Княжна чуть покачнулась от злости во взгляде старой ведуньи, но устояла на ногах. Ее трясло.
- Батюшку? – зло воскликнула Мирушка, - это какого ж батюшку? Того, что меня придушить хотел? Того, кто сейчас в жертву отдает? Кого мне чтить, ведунья?
- Народ свой почти, - уже мягче, попросила Богодея, - им ведь не выжить под дождями. Ты кровь отдашь – они останутся.
- За народ жизнь отдать – ума много не надо, - медленно проговорила Мирушка, - я лучше поживу ради него. А кровь тут не только моя подойдет.
И – откуда силы взялись! – рывком подняла с мокрой травы своего двойника. Горазд перехватил девку и поставил на камень-алтарь на колени, лицом к дубу. Ее руки были плотно примотаны к бокам сеткой, Горазд придерживал, чтоб не упала.
- Волхв что брату сказал? Нужна кровь твари, что в одном миру рождена, а в другом живет? – Мирушка медленно, но точно выполняла все движения, которые вчера подсмотрела. Связанная девка пришла в себя, дергалась, что-то жалобно бормотала – про то, что так нельзя, что княжеская кровь священна, что у них ничего не получится, просила пожалеть...
Мирушка, не слушая, запрокинула ей голову и перехватила горло жертвенным ножом. Сбивчивая речь стала жутким бульканьем, в дуб ударила струя крови.
Руки у Мирушки больше не тряслись. Она нагнула вперед обмякшее тело и держала, завороженно глядя, как в чашу льется густое, темное…
Все чувства были на пределе – она слышала стук сердец Горазда и Богодеи, плеск реки на перекатах за перелеском, уханье филина в чаще. Видела, как дрожат от поднимающегося ветра мокрые листья дуба.
Ветер крепчал. Факела качнулись, один упал и с шипением погас в примятой траве.
Княжна, всей грудью вдыхая тяжелый запах, собирала кровь в жертвенную чашу. Наполнив ее до краев, пошла вокруг дуба, поливая корни.
Ветер стал еще сильнее. Загудел в кронах, сорвал с листьев водопады капель. Неподалеку с треском упала высохшая сосна.
Когда княжна вернулась на прежнее место рядом с алтарем, поляну перед дубом заливал серебряный свет полной луны.
Горазд шумно выдохнул.
Богодея ошарашенно молчала.
Мирушка аккуратно, с легким стуком поставила пустую чашу на алтарь, рядом со своим мертвым двойником.
- Ну что, бабка, чуешь, что молчать тебе об увиденном до смерти? – Горазд встряхнул Богодею. -Все равно ж никто не поверит. Вот княжна, обряд совершила, дождя больше нет… Даже не пробуй воду мутить, ясно?
Старуха кивнула.
Второй факел последний раз полыхнул и погас. На поляне остался только лунный свет.
- Еще ты князю скажешь, - почти ласково продолжила Мирушка, - что Горазд тварь отловил, все нужное сделал, и боги благословили. Пусть награду просит. Твердислав меня задумал в Полтеск замуж отдать, а мне этого совсем не хочется…
- Вижу, что благословили вас, - с трудом проговорила Богодея, - а то б не вышло ничего. Твоей крови богиня хотела! Твоей!
- Кабы не получилось с ней – была б моя, - просто ответила Мирушка.
Горазд кивнул, передернувшись от ужаса клятвы, что вчера потребовала невеста. Он до первой звезды в разрывах облаков молился всем богам, чтоб не пришлось ее исполнять.
- Теперь расскажи, Богодея, почему нас с девкой этой поменяли? – спросила Мирушка. – Ты все знаешь, ты у мамы повитухой была.
- Все, да не все, - мрачно ответила старуха. - Знаю, что договор был у князя с царем полевым – вон он лежит, царь… - она кивнула на мертвого полевика. – Брат твой Твердислав в лесу заблудился, к царю попал, вот и обменял его князь то, чего дома не знает. И поклялся вечно о том молчать. Княгиня тогда непраздна ходила, так и получился подменыш в княжьем тереме.
- Кому подменыш, - веско прервал ее Горазд, - а кому княжна. Настоящая.
Подошел к своей нареченной, тенью стоявшей в темноте под дубом, поцеловал…
- У тебя губы соленые, Мирушка, - удивился он.
Княжна молча улыбнулась и вытерла рот. На ее ладони осталась черная густая полоса, блеснувшая в лунном свете.
