— Вот-вот, дорогой мой кум, уже и родню не узнаешь! А между тем твоя жена готовит кулебяки на праздник и лично принесла приглашение от тебя своей сестре...
Старшего Следователя узнали. Алебарды подняли пики вверх, и щиты мигом раздвинулись.
Чёрный зверь и его спутники, беспрепятственно миновали кордоны и, наконец, начали движение по широким чистым улицам, прямо в сторону дворца, мимо огромного, построенного в классическом стиле центрального собора Великой Небесной Бездны.
Яга крутила головой.
Здесь широкие каменные плиты проспекта еженедельно мыли. Резкие неприятные запахи сменились, и прохладный ветер нёс с горы, на которой стоял огромный замок из розового туфа, морозный воздух, который расправлял лёгкие, заставляя глубоко вдыхать свежесть зимнего дня.
Отряд приблизился к громаде готической постройки.
На широких ступенях Собора сидел за маленьким столиком, словно сделанным из окаменевшего кружева, сплетенного неведомой кудесницей, седой старик. Его ухоженная, заплетённая в толстую косу, борода поражала, являясь таким же чудом, как и невероятный стол. Сам же сидящий был незаметен для окружающих. Все знали только ажурный столик и бороду, всегда существующие рядом с Великим Собором. Достопримечательности столицы жили отдельной от хозяина жизнью.
Луч света пробежал по ступенькам и осветил лицо старого мастера. Человек поднял глаза и посмотрел на Ягу. Ворон остановился, и его наездница, словно находясь под властью этого взгляда, молча слезла со своего скакуна и направилась по ступенькам вверх.
Командир маленького волчьего отряда посмотрел на идущую к входу в Собор женщину и спросил:
— Кто это?
Следователь торопливо снял шляпу и, не поворачивая головы, тихо ответил:
— Сиф Справедливый. Вашей госпоже оказана большая честь. Ждите.
Между тем Яга поднялась по ступеням и застыла, рассматривая удивительного старика, который, широко улыбаясь, приветливо протягивал ей руки.
— А вот мы и встретились, дорогая Тая. Вовремя, вовремя ты привезла нам нашего мальчика. Неплохой отпрыск-то. Золотой, значит, получился, ну-ну, — старик схватил оторопевшую Таисию Сергеевну за запястье крепкой сухой рукой и посмотрел ей в лицо.
Женщина медленно осела на холодную широкую ступень и закрыла глаза.
«Запомни! — зазвучало в голове, – когда курица, родившая зверя, превратится в камень, пусть золотой дракон умоет её своим огнём! И сын их будет призван жить, а Чёрная Смерть отдаст ему его Сокровище...».
Старик отпустил её руку, а Яга, вздрогнув всем телом, открыла глаза.
— Иди и люби своего Волка, — услышала она. — Твоя мечта осуществится. А Бездна так любит весёлые истории, что ты, наверняка, ещё в них сможешь поучаствовать! Надо же было придумать, Яга!
И старик громко засмеялся!
Отряд в молчании продолжил свой путь.
Дойдя до Центральной башни, Старший следователь остановился и показал рукой на глухой белый каменный забор, высотой не менее двух человеческих ростов.
— Нам сюда, Уважаемая. Я хотел показать Вам именно этот дом. Посмотрите на городское имение. Оно почти рядом с дворцом. В настоящее время там проживает только оставшаяся без господина челядь, которая будет очень рада перейти под крыло мощного пограничного клана.
Яга разлепила губы и поинтересовалась:
— А куда делись прежние хозяева?
— Последний князь умер от старости. Имение выморочное. Его продаёт Столица. Принадлежала когда-то клану ночных хищников, чёрных леопардов... Говорят, что где-то остались какие-то родственники. Возможно, они живут и здравствуют в Империи. Но с ними тогда будет разбираться Мэрия. Она и продает… рекомендую.
Суматошный день завершился скоропалительной покупкой. Ранее не замеченная в принятии быстрых не обдуманных решений, Яга, то ли так устала с дороги и хотела покоя, то ли просто, решив, что для неё цена не велика, через каких-то три часа подписала все векселя и стала хозяйкой огромной городской усадьбы...
Вечером немало удивлённому отряду предоставили продегустировать напитки из дубовых бочек, ряды которых уходили в неведомые дали гигантского винного подвала, и всё утихло...
Утром Таисья Сергеевна проснулась от какого-то странного, непонятного ощущения. Она словно почувствовала, что за белым забором, за башней и мостом, на тёмных и грязных улицах окраин происходит что-то жуткое. Ей почудилось, как на светлые стены её дворца надвигается плотный густой туман, приближается буря.
Женщина встала и, открыв двери спальни, попала в анфиладу комнат. Послышался шум, и перед ней возникла её новая помощница.
— Что там? — спросила Яга, показав рукой на окно.
— Ваша милость, беда! — с придыханием ответила камеристка. — Исчез Его Величество Ангерран. В столице беспорядки. Мосты подняты. Остров закрыт. Чернь грабит купеческие кварталы...
- Грозы? Две-три каждую дюжину дней. Летом чаще, зимой сильнее. Видел же, какие ставни? – Мартина мягко улыбалась и накручивала на палец кончик тугой каштановой косы. Завитушки никак не хотели ложиться ровно три в ряд, и пальцы, выпустив прядь, тут же снова начинали бесхитростное движение. Неожиданно Костя понял, что девушка с ним кокетничает. Неумело и как-то… словно выучила наизусть стихотворение на иностранном языке и теперь рассказывает, не понимая смысла.
Парень усмехнулся и отвел взгляд. Мартина спрятала руки за спину, причем на лице отразилось облегчение, как будто с плеч свалилась не очень приятная работа. Прискакала набегавшаяся Эмилия, прошмыгнула в дом и через несколько минут вышла, полностью одетая.
- Доброе утро! Чего мы все стоим? Мартина, ты завтрак принесла? Пошли завтракать с нами, - слова рассыпались горошинами в пахнущем озоном воздухе.
- Да я не принесла, старейшина Ордрик велел вас позвать к нему, там и позавтракаете. Вы сегодня к Зеркалу пойдете?
- Да, - Костя нахмурился, мысль о том, что куда они идут, знают все, показалась ему неприятной.
- Будьте осторожны – Зеркало не любит суетных желаний и выполняет их так, что потом загадавший сам не рад становится.
- Суетных это как? – они уже шли по улице и Эмилия слегка подпрыгивала, забегая вперед и заглядывая Мартине в глаза.
- Это например, захотел кто-то найти клад. Приехал, уснул с дороги, свечку уронил, дом сгорел, а под сгоревшими половицами сундук нашелся. И ладно бы с золотом, а то с платьями старыми да деньгами прошлого века. Клад есть? Есть! А пользы нет, вред один. Вот вы уже пришли, идите, старейшина ждет вас.
Старейшина в ожидании гостей неторопливо прихлебывал за накрытым столом чай из кружки, объемом, наверное, не меньше полулитра, пузатой и расписной. Эта кричащая золотом и киноварью кружка так не соответствовала его чопорному аристократичному облику, что Эмилия раскрыла рот в удивлении и замерла на пороге. Косте пришлось протолкнуть ее в комнату. На кружку же он бросил лишь мимолетный взгляд – хохлома есть хохлома, хоть в России, хоть за гранью миров, ничего нового.
Орел лаконичным жестом указал гостям на стулья напротив, неслышно появившаяся из-за спины горничная налила травяной чай из высокого чайника с нежным фиалковым узором. Поймал взгляд Эмилии, так и косящейся в сторону кружки, полыхающей ярким пятном в царстве элегантности.
- Это память, - он нежно погладил крутой бок и отставил кружку в сторону, - Вы придумали желания?
- Я – да! – гордо заявила Эмилия и впилась зубами в сэндвич.
- Я пока нет, но не особо и стремлюсь. Озарит если – загадаю, нет – не велика потеря, - Костя взял с общей тарелки облитый сиропом пончик. Ему как-то неловко было признаться, что над желанием он вовсе и не думал, не то чтобы не хотел, а руки не дошли, что ли. И поэтому сейчас стремился спрятаться за процессом поглощения еды, чтобы не приставал старейшина, не смотрела жалостливо Эми.
Пончик обиделся за предназначенную ему роль и немедленно плюхнул парню на колени липкой сладкой кляксой. Пришлось вытирать, споласкивать штанину, в общем, вопросы были забыты, чему Костя весьма обрадовался и поспешил задать свои.
- Я сегодня наблюдал странную, почти невозможную картину. Эмилия при мне перекидывалась, и я заметил у нее орлиный клюв. Я не спрашиваю, возможно ли это, я спрашиваю – как это возможно?
- Не знаю, никогда такого раньше не наблюдал, - Ордрик был озадачен, в глазах проснулось живейшее любопытство, - сами понимаете, никто раньше не попадал сюда с такими проблемами.
- Возможно ли это влияние места? Или каких-то его компонентов?
- Вполне возможно, вполне, надо бы понаблюдать.
- Может ли это быть влияние грозы? – Костя был почти уверен в правильности своей догадки и теперь поэтапно подводил к этому же решению и старейшину.
- Да, у нас грозы очень часто, близость моря, вулкан там еще этот, теплый и холодный фронт...
Мужчины перекидывались фразами, а Эмилия смотрела на Костю во все глаза, не решаясь поверить в то, что он только что сказал. Потом решительно потребовала зеркало и уединиться. Через несколько минут вышла, притихшая и светящаяся глубочайшим удовлетворением.
- Я постепенно превращаюсь в орлицу. И без всякого артефакта. Но загадать все-таки хочу. Мы пойдем? – поторопила она мужчин.
- Да, конечно, - старейшина поднялся, - если вы уже закончили с завтраком, то прошу следовать за мной.
Путь к Зеркалу начинался сразу же за околицей поселка. Дорога стало резко забирать вверх, и минут через двадцать неспешной ходьбы из-за высоченных деревьев открылись скалистые горы. Костя, разглядывая их плоские вершины, недоумевал – неужели в своих прогулках по окрестностям они не заметили такое вот бельмо на всех глазах сразу?
Ордрик только ухмылялся исподтишка.
Тропинка уперлась в крутую лестницу.
- Здесь ровно пятьсот ступеней. Сумеете их преодолеть? Я буду ждать наверху, - старейшина прямо так, как стоял, не снимая одежды, превратился в огромного орла и взмахнул мощными крыльями. Костю и Эмилию чуть не унесло в ближайшие заросли. Когда они проморгались от пыли и листвы, поднятых в воздух вихрем, то точку, обозначающую их недавнего собеседника, увидели только на вершине возле седловины.
- Очуметь – с восхищением произнесла Эмилия одно из словечек, подхваченных у друга, - не раздеваясь. Я тоже так хочу!
Костя с сомнением посмотрел на богатырскую лестницу: ступени были каждая высотой ему выше колена. И было их ровно пятьсот.
Он подсадил маленькую Эмилию на первую.
Через двадцать ступеней он велел девушке:
- Перекидывайся, поедешь на мне.
Через пятьдесят он ссадил неловко балансирующую и соскальзывающую курицу на верхнюю ступеньку. Забрался сам. Перенес птицу выше. Забрался сам…
К пятисотой не сказать чтобы Костя лег пластом от усталости, но ноги ощутимо подрагивали. Орел, свежий и невозмутимый, ждал их наверху, возле прохода между двумя скальными отрогами, затянутого полупрозрачной жемчужно переливающейся пленкой
- Быстро вы. Мало кто добирается сюда с такой скоростью. Вот оно, Зеркало Оллара – таинственное и могущественное. Загадывай, девочка, ты первая, я верю, что ты не замыслила ничего дурного.
Эмилия, уже девушкой, сделала шаг вперед и торжественно вытянулась, словно собиралась читать стихи Дедушке Морозу.
- Я хочу… Я просто хочу знать, где сейчас мой дядюшка Оддбэлл? Он ушел от своего дирижабля, и я за него волнуюсь, - она сникла, словно сдутая оболочка того же «Летящего на…», - Зеркало, миленькое, ну пожалуйста.
Жемчужная пленка будто лопнула, открыв океанской простор. Над пенными барашками летел филин, зорко высматривая в воде свою добычу. Пространство мягко стлалось под широкими крыльями, янтарные глаза были чуть прищурены – птице хватало сонара.
- Ой! – Эмилия была удивлена, - это не дядюшка, он маааленкий сычик, - для убедительности она развела пальцы не больше чем на пару дюймов.
- Сычик, говоришь, - Ордрик тоже удивился, - дай-ка я посмотрю. Он провел ладонью по скале возле самого узкого места прохода, отчего видение исчезло. Потом еще одно поглаживание камня, и пленка зарябила, по ней пробежала пестрая муть. Косте на ум пришло сравнение с ненастроенным телевизором.
- Все понятно. Ваш родственник незаконно присвоил чужую звероформу. Превратился нее в сычика, а вот в этого вот филина. И остался в этой форме навсегда. Пусть даже из благородных побуждений, но факт есть факт – воровство было совершено, человек потерял разум и остался зверем. Птицей.
Эмилия всхлипнула:
- И совсем ничего-ничего нельзя сделать? – она жалобно поглядела на Орла.
- - Можно попробовать. Не уверен, что получится, но попробовать можно.
Ордрик что-то шепча, склонился над камнем, поглаживая и пощелкивая по нему ногтями. «Шаманит с настройками», - подумалось Косте. Орел строго на него взглянул, мол, не мешай, с мысли сбиваешь.
Переливчатая пленка прорвалась, и на площадку перед Зеркалом с размаху упало человеческое тело. Ордрик моментально накинул на него свой широкий плащ. Путаясь в складках тяжелой ткани, с камней поднялся дядюшка Чудак собственной нескладной персоной – худой, всклокоченный, с полуобглоданной рыбой, зажатой в зубах.
Он гневно воззрился на возмутителей спокойствия и издал возмущенное клекочущее уханье, но через мгновение пришел в себя, с омерзением выплюнул рыбу и вытер рот ладонью. В глазах отразилось узнавание – он, несомненно, был рад видеть племянницу и даже однажды встрнеченного незнакомца, который где-то потерял своего экзотического скакуна. На обстоятельства требовали обратиться к явно главному в троице встречающих:
- Чем обязан? Ээээ, нет, безусловно я рад всех видеть, но что случилось? Впрочем, нет, я вспомнил, случилось. Зачем вы меня здесь? Как?
Целая гамма эмоций поочередно пробежала по его подвижному лицу, от недоумения до надежды.
- Никак. У вас минута. Прощайтесь, - орел отступил в сторону.
Оддбэлл повернулся к племяннице:
- Ты как, моя девочка?
Эмилия бросилась к нему на шею:
- Я хорошо, дядюшка! Я умею летать, у меня вырос орлиный клюв, от грозы, я вся стану орлицей, это Костя, он дракон, я его люблю, он самый лучший, ты как сам, тебя можно обратно, что делать?
Последние слова Эмилия договаривала уже исчезающему в Зеркале высокому мужскому силуэту. Лишь только донесся тающий голос: «Костя, установи генераторы!».
На камни свалился сердито щелкающий страшным клювом филин. Он упал неловко, на бок, перевернулся, посидел немного, устрашая присутствующих хищным взглядом, тяжело подошел к краю лестницы и, снявшись с него, заскользил вниз в воздушном потоке.
Эмилия с намокшими ресницами смотрела вслед.
Ордрик снова прикоснулся к «раме» Зеркала.
- Мне кажется, все будет хорошо, - глухо, неспешно, как бы рассматривая происходящее, произнес орел, - Душа этого несомненно, достойного оборотня исчезла из этого мира, где ей, увы, нет места. Но, преодолев границу между мирами, она в сей же момент попала в крохотную искру зародившегося тела. В положенный срок родится ребенок, мальчик, он вырастет и совершит немало революционных изобретений. Может быть, он даже будет помнить свою прошлую жизнь. Я даже вижу, что его зовут Никорла. Никола. Родовое имя вот вижу плохо – что-то похожее на «тесто».
Старшего Следователя узнали. Алебарды подняли пики вверх, и щиты мигом раздвинулись.
Чёрный зверь и его спутники, беспрепятственно миновали кордоны и, наконец, начали движение по широким чистым улицам, прямо в сторону дворца, мимо огромного, построенного в классическом стиле центрального собора Великой Небесной Бездны.
Яга крутила головой.
Здесь широкие каменные плиты проспекта еженедельно мыли. Резкие неприятные запахи сменились, и прохладный ветер нёс с горы, на которой стоял огромный замок из розового туфа, морозный воздух, который расправлял лёгкие, заставляя глубоко вдыхать свежесть зимнего дня.
Отряд приблизился к громаде готической постройки.
На широких ступенях Собора сидел за маленьким столиком, словно сделанным из окаменевшего кружева, сплетенного неведомой кудесницей, седой старик. Его ухоженная, заплетённая в толстую косу, борода поражала, являясь таким же чудом, как и невероятный стол. Сам же сидящий был незаметен для окружающих. Все знали только ажурный столик и бороду, всегда существующие рядом с Великим Собором. Достопримечательности столицы жили отдельной от хозяина жизнью.
Луч света пробежал по ступенькам и осветил лицо старого мастера. Человек поднял глаза и посмотрел на Ягу. Ворон остановился, и его наездница, словно находясь под властью этого взгляда, молча слезла со своего скакуна и направилась по ступенькам вверх.
Командир маленького волчьего отряда посмотрел на идущую к входу в Собор женщину и спросил:
— Кто это?
Следователь торопливо снял шляпу и, не поворачивая головы, тихо ответил:
— Сиф Справедливый. Вашей госпоже оказана большая честь. Ждите.
Между тем Яга поднялась по ступеням и застыла, рассматривая удивительного старика, который, широко улыбаясь, приветливо протягивал ей руки.
— А вот мы и встретились, дорогая Тая. Вовремя, вовремя ты привезла нам нашего мальчика. Неплохой отпрыск-то. Золотой, значит, получился, ну-ну, — старик схватил оторопевшую Таисию Сергеевну за запястье крепкой сухой рукой и посмотрел ей в лицо.
Женщина медленно осела на холодную широкую ступень и закрыла глаза.
«Запомни! — зазвучало в голове, – когда курица, родившая зверя, превратится в камень, пусть золотой дракон умоет её своим огнём! И сын их будет призван жить, а Чёрная Смерть отдаст ему его Сокровище...».
Старик отпустил её руку, а Яга, вздрогнув всем телом, открыла глаза.
— Иди и люби своего Волка, — услышала она. — Твоя мечта осуществится. А Бездна так любит весёлые истории, что ты, наверняка, ещё в них сможешь поучаствовать! Надо же было придумать, Яга!
И старик громко засмеялся!
Отряд в молчании продолжил свой путь.
Дойдя до Центральной башни, Старший следователь остановился и показал рукой на глухой белый каменный забор, высотой не менее двух человеческих ростов.
— Нам сюда, Уважаемая. Я хотел показать Вам именно этот дом. Посмотрите на городское имение. Оно почти рядом с дворцом. В настоящее время там проживает только оставшаяся без господина челядь, которая будет очень рада перейти под крыло мощного пограничного клана.
Яга разлепила губы и поинтересовалась:
— А куда делись прежние хозяева?
— Последний князь умер от старости. Имение выморочное. Его продаёт Столица. Принадлежала когда-то клану ночных хищников, чёрных леопардов... Говорят, что где-то остались какие-то родственники. Возможно, они живут и здравствуют в Империи. Но с ними тогда будет разбираться Мэрия. Она и продает… рекомендую.
Суматошный день завершился скоропалительной покупкой. Ранее не замеченная в принятии быстрых не обдуманных решений, Яга, то ли так устала с дороги и хотела покоя, то ли просто, решив, что для неё цена не велика, через каких-то три часа подписала все векселя и стала хозяйкой огромной городской усадьбы...
Вечером немало удивлённому отряду предоставили продегустировать напитки из дубовых бочек, ряды которых уходили в неведомые дали гигантского винного подвала, и всё утихло...
Утром Таисья Сергеевна проснулась от какого-то странного, непонятного ощущения. Она словно почувствовала, что за белым забором, за башней и мостом, на тёмных и грязных улицах окраин происходит что-то жуткое. Ей почудилось, как на светлые стены её дворца надвигается плотный густой туман, приближается буря.
Женщина встала и, открыв двери спальни, попала в анфиладу комнат. Послышался шум, и перед ней возникла её новая помощница.
— Что там? — спросила Яга, показав рукой на окно.
— Ваша милость, беда! — с придыханием ответила камеристка. — Исчез Его Величество Ангерран. В столице беспорядки. Мосты подняты. Остров закрыт. Чернь грабит купеческие кварталы...
Прода от 29.11.2020, 17:52 Легенды Оромеры. Великий Орёл СХВАТКА. Глава 73. Лестница в 500 ступеней. (Оксана Лысенкова)
- Грозы? Две-три каждую дюжину дней. Летом чаще, зимой сильнее. Видел же, какие ставни? – Мартина мягко улыбалась и накручивала на палец кончик тугой каштановой косы. Завитушки никак не хотели ложиться ровно три в ряд, и пальцы, выпустив прядь, тут же снова начинали бесхитростное движение. Неожиданно Костя понял, что девушка с ним кокетничает. Неумело и как-то… словно выучила наизусть стихотворение на иностранном языке и теперь рассказывает, не понимая смысла.
Парень усмехнулся и отвел взгляд. Мартина спрятала руки за спину, причем на лице отразилось облегчение, как будто с плеч свалилась не очень приятная работа. Прискакала набегавшаяся Эмилия, прошмыгнула в дом и через несколько минут вышла, полностью одетая.
- Доброе утро! Чего мы все стоим? Мартина, ты завтрак принесла? Пошли завтракать с нами, - слова рассыпались горошинами в пахнущем озоном воздухе.
- Да я не принесла, старейшина Ордрик велел вас позвать к нему, там и позавтракаете. Вы сегодня к Зеркалу пойдете?
- Да, - Костя нахмурился, мысль о том, что куда они идут, знают все, показалась ему неприятной.
- Будьте осторожны – Зеркало не любит суетных желаний и выполняет их так, что потом загадавший сам не рад становится.
- Суетных это как? – они уже шли по улице и Эмилия слегка подпрыгивала, забегая вперед и заглядывая Мартине в глаза.
- Это например, захотел кто-то найти клад. Приехал, уснул с дороги, свечку уронил, дом сгорел, а под сгоревшими половицами сундук нашелся. И ладно бы с золотом, а то с платьями старыми да деньгами прошлого века. Клад есть? Есть! А пользы нет, вред один. Вот вы уже пришли, идите, старейшина ждет вас.
Старейшина в ожидании гостей неторопливо прихлебывал за накрытым столом чай из кружки, объемом, наверное, не меньше полулитра, пузатой и расписной. Эта кричащая золотом и киноварью кружка так не соответствовала его чопорному аристократичному облику, что Эмилия раскрыла рот в удивлении и замерла на пороге. Косте пришлось протолкнуть ее в комнату. На кружку же он бросил лишь мимолетный взгляд – хохлома есть хохлома, хоть в России, хоть за гранью миров, ничего нового.
Орел лаконичным жестом указал гостям на стулья напротив, неслышно появившаяся из-за спины горничная налила травяной чай из высокого чайника с нежным фиалковым узором. Поймал взгляд Эмилии, так и косящейся в сторону кружки, полыхающей ярким пятном в царстве элегантности.
- Это память, - он нежно погладил крутой бок и отставил кружку в сторону, - Вы придумали желания?
- Я – да! – гордо заявила Эмилия и впилась зубами в сэндвич.
- Я пока нет, но не особо и стремлюсь. Озарит если – загадаю, нет – не велика потеря, - Костя взял с общей тарелки облитый сиропом пончик. Ему как-то неловко было признаться, что над желанием он вовсе и не думал, не то чтобы не хотел, а руки не дошли, что ли. И поэтому сейчас стремился спрятаться за процессом поглощения еды, чтобы не приставал старейшина, не смотрела жалостливо Эми.
Пончик обиделся за предназначенную ему роль и немедленно плюхнул парню на колени липкой сладкой кляксой. Пришлось вытирать, споласкивать штанину, в общем, вопросы были забыты, чему Костя весьма обрадовался и поспешил задать свои.
- Я сегодня наблюдал странную, почти невозможную картину. Эмилия при мне перекидывалась, и я заметил у нее орлиный клюв. Я не спрашиваю, возможно ли это, я спрашиваю – как это возможно?
- Не знаю, никогда такого раньше не наблюдал, - Ордрик был озадачен, в глазах проснулось живейшее любопытство, - сами понимаете, никто раньше не попадал сюда с такими проблемами.
- Возможно ли это влияние места? Или каких-то его компонентов?
- Вполне возможно, вполне, надо бы понаблюдать.
- Может ли это быть влияние грозы? – Костя был почти уверен в правильности своей догадки и теперь поэтапно подводил к этому же решению и старейшину.
- Да, у нас грозы очень часто, близость моря, вулкан там еще этот, теплый и холодный фронт...
Мужчины перекидывались фразами, а Эмилия смотрела на Костю во все глаза, не решаясь поверить в то, что он только что сказал. Потом решительно потребовала зеркало и уединиться. Через несколько минут вышла, притихшая и светящаяся глубочайшим удовлетворением.
- Я постепенно превращаюсь в орлицу. И без всякого артефакта. Но загадать все-таки хочу. Мы пойдем? – поторопила она мужчин.
- Да, конечно, - старейшина поднялся, - если вы уже закончили с завтраком, то прошу следовать за мной.
Путь к Зеркалу начинался сразу же за околицей поселка. Дорога стало резко забирать вверх, и минут через двадцать неспешной ходьбы из-за высоченных деревьев открылись скалистые горы. Костя, разглядывая их плоские вершины, недоумевал – неужели в своих прогулках по окрестностям они не заметили такое вот бельмо на всех глазах сразу?
Ордрик только ухмылялся исподтишка.
Тропинка уперлась в крутую лестницу.
- Здесь ровно пятьсот ступеней. Сумеете их преодолеть? Я буду ждать наверху, - старейшина прямо так, как стоял, не снимая одежды, превратился в огромного орла и взмахнул мощными крыльями. Костю и Эмилию чуть не унесло в ближайшие заросли. Когда они проморгались от пыли и листвы, поднятых в воздух вихрем, то точку, обозначающую их недавнего собеседника, увидели только на вершине возле седловины.
- Очуметь – с восхищением произнесла Эмилия одно из словечек, подхваченных у друга, - не раздеваясь. Я тоже так хочу!
Костя с сомнением посмотрел на богатырскую лестницу: ступени были каждая высотой ему выше колена. И было их ровно пятьсот.
Он подсадил маленькую Эмилию на первую.
Через двадцать ступеней он велел девушке:
- Перекидывайся, поедешь на мне.
Через пятьдесят он ссадил неловко балансирующую и соскальзывающую курицу на верхнюю ступеньку. Забрался сам. Перенес птицу выше. Забрался сам…
К пятисотой не сказать чтобы Костя лег пластом от усталости, но ноги ощутимо подрагивали. Орел, свежий и невозмутимый, ждал их наверху, возле прохода между двумя скальными отрогами, затянутого полупрозрачной жемчужно переливающейся пленкой
- Быстро вы. Мало кто добирается сюда с такой скоростью. Вот оно, Зеркало Оллара – таинственное и могущественное. Загадывай, девочка, ты первая, я верю, что ты не замыслила ничего дурного.
Эмилия, уже девушкой, сделала шаг вперед и торжественно вытянулась, словно собиралась читать стихи Дедушке Морозу.
- Я хочу… Я просто хочу знать, где сейчас мой дядюшка Оддбэлл? Он ушел от своего дирижабля, и я за него волнуюсь, - она сникла, словно сдутая оболочка того же «Летящего на…», - Зеркало, миленькое, ну пожалуйста.
Жемчужная пленка будто лопнула, открыв океанской простор. Над пенными барашками летел филин, зорко высматривая в воде свою добычу. Пространство мягко стлалось под широкими крыльями, янтарные глаза были чуть прищурены – птице хватало сонара.
- Ой! – Эмилия была удивлена, - это не дядюшка, он маааленкий сычик, - для убедительности она развела пальцы не больше чем на пару дюймов.
- Сычик, говоришь, - Ордрик тоже удивился, - дай-ка я посмотрю. Он провел ладонью по скале возле самого узкого места прохода, отчего видение исчезло. Потом еще одно поглаживание камня, и пленка зарябила, по ней пробежала пестрая муть. Косте на ум пришло сравнение с ненастроенным телевизором.
- Все понятно. Ваш родственник незаконно присвоил чужую звероформу. Превратился нее в сычика, а вот в этого вот филина. И остался в этой форме навсегда. Пусть даже из благородных побуждений, но факт есть факт – воровство было совершено, человек потерял разум и остался зверем. Птицей.
Эмилия всхлипнула:
- И совсем ничего-ничего нельзя сделать? – она жалобно поглядела на Орла.
- - Можно попробовать. Не уверен, что получится, но попробовать можно.
Ордрик что-то шепча, склонился над камнем, поглаживая и пощелкивая по нему ногтями. «Шаманит с настройками», - подумалось Косте. Орел строго на него взглянул, мол, не мешай, с мысли сбиваешь.
Переливчатая пленка прорвалась, и на площадку перед Зеркалом с размаху упало человеческое тело. Ордрик моментально накинул на него свой широкий плащ. Путаясь в складках тяжелой ткани, с камней поднялся дядюшка Чудак собственной нескладной персоной – худой, всклокоченный, с полуобглоданной рыбой, зажатой в зубах.
Он гневно воззрился на возмутителей спокойствия и издал возмущенное клекочущее уханье, но через мгновение пришел в себя, с омерзением выплюнул рыбу и вытер рот ладонью. В глазах отразилось узнавание – он, несомненно, был рад видеть племянницу и даже однажды встрнеченного незнакомца, который где-то потерял своего экзотического скакуна. На обстоятельства требовали обратиться к явно главному в троице встречающих:
- Чем обязан? Ээээ, нет, безусловно я рад всех видеть, но что случилось? Впрочем, нет, я вспомнил, случилось. Зачем вы меня здесь? Как?
Целая гамма эмоций поочередно пробежала по его подвижному лицу, от недоумения до надежды.
- Никак. У вас минута. Прощайтесь, - орел отступил в сторону.
Оддбэлл повернулся к племяннице:
- Ты как, моя девочка?
Эмилия бросилась к нему на шею:
- Я хорошо, дядюшка! Я умею летать, у меня вырос орлиный клюв, от грозы, я вся стану орлицей, это Костя, он дракон, я его люблю, он самый лучший, ты как сам, тебя можно обратно, что делать?
Последние слова Эмилия договаривала уже исчезающему в Зеркале высокому мужскому силуэту. Лишь только донесся тающий голос: «Костя, установи генераторы!».
На камни свалился сердито щелкающий страшным клювом филин. Он упал неловко, на бок, перевернулся, посидел немного, устрашая присутствующих хищным взглядом, тяжело подошел к краю лестницы и, снявшись с него, заскользил вниз в воздушном потоке.
Эмилия с намокшими ресницами смотрела вслед.
Ордрик снова прикоснулся к «раме» Зеркала.
- Мне кажется, все будет хорошо, - глухо, неспешно, как бы рассматривая происходящее, произнес орел, - Душа этого несомненно, достойного оборотня исчезла из этого мира, где ей, увы, нет места. Но, преодолев границу между мирами, она в сей же момент попала в крохотную искру зародившегося тела. В положенный срок родится ребенок, мальчик, он вырастет и совершит немало революционных изобретений. Может быть, он даже будет помнить свою прошлую жизнь. Я даже вижу, что его зовут Никорла. Никола. Родовое имя вот вижу плохо – что-то похожее на «тесто».
