Пролог
Я сидела, не пытаясь думать, что-либо решать, я просто сидела, тупо уставившись в угол.
Кто-то окликнул.
- Пошли на завтрак.
Не хотелось ни чего, ни завтракать, ни жить. В голове раз за разом прокручивался разговор.
Макс говорил жестко, даже жестоко.
- Лариса я обещал, что отпущу тебя после окончания войны. Война закончилась, у тебя три дороги выбирай, с Алфредо и сыном, с нами и дочкой, домой в Россию, но без детей.
Уже было ясно, что сына мне не отдадут, но я надеялась, что буду жить с дочкой.
Я пыталась с ним спорить. Отдайте мне дочь и отпустите домой.
В первый раз увидела разозленного Макса.
- Ты что такая дура, что ломишься в дверь с надписью, не входи, убьет. Можешь понять, там полная неизвестность, что будет делать твой Дядюшка Джо после того как исчезнет угроза войны. Исходя из предыдущей ситуации, начнет уничтожать тех, кто ему может быть опасен. Всех, кто способен самостоятельно мыслить, иметь собственное мнение, а тем более еще и умеющих драться в особых условиях. Это в том числе и ты.
Он минуту помолчал, и уже обычным голосом сказал.
- Ты свободна в выборе, но тащить девчонку на смерть, я тебе не дам. Хорошо, еще один вариант, мы локализуем тебя в любой стране Франции, Англии, Испании или в Латинской Америке. Денег у тебя для нормальной жизни достаточно. Отдаем тебе дочь. Но я не дам тебе забрать дочь в СССР, где ее ждет непонятно что.
И ушел.
Первый день после разговора Петер и другие парни и девушки из группы поддержки пытались меня растормошить. Ты же официально умерла. На родине будешь числиться геройски погибшей. Ты же уже наша, оставайся. Потом отстали.
С Альфредо я не останусь. Я не уверена, что я его люблю, а также и то, что он любит меня. Мне нужна была опора, я бросилась к нему. Он любил Ле, я сейчас для него некий ее образ, а потом? Пройдет время, он осознает, что я это не она. Кроме того, вокруг будет куча людей, с которыми я спала. Как я буду с ними общаться, это же высшее общество, в нем свои законы.
Остаться у Макса? Я не могу, пока шла война, я была солдатом, это был мой долг, я приносила пользу своей Родине в борьбе с фашистами. А теперь, все вокруг будет напоминать, кем я стала. Вокруг люди, которые заставили меня спать с мужиками, сделали меня проституткой.
Не могу я с ними остаться.
У меня есть Родина, но тогда надо смириться с тем, что потеряла не только сына, но дочь. Отдайте мне мою девочку.
Появился Константин, у него есть доступ в Африку.
– Дай мне увидится с дочерью.
- Эль, Макс слова не меняет. Решай. Если ты остаешься, то увидишь дочь. Если нет, то эта встреча ничего хорошего не даст ни тебе, ни ей.
Никола меня не узнал, Елена тоже наверняка не узнает. В чем-то он прав. Со стороны разума он прав, но я мать. Вы много видели материй, остававшихся разумными, когда у них отбирают детей.
Я упала на кровать, зажала зубами подушку и завыла.
- Ты ела?
Какая разница, я не хочу жить. Убить себя грех, а умереть от голода?
Господи, что мне делать. Я молилась господу и святой богородице. Потом проклинала их.
Потом снова молилась.
Часть I. Мои Университеты
Глава 1. Замок. Польша
Тревога. Сработал какой-то автоматизм, оделась, выскочила в коридор, люди подтягивались к «транспортной комнате». Петер дернул меня за руку, ты же была в замке в Польше. Держи автомат, на еще две обоймы. Зашли в комнату, нас четверо. Дверь сзади закрылась, мужчина открыл дверь сбоку. Мы прошли, последний человек закрыл дверь. Подождал полминуты и открыл. Это уже Замок. Слышен шум, стрельба. Мы продвигаемся вниз по лестнице. Площадка от нее два коридора, мы с парнем пошли влево. Еще лестница, опять площадка, на ней стоят трое молодых ребят. Знакомые лица. Я спускаюсь к ним, спрашиваю, что происходит. Из коридора вспышки и грохот выстрелов. Вскидывая автомат, разворачиваюсь, что-то обрушивается мне на голову.
Начинаю ощущать, меня куда-то несут, болит голова, кто-то что-то говорит. На лицо ложиться мокрая тряпка, неприятный тошнотворный запах.
Начинаю приходить в себя. В рот мне что-то влили, кажется, коньяк.
Болит голова. Надо оценить ситуации, больно. Руки закинуты за голову, связаны и еще привязаны к чему-то сверху. Я пошевелила ногами.
Человек засмеялся.
- Я их привязал, а то ты ими больно любишь дрыгать.
В голове щелкнуло, Збигнев. Они меня убьют? Может это и есть решение вопроса.
Он сдернул мешок у меня с головы.
Это был хлев, правда, никакой скотины не было, хотя запах ее присутствия был явственный.
Послышался голос.
- Ну чего тянуть снимай с нее штаны и поехали.
- Подожди Крысь, я этого момента долго ждал.
Кто-то вытянул из моих брюк рубашку, а потом и майку.
Я приоткрыла глаза, Збигнев сел мне на живот, еще немного попрыгал, ощущая, как я вздрагиваю, потом привстал и коленом надавил на живот, радостно прислушиваясь к вырвавшемуся у меня стону. Достал нож, поводив его у моего лица.
- Сейчас тебе отрежу нос или уши. С чего начнем?
В голове автоматически текли мысли, врет, они будут меня насиловать, так что резать пока не будет, чтобы не испачкаться кровью.
Он одну за другой начал срезать пуговицы на рубашке. Одновременно продолжая махать ножом перед лицом. Отрежет пуговицу, радостно заржет, помашет ножом, потом опять пуговицу. Затем разрезал на куски и стащил майку, помял грудь, позвал.
- Андрзи иди сюда, подошел парень. Она у тебя первая будет.
Парень, что-то забормотал.
Збигнев потянул его вниз, поставил на колени, взял руку и положил мне на грудь.
- Поласкай. Да не так, сильнее жми, гладь, а теперь лизни сосок. Укуси, за грудь сильнее.
Больно укусил. Господи, это же сын Марцелины. Ему сейчас лет 15 или 16.
- Эй, Улан, ты же сказал, что после тебя я.
- Не волнуйся Крысь, он будет третий, приведи Агнешку и Дануту.
- Андрзи потренируйся, сними с нее штаны. Помни, сдаешь экзамен на младшего хорунжего.
Он опять заржал.
Андрзи, стараясь не смотреть на меня, расстегнул брюки, потом стащил их примерно до колена. Начал стягивать трусы. Ноги у меня были разведены, поэтому трусы ему удалось стащить только на бедра.
Он повернулся к Збигневу. Тот засмеялся.
– Ну, это просто.
Достал нож и разрезал трусы на одном боку, потом на другом.
Скомандовал.
- Поласкай.
Парнишка притронулся и отдернул руку.
Засмеявшись, Збигнев сказал.
- Погладь вначале ногу сверху потом внутри. Пожми ее.
Послышался девичий голос.
- Улан ты нас звал.
Збигнев встал.
- Да идите сюда.
Потом резко уйдя в бок. Он рукой наклонил голову девушки, она открыла рот, дернулась в сторону. Он ее удержал. Засмеялся, схватил ее за грудь. Посмотри, тебе это может пригодиться. Хватит гладить ноги. Губы раздвинь.
Агнешка с ужасом смотрела на меня, кажется, даже не замечая, что Збигнев ласкает ей грудь.
Андрзи с открытым ртом уставился на него.
- Да не у себя, у нее.
Поймав взгляд Андрзи на мой рот, он захохотал.
- Вон между ног - это называется половые губы, их вот так пальцами раздвинь. Левая рука его после показа, не вернулась к груди Агнешки, а другая рука легла ей на живот, потом скользнула вниз. Агнешка дернулась, но зажатая сзади правой рукой, спереди левой, затихла.
Збигнев повернулся к Дануте.
- Ты хотела посмотреть, как насилуют. Смотри.
Наверно он начал тискать Агнешку, потому, что она начала вырываться.
Збигнев скомандовал.
- Чего сидишь, суй палец и шуруй.
Агнешка сказала.
- Не надо.
Он усмехнулся.
- Чего не надо. Тебя ласкать или ее насиловать.
Как сквозь слезы.
- Не надо, ни чего не надо.
Он отпустил Агнешку, сказал.
- Слезь с бабы и учись.
Он лег рядом со мной, и запустил руку в меня. Сделал больно, я дернулась.
Во мне начала просыпаться злость и вместе с ней что-то другое. Вернее оно начало просыпаться раньше, это оно сказало, что резать меня пока не будут. Это что-то внутри меня, которое проснулось тогда, когда умерла та глупая девчонка Ларка.
У двери послышались вскрики. Збигнев повернулся.
Крысь держал, отбивающуюся Агнешку.
- Крысь, тащи ее сюда, пусть посмотрит. Можешь ее поласкать, но учти она еще девочка, не порви чего-нибудь, оставь это мне.
Сейчас меня будут насиловать, а этих детей заставят смотреть. Во мне уже полностью проснулся и заполнил меня какой-то механизм, механизм убийства. Я стала превращаться в машину для убийств.
В хлев вошли люди.
- Улан, что здесь происходит.
- Зубр, все нормально. Так надо было поговорить со старой знакомой.
- Ты другого времени не нашел.
Замолчал на секунду, потом приказал.
- Пошли, оставьте с ней охрану.
Крысь дернулся.
- Я останусь.
Збигнев уставился на него, сказал.
- Нет, вот тот парень пусть останется.
Не доверил меня Крысю, и судя по его роже, правильно.
Они ушли.
Я начала шевелить руками и ногами, может где-то ослабнет веревка.
Привязали крепко. Я немного забылась. Злость начала спадать. Опять появилась мысли о смерти, накатывалась апатия.
Послышались шаги, вошел Збигнев. Сказал, обращаясь к парню. – Твой Войтек уходить в свое Чесротье. Иди, а то отстанешь.
Парень ушел.
- Заждалась киска.
Он повесил автомат на колышек, вбитый в стену, сбросил куртку, расстегнул пояс с кобурой и ножнами с кинжалом. Начал грубо тискать меня, явно стараясь причинить боль. Потом откинулся, начал расстегивать штаны. Я закрыла глаза, злость заполнили меня всю.
Он резко навалился на меня. Я готовилась вцепиться ему зубами в горло. Но его плечо врезалась мне в лицо, во рту появился привкус крови. Когда он полетел на меня, я автоматически закрыла глаза. Облизнула губы и ощутила на них кровь, разбил сволочь. Вкус крови запустил механизм, я не человек. Я уже машина, механизм для убийств.
Я уже собралась вцепиться зубами пусть и в плечо.
Почувствовала, что-то не так. Открыла глаза. Передо мной стоял старик. Он держал ручку вил, которые торчали из спины Збигнева. Приподнял и скинул его с меня, привычным движением, словно сноп сена. Достал нож, начал разрезать веревки у меня на ногах потом на руках.
Я его спросила.
- Вы кто.
- Здешний хозяин.
По выговору белорус.
Он взял автомат, покрутил.
- Ты умеешь из него стрелять, покажи как.
Я сказала.
- Дедушка давай уходить, я тебе потом покажу.
- Нет, дочка, я никуда не пойду. Жили мы с дочкой, она у нас поздняя была. Жена три года как померла. Я в лесу был, когда вернулся, смотрю эти. Я решил обойти вокруг посмотреть. Она за сараем в яме лежала, голая, вся в крови. Я поймал одного он и рассказал, что вот этот – его они Уланом зовут, ее изнасиловал, а потом отдал солдатам. А она на вилы кинулась. Так что, не зачем мне больше жить. Показывай.
Пока он говорил, я пыталась растереть затекшие руки. Боль в руках еще не прошла, но двигать ими уже можно.
Я показала ему, как стрелять из автомата. Остаться с дедом и умереть. Но механизм внутри меня заставил двигаться. У Збигнева еще был парабеллум, граната и кинжал. Гранату я отдала деду, показала как выдернуть кольцо.
Встала, чуть не вскрикнула, в правой ноге еще не восстановилось кровообращение, да и левая не на много лучше.
Дед достал большой нож и начал отрезать Збигневу голову.
- Зачем.
- А он же нечисть, вдруг оживет. А так наверняка.
Преодолела боль, тихонько прихрамывая, выскользнула из хлева. Действовала чисто на автопилоте. Отошла от хутора метров на двадцать. Инстинкт заставил меня залечь. Не так, что-то не так. Сзади загрохотали выстрелы. Сбоку в кустах зашевелились, двое, перебежками, кинулись к хутору.
Я быстро побежала вперед.
Минут через десять услышала в отдаление взрыв гранаты.
Еще минут двадцать спустя, прикинула, что ушла от хутора уже далеко. Огляделась. Смеркалось, есть хотелось, но ничего съедобного в мае в лесу не было. Опять же на автомате прикинула, что последний раз ела примерно двое суток назад. Попила воды из ручейка. Нашла подходящее место, уснула.
На рассвете определилась со сторонами света. Примерно прикинула, где могу находиться. Дура, почему у деда не спросила точно, где находимся. Вряд ли они сильно далеко унесли меня от Замка. Определилась куда идти и осторожно двинулась в путь.
Глава 2. Встреча со своими
Прошло чуть больше часа, ежась от холода, а желудок, подвывая от голода, пробиралась по лесу.
Не то услышала, не то почувствовала, что кто идет. Спряталась в кусты, вскоре показалась цепочка солдат, звездочки. Черт, а почему погоны. Переговариваются по-русски. В голове всплыло, Вернер говорил – вот ты уже и сержант, у ваших сейчас ввели погоны, как в царской армии. У тебя три полоски, или как говорят лычки, поперек погона.
Вон тот, у него одна полоска, но широкая, а вон у того две узкие. Я свистнула. Они остановились.
- Ребята не стреляйте, я своя.
Вышла из кустов руки вверх.
- Ты кто.
- Меня бандиты захватили, я от них убежала.
У меня забрали парабеллум и кинжал. Вдруг один из них, закричал, подскочил и ударил меня, я едва устояла на ногах. Его схватили.
Он все твердил.
– Товарищ старший сержант это же Петькин парабеллум, вон мы с ним насечку сделали.
Мне связали руки за спиной.
- Откуда пистолет у тебя.
Я не выдержала. Запустила в них матом.
- Говорю, же от бандитов убежала, это у одного из них забрала, пистолет и нож.
- А куртка.
Из хлева прихватила куртку Збигнева и ремень. Мой он разрезал.
- Ты что, не видишь, прямо на меня пошита, только два или три можно обернуться.
- Но штаны и сапоги то, как раз по тебе.
- Мужики, я что, по-вашему, голая к ним попала. Ребят свяжите меня с разведкой или контрразведкой.
- Странная ты, девка. Ладно, пошли.
Сволочи, руки завязали сзади, куртка расстегнута, рубашка развязалось, а может, развязали. Вон сбоку идет кот, облизывается.
Встали на привал, кот и еще один начали пристраиваться. Но старшему сержанту это не понравилась, он подозвал двух молодых ребят.
- Головой за нее отвечаете.
Ребята были лет по восемнадцать. Один отворачивался, другой наоборот таращился. Желудок взвыл. Я тяжело вздохнула.
- Парень чего таращишься, можешь пощупать, но за показ деньги берут.
- Какие деньги.
- Денег не надо, дай пожрать и попить.
Второй уставился на меня.
- Вы за это деньги берете.
Мальчик, похоже, был из интеллигентной семьи.
- Ребята дайте поесть, трое суток ничего не ела.
Завысила немного, но машина требовала горючего, чтобы убивать.
Господи я же у своих. Но Машина скомандовала - заткнись.
Парень достал банку тушенки и два куска хлеба, другой протянул фляжку. Я припала к фляжке, несколько раз жадно глотнула. Второй парень открыл банку.
- А как вы будете есть.
Рядом опустился старший сержант, он достал веревку связал мне ноги.
- Наклонись.
Я нагнулась, он посопел, развязал мне руки.
- Прикройся.
Я попыталась завязать рубашку, руки еще были онемевшие. Старший сержант поднялся.
- Как поест, руки свяжите.
Помолчал, разглядывая меня.
- Впереди. Ноги развяжите. Но только сперва руки связать, а потом ноги развязать. И вот еще что, когда завязывать развязывать будешь, винтовку в стороне оставь, что бы она дотянуться не могла.
- Спасибо сержант. - Сказала я.
- Вон этим салагам, спасибо, скажи. - Он отошел в сторону.
Я слопала полбанки тушенки, оба куска хлеба, попросила воды. Попила. Мелькнула мысль, попроситься в кустики. Но особо не хотелось, да и конфузить ребят, которые меня напоили и накормили, не хотелось.
Я сидела, не пытаясь думать, что-либо решать, я просто сидела, тупо уставившись в угол.
Кто-то окликнул.
- Пошли на завтрак.
Не хотелось ни чего, ни завтракать, ни жить. В голове раз за разом прокручивался разговор.
Макс говорил жестко, даже жестоко.
- Лариса я обещал, что отпущу тебя после окончания войны. Война закончилась, у тебя три дороги выбирай, с Алфредо и сыном, с нами и дочкой, домой в Россию, но без детей.
Уже было ясно, что сына мне не отдадут, но я надеялась, что буду жить с дочкой.
Я пыталась с ним спорить. Отдайте мне дочь и отпустите домой.
В первый раз увидела разозленного Макса.
- Ты что такая дура, что ломишься в дверь с надписью, не входи, убьет. Можешь понять, там полная неизвестность, что будет делать твой Дядюшка Джо после того как исчезнет угроза войны. Исходя из предыдущей ситуации, начнет уничтожать тех, кто ему может быть опасен. Всех, кто способен самостоятельно мыслить, иметь собственное мнение, а тем более еще и умеющих драться в особых условиях. Это в том числе и ты.
Он минуту помолчал, и уже обычным голосом сказал.
- Ты свободна в выборе, но тащить девчонку на смерть, я тебе не дам. Хорошо, еще один вариант, мы локализуем тебя в любой стране Франции, Англии, Испании или в Латинской Америке. Денег у тебя для нормальной жизни достаточно. Отдаем тебе дочь. Но я не дам тебе забрать дочь в СССР, где ее ждет непонятно что.
И ушел.
Первый день после разговора Петер и другие парни и девушки из группы поддержки пытались меня растормошить. Ты же официально умерла. На родине будешь числиться геройски погибшей. Ты же уже наша, оставайся. Потом отстали.
С Альфредо я не останусь. Я не уверена, что я его люблю, а также и то, что он любит меня. Мне нужна была опора, я бросилась к нему. Он любил Ле, я сейчас для него некий ее образ, а потом? Пройдет время, он осознает, что я это не она. Кроме того, вокруг будет куча людей, с которыми я спала. Как я буду с ними общаться, это же высшее общество, в нем свои законы.
Остаться у Макса? Я не могу, пока шла война, я была солдатом, это был мой долг, я приносила пользу своей Родине в борьбе с фашистами. А теперь, все вокруг будет напоминать, кем я стала. Вокруг люди, которые заставили меня спать с мужиками, сделали меня проституткой.
Не могу я с ними остаться.
У меня есть Родина, но тогда надо смириться с тем, что потеряла не только сына, но дочь. Отдайте мне мою девочку.
Появился Константин, у него есть доступ в Африку.
– Дай мне увидится с дочерью.
- Эль, Макс слова не меняет. Решай. Если ты остаешься, то увидишь дочь. Если нет, то эта встреча ничего хорошего не даст ни тебе, ни ей.
Никола меня не узнал, Елена тоже наверняка не узнает. В чем-то он прав. Со стороны разума он прав, но я мать. Вы много видели материй, остававшихся разумными, когда у них отбирают детей.
Я упала на кровать, зажала зубами подушку и завыла.
- Ты ела?
Какая разница, я не хочу жить. Убить себя грех, а умереть от голода?
Господи, что мне делать. Я молилась господу и святой богородице. Потом проклинала их.
Потом снова молилась.
Часть I. Мои Университеты
Глава 1. Замок. Польша
Тревога. Сработал какой-то автоматизм, оделась, выскочила в коридор, люди подтягивались к «транспортной комнате». Петер дернул меня за руку, ты же была в замке в Польше. Держи автомат, на еще две обоймы. Зашли в комнату, нас четверо. Дверь сзади закрылась, мужчина открыл дверь сбоку. Мы прошли, последний человек закрыл дверь. Подождал полминуты и открыл. Это уже Замок. Слышен шум, стрельба. Мы продвигаемся вниз по лестнице. Площадка от нее два коридора, мы с парнем пошли влево. Еще лестница, опять площадка, на ней стоят трое молодых ребят. Знакомые лица. Я спускаюсь к ним, спрашиваю, что происходит. Из коридора вспышки и грохот выстрелов. Вскидывая автомат, разворачиваюсь, что-то обрушивается мне на голову.
Начинаю ощущать, меня куда-то несут, болит голова, кто-то что-то говорит. На лицо ложиться мокрая тряпка, неприятный тошнотворный запах.
Начинаю приходить в себя. В рот мне что-то влили, кажется, коньяк.
Болит голова. Надо оценить ситуации, больно. Руки закинуты за голову, связаны и еще привязаны к чему-то сверху. Я пошевелила ногами.
Человек засмеялся.
- Я их привязал, а то ты ими больно любишь дрыгать.
В голове щелкнуло, Збигнев. Они меня убьют? Может это и есть решение вопроса.
Он сдернул мешок у меня с головы.
Это был хлев, правда, никакой скотины не было, хотя запах ее присутствия был явственный.
Послышался голос.
- Ну чего тянуть снимай с нее штаны и поехали.
- Подожди Крысь, я этого момента долго ждал.
Кто-то вытянул из моих брюк рубашку, а потом и майку.
Я приоткрыла глаза, Збигнев сел мне на живот, еще немного попрыгал, ощущая, как я вздрагиваю, потом привстал и коленом надавил на живот, радостно прислушиваясь к вырвавшемуся у меня стону. Достал нож, поводив его у моего лица.
- Сейчас тебе отрежу нос или уши. С чего начнем?
В голове автоматически текли мысли, врет, они будут меня насиловать, так что резать пока не будет, чтобы не испачкаться кровью.
Он одну за другой начал срезать пуговицы на рубашке. Одновременно продолжая махать ножом перед лицом. Отрежет пуговицу, радостно заржет, помашет ножом, потом опять пуговицу. Затем разрезал на куски и стащил майку, помял грудь, позвал.
- Андрзи иди сюда, подошел парень. Она у тебя первая будет.
Парень, что-то забормотал.
Збигнев потянул его вниз, поставил на колени, взял руку и положил мне на грудь.
- Поласкай. Да не так, сильнее жми, гладь, а теперь лизни сосок. Укуси, за грудь сильнее.
Больно укусил. Господи, это же сын Марцелины. Ему сейчас лет 15 или 16.
- Эй, Улан, ты же сказал, что после тебя я.
- Не волнуйся Крысь, он будет третий, приведи Агнешку и Дануту.
- Андрзи потренируйся, сними с нее штаны. Помни, сдаешь экзамен на младшего хорунжего.
Он опять заржал.
Андрзи, стараясь не смотреть на меня, расстегнул брюки, потом стащил их примерно до колена. Начал стягивать трусы. Ноги у меня были разведены, поэтому трусы ему удалось стащить только на бедра.
Он повернулся к Збигневу. Тот засмеялся.
– Ну, это просто.
Достал нож и разрезал трусы на одном боку, потом на другом.
Скомандовал.
- Поласкай.
Парнишка притронулся и отдернул руку.
Засмеявшись, Збигнев сказал.
- Погладь вначале ногу сверху потом внутри. Пожми ее.
Послышался девичий голос.
- Улан ты нас звал.
Збигнев встал.
- Да идите сюда.
Потом резко уйдя в бок. Он рукой наклонил голову девушки, она открыла рот, дернулась в сторону. Он ее удержал. Засмеялся, схватил ее за грудь. Посмотри, тебе это может пригодиться. Хватит гладить ноги. Губы раздвинь.
Агнешка с ужасом смотрела на меня, кажется, даже не замечая, что Збигнев ласкает ей грудь.
Андрзи с открытым ртом уставился на него.
- Да не у себя, у нее.
Поймав взгляд Андрзи на мой рот, он захохотал.
- Вон между ног - это называется половые губы, их вот так пальцами раздвинь. Левая рука его после показа, не вернулась к груди Агнешки, а другая рука легла ей на живот, потом скользнула вниз. Агнешка дернулась, но зажатая сзади правой рукой, спереди левой, затихла.
Збигнев повернулся к Дануте.
- Ты хотела посмотреть, как насилуют. Смотри.
Наверно он начал тискать Агнешку, потому, что она начала вырываться.
Збигнев скомандовал.
- Чего сидишь, суй палец и шуруй.
Агнешка сказала.
- Не надо.
Он усмехнулся.
- Чего не надо. Тебя ласкать или ее насиловать.
Как сквозь слезы.
- Не надо, ни чего не надо.
Он отпустил Агнешку, сказал.
- Слезь с бабы и учись.
Он лег рядом со мной, и запустил руку в меня. Сделал больно, я дернулась.
Во мне начала просыпаться злость и вместе с ней что-то другое. Вернее оно начало просыпаться раньше, это оно сказало, что резать меня пока не будут. Это что-то внутри меня, которое проснулось тогда, когда умерла та глупая девчонка Ларка.
У двери послышались вскрики. Збигнев повернулся.
Крысь держал, отбивающуюся Агнешку.
- Крысь, тащи ее сюда, пусть посмотрит. Можешь ее поласкать, но учти она еще девочка, не порви чего-нибудь, оставь это мне.
Сейчас меня будут насиловать, а этих детей заставят смотреть. Во мне уже полностью проснулся и заполнил меня какой-то механизм, механизм убийства. Я стала превращаться в машину для убийств.
В хлев вошли люди.
- Улан, что здесь происходит.
- Зубр, все нормально. Так надо было поговорить со старой знакомой.
- Ты другого времени не нашел.
Замолчал на секунду, потом приказал.
- Пошли, оставьте с ней охрану.
Крысь дернулся.
- Я останусь.
Збигнев уставился на него, сказал.
- Нет, вот тот парень пусть останется.
Не доверил меня Крысю, и судя по его роже, правильно.
Они ушли.
Я начала шевелить руками и ногами, может где-то ослабнет веревка.
Привязали крепко. Я немного забылась. Злость начала спадать. Опять появилась мысли о смерти, накатывалась апатия.
Послышались шаги, вошел Збигнев. Сказал, обращаясь к парню. – Твой Войтек уходить в свое Чесротье. Иди, а то отстанешь.
Парень ушел.
- Заждалась киска.
Он повесил автомат на колышек, вбитый в стену, сбросил куртку, расстегнул пояс с кобурой и ножнами с кинжалом. Начал грубо тискать меня, явно стараясь причинить боль. Потом откинулся, начал расстегивать штаны. Я закрыла глаза, злость заполнили меня всю.
Он резко навалился на меня. Я готовилась вцепиться ему зубами в горло. Но его плечо врезалась мне в лицо, во рту появился привкус крови. Когда он полетел на меня, я автоматически закрыла глаза. Облизнула губы и ощутила на них кровь, разбил сволочь. Вкус крови запустил механизм, я не человек. Я уже машина, механизм для убийств.
Я уже собралась вцепиться зубами пусть и в плечо.
Почувствовала, что-то не так. Открыла глаза. Передо мной стоял старик. Он держал ручку вил, которые торчали из спины Збигнева. Приподнял и скинул его с меня, привычным движением, словно сноп сена. Достал нож, начал разрезать веревки у меня на ногах потом на руках.
Я его спросила.
- Вы кто.
- Здешний хозяин.
По выговору белорус.
Он взял автомат, покрутил.
- Ты умеешь из него стрелять, покажи как.
Я сказала.
- Дедушка давай уходить, я тебе потом покажу.
- Нет, дочка, я никуда не пойду. Жили мы с дочкой, она у нас поздняя была. Жена три года как померла. Я в лесу был, когда вернулся, смотрю эти. Я решил обойти вокруг посмотреть. Она за сараем в яме лежала, голая, вся в крови. Я поймал одного он и рассказал, что вот этот – его они Уланом зовут, ее изнасиловал, а потом отдал солдатам. А она на вилы кинулась. Так что, не зачем мне больше жить. Показывай.
Пока он говорил, я пыталась растереть затекшие руки. Боль в руках еще не прошла, но двигать ими уже можно.
Я показала ему, как стрелять из автомата. Остаться с дедом и умереть. Но механизм внутри меня заставил двигаться. У Збигнева еще был парабеллум, граната и кинжал. Гранату я отдала деду, показала как выдернуть кольцо.
Встала, чуть не вскрикнула, в правой ноге еще не восстановилось кровообращение, да и левая не на много лучше.
Дед достал большой нож и начал отрезать Збигневу голову.
- Зачем.
- А он же нечисть, вдруг оживет. А так наверняка.
Преодолела боль, тихонько прихрамывая, выскользнула из хлева. Действовала чисто на автопилоте. Отошла от хутора метров на двадцать. Инстинкт заставил меня залечь. Не так, что-то не так. Сзади загрохотали выстрелы. Сбоку в кустах зашевелились, двое, перебежками, кинулись к хутору.
Я быстро побежала вперед.
Минут через десять услышала в отдаление взрыв гранаты.
Еще минут двадцать спустя, прикинула, что ушла от хутора уже далеко. Огляделась. Смеркалось, есть хотелось, но ничего съедобного в мае в лесу не было. Опять же на автомате прикинула, что последний раз ела примерно двое суток назад. Попила воды из ручейка. Нашла подходящее место, уснула.
На рассвете определилась со сторонами света. Примерно прикинула, где могу находиться. Дура, почему у деда не спросила точно, где находимся. Вряд ли они сильно далеко унесли меня от Замка. Определилась куда идти и осторожно двинулась в путь.
Прода от 24 07 21
Глава 2. Встреча со своими
Прошло чуть больше часа, ежась от холода, а желудок, подвывая от голода, пробиралась по лесу.
Не то услышала, не то почувствовала, что кто идет. Спряталась в кусты, вскоре показалась цепочка солдат, звездочки. Черт, а почему погоны. Переговариваются по-русски. В голове всплыло, Вернер говорил – вот ты уже и сержант, у ваших сейчас ввели погоны, как в царской армии. У тебя три полоски, или как говорят лычки, поперек погона.
Вон тот, у него одна полоска, но широкая, а вон у того две узкие. Я свистнула. Они остановились.
- Ребята не стреляйте, я своя.
Вышла из кустов руки вверх.
- Ты кто.
- Меня бандиты захватили, я от них убежала.
У меня забрали парабеллум и кинжал. Вдруг один из них, закричал, подскочил и ударил меня, я едва устояла на ногах. Его схватили.
Он все твердил.
– Товарищ старший сержант это же Петькин парабеллум, вон мы с ним насечку сделали.
Мне связали руки за спиной.
- Откуда пистолет у тебя.
Я не выдержала. Запустила в них матом.
- Говорю, же от бандитов убежала, это у одного из них забрала, пистолет и нож.
- А куртка.
Из хлева прихватила куртку Збигнева и ремень. Мой он разрезал.
- Ты что, не видишь, прямо на меня пошита, только два или три можно обернуться.
- Но штаны и сапоги то, как раз по тебе.
- Мужики, я что, по-вашему, голая к ним попала. Ребят свяжите меня с разведкой или контрразведкой.
- Странная ты, девка. Ладно, пошли.
Сволочи, руки завязали сзади, куртка расстегнута, рубашка развязалось, а может, развязали. Вон сбоку идет кот, облизывается.
Встали на привал, кот и еще один начали пристраиваться. Но старшему сержанту это не понравилась, он подозвал двух молодых ребят.
- Головой за нее отвечаете.
Ребята были лет по восемнадцать. Один отворачивался, другой наоборот таращился. Желудок взвыл. Я тяжело вздохнула.
- Парень чего таращишься, можешь пощупать, но за показ деньги берут.
- Какие деньги.
- Денег не надо, дай пожрать и попить.
Второй уставился на меня.
- Вы за это деньги берете.
Мальчик, похоже, был из интеллигентной семьи.
- Ребята дайте поесть, трое суток ничего не ела.
Завысила немного, но машина требовала горючего, чтобы убивать.
Господи я же у своих. Но Машина скомандовала - заткнись.
Парень достал банку тушенки и два куска хлеба, другой протянул фляжку. Я припала к фляжке, несколько раз жадно глотнула. Второй парень открыл банку.
- А как вы будете есть.
Рядом опустился старший сержант, он достал веревку связал мне ноги.
- Наклонись.
Я нагнулась, он посопел, развязал мне руки.
- Прикройся.
Я попыталась завязать рубашку, руки еще были онемевшие. Старший сержант поднялся.
- Как поест, руки свяжите.
Помолчал, разглядывая меня.
- Впереди. Ноги развяжите. Но только сперва руки связать, а потом ноги развязать. И вот еще что, когда завязывать развязывать будешь, винтовку в стороне оставь, что бы она дотянуться не могла.
- Спасибо сержант. - Сказала я.
- Вон этим салагам, спасибо, скажи. - Он отошел в сторону.
Я слопала полбанки тушенки, оба куска хлеба, попросила воды. Попила. Мелькнула мысль, попроситься в кустики. Но особо не хотелось, да и конфузить ребят, которые меня напоили и накормили, не хотелось.
