горлышко ко рту парня и влил ему изрядное количество "лекарства" внутрь.
Едва жидкость попала в Мишкино горло, тот вздрогнул и распахнул глаза. А когда спустя несколько секунд лечебная настойка оказалась в желудке пострадавшего, Мишка схватился за шею и громко завопив, буквально слетел с кровати и начал метаться по дому, ударяясь о бревенчатые стены.
- Петрович, изверг! Ты что ребенку дал?! - Анна Никитична с ужасом воззрилась на соседа.
- Горлодерку, на самогонке и тридцати травах настоянную, - ответил тот, с интересом наблюдая за прыжками Мишки. - Дед рассказывал, что любую лихоманку как рукой снимает, только дерет сильно в горле поначалу, словно углей туда насыпали горячих. Сейчас попрыгает немного и отпустит его, сама увидишь. Зато никаких заражений не будет.
Мишка, пострадавший от зубов зомби, даже не подозревал насколько ему повезло: горлодерка не только привела его в чувство, но и напрочь выжгла заразу из тела, остановив превращение в монстра. Дед Петровича был совершенно прав - чудодейственный настой мог вернуть к жизни даже мертвеца. Даже ходячего и кровожадного.
- Никитична? Что стряслось, соседка?
- Ох, беда! Мишка мой непутевый совсем плох! Что делать-то? Фельдшер еще осенью пропал и не вернулся, сам ведь знаешь!
Иван Петрович почесал седой затылок: - А с Мишкой-то что? Сломал себе чего или подрался?
- Не знаю я, но совсем плох! Да ты сам глянь, как есть - помирает!
Накинув потертую куртку, Петрович поспешил за причитающей соседкой. Идти было недалеко - всего-то пересечь пыльную деревенскую улицу.
Мишкой звали внука Анны Никитичны, двадцатилетнего недоросля из города, который не особо баловал своим обществом деревенскую родню. Раньше-то его родители отправляли сюда летом на пару-тройку недель, а как стал студентом, так и вовсе в деревню дорогу позабыл. Так что неожиданный приезд Мишки стал настоящим сюрпризом для Анны Никитичны.
- Вот, глянь: лежит так с самого утра, трясется словно в ознобе, мычит что-то, сердешный. А на руке как будто укус - как бы не бешеная собака была!
Иван Петрович пригляделся: - Нет, не собака энто - как есть человечий укус. Видать, воспаление пошло, вот и трясет его.
Старушка всплеснула руками: - Что же делать, Петрович? Рану я ему промыла, но как быть без лекарств-то? Как бы не помер!
- Есть у меня одно средство, по дедову рецепту - он говорил, что даже мертвого на ноги подымет. Щас принесу, - и потомок деревенского знахаря поспешил домой.
Достав из рассохшегося настенного шкафчика заветную бутылочку, Иван Петрович смахнул с нее пыль и посмотрел на свет: да, настой был полностью готов к употреблению.
Вернувшись в дом Никитичны, он намочил чистую тряпицу в настойке и протер воспалённую рану на руке Мишки. После чего приложил горлышко ко рту парня и влил ему изрядное количество "лекарства" внутрь.
Едва жидкость попала в Мишкино горло, тот вздрогнул и распахнул глаза. А когда спустя несколько секунд лечебная настойка оказалась в желудке пострадавшего, Мишка схватился за шею и громко завопив, буквально слетел с кровати и начал метаться по дому, ударяясь о бревенчатые стены.
- Петрович, изверг! Ты что ребенку дал?! - Анна Никитична с ужасом воззрилась на соседа.
- Горлодерку, на самогонке и тридцати травах настоянную, - ответил тот, с интересом наблюдая за прыжками Мишки. - Дед рассказывал, что любую лихоманку как рукой снимает, только дерет сильно в горле поначалу, словно углей туда насыпали горячих. Сейчас попрыгает немного и отпустит его, сама увидишь. Зато никаких заражений не будет.
Мишка, пострадавший от зубов зомби, даже не подозревал насколько ему повезло: горлодерка не только привела его в чувство, но и напрочь выжгла заразу из тела, остановив превращение в монстра. Дед Петровича был совершенно прав - чудодейственный настой мог вернуть к жизни даже мертвеца. Даже ходячего и кровожадного.
