- Ты в следующий раз, если отец будет звонить, или, ну, с проверкой нагрянет, то сразу одевайся. Нефиг перед ним в трусах мелькать, - наставительно поучал Димона Иван.
- Так трусы новые. И ты сам сказал, что приличные. – Димон сопоставлял данные. – А теперь говоришь, что неприлично.
- Так, стоп, - Иван сбился с шага. – Давай по отдельности: трусы приличные, а ходить в них не прилично.
- Мне их снять? – предложил Димон.
- Нет, - Иван почувствовал, что от напряжения и недопонимания у него закипает мозг. – Снимать трусы не надо. И при моем бате надевай ещё и штаны.
- То есть, совсем трусы не снимать? А как же тогда очистительная опция организма?
Иван взвыл не только мысленно, но и немного даже вслух. Однако, погода была солнечная. Дома ждали обед и любознательная Ба. И вообще, как хорошо, что с миссией «информатор» справился бандитистый участковый, промышляющий отъёмом хат у безобидных старушек, потому что сам Иван миссию бы провалил с концами.
Такси стояло у подъезда, а рядом с «Убером», как наряд секретной службы, стояли мальчишки.
Иван, набрал номер и произнёс:
— Папа, мы в Шереметьево, провожаем...
Через минуту Алексей, с лицом агента «007», решительно открыл дверь такси, сведя брови к переносице, и, строго покосившись на заробевшего «киргиза». Ирен и Хенрик молча проследовали за сопровождающими.
Пять суток суетливых приготовлений, переговоров и оформления билетов подошли к концу.
Всю дорогу Хенрик, президентом банановой республики, развалясь на заднем сиденье автомобиля, лениво смотрел на мелькающие мимо здания убегающей Москвы. А Ирен, сжав в руках холщовую сумку с документами, со страхом размышляла о процессе перехода российской границы. Невозмутимое лицо мужа раздражало.
— Выехали на кольцо, — услышала она. — Сейчас в пробке немного потанцуем и на «платку», с ветерком. Норм всё. Не переживайте. У нас отличный план.
— Откровенно говоря, средней паршивости, — произнёс Хенрик. — Но я за общее мнение: пусть всё идёт, как решили. В конце концов, дорогая, — посмотрел он на явно волнующуюся жену, — мы могли заживо сгнить в каменном колодце и рисковали быть съеденными комарами в тайге. Хуже не будет.
— Да, — в который раз вздохнула его благоверная, — Надеюсь, нас не поместят в тюрьму, а допросив, при помощи детектора, переведут в тихую психушку.
— Не надейтесь, — бодро парировал сидящий на переднем кресле Санёк, — Вас ждут уютные коридоры Лубянки.
Ирен вздрогнула и тихо попросила:
— Александр...
— Молчу, — бодро отвечало давно струсившее сопровождающее лицо, тщательно скрывающее свой страх прогулок по тем же самым коридорам от улетающих...
— Балаган, — констатировал флегматичный немец.
План, разработанный прокурорским работником, был прост и авантюрен, как вся его карьера и, в целом, жизнь. Рождённый в Советском Союзе и взращённый Перестройкой, стремительно седеющий отец, отчётливо, понимал безысходность создавшейся ситуации и отчаянно рисковал всем.
Попавшим через центр Земли с затерянного острова в глухую тайгу было предложено вылететь в Мюнхен по американским паспортам, а уже там пройти границу по собственным, с большим трудом, выцарапанным из удивлённых рук полиции Анга Роа.
Несмотря на скептический настрой оторопевших служителей Фемиды, им прислали истинные отпечатки пальцев, и администратор эко- отеля признал пропавших постояльцев в двух туристах, звонивших из России...
В конце концов, проще закрыть странное дело, чем описывать все события чилийским властям. Начальник полиции считал себя свободным островитянином и потомком гордых испанских конкистадоров, а не сомнительных испаноязычных туземцев с материка.
Паспорта прибыли в Россию «DHL» по экстренному заказу, через Сантьяго и Мадрид. ?Перелёт подгадали под рейсы самолетов из пересадочных с Южной Америкой мест. Немцы вылетали регулярным «Аэрофлотом». Приблизительно в это же время, в родной Мюних прилетал борт «Иберии».
Наконец, прижав к груди документы, путешественники, пройдя досмотр, подошли к паспортному контролю.
Тщательно проинструктированный Хенрик, взяв за локоть свою спутницу, вместе с ней подошёл к окошку и протянул паспорта безвестно сгинувших в тайге американцев. Девушка в зелёной форме пограничной службы посмотрела на фотографию, потом на протянувшего документы мужчину, открыла второй паспорт, посмотрела на спутницу и поинтересовалась:
— What is your date of birth?
В ответ на грубый английский вопрос она услышала чёткий и слаженный ответ стоящих напротив мужчины и женщины.
Вздохнув, она выпустила американцев, в который раз подумав, как важно было бы оснастить, наконец, терминалы российских аэропортов датчиками отпечатков пальцев и о качестве вклеиваемых фотографий в любых странах мира.
Только отойдя на сто метров от пропускного пункта, Ирен подняла глаза и спросила:
— Нас, что, выпустили?
— Норм! — по-русски произнёс её муж и истерично хихикнул.
Третий по величине, после Берлина и Гамбурга, город, уютно расположившийся на берегах реки Изар, сонно встретил своих граждан.
Когда она впервые познакомилась с окружающим миром, условно разумными оказались только смешные голые мягкотелые двуногие, с грубыми хитиновыми наростами на голове, которые, или сбривались, или заплетались в косички.
Существа с некоторым трудом умели передавать друг другу свои мысли и, по сути, ничем не отличались от других обитателей зелёной планеты.
Тем не менее, их признали перспективными и, взяв несколько биологических образцов, приняли решение, размножить в обитаемой, и изученной части галактики.
Планету, как праматерь биоматериала, закрыли для посещения. А она уснула.
Потом последовало первое пробуждение. Пришли Посланники, а её прародители, Предтечи, с интересом принялись наблюдать за странными экспериментами над окружающим миром.
В синем небе прогремели войны виман, импульсные пирамиды потеряли свои конусы, нейтронные взрывы изменили ландшафт, уничтожив Содом, Гоморру, Мохенджо-Даро. Они же превратили в руины странные каменные города-соты, нынешним поколением землян именуемыми Ленскими столбами и Маль-Пупу-Нер.
Наконец, чужеродному племени надоело сражаться друг с другом за территорию планеты, и они обратили свой взор вглубь. Увиденное поразило и испугало пришельцев. Быстро свернув экспансию, Посланники ушли по порталам, частично забрав с собой разумный генетический материал.
Планета постепенно возрождалась, а она... она заснула вновь.
В третий раз её разбудили приказом.
Наступали века развития разумных. Человечки строили, крушили, болели, изобретали, теряли и вновь копили знания. Это было неинтересно. Но приказ не давал забыться сном, и её пытливый Разум стал искать способы себя развлечь.
Она придумала строить Великую Китайскую стену и оградила дикий край лесов от ранней экспансии. Она оставила заповедником целый континент, нарушив правило, затормозив развитие разума, но оставив не тронутыми огромные земли, заселенные симпатичными, цвета земной крови, человечками.
Она не дала погибнуть обречённым, рано появившимся на свет во времени, прозванными современниками гениями, людям. Так появились не ускорившие ход времён, но давшие миру новые загадки и пробудившие любопытство: Леонардо Да Винчи, Эйнштейн, Тесла.
Она творила. Но это, тоже, быстро наскучило ей.
Находясь между сном и явью, в самом удалённом, продуваемом ветрами и огромным океаном, острове, она вдруг осознала, что устала создавать.
Ей не был интересен ход истории, она захотела прожить жизнь, как те два существа, в обнимку летевшие по туннелю, наверняка зная, что обречены, и, не разомкнув рук в попытке затормозить себя при помощи другого тела.
— Спустились, значит, мы в пещеру, а там, на полу, в самой середке, гроб стоит стеклянный. Тихо так вокруг. Видно, что ни зверь, ни птица не решаются в это место тёмное заглядывать. Перекрестил я домовину, а турист один, возьми, да упади на неё, в падучей... Видимо дьявольская сила в ответ на крест мой животворящий зашевелилась в москале том. И разбился тут ящик то прозрачный! А от туда восстал Кащей!
— Ну, ты сказы заливаешь, Василь Макарыч! — восхищённо хмыкнул, рядом сидящий гражданин, со следами попавших на лицо осколков тунгусского метеорита.
— Ты, Ермаков, налей мне ещё, и верь! Я тебе улику покажу!
Приехавший уфолог терпеливо плеснул из стоявшей на столе «четвертинки», украшающей старую клеёнчатую скатерть классическими формами заводских автоматических стеклодувов.
Василь Макарыч благосклонно кивнул, потянулся, было, за хлебом, но, передумав, полез куда-то за печную трубу и долго пытался нащупать там тщательно заткнутый свёрток.
Наконец, целлофановый пакет был вскрыт, и перед глазами исследователя предстал кусок довольно прозрачного пластического материала.
— Химия, — фыркнул исследователь. — Наши дни. Оборонка.
— Может, и оборонка, — глазами отмерив оставшийся в бутылке уровень жидкости, ответил путезнатец. — Но, почто эта «оборонка» в глухомани человека живого законсервировала? Вот оно-то и не понятно! Дикие места!
Ермаков любил мечтать, именно эта черта приводила недоучившегося физика в горы и тайгу. А его умение пользоваться малым позволяло интересно проводить годы, не работая, а лишь экономно используя сдаваемое в наём единственное жильё.
Со временем его стали узнавать, как любопытного путешественника и начитанного уфолога-любителя, много видевшего, грамотного и умеющего приводить аргументы к любому интересному событию.
В мире, не связанном с пришельцами и артефактами, он числился хроническим неплательщиком алиментов и отцом, не до конца выясненного им самим количества детей, из разных областей своей большой Родины.
В настоящий момент он был специально вызван в затерянную среди глухих лесов деревеньку, и проводил увлекательное расследование.
Зная Василь Макарыча последний десяток лет, уфолог-любитель был уверен в его относительной правдивости. Проводник умел приукрашать виденное и слышанное, но всегда в основе рассказа находился мало объяснимый кусочек какой-то загадки.
Совсем перед отъездом с Ермаковым связался редактор журнала «Дом Солнца» и заказал статью. Начатое расследование обещало какой-никакой девидент, и, подкупленный перспективными ежедневно обещанными боевыми «двести грамм», Василь Макарыч был спешно собран в дорогу к склепу.
Рано утром в уже совсем не туристическую октябрьскую пору, уфолог шагнул за порог маленького покосившегося деревенского дома, лишь вскользь глянув на неестественно голубой ореол, вокруг призрачно висящей на небе Луны.
Идущий следом и громко зевающий Василь Макарыч недобро посмотрел на кажущиеся нарисованными точками гаснущие в небе звёзды, закрыл скрипящую дверь и произнёс:
— Не к добру свет-то синий. К мертвякам, да погосту.
И шагнул к ожидавшему их «Уралу».
«... таким образом, из-за совершенно другой гравитации и иного атмосферного давления на Земле долгое время существовала раса великанов. После Всемирного потопа с нами осталась лишь седьмая часть озонового слоя. Животный и растительный мир стал страдать от солнечной радиации, и все измельчали», — Хенрик заканчивал лекцию.
С памятной экспедиции прошло два года, и обещанное Ирен постепенно испарилось. «Как озоновый слой! — хмыкнул он про себя. - Невозможно бояться неизвестно чего и не проводить исследований. Отпуск на носу».
Уже собираясь уходить, Хенрик Рихтенгден неодобрительно посмотрел, как, весело тыча пальцем в экран, его ассистентка, полненькая хохотушка, показывала фотографии лаборантке. Сегодня ассистентке предстояла встреча с подругами и приятный ужин в одном из маленьких ресторанчиков, где-то в районе Альтштадт-Леэль.
Видимо, мыслями ещё пребывая в отпуске, она явилась на работу в синих джинсовых шортах и футболке с выразительной надписью «I'm not fat — I'm pregnant!». Но в изнуряюще жаркие июльские дни только такой наряд предоставлял относительный комфорт разгоряченным телам.
На последнем кадре, живописно подставив солнцу несколько словно прорисованных складок жира, помощница позировала на фоне водопровода, тащившего свою цементную трубу высоко в горы. Проигнорировав восторженное «Ух ты!», громко прозвучавшее в пустом помещении аудитории, он сумел среагировать на ответ путешественницы: «И представь себе, дорогая, этому сооружению не меньше двух тысяч лет!».
Хенрик притормозил и, обернувшись, пристально посмотрел на экран.
— А где вы отдыхали? — как бы невзначай поинтересовался он.
Толстушка просто расцвела от начальственного внимания:
— О, не поверите, херр профессор, в Турции. Там отличный отельный отдых и столько исторических артефактов. Мы с мужем взяли машину и смотрели всё сами. Это гораздо комфортнее, а главное - на 30% дешевле. Мы вложили в смету стоимость франшизы, бензин и даже остановки на перекус и, представляете...
— Где это место? — немного грубо перебил её Хенрик, по опыту зная, как долго и умело она будет раскрывать свои финансовые секреты организации отдыха.
— Патар, недалеко от Фетхие, — фыркнула та, возмущённая таким пренебрежением к тонкостям планирования. — Но вам будет интересен осмотр подводного дворца эпохи Урарту на озере Ван. Его стены идентичны кладке инков в Куско и на острове Пасхи...
Хенрик вздрогнул, а толстуха, будто не замечая реакции, продолжила.
— Кроме того, в турецкой Джизре можно осмотреть могилу ветхозаветного Ноя!
Ирен, увидев загадочно поблескивающего линзами очков мужа, подсознательно уже была готова выслушивать любые доводы «за» и «против» планируемых изощрённым мозгом бесстрашного супруга приключений. Но одно дело, когда отвечаешь только за себя, а совсем другое — наличие в семье двух подростков.
Прошлый, так долго планированный и, к счастью, закончившийся вояж внёс в мысли хаос. Её дети рисковали остаться сиротами, или, что ещё хуже, мама и папа имели огромную вероятность надолго застрять в тюрьме одной не сильно демократичной державы.
Практичный ум Ирен внёс эту информацию прямо в подкорковые структуры, и женщина раз и навсегда решила осматривать мир только через глянцевую поверхность иллюстрированных фолиантов. Безопаснее.
— Одного живого родителя дети должны иметь всегда, — безапелляционно заявила она, выслушав робкую попытку супруга пригласить её в Перу.
— Жди, когда сыну исполнится двадцать!
Ждать Хенрику предстояло ещё пять лет.
Она заподозрила неладное, когда благоверный гибким аквалангистом вплыл в дом и, продемонстрировав бутылку новозеландского «Совиньен блан», громко возвестил:
— А у меня для Вас подарок!
Ирен не стала поворачиваться, но, улыбнувшись, представила себе сильно худого Марка Руффало, который был немного менее симпатичным, нежели приблизившийся и наклонившийся к шее супруг.
— Сейчас будем ужинать, и ты расскажешь, — сообщила она, решительно уняв разыгравшееся воображение.
Заглянувшая на кухню семнадцатилетняя Катрина хихикнула и, своровав со стола кусочек морковки, проворковала:
— Папа оказывает на меня дурное влияние. Мало того, что вместо полезного ячменного напитка, принятого к употреблению в нашей стране, он неизменно приносит к ужину сухое вино, но кроме этого, мы, дети, вынуждены регулярно наблюдать процесс совращения нашей матери на фоне варочной панели...
- Так трусы новые. И ты сам сказал, что приличные. – Димон сопоставлял данные. – А теперь говоришь, что неприлично.
- Так, стоп, - Иван сбился с шага. – Давай по отдельности: трусы приличные, а ходить в них не прилично.
- Мне их снять? – предложил Димон.
- Нет, - Иван почувствовал, что от напряжения и недопонимания у него закипает мозг. – Снимать трусы не надо. И при моем бате надевай ещё и штаны.
- То есть, совсем трусы не снимать? А как же тогда очистительная опция организма?
Иван взвыл не только мысленно, но и немного даже вслух. Однако, погода была солнечная. Дома ждали обед и любознательная Ба. И вообще, как хорошо, что с миссией «информатор» справился бандитистый участковый, промышляющий отъёмом хат у безобидных старушек, потому что сам Иван миссию бы провалил с концами.
Прода от 26.08.2019, 19:55 Глава 9
Такси стояло у подъезда, а рядом с «Убером», как наряд секретной службы, стояли мальчишки.
Иван, набрал номер и произнёс:
— Папа, мы в Шереметьево, провожаем...
Через минуту Алексей, с лицом агента «007», решительно открыл дверь такси, сведя брови к переносице, и, строго покосившись на заробевшего «киргиза». Ирен и Хенрик молча проследовали за сопровождающими.
Пять суток суетливых приготовлений, переговоров и оформления билетов подошли к концу.
Всю дорогу Хенрик, президентом банановой республики, развалясь на заднем сиденье автомобиля, лениво смотрел на мелькающие мимо здания убегающей Москвы. А Ирен, сжав в руках холщовую сумку с документами, со страхом размышляла о процессе перехода российской границы. Невозмутимое лицо мужа раздражало.
— Выехали на кольцо, — услышала она. — Сейчас в пробке немного потанцуем и на «платку», с ветерком. Норм всё. Не переживайте. У нас отличный план.
— Откровенно говоря, средней паршивости, — произнёс Хенрик. — Но я за общее мнение: пусть всё идёт, как решили. В конце концов, дорогая, — посмотрел он на явно волнующуюся жену, — мы могли заживо сгнить в каменном колодце и рисковали быть съеденными комарами в тайге. Хуже не будет.
— Да, — в который раз вздохнула его благоверная, — Надеюсь, нас не поместят в тюрьму, а допросив, при помощи детектора, переведут в тихую психушку.
— Не надейтесь, — бодро парировал сидящий на переднем кресле Санёк, — Вас ждут уютные коридоры Лубянки.
Ирен вздрогнула и тихо попросила:
— Александр...
— Молчу, — бодро отвечало давно струсившее сопровождающее лицо, тщательно скрывающее свой страх прогулок по тем же самым коридорам от улетающих...
— Балаган, — констатировал флегматичный немец.
План, разработанный прокурорским работником, был прост и авантюрен, как вся его карьера и, в целом, жизнь. Рождённый в Советском Союзе и взращённый Перестройкой, стремительно седеющий отец, отчётливо, понимал безысходность создавшейся ситуации и отчаянно рисковал всем.
Попавшим через центр Земли с затерянного острова в глухую тайгу было предложено вылететь в Мюнхен по американским паспортам, а уже там пройти границу по собственным, с большим трудом, выцарапанным из удивлённых рук полиции Анга Роа.
Несмотря на скептический настрой оторопевших служителей Фемиды, им прислали истинные отпечатки пальцев, и администратор эко- отеля признал пропавших постояльцев в двух туристах, звонивших из России...
В конце концов, проще закрыть странное дело, чем описывать все события чилийским властям. Начальник полиции считал себя свободным островитянином и потомком гордых испанских конкистадоров, а не сомнительных испаноязычных туземцев с материка.
Паспорта прибыли в Россию «DHL» по экстренному заказу, через Сантьяго и Мадрид. ?Перелёт подгадали под рейсы самолетов из пересадочных с Южной Америкой мест. Немцы вылетали регулярным «Аэрофлотом». Приблизительно в это же время, в родной Мюних прилетал борт «Иберии».
***
Наконец, прижав к груди документы, путешественники, пройдя досмотр, подошли к паспортному контролю.
Тщательно проинструктированный Хенрик, взяв за локоть свою спутницу, вместе с ней подошёл к окошку и протянул паспорта безвестно сгинувших в тайге американцев. Девушка в зелёной форме пограничной службы посмотрела на фотографию, потом на протянувшего документы мужчину, открыла второй паспорт, посмотрела на спутницу и поинтересовалась:
— What is your date of birth?
В ответ на грубый английский вопрос она услышала чёткий и слаженный ответ стоящих напротив мужчины и женщины.
Вздохнув, она выпустила американцев, в который раз подумав, как важно было бы оснастить, наконец, терминалы российских аэропортов датчиками отпечатков пальцев и о качестве вклеиваемых фотографий в любых странах мира.
Только отойдя на сто метров от пропускного пункта, Ирен подняла глаза и спросила:
— Нас, что, выпустили?
— Норм! — по-русски произнёс её муж и истерично хихикнул.
Третий по величине, после Берлина и Гамбурга, город, уютно расположившийся на берегах реки Изар, сонно встретил своих граждан.
***
Когда она впервые познакомилась с окружающим миром, условно разумными оказались только смешные голые мягкотелые двуногие, с грубыми хитиновыми наростами на голове, которые, или сбривались, или заплетались в косички.
Существа с некоторым трудом умели передавать друг другу свои мысли и, по сути, ничем не отличались от других обитателей зелёной планеты.
Тем не менее, их признали перспективными и, взяв несколько биологических образцов, приняли решение, размножить в обитаемой, и изученной части галактики.
Планету, как праматерь биоматериала, закрыли для посещения. А она уснула.
Потом последовало первое пробуждение. Пришли Посланники, а её прародители, Предтечи, с интересом принялись наблюдать за странными экспериментами над окружающим миром.
В синем небе прогремели войны виман, импульсные пирамиды потеряли свои конусы, нейтронные взрывы изменили ландшафт, уничтожив Содом, Гоморру, Мохенджо-Даро. Они же превратили в руины странные каменные города-соты, нынешним поколением землян именуемыми Ленскими столбами и Маль-Пупу-Нер.
Наконец, чужеродному племени надоело сражаться друг с другом за территорию планеты, и они обратили свой взор вглубь. Увиденное поразило и испугало пришельцев. Быстро свернув экспансию, Посланники ушли по порталам, частично забрав с собой разумный генетический материал.
Планета постепенно возрождалась, а она... она заснула вновь.
В третий раз её разбудили приказом.
Наступали века развития разумных. Человечки строили, крушили, болели, изобретали, теряли и вновь копили знания. Это было неинтересно. Но приказ не давал забыться сном, и её пытливый Разум стал искать способы себя развлечь.
Она придумала строить Великую Китайскую стену и оградила дикий край лесов от ранней экспансии. Она оставила заповедником целый континент, нарушив правило, затормозив развитие разума, но оставив не тронутыми огромные земли, заселенные симпатичными, цвета земной крови, человечками.
Она не дала погибнуть обречённым, рано появившимся на свет во времени, прозванными современниками гениями, людям. Так появились не ускорившие ход времён, но давшие миру новые загадки и пробудившие любопытство: Леонардо Да Винчи, Эйнштейн, Тесла.
Она творила. Но это, тоже, быстро наскучило ей.
Находясь между сном и явью, в самом удалённом, продуваемом ветрами и огромным океаном, острове, она вдруг осознала, что устала создавать.
Ей не был интересен ход истории, она захотела прожить жизнь, как те два существа, в обнимку летевшие по туннелю, наверняка зная, что обречены, и, не разомкнув рук в попытке затормозить себя при помощи другого тела.
***
— Спустились, значит, мы в пещеру, а там, на полу, в самой середке, гроб стоит стеклянный. Тихо так вокруг. Видно, что ни зверь, ни птица не решаются в это место тёмное заглядывать. Перекрестил я домовину, а турист один, возьми, да упади на неё, в падучей... Видимо дьявольская сила в ответ на крест мой животворящий зашевелилась в москале том. И разбился тут ящик то прозрачный! А от туда восстал Кащей!
— Ну, ты сказы заливаешь, Василь Макарыч! — восхищённо хмыкнул, рядом сидящий гражданин, со следами попавших на лицо осколков тунгусского метеорита.
— Ты, Ермаков, налей мне ещё, и верь! Я тебе улику покажу!
Приехавший уфолог терпеливо плеснул из стоявшей на столе «четвертинки», украшающей старую клеёнчатую скатерть классическими формами заводских автоматических стеклодувов.
Василь Макарыч благосклонно кивнул, потянулся, было, за хлебом, но, передумав, полез куда-то за печную трубу и долго пытался нащупать там тщательно заткнутый свёрток.
Наконец, целлофановый пакет был вскрыт, и перед глазами исследователя предстал кусок довольно прозрачного пластического материала.
— Химия, — фыркнул исследователь. — Наши дни. Оборонка.
— Может, и оборонка, — глазами отмерив оставшийся в бутылке уровень жидкости, ответил путезнатец. — Но, почто эта «оборонка» в глухомани человека живого законсервировала? Вот оно-то и не понятно! Дикие места!
***
Ермаков любил мечтать, именно эта черта приводила недоучившегося физика в горы и тайгу. А его умение пользоваться малым позволяло интересно проводить годы, не работая, а лишь экономно используя сдаваемое в наём единственное жильё.
Со временем его стали узнавать, как любопытного путешественника и начитанного уфолога-любителя, много видевшего, грамотного и умеющего приводить аргументы к любому интересному событию.
В мире, не связанном с пришельцами и артефактами, он числился хроническим неплательщиком алиментов и отцом, не до конца выясненного им самим количества детей, из разных областей своей большой Родины.
В настоящий момент он был специально вызван в затерянную среди глухих лесов деревеньку, и проводил увлекательное расследование.
Зная Василь Макарыча последний десяток лет, уфолог-любитель был уверен в его относительной правдивости. Проводник умел приукрашать виденное и слышанное, но всегда в основе рассказа находился мало объяснимый кусочек какой-то загадки.
Совсем перед отъездом с Ермаковым связался редактор журнала «Дом Солнца» и заказал статью. Начатое расследование обещало какой-никакой девидент, и, подкупленный перспективными ежедневно обещанными боевыми «двести грамм», Василь Макарыч был спешно собран в дорогу к склепу.
Рано утром в уже совсем не туристическую октябрьскую пору, уфолог шагнул за порог маленького покосившегося деревенского дома, лишь вскользь глянув на неестественно голубой ореол, вокруг призрачно висящей на небе Луны.
Идущий следом и громко зевающий Василь Макарыч недобро посмотрел на кажущиеся нарисованными точками гаснущие в небе звёзды, закрыл скрипящую дверь и произнёс:
— Не к добру свет-то синий. К мертвякам, да погосту.
И шагнул к ожидавшему их «Уралу».
Прода от 01.09.2019, 10:31 Глава 10
«... таким образом, из-за совершенно другой гравитации и иного атмосферного давления на Земле долгое время существовала раса великанов. После Всемирного потопа с нами осталась лишь седьмая часть озонового слоя. Животный и растительный мир стал страдать от солнечной радиации, и все измельчали», — Хенрик заканчивал лекцию.
С памятной экспедиции прошло два года, и обещанное Ирен постепенно испарилось. «Как озоновый слой! — хмыкнул он про себя. - Невозможно бояться неизвестно чего и не проводить исследований. Отпуск на носу».
Уже собираясь уходить, Хенрик Рихтенгден неодобрительно посмотрел, как, весело тыча пальцем в экран, его ассистентка, полненькая хохотушка, показывала фотографии лаборантке. Сегодня ассистентке предстояла встреча с подругами и приятный ужин в одном из маленьких ресторанчиков, где-то в районе Альтштадт-Леэль.
Видимо, мыслями ещё пребывая в отпуске, она явилась на работу в синих джинсовых шортах и футболке с выразительной надписью «I'm not fat — I'm pregnant!». Но в изнуряюще жаркие июльские дни только такой наряд предоставлял относительный комфорт разгоряченным телам.
На последнем кадре, живописно подставив солнцу несколько словно прорисованных складок жира, помощница позировала на фоне водопровода, тащившего свою цементную трубу высоко в горы. Проигнорировав восторженное «Ух ты!», громко прозвучавшее в пустом помещении аудитории, он сумел среагировать на ответ путешественницы: «И представь себе, дорогая, этому сооружению не меньше двух тысяч лет!».
Хенрик притормозил и, обернувшись, пристально посмотрел на экран.
— А где вы отдыхали? — как бы невзначай поинтересовался он.
Толстушка просто расцвела от начальственного внимания:
— О, не поверите, херр профессор, в Турции. Там отличный отельный отдых и столько исторических артефактов. Мы с мужем взяли машину и смотрели всё сами. Это гораздо комфортнее, а главное - на 30% дешевле. Мы вложили в смету стоимость франшизы, бензин и даже остановки на перекус и, представляете...
— Где это место? — немного грубо перебил её Хенрик, по опыту зная, как долго и умело она будет раскрывать свои финансовые секреты организации отдыха.
— Патар, недалеко от Фетхие, — фыркнула та, возмущённая таким пренебрежением к тонкостям планирования. — Но вам будет интересен осмотр подводного дворца эпохи Урарту на озере Ван. Его стены идентичны кладке инков в Куско и на острове Пасхи...
Хенрик вздрогнул, а толстуха, будто не замечая реакции, продолжила.
— Кроме того, в турецкой Джизре можно осмотреть могилу ветхозаветного Ноя!
***
Ирен, увидев загадочно поблескивающего линзами очков мужа, подсознательно уже была готова выслушивать любые доводы «за» и «против» планируемых изощрённым мозгом бесстрашного супруга приключений. Но одно дело, когда отвечаешь только за себя, а совсем другое — наличие в семье двух подростков.
Прошлый, так долго планированный и, к счастью, закончившийся вояж внёс в мысли хаос. Её дети рисковали остаться сиротами, или, что ещё хуже, мама и папа имели огромную вероятность надолго застрять в тюрьме одной не сильно демократичной державы.
Практичный ум Ирен внёс эту информацию прямо в подкорковые структуры, и женщина раз и навсегда решила осматривать мир только через глянцевую поверхность иллюстрированных фолиантов. Безопаснее.
— Одного живого родителя дети должны иметь всегда, — безапелляционно заявила она, выслушав робкую попытку супруга пригласить её в Перу.
— Жди, когда сыну исполнится двадцать!
Ждать Хенрику предстояло ещё пять лет.
Она заподозрила неладное, когда благоверный гибким аквалангистом вплыл в дом и, продемонстрировав бутылку новозеландского «Совиньен блан», громко возвестил:
— А у меня для Вас подарок!
Ирен не стала поворачиваться, но, улыбнувшись, представила себе сильно худого Марка Руффало, который был немного менее симпатичным, нежели приблизившийся и наклонившийся к шее супруг.
— Сейчас будем ужинать, и ты расскажешь, — сообщила она, решительно уняв разыгравшееся воображение.
Заглянувшая на кухню семнадцатилетняя Катрина хихикнула и, своровав со стола кусочек морковки, проворковала:
— Папа оказывает на меня дурное влияние. Мало того, что вместо полезного ячменного напитка, принятого к употреблению в нашей стране, он неизменно приносит к ужину сухое вино, но кроме этого, мы, дети, вынуждены регулярно наблюдать процесс совращения нашей матери на фоне варочной панели...
