В вашей литературе имеется несколько его названий, в переводе обозначающих удар молнией. На санскрите - ваджра, по-монгольски - очир, в китайской мифологии его упоминают как джиньганси, а у японцев - это конгосе. На Тибете бластер называют дорже, а древние греки...
— Отставить словоразлив! Похоже, мы влипли...
Подошедший Хенрик серьезно посмотрел на говорливого русского и повторил вопрос:
— Так где он состоится?
— Кто?
— Ну этот Ваш, разлив?
Прокурор, ловко убравший раритет к себе в багажник, усадил Хенрика на заднее сидение и, отправив за руль второй машины Ивана, велел ехать следом, никуда не сворачивая.
По горному серпантину они спустились к побережью и остановились у ресторанчика на обед.
Жизнерадостно-услужливый турок предложил им список блюд на русском языке и поинтересовался почти без акцента:
— Что желаете?
Недовольный возникшей серьезной проблемой (статья 226.1 УК РФ) и сроками, любезно предоставляемыми по оной его коллегами, прокурор впал в глубокую меланхолию и, не опустив глаз в меню, на автомате произнёс:
— Щи из кислой капусты, гречку, две сосиски и компот...
Стандартный набор «любимой» служебной столовки изрядно озадачил официанта – настолько глубокого погружения в российскую реальность местная сфера услуг пока еще не достигла. И даже если бы попыталась… кто бы смог оценить степень аутентичности щей из кислой капусты? Иван хихикнул и, поправив отца, сделал заказ на всех. Когда все немного расслабились и турецкий «Эфес» охладил горячие лбы, служитель Фемиды, наконец, спросил:
— Димыч, попроси удачливого нашего рассказать историю его удивительных находок. Перспективы у нас вырисовываются довольно мрачные, и надо построить правильную линию защиты.
Хенрик открыл рот и схватился за шею.
— Моаи, — прошептал он. — Я его оставил...
Он вскочил, опрокинув стул, но русский, так ловко возглавивший операцию по спасению, перехватил археолога прямо в полёте.
Вскоре DEX и Марк с Иваном торопливо возвращались в Патар...
Димон вёл машину по прибрежному шоссе в сторону Патара. Ему давно не давали таких прямых приказов, и, теперь, процессор, торжествуя, взял управление на себя.
Перед глазами непривычно, после длительного отсутствия, бежала красная строка: «Первое упоминание приходится на четвёртый век. В 562 году был принят в Царьграде посол от хана. Приблизительно с девятого века начинается распространение ислама, 1299 год считается датой образования Османской империи...».
Несмотря на послеполуденное время, на шоссе практически не было машин. Справа простирались чистые песчаные пляжи, рекламируемые в буклетах, но неоснащённые и дикие. Вдали синело, переливаясь драгоценным сапфиром, море.
Наконец, на перекрёстке автомобиль свернул на полутораполосную асфальтовую дорогу, уходящую вверх на Патар.
Приказ звучал чётко: «Найти в колодце амулет и без безделушки не возвращаться». Процессор записал его, и теперь сподвигнуть «застоявшуюся» без дела машину на более гибкое исполнение указания хозяина было непросто. Димон разумом понимал, что с девяностопроцентной вероятностью брелок-кулон с идолом уже найден и унесён, как вещественное доказательство. Искать надо было человека. Но молчал.
Бесполезно. Дорога разбилась на короткие отрезки, и каждый отрезок неумолимо подсвечивался красным. Направо. Двенадцать километров – поворот. Еще два километра. Не свернуть, не уйти, не притормозить.
Наконец, он припарковал машину.
Быстро спустившись вниз, ребята влезли в нишу, прячущую от солнца и лишних глаз колодец. Под восторженный свист Марка киборг спрыгнул и, быстро обыскав пространство, доложил:
— Искомый объект не обнаружен. Продолжаю поиски.
Ребята посидели около дыры ещё минут десять, с удивлением и нарастающим беспокойством, наблюдая, как их друг нарезает правильные круги, пытаясь дополнительно утрамбовать слежавшийся веками камень.
— Эй, — наконец, не выдержал Ванька. — Вылезай, давай, что ты там бродишь-то?
Фигура странно задёргалась, станцевала подобие джиги, потом человек – отчего-то в этот момент назвать его Димоном язык не поворачивался — поднял к свидетелям «бродилок» перекошенное судорогой лицо и выдавил:
— П-приказ, обойти не... приказ. Отменить.
Марк испуганно уставился на Ивана. Тот сморщился, как от зубной боли.
— Мля! — буркнул он. – Так, как там… Свернуть поиски, ввиду отсутствия искомого объекта, искать человека, забрать у него амулет, старый приказ аннулирован. И через паузу, наклонившись вниз: — Прыгай, давай, анекдот ходячий!
Стоянку они покинули в считанные минуты. В салоне был слышен только шум нагнетаемого кондиционером воздуха. Наконец, Марк вздохнул и спросил, обращаясь, то ли к Ивану, то ли к Диме:
— Значит, в России всё ещё не отменили крепостное право? Мы проходили не так давно. Царь, Александр Второй Освободитель. Дим, ты раб?
Дима молча вёл мягко шуршащую на поворотах машину.
Тишина ощутимо налилась неодобрением.
Ваня вмешался, пока борец с рабством не сказал чего-нибудь совсем нехорошего:
— Марк, ну ты же в курсе, где и как мы его нашли. Дима считает, что ему в голову вставлен процессор. Что на его планете он использовался в качестве многофункционального аппарата. Робота, кибера… Мать говорит, что, возможно, в голову что-то и вставили, поэтому у него такие поведенческие реакции, но он не раб, он мне скорее брат, младший, а это «подчинение» постепенно уйдет.
Димон, то, что говорим отец и я, всегда ПРОСЬБА, просьба, а не приказ, запиши там себе. А все остальные, вообще, не имеют права ничего приказывать, никогда, запомнил?!
Это был не приказ. Это был вопрос. И Дима – именно Дима! – даже чуть помедлил, прежде чем кивнуть…
И тишина разом стала вполне мирной и даже уютной.
— А куда мы сейчас-то едем? Где искать ворюгу? — стесняясь глупого предположения, затараторил Марк...
Джордан Дживс Бристон стоял у старого, похожего на поминальное преддверие склепа, помещение. Он и представить себе не мог, что двухгодичное наблюдение отдела за бесследно пропавшей на затерянном в океане острове и нашедшейся в густой славянской тайге парой может привести к такой находке. У пятидесятилетнего агента давно истёк срок «полевой» службы, и, теперь, он выполнял поручения от случая к случаю, и только «школьной» сложности. При этом нашёл невероятное. Фигурку из эцадаата!
Бристон по первому своему образованию был историком и официально числился в архиве Ватикана архивариусом отдела артефактов и древностей. Он не сомневался, что держит в руке фигурку из окаменевшего кусочка дерева добра и зла. Бесценное чудо.
От разыгравшегося воображения заболело в груди. Раньше, пока внезапно не умер от инфаркта брат, ему нравилось, когда сердце от волнения словно останавливается. Теперь это пугало. Он быстро достал таблетку и положил под язык. Тайные знания требовали нервного напряжения.
На протяжении столетий святой кусочек земли, возникший на месте ипподрома императора Клавдия, хранил в своих запасниках только один артефакт из окаменевшего дерева, оловянную чашу с основанием из эцадаата! Ту самую чашу Грааля, которую так долго искали и, которая все эти годы спокойно стояла под инвентарным номером 126 в хранилище Великого музея. Однажды он даже с трепетом держал её в своих руках.
На протяжении столетий само существование оловянной чаши с отделкой из окаменевшего древа было самой великой тайной Ватикана. Только высшие чины «псов господних» передавали друг другу секрет её существования. Папы жаждали вечной жизни и пили из неё один за другим, торопливо, украдкой, пробираясь к стоящему под хрустальным куполом предмету но ночам.
Ещё одна угроза библейской доктрине лежала теперь в ладони агента и навевала удивительные мысли.
Он сжал руку в кулак и поспешил к машине. Необходимо было немедленно доставить раритет, туристы никуда не денутся.
— Видимо, наш вертухай подался в отель и хочет удрать, — вытирая салфеткой «пивные» губы, авторитетно философствовал отец, строго поглядывая на оробевших немцев. — Ладно, проблемы надо решать, по мере их очерёдности, а то поляжем все на шпалы, как Анна Каренина, не выдержав тягот ипотеки...
На этот раз синхронный переводчик, в лице Димона, не смог правильно расставить ключевые слова в произнесённой прокурором фразе, и, вконец отчаявшийся, Хенрик отправился на улицу, чтобы, не привлекая внимания, поставить в известность Ирен. И заодно поразмыслить, причём тут героиня великого русского писателя…
— Ванька, телефон дай, — осмелевший от выпитого во время длительного ожидания, старший советник юстиции успел составить план действий.
— Маме звонить не рекомендую, — предупредил сын.
— Поговори мне, — окончательно утвердилась в принятом решении Прокуратура.
Как всегда, в их семье вначале всё складывалось прекрасно. Отпуск. Отдых на море в шикарном отеле. Дети рядом. Мать на даче. У них с Андреем отдельный номер. Правда, на пороге покрытого сусальным золотом отеля их встретил не только мини-бар с бесплатным пивом, но и подозрительные немцы. Тем не менее виски с содовой, наливаемое щедрой рукой турка, и королевская кровать, да с мужем, да под приятное жужжание кондиционера, смогли расслабить усталое тело российского врача настолько, что звонок явно перебравшего в познавательной экскурсионной поездке супруга не поселил в душе страха.
Она внимательно выслушала все инструкции, перемежаемые словами «шмаровоз американский» и «кумпол у козла снесло», а потом решила, это задание ей под силу!
Вспомнив студенческие годы в Пицунде, кандидат медицинских наук слегка подкрасила губы и, захватив сто долларов «благодарности», отправилась на ресепшн. Портье снисходительно отнёсся к пожеланию «пока мужа дома нет, разыграть друга» и выдал ключ-карточку в номер напротив и лишний раз уверился в моральном облике любой из «российских Наташ», с мужем они приехали на отдых или без...
Пока Наталья Николаевна в сарафанисто-подкрашенном виде передвигала кресла в чужом номере и прятала в тугом бюстгальтере маникюрные ножницы для самообороны, Ирен Рихтенгтен надевала удобные шорты и драпировала лицо косынкой и кепкой.
— Это всё халоймес! — шептала она себе. Но уверенность в правоте росла. Хенрик лишится покоя без своей маленькой тайны. А покой семьи для еврейской матери священнее, чем Брейшит!
Дживс Бристон, не то чтобы нервничал, но почему-то постоянно поглядывал на часы, стрелки вели себя странно: то торопились ускакать, показывая, что время летит стремительно, то словно замирали на месте.
В такие моменты начинало покалывать в груди. Вначале просто, как короткие разряды током, но с каждым разом боль кусалась всё сильнее.
Через два часа дороги ощущения были такие, словно на уровне соска прожгло сквозную дыру. На лбу появилась испарина.
Выписанные кардиологом таблетки почему-то, не помогали, но мысли о находке и торжественной поездке в Ватикан слегка притупляли занозу боли.
Отель встретил прохладой, тихой музыкой и запахом только что расставленных в огромные вазы свежих роз.
Бристон вздохнул с облегчением и заторопился к себе.
— Вам доставить в номер шампанское? — услышал он.
— Спасибо, — буркнул оторопевший Дживс и посмотрел на подозрительно улыбчивого турка, стоящего за стойкой ресепшен.
— Нет, не стоит...
Портье игриво помахал ему вслед.
Ее всегда окружала плотная вязкая тьма с редко мерцающим светом похожих на лазерную указку лучей. Она жила в этой чернильной приторной сухости беcкислородной камеры, тёплой и вызывающей озноб. В протуберанцевых всполохах, сливающихся в запредельное сияние лучей.
Аид, ее спутник, друг, муж, ее частица живой человеческой сущности, ее второе «я», которое она сама, по собственной инициативе перенесла в себя, так описывал этот мир.
Но глубина и тьма земной мантии мудро хранила свои тайны. Глупцы сложили о ней легенды, а умных она давно отвадила от себя, дав им видимость прозрения. Да и сколько их, ведающих: Пифагор, Леонардо, Джордано Бруно, Планк....
Иногда они вместе слушали рокот гигантского огненного сердца планеты. Реже угрожающий гул начинал напоминать рёв и стоны загнанного в глубь зверя и они засыпали под эти звуки.
Планета жила, огрызаясь и ласкаясь к ним одновременно.
А вокруг катил безбрежные огненно-чёрные воды Великий Океан расплавленной тверди, своей кровью поддерживающий магнитное поле. Их с Аидом дом.
— Ты уверен в правильности решения? — огненные лучи сплетались и расплетались в глубине.
— Они будут собраны. Их собственный дух решит все вопросы. Я буду наблюдать.
— Они Избраны. Ты сделал выбор.
— Разве я, обманщица Лилит...
— Мое имя Кора. Выбрал ты.
— Я не поощряю детей, пусть решают сами...
За стенами рокочет бушующий магмой океан. Кровавые блики лучей строят на стенах странные фигуры.
— Мир не стоит на месте.
— Мы тоже должны измениться. Я хочу. Мы хотим. Невозможно слушать только то, как бурлит вечность ...
Алгоритм загадочной улыбки портье расшифровался просто – дверь номера была не заперта, хотя агент мог поспорить на свой профессиональный жетон, что, уходя, он заблокировал замок. А как же… И кто?
Комната приветствовала жильца таинственным полумраком.
И незваным гостем. Точнее, гостьей.
- Жарковато сегодня, поэтому я взяла на себя смелость опустить жалюзи, - слегка извиняющимся тоном сообщила восседающая на кресле рядом с заправленной постелью женщина. – Меня чуть тепловой удар не хватил, - и она указала на влажное полотенце, которое, словно тога, обволакивало грудь.
- Да… пожалуйста, - озадаченно пробормотал Дживс. Ему по-прежнему было плохо. И совсем не хотелось тратить силы, пытаясь угадать, что же привело к нему супругу русского прокурора. – Можете даже душ холодный принять, по такой погоде… освежает, я не против.
- Благодарю, но это слишком интимный момент, а тут все-таки отель, - отказалась дама и изобразила целомудренную улыбку.
О том, что здесь действительно гостиница, напомнила и соседка – она как раз прошлась по общему балкону-террасе в несколько легкомысленном летнем наряде, состоящем из шортов, купального лифчика и банданы.
- Простите, я не помешаю? – Ирен заглянула через приоткрытую дверь, а затем аккуратно постучала ноготком в окно. – У меня животрепещущий вопрос…
До конца объяснить цель своего визита она не успела – агент отчего-то опустил глаза с лица дамочки на ее бюст, вздохнул. Его лицо странно дрогнуло – причем, похоже, вовсе не от радости. И вдруг, закатив глаза, он прохрипел нечто маловразумительное и гордо рухнул на мягкий ковровый ворс.
Горе-соблазнительницы замерли. И озадаченно переглянулись – такой реакции на свое явление они пока не встречали...
- Кажется, ему плохо, - наконец сумела констатировать оторопевшая Ирен.
- Абсолютно с вами согласна, - дама проворно скатилась с кресла на четвереньки и подползла к упавшему. – Похоже на инфаркт. Довели мужика! Скорее! Звоните на ресепшн – пусть вызовут скорую!
Затем она развила бурную деятельность: прощупала пульс на яремной вене пострадавшего, сообщила Ирен, что «он слабого наполнения», при этом не забыв аккуратно снять с шеи агента кулон, «чтобы не мешал дыханию», и бережно спрятать его у себя в декольте.
Урча мишленовской резиной, Ауди припарковалась у отеля.
— Отставить словоразлив! Похоже, мы влипли...
Подошедший Хенрик серьезно посмотрел на говорливого русского и повторил вопрос:
— Так где он состоится?
— Кто?
— Ну этот Ваш, разлив?
***
Прокурор, ловко убравший раритет к себе в багажник, усадил Хенрика на заднее сидение и, отправив за руль второй машины Ивана, велел ехать следом, никуда не сворачивая.
По горному серпантину они спустились к побережью и остановились у ресторанчика на обед.
Жизнерадостно-услужливый турок предложил им список блюд на русском языке и поинтересовался почти без акцента:
— Что желаете?
Недовольный возникшей серьезной проблемой (статья 226.1 УК РФ) и сроками, любезно предоставляемыми по оной его коллегами, прокурор впал в глубокую меланхолию и, не опустив глаз в меню, на автомате произнёс:
— Щи из кислой капусты, гречку, две сосиски и компот...
Стандартный набор «любимой» служебной столовки изрядно озадачил официанта – настолько глубокого погружения в российскую реальность местная сфера услуг пока еще не достигла. И даже если бы попыталась… кто бы смог оценить степень аутентичности щей из кислой капусты? Иван хихикнул и, поправив отца, сделал заказ на всех. Когда все немного расслабились и турецкий «Эфес» охладил горячие лбы, служитель Фемиды, наконец, спросил:
— Димыч, попроси удачливого нашего рассказать историю его удивительных находок. Перспективы у нас вырисовываются довольно мрачные, и надо построить правильную линию защиты.
Хенрик открыл рот и схватился за шею.
— Моаи, — прошептал он. — Я его оставил...
Он вскочил, опрокинув стул, но русский, так ловко возглавивший операцию по спасению, перехватил археолога прямо в полёте.
Вскоре DEX и Марк с Иваном торопливо возвращались в Патар...
Глава 17
Димон вёл машину по прибрежному шоссе в сторону Патара. Ему давно не давали таких прямых приказов, и, теперь, процессор, торжествуя, взял управление на себя.
Перед глазами непривычно, после длительного отсутствия, бежала красная строка: «Первое упоминание приходится на четвёртый век. В 562 году был принят в Царьграде посол от хана. Приблизительно с девятого века начинается распространение ислама, 1299 год считается датой образования Османской империи...».
Несмотря на послеполуденное время, на шоссе практически не было машин. Справа простирались чистые песчаные пляжи, рекламируемые в буклетах, но неоснащённые и дикие. Вдали синело, переливаясь драгоценным сапфиром, море.
Наконец, на перекрёстке автомобиль свернул на полутораполосную асфальтовую дорогу, уходящую вверх на Патар.
Приказ звучал чётко: «Найти в колодце амулет и без безделушки не возвращаться». Процессор записал его, и теперь сподвигнуть «застоявшуюся» без дела машину на более гибкое исполнение указания хозяина было непросто. Димон разумом понимал, что с девяностопроцентной вероятностью брелок-кулон с идолом уже найден и унесён, как вещественное доказательство. Искать надо было человека. Но молчал.
Бесполезно. Дорога разбилась на короткие отрезки, и каждый отрезок неумолимо подсвечивался красным. Направо. Двенадцать километров – поворот. Еще два километра. Не свернуть, не уйти, не притормозить.
Наконец, он припарковал машину.
Быстро спустившись вниз, ребята влезли в нишу, прячущую от солнца и лишних глаз колодец. Под восторженный свист Марка киборг спрыгнул и, быстро обыскав пространство, доложил:
— Искомый объект не обнаружен. Продолжаю поиски.
Ребята посидели около дыры ещё минут десять, с удивлением и нарастающим беспокойством, наблюдая, как их друг нарезает правильные круги, пытаясь дополнительно утрамбовать слежавшийся веками камень.
— Эй, — наконец, не выдержал Ванька. — Вылезай, давай, что ты там бродишь-то?
Фигура странно задёргалась, станцевала подобие джиги, потом человек – отчего-то в этот момент назвать его Димоном язык не поворачивался — поднял к свидетелям «бродилок» перекошенное судорогой лицо и выдавил:
— П-приказ, обойти не... приказ. Отменить.
Марк испуганно уставился на Ивана. Тот сморщился, как от зубной боли.
— Мля! — буркнул он. – Так, как там… Свернуть поиски, ввиду отсутствия искомого объекта, искать человека, забрать у него амулет, старый приказ аннулирован. И через паузу, наклонившись вниз: — Прыгай, давай, анекдот ходячий!
***
Стоянку они покинули в считанные минуты. В салоне был слышен только шум нагнетаемого кондиционером воздуха. Наконец, Марк вздохнул и спросил, обращаясь, то ли к Ивану, то ли к Диме:
— Значит, в России всё ещё не отменили крепостное право? Мы проходили не так давно. Царь, Александр Второй Освободитель. Дим, ты раб?
Дима молча вёл мягко шуршащую на поворотах машину.
Тишина ощутимо налилась неодобрением.
Ваня вмешался, пока борец с рабством не сказал чего-нибудь совсем нехорошего:
— Марк, ну ты же в курсе, где и как мы его нашли. Дима считает, что ему в голову вставлен процессор. Что на его планете он использовался в качестве многофункционального аппарата. Робота, кибера… Мать говорит, что, возможно, в голову что-то и вставили, поэтому у него такие поведенческие реакции, но он не раб, он мне скорее брат, младший, а это «подчинение» постепенно уйдет.
Димон, то, что говорим отец и я, всегда ПРОСЬБА, просьба, а не приказ, запиши там себе. А все остальные, вообще, не имеют права ничего приказывать, никогда, запомнил?!
Это был не приказ. Это был вопрос. И Дима – именно Дима! – даже чуть помедлил, прежде чем кивнуть…
И тишина разом стала вполне мирной и даже уютной.
— А куда мы сейчас-то едем? Где искать ворюгу? — стесняясь глупого предположения, затараторил Марк...
***
Джордан Дживс Бристон стоял у старого, похожего на поминальное преддверие склепа, помещение. Он и представить себе не мог, что двухгодичное наблюдение отдела за бесследно пропавшей на затерянном в океане острове и нашедшейся в густой славянской тайге парой может привести к такой находке. У пятидесятилетнего агента давно истёк срок «полевой» службы, и, теперь, он выполнял поручения от случая к случаю, и только «школьной» сложности. При этом нашёл невероятное. Фигурку из эцадаата!
Бристон по первому своему образованию был историком и официально числился в архиве Ватикана архивариусом отдела артефактов и древностей. Он не сомневался, что держит в руке фигурку из окаменевшего кусочка дерева добра и зла. Бесценное чудо.
От разыгравшегося воображения заболело в груди. Раньше, пока внезапно не умер от инфаркта брат, ему нравилось, когда сердце от волнения словно останавливается. Теперь это пугало. Он быстро достал таблетку и положил под язык. Тайные знания требовали нервного напряжения.
На протяжении столетий святой кусочек земли, возникший на месте ипподрома императора Клавдия, хранил в своих запасниках только один артефакт из окаменевшего дерева, оловянную чашу с основанием из эцадаата! Ту самую чашу Грааля, которую так долго искали и, которая все эти годы спокойно стояла под инвентарным номером 126 в хранилище Великого музея. Однажды он даже с трепетом держал её в своих руках.
На протяжении столетий само существование оловянной чаши с отделкой из окаменевшего древа было самой великой тайной Ватикана. Только высшие чины «псов господних» передавали друг другу секрет её существования. Папы жаждали вечной жизни и пили из неё один за другим, торопливо, украдкой, пробираясь к стоящему под хрустальным куполом предмету но ночам.
Ещё одна угроза библейской доктрине лежала теперь в ладони агента и навевала удивительные мысли.
Он сжал руку в кулак и поспешил к машине. Необходимо было немедленно доставить раритет, туристы никуда не денутся.
***
— Видимо, наш вертухай подался в отель и хочет удрать, — вытирая салфеткой «пивные» губы, авторитетно философствовал отец, строго поглядывая на оробевших немцев. — Ладно, проблемы надо решать, по мере их очерёдности, а то поляжем все на шпалы, как Анна Каренина, не выдержав тягот ипотеки...
На этот раз синхронный переводчик, в лице Димона, не смог правильно расставить ключевые слова в произнесённой прокурором фразе, и, вконец отчаявшийся, Хенрик отправился на улицу, чтобы, не привлекая внимания, поставить в известность Ирен. И заодно поразмыслить, причём тут героиня великого русского писателя…
— Ванька, телефон дай, — осмелевший от выпитого во время длительного ожидания, старший советник юстиции успел составить план действий.
— Маме звонить не рекомендую, — предупредил сын.
— Поговори мне, — окончательно утвердилась в принятом решении Прокуратура.
***
Как всегда, в их семье вначале всё складывалось прекрасно. Отпуск. Отдых на море в шикарном отеле. Дети рядом. Мать на даче. У них с Андреем отдельный номер. Правда, на пороге покрытого сусальным золотом отеля их встретил не только мини-бар с бесплатным пивом, но и подозрительные немцы. Тем не менее виски с содовой, наливаемое щедрой рукой турка, и королевская кровать, да с мужем, да под приятное жужжание кондиционера, смогли расслабить усталое тело российского врача настолько, что звонок явно перебравшего в познавательной экскурсионной поездке супруга не поселил в душе страха.
Она внимательно выслушала все инструкции, перемежаемые словами «шмаровоз американский» и «кумпол у козла снесло», а потом решила, это задание ей под силу!
Вспомнив студенческие годы в Пицунде, кандидат медицинских наук слегка подкрасила губы и, захватив сто долларов «благодарности», отправилась на ресепшн. Портье снисходительно отнёсся к пожеланию «пока мужа дома нет, разыграть друга» и выдал ключ-карточку в номер напротив и лишний раз уверился в моральном облике любой из «российских Наташ», с мужем они приехали на отдых или без...
***
Пока Наталья Николаевна в сарафанисто-подкрашенном виде передвигала кресла в чужом номере и прятала в тугом бюстгальтере маникюрные ножницы для самообороны, Ирен Рихтенгтен надевала удобные шорты и драпировала лицо косынкой и кепкой.
— Это всё халоймес! — шептала она себе. Но уверенность в правоте росла. Хенрик лишится покоя без своей маленькой тайны. А покой семьи для еврейской матери священнее, чем Брейшит!
***
Дживс Бристон, не то чтобы нервничал, но почему-то постоянно поглядывал на часы, стрелки вели себя странно: то торопились ускакать, показывая, что время летит стремительно, то словно замирали на месте.
В такие моменты начинало покалывать в груди. Вначале просто, как короткие разряды током, но с каждым разом боль кусалась всё сильнее.
Через два часа дороги ощущения были такие, словно на уровне соска прожгло сквозную дыру. На лбу появилась испарина.
Выписанные кардиологом таблетки почему-то, не помогали, но мысли о находке и торжественной поездке в Ватикан слегка притупляли занозу боли.
Отель встретил прохладой, тихой музыкой и запахом только что расставленных в огромные вазы свежих роз.
Бристон вздохнул с облегчением и заторопился к себе.
— Вам доставить в номер шампанское? — услышал он.
— Спасибо, — буркнул оторопевший Дживс и посмотрел на подозрительно улыбчивого турка, стоящего за стойкой ресепшен.
— Нет, не стоит...
Портье игриво помахал ему вслед.
Глава 18
Ее всегда окружала плотная вязкая тьма с редко мерцающим светом похожих на лазерную указку лучей. Она жила в этой чернильной приторной сухости беcкислородной камеры, тёплой и вызывающей озноб. В протуберанцевых всполохах, сливающихся в запредельное сияние лучей.
Аид, ее спутник, друг, муж, ее частица живой человеческой сущности, ее второе «я», которое она сама, по собственной инициативе перенесла в себя, так описывал этот мир.
Но глубина и тьма земной мантии мудро хранила свои тайны. Глупцы сложили о ней легенды, а умных она давно отвадила от себя, дав им видимость прозрения. Да и сколько их, ведающих: Пифагор, Леонардо, Джордано Бруно, Планк....
Иногда они вместе слушали рокот гигантского огненного сердца планеты. Реже угрожающий гул начинал напоминать рёв и стоны загнанного в глубь зверя и они засыпали под эти звуки.
Планета жила, огрызаясь и ласкаясь к ним одновременно.
А вокруг катил безбрежные огненно-чёрные воды Великий Океан расплавленной тверди, своей кровью поддерживающий магнитное поле. Их с Аидом дом.
***
— Ты уверен в правильности решения? — огненные лучи сплетались и расплетались в глубине.
— Они будут собраны. Их собственный дух решит все вопросы. Я буду наблюдать.
— Они Избраны. Ты сделал выбор.
— Разве я, обманщица Лилит...
— Мое имя Кора. Выбрал ты.
— Я не поощряю детей, пусть решают сами...
За стенами рокочет бушующий магмой океан. Кровавые блики лучей строят на стенах странные фигуры.
— Мир не стоит на месте.
— Мы тоже должны измениться. Я хочу. Мы хотим. Невозможно слушать только то, как бурлит вечность ...
***
Алгоритм загадочной улыбки портье расшифровался просто – дверь номера была не заперта, хотя агент мог поспорить на свой профессиональный жетон, что, уходя, он заблокировал замок. А как же… И кто?
Комната приветствовала жильца таинственным полумраком.
И незваным гостем. Точнее, гостьей.
- Жарковато сегодня, поэтому я взяла на себя смелость опустить жалюзи, - слегка извиняющимся тоном сообщила восседающая на кресле рядом с заправленной постелью женщина. – Меня чуть тепловой удар не хватил, - и она указала на влажное полотенце, которое, словно тога, обволакивало грудь.
- Да… пожалуйста, - озадаченно пробормотал Дживс. Ему по-прежнему было плохо. И совсем не хотелось тратить силы, пытаясь угадать, что же привело к нему супругу русского прокурора. – Можете даже душ холодный принять, по такой погоде… освежает, я не против.
- Благодарю, но это слишком интимный момент, а тут все-таки отель, - отказалась дама и изобразила целомудренную улыбку.
О том, что здесь действительно гостиница, напомнила и соседка – она как раз прошлась по общему балкону-террасе в несколько легкомысленном летнем наряде, состоящем из шортов, купального лифчика и банданы.
- Простите, я не помешаю? – Ирен заглянула через приоткрытую дверь, а затем аккуратно постучала ноготком в окно. – У меня животрепещущий вопрос…
До конца объяснить цель своего визита она не успела – агент отчего-то опустил глаза с лица дамочки на ее бюст, вздохнул. Его лицо странно дрогнуло – причем, похоже, вовсе не от радости. И вдруг, закатив глаза, он прохрипел нечто маловразумительное и гордо рухнул на мягкий ковровый ворс.
Горе-соблазнительницы замерли. И озадаченно переглянулись – такой реакции на свое явление они пока не встречали...
- Кажется, ему плохо, - наконец сумела констатировать оторопевшая Ирен.
- Абсолютно с вами согласна, - дама проворно скатилась с кресла на четвереньки и подползла к упавшему. – Похоже на инфаркт. Довели мужика! Скорее! Звоните на ресепшн – пусть вызовут скорую!
Затем она развила бурную деятельность: прощупала пульс на яремной вене пострадавшего, сообщила Ирен, что «он слабого наполнения», при этом не забыв аккуратно снять с шеи агента кулон, «чтобы не мешал дыханию», и бережно спрятать его у себя в декольте.
***
Урча мишленовской резиной, Ауди припарковалась у отеля.
