АЛЕКС Д
АПОЛЛОН
Предупреждения: 18+, нецензурная брань (здесь ее очень много в силу образа жизни и характера героев), откровенные сцены сексуального характера.
Лучше сто раз разбиться, чем никогда не летать. Я всегда придерживался этого девиза. Я привык гореть не только в кадре, но и в жизни. Экстрим, гонки без правил, сложные трюки, безумные девчонки. Я думал так будет всегда, пока однажды не очутился в центре совершенно нереальной истории: стал главным героем сценария Каролин Симон, о существовании которой не подозревал, в то время, как она знала обо мне всё! Возможно объяснение скрывается в дружбе сценариста и Ари Миллер — единственной девушки-каскадёра, работающей в моем клубе. Точный ответ может дать только Каролин, но она исчезла при весьма загадочных обстоятельствах…
Каролин: Мы разделили территорию. Она владеет его телом, я — сердцем.
Главный герой Марк Красавин присутствовал в романе «По ту сторону от тебя». Действия разворачиваются спустя два года после описанных в вышеуказанном романе событий.
«Женская не проявляется с самого детства. Она зреет внутри куколки, словно будущая бабочка, которая не сразу раскроет свои волшебные . Эта куколка, казалось бы, не обещает явить миру ничего прекрасного. Но наступает положенный час, и… случается чудо!»
Наталья Солнцева. Пассажирка с «Титаника»
Что мы знаем о бабочках кроме того, что уродливая гусеница в один прекрасный момент превращается в неподвижную застывшую куколку, а потом вдруг становится прекрасным легкокрылым насекомым, порхающим с цветка на цветок?
Существует очень красивая греческая легенда о происхождении этих удивительных созданий. Однажды богиня Флора решила сделать подарок могущественному Зевсу и сотворила для него невероятной красоты цветок. Восхищённый даром бог-громовержец коснулся губами лепестков, после чего цветок оторвался от стебля и упорхнул в небо.
Но есть и другая более зловещая версия. Бабочка — это душа человека, вылетающая из погребального костра.
Я хочу рассказать вам историю о маленькой одинокой бабочке Аполлон. Она родилась не от поцелуя Бога, а обрела свои крылья на пепелище переплетённых судеб людей, которых любила. Очень долго Аполлон была некрасивой гусеницей, уныло влачившей свое существование, а после обратилась в куколку, застыв, исчезнув для себя и окружающего мира. И ее путь от темницы тесного кокона до обретения крыльев оказался долгим и мучительным.
Но оно того стоило, раз однажды ей удалось взлететь.
Лос-Анджелес. Наши дни.
Марк
Я смотрю, как волны неспешно и вальяжно накатывают на берег, снисходительно бросая брызги мне в лицо. Сегодня океан молчалив и спокоен: голубая гладь до самого горизонта, и непонятно, где заканчивается океан, и начинается небо. Я прихожу сюда каждый день на закате, чтобы застать момент, когда огромный огненный шар, проделав свой долгий путь, устало растворяет лучи в темнеющих водах, окрашивая их алыми и бордовыми разводами. Небо величественно пылает, я поднимаю голову, завороженный, очарованный, ощущая, как прохладный ветер треплет мои волосы, пробирается под футболку, оставляя соль на губах. И в этот момент, я чувствую себя почти счастливым. На меня накатывают вдохновение и трепет, которые требуют выхода, поэтому иногда я беру с собой ноутбук и пишу историю о том, как много лет назад полюбил девочку, которой было всего четыре года. Я пишу историю о своей первой любви, меняя места, имена, события, города и страны, оставляя главное – наши мечты, чувства, встречи и расставания. Я ищу ответ за каждой новой строчкой, каждым новым прожитым днем в нашем далеком прошлом. Мог ли я успеть, или у нас изначально не было никакого шанса? Была ли наша любовь иллюзией, мечтой, которой не суждено было сбыться?
Если бы мы были настоящими, то выстояли. Разве нет? Я знаю, что пройдет несколько лет, и все случившееся с нами покажется сном, размытым воспоминанием
«Я был ее первой любовью, а она – моей единственной».
Конец.
Прошло два года с тех пор, как я завершил написание своей нелегкой исповеди. Я продолжаю возвращаться на пляж, где провел огромное количество часов, набирая текст, и, глядя на загорающийся рассвет, на волны, с остервенением бьющиеся о берег и на алые всполохи в светлеющем небе. Я прихожу сюда ранним утром или на закате. Полной грудью вдыхаю соленый свежий ветер, а затем перечитываю обжигающие душу строки снова и снова. В них вся моя жизнь с того момента, как я помню себя и до того, который предпочел бы забыть. Мое неуемное стремление жить быстро, ярко, на грани эмоций привело к неутешительному финалу — я везде опоздал и больше не верю, что для меня существует пресловутая чистая страница, новый этап или второй шанс почувствовать себя цельным. Я погружаюсь в воспоминания, которые не отпускают, не дают покоя, а после с разбега бросаюсь в бушующие или смиренные волны океана, чтобы смыть наваждение, одиночество, горечь и пустоту в разбитом сердце.
Я придумал собственный способ священного крещения и отпущения грехов. Океан ревел или шептал, качая меня, позволяя на мгновение забыться, очиститься от воспоминаний, в которых хранится так много всего и ничего правильного.
Написав финал своей личной трагедии, и, поставив жирную точку в прошлом, я никак не мог предположить, что эпилог моей истории станет прологом для новой….
Кэрри
Лос-Анджелес. Восемь лет назад.
– Выпрыгивай, черт бы тебя побрал, – орет в рупор постановщик трюков Джош Каперски на каскадера, который находится в горящей машине, несущейся на полном ходу по оцепленному участку трассы. Окаменев от ужаса, я едва не пролила на себя кофе, неотрывно наблюдая за разворачивающейся сценой. Многочисленные камеры одновременно со мной улавливают момент, когда рисковый парень выскакивает из автомобиля. Кувырнувшись в воздухе, он приземляется на ноги и неторопливой походкой направляется в сторону съёмочной группы. Его специальный костюм продолжает гореть, пока ребята из технического отдела бегут к нему с огнетушителями. Когда огонь полностью сбивают, каскадер снимает маску и невозмутимо улыбается пребывающим в шоке зрителям. Я с облегчением выдыхаю, поняв, что опасность миновала, а съёмочная группа оживает, начиная свистеть и аплодировать.
— Шевели своей жирной задницей, клуша, — толкнув меня в плечо, рычит Сандра Коул. Ее красивое лицо искажено раздражением. Моргнув, я перевожу на красавицу рассеянный взгляд, ее слова доходят до меня с трудом. Сердце хаотично бьется от испытанного страха за отчаянного каскадера. Закатив глаза, Сандра вырывает из моих рук пластиковый стаканчик и направляется к дымящемуся парню. С досадой и завистью я смотрю, как она отдает ему кофе, и как его сильная рука обвивает ее талию, властно привлекая к мускулистому телу. Сандра Коул — новая голливудская звезда, она играет главную женскую роль в шпионском блокбастере, на съемках которого я подрабатываю в свободное от учебы время, выполняя самые разные мелкие поручения. Девочка на побегушках. На меня обращают внимание только в случае, когда не на ком больше сорвать плохое настроение. На площадке полно роскошных красавиц с мировыми именами и модельной внешностью. А мое лицо и фигура далеки от шаблонов красоты. Полная, невысокая, еще и угревая сыпь, с которой я борюсь с шестнадцати лет, но безнадёжно проигрываю. Вряд ли кто-то из огромного коллектива, работающего над фильмом, запомнил мое имя. Даже охранник, прежде чем пропустить, всякий раз требует пропуск, хотя я бываю тут каждый день. Прихожу сразу после занятий в университете и остаюсь так долго, как могу. Я не жалуюсь. На самом деле мне чертовски повезло, что я, вообще, попала в состав съёмочной группы. Я обожаю кино с детства, одержима не столько конечным результатом, сколько кропотливым процессом его создания. Если бы не моя невыразительная внешность, я бы грезила, как и многие девчонки, о карьере актрисы, но трезво рассмотрев свои шансы, подала документы в UCLA на режиссерский факультет. И, отучившись полгода, уже точно решила, кем стану в будущем.
– Я всегда говорил, хороших каскадеров в Голливуде пруд пруди, а гениальный – один. И это Марк Красавин, — хвалит каскадера режиссер фильма, пожимая его руку. Роберт Мейн — отвратительный тип, требовательный, безнравственный и непредсказуемый. Он жесткий даже со звездами, но как режиссер — гениален.
— Молодец, парень, — продолжает он. — Точно не хочешь попробоваться на мужскую роль? У тебя невероятный магнетизм. Смотри, как наша Сандра к тебе прилипла, — Роберт ущипнул главную суку, пардон, актрису за щеку.
– Нет. Я не актер, Роберт. Но спасибо, — с вежливым равнодушием отзывается Марк, продолжая лапать Сандру и пить кофе, который я должна была ему отнести. Но так растерялась, когда Красавин на несколько секунд дольше положенного задержался в горящей машине, что едва не заработала инфаркт в свои неполные девятнадцать.
– Зря, мальчик, гонорары другие, известность. Данные у тебя есть. Бабы любят. Ты же у нас даже Джимми затмил. У женского состава просто фурор, когда им становится известно, что за каскадёр будет работать в картине.
Джимми — актер, которого дублирует Марк Красавин, выполняя за него все сложные трюки. Как и Сандра, Джимми Броуди — голливудская звезда, секс-символ, но я никогда не считала его привлекательным и не вешала постеры со смазливой физиономией Броуди на стенах своей комнаты. Я давно и безнадежно запала на парня, который горит, прыгает и летает в кадре. Мейн прав, у Марка Красавина есть всё, чтобы затмить Джимми и любого другого избалованного славой актера с мировым именем. Он настолько горяч, что мне самой требуется огнетушитель, когда я смотрю на него, просто смотрю. Мы ни разу не разговаривали, хотя я пару раз приносила ему кофе. Уверена, он не замечает меня точно так же, как и все остальные.
Я давно смирилась с ролью невидимки, которую играю со школы. В университете у меня тоже нет друзей, с кем я могла бы поговорить по душам. Разве что Ари, но она не подруга, а, скорее, приятельница. Сумасшедшая девчонка, совершенно безбашенная. Она чуть не сбила меня на своем байке в первый день занятий. Я немного опаздывала и перебегала дорогу, не посмотрев по сторонам. Ари, уклоняясь от столкновения, вылетела на обочину и свалилась, порвав свои кожаные штаны. Мне пришлось купить ей новые. Так и завязалось общение. Потребительское с ее стороны.
Иногда Ариана наглеет и является ко мне без приглашения, остается на ночь, но я терплю. Мне даже приятно заботиться о ком-то. Ари популярна в университете, и ее обожают парни, но надолго не задерживаются, не выдерживая бешеной энергетики и взбалмошного характера. Уверена, что появись она на площадке, Красавин точно бы обратил внимание на рыжую беспредельщицу. Я и сама стала, своего рода, жертвой ее безумного магнетизма и невероятной свободы, которую она излучает каждым своим словом и действием. Если бы я могла вот так же легко жить и мыслить. Но мы настолько разные, что я каждый раз удивляюсь, зачем она вообще со мной возится?
Вероятно, каждому безумцу нужна тихая гавань, и Ари Миллер нашла таковую во мне. Единственное, что я не приемлю в ее поведении — это легкомысленное отношение к парням. Она заводит романы настолько часто, что я давно сбилась со счета. Иногда морочит голову сразу нескольким. Я бы так не смогла, даже имея такую же яркую внешность, как у Ари. У меня старомодные взгляды на взаимоотношения между мужчиной и женщиной. Я отлично понимаю, что с такими принципами у меня мало шансов найти себе бойфренда, подходящего под мои многочисленные критерии. И меня это не удручает. Совсем.
Я по-настоящему счастлива наедине с собой или здесь — в закулисье киноиндустрии. Хотя работа дается мне нелегко и очень несладко. Все, начиная от технического персонала до помощников режиссёра, норовят унизить или оскорбить, ткнуть носом в мои промахи, а я не могу набраться смелости, чтобы ответить на грубость или постоять за себя. Это жалко звучит, но я с детства болезненно-застенчивая.
Мама была другой, она … Я не хочу о ней вспоминать. Это больно. Мы приехали из Франции в Голливуд, когда мне только исполнилось семь, и город грехов сожрал ее, поглотил, перемолол и выплюнул. А мой отец ничего не сделал, чтобы помочь, ни малейшего интереса и участия с его стороны. Мы просили о помощи. Мама просила, но, когда он вспомнил о нас, было уже слишком поздно.
Моя мать выпала с двадцать третьего этажа отеля «Плаза» во время вечеринки. Свидетели говорят, она была под кайфом. Я не сомневаюсь, что показания и слухи правдивы. Ее образ жизни допускал и даже приветствовал употребление алкоголя и запрещенных препаратов. Когда-то мама была неплохой актрисой и моделью, но в последние годы ей не везло с работой, и она отчаялась, упала духом, а потом пошла по рукам. Бесконечная вереница мужчин, наркотики. Я обращалась к отцу, умоляла вмешаться, но ему было удобнее жить так, словно нас не существует, словно он стыдился нас, словно мы недостойны.
Я пыталась изменить его отношение, старательно училась, участвовала в олимпиадах, но он даже слышать не хотел о моих достижениях. Я не входила в круг его интересов, и в напряженном графике жизни моего отца не было ни одного «окна» для некрасивой дочери. Мама рассказывала, почему так вышло. Отец меня не хотел, настаивал на аборте, но она уехала в Париж и там родила, а потом вернулась и … Короче говоря, он не обрадовался встрече ни с ней, ни со мной. После гибели мамы ничего кардинально не изменилось. Меня по-прежнему для него нет. Тень. Невидимка. Обуза.
Но я заставлю его изменить свое мнение. Однажды он будет гордиться мной. Может быть, у меня нет красивой внешности, как у матери, но я не глупа. Преподаватели хвалят и выделяют меня среди других студентов. Немного удачи, и я обязательно добьюсь успеха на выбранном поприще.
– Роберт, ты уверен, что не нужен ещё один дубль? — обращается Марк к Мейну. У парня очень глубокий и чувственный голос, я снова залипаю, глядя на его обтянутые латексным костюмом рельефные мышцы. Краска приливает к щекам и другим интимным местам, обречённым на вечную девственность.
Однажды я видела его голым. Совершенно случайно. Заносила что-то из реквизита в гримерку, а Красавин в это время плескался в душе, не соизволив закрыть дверь. Боги, это было незабываемое, крышесносное зрелище. Круче, чем на площадке. У него обалденное тело, и если бы не огромное количество татуировок, я бы смело причислила Красавина к гребаному эталону абсолютного мужского совершенства. Мне сказочно повезло, что парень не заметил меня, пока я пялилась на его задницу, обливаясь слюной. Ради такого, как Красавин, я бы забила на все свои критерии и позволила себе на пару мгновений превратиться в Ари. Она бы точно не упустила момент. Жаль, что я всего лишь бледная невыразительная Каролин Симон.
— Все отлично. Отдыхай, Марк. Завтра в шесть на площадке. Много не пей, — насмешливо отвечает Мейн, переключая свое царственное внимание на Джимми и Сандру, которая нехотя отрывается от единственного кумира моих грез. – Что стоим, оболтусы? Работаем. Еще три сцены, а они даже текст не повторяют.
АПОЛЛОН
Предупреждения: 18+, нецензурная брань (здесь ее очень много в силу образа жизни и характера героев), откровенные сцены сексуального характера.
Аннотация:
Лучше сто раз разбиться, чем никогда не летать. Я всегда придерживался этого девиза. Я привык гореть не только в кадре, но и в жизни. Экстрим, гонки без правил, сложные трюки, безумные девчонки. Я думал так будет всегда, пока однажды не очутился в центре совершенно нереальной истории: стал главным героем сценария Каролин Симон, о существовании которой не подозревал, в то время, как она знала обо мне всё! Возможно объяснение скрывается в дружбе сценариста и Ари Миллер — единственной девушки-каскадёра, работающей в моем клубе. Точный ответ может дать только Каролин, но она исчезла при весьма загадочных обстоятельствах…
Каролин: Мы разделили территорию. Она владеет его телом, я — сердцем.
Главный герой Марк Красавин присутствовал в романе «По ту сторону от тебя». Действия разворачиваются спустя два года после описанных в вышеуказанном романе событий.
«Женская не проявляется с самого детства. Она зреет внутри куколки, словно будущая бабочка, которая не сразу раскроет свои волшебные . Эта куколка, казалось бы, не обещает явить миру ничего прекрасного. Но наступает положенный час, и… случается чудо!»
Наталья Солнцева. Пассажирка с «Титаника»
Пролог
Что мы знаем о бабочках кроме того, что уродливая гусеница в один прекрасный момент превращается в неподвижную застывшую куколку, а потом вдруг становится прекрасным легкокрылым насекомым, порхающим с цветка на цветок?
Существует очень красивая греческая легенда о происхождении этих удивительных созданий. Однажды богиня Флора решила сделать подарок могущественному Зевсу и сотворила для него невероятной красоты цветок. Восхищённый даром бог-громовержец коснулся губами лепестков, после чего цветок оторвался от стебля и упорхнул в небо.
Но есть и другая более зловещая версия. Бабочка — это душа человека, вылетающая из погребального костра.
Я хочу рассказать вам историю о маленькой одинокой бабочке Аполлон. Она родилась не от поцелуя Бога, а обрела свои крылья на пепелище переплетённых судеб людей, которых любила. Очень долго Аполлон была некрасивой гусеницей, уныло влачившей свое существование, а после обратилась в куколку, застыв, исчезнув для себя и окружающего мира. И ее путь от темницы тесного кокона до обретения крыльев оказался долгим и мучительным.
Но оно того стоило, раз однажды ей удалось взлететь.
Глава 1
Лос-Анджелес. Наши дни.
Марк
Я смотрю, как волны неспешно и вальяжно накатывают на берег, снисходительно бросая брызги мне в лицо. Сегодня океан молчалив и спокоен: голубая гладь до самого горизонта, и непонятно, где заканчивается океан, и начинается небо. Я прихожу сюда каждый день на закате, чтобы застать момент, когда огромный огненный шар, проделав свой долгий путь, устало растворяет лучи в темнеющих водах, окрашивая их алыми и бордовыми разводами. Небо величественно пылает, я поднимаю голову, завороженный, очарованный, ощущая, как прохладный ветер треплет мои волосы, пробирается под футболку, оставляя соль на губах. И в этот момент, я чувствую себя почти счастливым. На меня накатывают вдохновение и трепет, которые требуют выхода, поэтому иногда я беру с собой ноутбук и пишу историю о том, как много лет назад полюбил девочку, которой было всего четыре года. Я пишу историю о своей первой любви, меняя места, имена, события, города и страны, оставляя главное – наши мечты, чувства, встречи и расставания. Я ищу ответ за каждой новой строчкой, каждым новым прожитым днем в нашем далеком прошлом. Мог ли я успеть, или у нас изначально не было никакого шанса? Была ли наша любовь иллюзией, мечтой, которой не суждено было сбыться?
Если бы мы были настоящими, то выстояли. Разве нет? Я знаю, что пройдет несколько лет, и все случившееся с нами покажется сном, размытым воспоминанием
«Я был ее первой любовью, а она – моей единственной».
Конец.
Прошло два года с тех пор, как я завершил написание своей нелегкой исповеди. Я продолжаю возвращаться на пляж, где провел огромное количество часов, набирая текст, и, глядя на загорающийся рассвет, на волны, с остервенением бьющиеся о берег и на алые всполохи в светлеющем небе. Я прихожу сюда ранним утром или на закате. Полной грудью вдыхаю соленый свежий ветер, а затем перечитываю обжигающие душу строки снова и снова. В них вся моя жизнь с того момента, как я помню себя и до того, который предпочел бы забыть. Мое неуемное стремление жить быстро, ярко, на грани эмоций привело к неутешительному финалу — я везде опоздал и больше не верю, что для меня существует пресловутая чистая страница, новый этап или второй шанс почувствовать себя цельным. Я погружаюсь в воспоминания, которые не отпускают, не дают покоя, а после с разбега бросаюсь в бушующие или смиренные волны океана, чтобы смыть наваждение, одиночество, горечь и пустоту в разбитом сердце.
Я придумал собственный способ священного крещения и отпущения грехов. Океан ревел или шептал, качая меня, позволяя на мгновение забыться, очиститься от воспоминаний, в которых хранится так много всего и ничего правильного.
Написав финал своей личной трагедии, и, поставив жирную точку в прошлом, я никак не мог предположить, что эпилог моей истории станет прологом для новой….
Глава 2
Кэрри
Лос-Анджелес. Восемь лет назад.
– Выпрыгивай, черт бы тебя побрал, – орет в рупор постановщик трюков Джош Каперски на каскадера, который находится в горящей машине, несущейся на полном ходу по оцепленному участку трассы. Окаменев от ужаса, я едва не пролила на себя кофе, неотрывно наблюдая за разворачивающейся сценой. Многочисленные камеры одновременно со мной улавливают момент, когда рисковый парень выскакивает из автомобиля. Кувырнувшись в воздухе, он приземляется на ноги и неторопливой походкой направляется в сторону съёмочной группы. Его специальный костюм продолжает гореть, пока ребята из технического отдела бегут к нему с огнетушителями. Когда огонь полностью сбивают, каскадер снимает маску и невозмутимо улыбается пребывающим в шоке зрителям. Я с облегчением выдыхаю, поняв, что опасность миновала, а съёмочная группа оживает, начиная свистеть и аплодировать.
— Шевели своей жирной задницей, клуша, — толкнув меня в плечо, рычит Сандра Коул. Ее красивое лицо искажено раздражением. Моргнув, я перевожу на красавицу рассеянный взгляд, ее слова доходят до меня с трудом. Сердце хаотично бьется от испытанного страха за отчаянного каскадера. Закатив глаза, Сандра вырывает из моих рук пластиковый стаканчик и направляется к дымящемуся парню. С досадой и завистью я смотрю, как она отдает ему кофе, и как его сильная рука обвивает ее талию, властно привлекая к мускулистому телу. Сандра Коул — новая голливудская звезда, она играет главную женскую роль в шпионском блокбастере, на съемках которого я подрабатываю в свободное от учебы время, выполняя самые разные мелкие поручения. Девочка на побегушках. На меня обращают внимание только в случае, когда не на ком больше сорвать плохое настроение. На площадке полно роскошных красавиц с мировыми именами и модельной внешностью. А мое лицо и фигура далеки от шаблонов красоты. Полная, невысокая, еще и угревая сыпь, с которой я борюсь с шестнадцати лет, но безнадёжно проигрываю. Вряд ли кто-то из огромного коллектива, работающего над фильмом, запомнил мое имя. Даже охранник, прежде чем пропустить, всякий раз требует пропуск, хотя я бываю тут каждый день. Прихожу сразу после занятий в университете и остаюсь так долго, как могу. Я не жалуюсь. На самом деле мне чертовски повезло, что я, вообще, попала в состав съёмочной группы. Я обожаю кино с детства, одержима не столько конечным результатом, сколько кропотливым процессом его создания. Если бы не моя невыразительная внешность, я бы грезила, как и многие девчонки, о карьере актрисы, но трезво рассмотрев свои шансы, подала документы в UCLA на режиссерский факультет. И, отучившись полгода, уже точно решила, кем стану в будущем.
– Я всегда говорил, хороших каскадеров в Голливуде пруд пруди, а гениальный – один. И это Марк Красавин, — хвалит каскадера режиссер фильма, пожимая его руку. Роберт Мейн — отвратительный тип, требовательный, безнравственный и непредсказуемый. Он жесткий даже со звездами, но как режиссер — гениален.
— Молодец, парень, — продолжает он. — Точно не хочешь попробоваться на мужскую роль? У тебя невероятный магнетизм. Смотри, как наша Сандра к тебе прилипла, — Роберт ущипнул главную суку, пардон, актрису за щеку.
– Нет. Я не актер, Роберт. Но спасибо, — с вежливым равнодушием отзывается Марк, продолжая лапать Сандру и пить кофе, который я должна была ему отнести. Но так растерялась, когда Красавин на несколько секунд дольше положенного задержался в горящей машине, что едва не заработала инфаркт в свои неполные девятнадцать.
– Зря, мальчик, гонорары другие, известность. Данные у тебя есть. Бабы любят. Ты же у нас даже Джимми затмил. У женского состава просто фурор, когда им становится известно, что за каскадёр будет работать в картине.
Джимми — актер, которого дублирует Марк Красавин, выполняя за него все сложные трюки. Как и Сандра, Джимми Броуди — голливудская звезда, секс-символ, но я никогда не считала его привлекательным и не вешала постеры со смазливой физиономией Броуди на стенах своей комнаты. Я давно и безнадежно запала на парня, который горит, прыгает и летает в кадре. Мейн прав, у Марка Красавина есть всё, чтобы затмить Джимми и любого другого избалованного славой актера с мировым именем. Он настолько горяч, что мне самой требуется огнетушитель, когда я смотрю на него, просто смотрю. Мы ни разу не разговаривали, хотя я пару раз приносила ему кофе. Уверена, он не замечает меня точно так же, как и все остальные.
Я давно смирилась с ролью невидимки, которую играю со школы. В университете у меня тоже нет друзей, с кем я могла бы поговорить по душам. Разве что Ари, но она не подруга, а, скорее, приятельница. Сумасшедшая девчонка, совершенно безбашенная. Она чуть не сбила меня на своем байке в первый день занятий. Я немного опаздывала и перебегала дорогу, не посмотрев по сторонам. Ари, уклоняясь от столкновения, вылетела на обочину и свалилась, порвав свои кожаные штаны. Мне пришлось купить ей новые. Так и завязалось общение. Потребительское с ее стороны.
Иногда Ариана наглеет и является ко мне без приглашения, остается на ночь, но я терплю. Мне даже приятно заботиться о ком-то. Ари популярна в университете, и ее обожают парни, но надолго не задерживаются, не выдерживая бешеной энергетики и взбалмошного характера. Уверена, что появись она на площадке, Красавин точно бы обратил внимание на рыжую беспредельщицу. Я и сама стала, своего рода, жертвой ее безумного магнетизма и невероятной свободы, которую она излучает каждым своим словом и действием. Если бы я могла вот так же легко жить и мыслить. Но мы настолько разные, что я каждый раз удивляюсь, зачем она вообще со мной возится?
Вероятно, каждому безумцу нужна тихая гавань, и Ари Миллер нашла таковую во мне. Единственное, что я не приемлю в ее поведении — это легкомысленное отношение к парням. Она заводит романы настолько часто, что я давно сбилась со счета. Иногда морочит голову сразу нескольким. Я бы так не смогла, даже имея такую же яркую внешность, как у Ари. У меня старомодные взгляды на взаимоотношения между мужчиной и женщиной. Я отлично понимаю, что с такими принципами у меня мало шансов найти себе бойфренда, подходящего под мои многочисленные критерии. И меня это не удручает. Совсем.
Я по-настоящему счастлива наедине с собой или здесь — в закулисье киноиндустрии. Хотя работа дается мне нелегко и очень несладко. Все, начиная от технического персонала до помощников режиссёра, норовят унизить или оскорбить, ткнуть носом в мои промахи, а я не могу набраться смелости, чтобы ответить на грубость или постоять за себя. Это жалко звучит, но я с детства болезненно-застенчивая.
Мама была другой, она … Я не хочу о ней вспоминать. Это больно. Мы приехали из Франции в Голливуд, когда мне только исполнилось семь, и город грехов сожрал ее, поглотил, перемолол и выплюнул. А мой отец ничего не сделал, чтобы помочь, ни малейшего интереса и участия с его стороны. Мы просили о помощи. Мама просила, но, когда он вспомнил о нас, было уже слишком поздно.
Моя мать выпала с двадцать третьего этажа отеля «Плаза» во время вечеринки. Свидетели говорят, она была под кайфом. Я не сомневаюсь, что показания и слухи правдивы. Ее образ жизни допускал и даже приветствовал употребление алкоголя и запрещенных препаратов. Когда-то мама была неплохой актрисой и моделью, но в последние годы ей не везло с работой, и она отчаялась, упала духом, а потом пошла по рукам. Бесконечная вереница мужчин, наркотики. Я обращалась к отцу, умоляла вмешаться, но ему было удобнее жить так, словно нас не существует, словно он стыдился нас, словно мы недостойны.
Я пыталась изменить его отношение, старательно училась, участвовала в олимпиадах, но он даже слышать не хотел о моих достижениях. Я не входила в круг его интересов, и в напряженном графике жизни моего отца не было ни одного «окна» для некрасивой дочери. Мама рассказывала, почему так вышло. Отец меня не хотел, настаивал на аборте, но она уехала в Париж и там родила, а потом вернулась и … Короче говоря, он не обрадовался встрече ни с ней, ни со мной. После гибели мамы ничего кардинально не изменилось. Меня по-прежнему для него нет. Тень. Невидимка. Обуза.
Но я заставлю его изменить свое мнение. Однажды он будет гордиться мной. Может быть, у меня нет красивой внешности, как у матери, но я не глупа. Преподаватели хвалят и выделяют меня среди других студентов. Немного удачи, и я обязательно добьюсь успеха на выбранном поприще.
– Роберт, ты уверен, что не нужен ещё один дубль? — обращается Марк к Мейну. У парня очень глубокий и чувственный голос, я снова залипаю, глядя на его обтянутые латексным костюмом рельефные мышцы. Краска приливает к щекам и другим интимным местам, обречённым на вечную девственность.
Однажды я видела его голым. Совершенно случайно. Заносила что-то из реквизита в гримерку, а Красавин в это время плескался в душе, не соизволив закрыть дверь. Боги, это было незабываемое, крышесносное зрелище. Круче, чем на площадке. У него обалденное тело, и если бы не огромное количество татуировок, я бы смело причислила Красавина к гребаному эталону абсолютного мужского совершенства. Мне сказочно повезло, что парень не заметил меня, пока я пялилась на его задницу, обливаясь слюной. Ради такого, как Красавин, я бы забила на все свои критерии и позволила себе на пару мгновений превратиться в Ари. Она бы точно не упустила момент. Жаль, что я всего лишь бледная невыразительная Каролин Симон.
— Все отлично. Отдыхай, Марк. Завтра в шесть на площадке. Много не пей, — насмешливо отвечает Мейн, переключая свое царственное внимание на Джимми и Сандру, которая нехотя отрывается от единственного кумира моих грез. – Что стоим, оболтусы? Работаем. Еще три сцены, а они даже текст не повторяют.
