– Дитя мое, нельзя ходить одной в таком состоянии, да еще и в такое время. – Говорил его спокойный, добрый голос.
Войдя в темный переулок, где было совсем темно, я почувствовала укол. Обернувшись в сторону мужчины, я увидела шприц и сразу же отключилась. Очнутся мне пришлось в каком-то заброшенном подвале, где уже было ясно, что мне не стать такой как раньше, никогда. После этих гнусных воспоминаний, вся романтика выветрилась, а слезы высохли на красной от гнева коже. Вечер еще не закончен, и мне не верится в то, что в нашем отвратительном городе, среди бетонных джунглей, не найдется ни одного больного урода, что вышел на поиски жизни, которую можно сломать.
Не поправляя макияжа, я направилась дальше через парк, я решила погулять районом, перед тем как наведаться в один из тысячи баров, что освящались банальными вывесками, что, впрочем, не играли ни малейшей роли. Подняв голову снова, вверху я увидела, что тучи, которых не было видно уже несколько дней, начали обступать луну, которая безмолвно горела слабым красным светом. Длинными шагами, я проходила через парк, в надежде на то, что кто-то все же остановит меня, ведь темные воспоминания, что вырвались из подсознания можно заглушить лишь одним способом.
– Что-то случилось? – крепкая мужская рука остановила меня, взяв за плечо, – тебя кто-то обидел?
Я уже видела этот взгляд раньше, это не был добрый, сожалеющий взгляд, скорее оценивающий, с капелькой страсти разрушительный осмотр.
– Да нет, все нормально. – Сквозь слезы прошептала я, понимая, что сегодняшняя ночь, не пройдет даром.
– Нельзя девушке в таком районе, в таком состоянии быть одной, я проведу тебя.
– Как мило, – подумала я, – ты даже не представляешь сколько этих банальных фраз я уже слышала. – Пронеслось в моей голове, но я промолчала.
– Как тебя зовут? – очередной добрый вопрос, доброго человека, которого как он не старался, выдавали темные глаза, что светились порочными желаниями.
– Аннабель, меня зовут Аннабель.
После знакомства, я рассказала ему одну из своих банальных историй, подробности которых, я каждый раз изменяла. Он пытался искренни сожалеть, и фальшиво поддерживать разговор, который с каждой секундой, действовал ему на нервы все больше, и больше. Тучи, что недавно закрыли звездное небо, взорвались сильным дождем, что с каждой секундой только увеличивался. Он так обрадовался, что даже не стал этого скрывать. Как оказалось, его дом был неподалеку, что часто делают такие люди, ради того, чтобы жертву можно было быстро отвести домой. Это мог быть не настоящий дом, просто помещение, где эти мерзкие твари, устраивали жестокие игры, победителем которых, в любом случаи, будет только хозяин данной арены. Как всегда, с легкостью изобразив наивную девочку, я согласилась пойти к нему, чтобы переждать дождь, который продолжал обмывать этот грязный город.
– Вот мы и пришли, – поднесенным веселым голосом произнес он, открывая двери не большего домика, в одном из не лучших районов, – чего ты стоишь? Заходи. – Донесся его нервный голос.
Переступив порог, ко мне начал доносится странный запах, который я быстро определила, как кровь. Сам дом, был явно нежилым, минимум мебели, и никаких элементарных мелочей, что наполняют любое жилое помещение. Было видно, что он немного нервничал, но по его глазам, по запаху, что казалось доносился с низу, было понятно, что я здесь далеко не первая.
– Может вина? Чтобы согреться.
– Мне бы полотенце, голову вытереть. – Пусть не все будет по его правилах, так будет реалистичней, подумала я.
– Да конечно, – он принес мне полотенце, и опять перешел к наступлению. – Так что на счет вина?
Чтобы немного по злить его, я не спеша вытерла голову, наблюдая как он нервничает, ожидая ответа, а потом спокойно сказала:
– Ну разве что немножко. – Робко, пряча глаза ответила я.
– Вот и отлично, – оживленно ответил он, – тогда может пойдем в подвал, я предоставлю тебе возможность выбрать любое вино из моей скромной коллекции.
– Звучит неплохо. – Сгорая от нетерпения произнесла я.
Он открыл дверь темного подвала, в котором естественно свет включался только внизу. Мы начали спускаться, и я вспоминала то, что когда-то сделали со мной, то как я чувствовала себя очнувшись в подвале, как ко мне пришло осознание того, что со мной случилось, и осознание того, кем я теперь стала. А потом вспышка, будто бы взрыв, я вспомнила, как нашла того грязного урода, он ужинал за своим столом вместе со своей семьей. Несколько звонков, и милая дама в возрасте, открыла дверь, и пригласила меня во внутрь, обычный дом, благополучного района, порядочная семья директора школы, и его супруги, учительницы истории. Взрослые дети, что ужинали вместе с ними, и лицо, его лицо, когда он увидел меня. Такие как он, очень отчетливо помнят все свои жертвы, чтобы снова, и снова переживать то, что они сделали. Но со временем, память остывает, и ее нужно зарядить новыми впечатлениями. Блаженство – вот что я чувствовала, убивая всю его семью на его глазах, просто не передать словами, его стон, мольбы, выражение его лица, это было нечто. Но больше всего, мне понравилось выражение лиц каждого из его семьи, когда они узнавали почему они умрут, почему, не делая в жизни ничего плохого, они должны чувствовать, как их плоть разрывается на части. Их взгляд на него, их проклятия, их крики, что заставляли поседеть, еще не полностью седого изверга, который всю жизнь играл любящего отца и мужа были просто превосходными. И вот теперь я стою по среди подвала. Свет лампы, что висела вверху, осветил комнату, залитую кровью. Было видно, что в ней убирались, но, наверное, полностью убраться в этой комнате было невозможно.
– Прости за беспорядок милая, – спокойно произнес он, – я не ждал гостей.
– Ничего страшного, – не сдерживая смеха произнесла я, а потом снова громко засмеялась. – Не нужно приглашать в дом незнакомых людей.
В этот момент, мое лицо стало мертвецки бледным, и у меня выросли клыки, и когти. Глаза стали бело-красные, что могли заглянуть в саму душу. Я как могла оттягивала момент, чтобы повернутся к нему, и увидеть его ужас и крик о спасении, увидеть, как он будет убегать и смерть, что в последний момент будут выражать его впалые глаза.
– Ты первый человек, который не испугался. – Удивленно произнес он.
– Это потому что, я не человек! – быстро обернувшись громко уже не своим голосом закричала я.
– Не только ты.
Тишина, лишь через несколько минут в мои уши начало доносится гудение, и я начала распознавать звуки. Я смотрела на разорванное горло, и удивилась:
– Так не должно быть.
Не говоря о том, что не меня сейчас должны тянуть по полу, горло, должно было почти сразу регенерировать, но оно заживало слишком медленно. Собравшись с силами, я подняла глаза, то что я увидела, меня поразило, и если я могла бы кричать, то, наверное, кричала бы столько, сколько могла бы.
Некое существо, похожее на волка, только на много больше, и на двух лапах, тащило меня по темным, узким коридорам, что освещались тусклыми одинокими лампочками, что время от времени мигали. Куски человеческой кожи, болтались на черной, будто смола шерсти, и рычание, что доносилось к моим ушам, гул в которых еще не прошел, не оставил никаких сомнений, это оборотень, оборотень, который будет только рад дерзкой, и живучей жертве, подобных которой, он может и не видел, так как я, никогда не видела подобных ему.
Тяжесть век превысила мои силы, и они опустились, я снова вспомнила тот злосчастный вечер, того старого урода, что бросил меня в подвале, и шепот, шепот, что я услышала после того, как осталась умирать в одиночестве:
– Ты будешь жить.
И боль, боль в шее, что превратила меня в вампира, который выбрал дорогу отмщения. Но видя этого огромного зверя, что тянул меня в глубь адского помещения, я поняла, что нужно было жить по-другому, нужно было начать все сначала, и дать себе еще один шанс, ведь то что мне предстоит вытерпеть, намного хуже всего, что когда-нибудь, кому-то доводилось терпеть.
А если бы. А может
Весеннее солнце осветляет последние останки зимы, что отступив оставила после себя лишь мелкие осколки льда, и грязного снега, который никак не хотел растворятся. Ветер оставлял рябь на многочисленных лужах, а грязь вгрызалась в каждый мой шаг, пытаясь поглотить меня своими вязкими щупальцами.
Это был обычный день, и лишь птицы, кружащие высоко в небе, пытались докричаться к людям на языке, который им не понять. Улицы были полны влюбленных пар, что со слезами на глазах улыбались, разбрасываясь в комплиментах, которые впервые в жизни, наверняка были искренними.
Увидеть и умереть, именно эта фраза уже не первую неделю крутится у меня в голове. После недавних событий, смерть обрела для меня совсем иное значение, и лишь немногие научились жить идя вместе с ней рука об руку, по пути, у которого есть только один конец.
Естественно меня беспокоил тот факт, что мы имеем знания, которыми не должен обладать человек, знанием, что сотворяет безумца из самого спокойного, и уравновешенного парня. Но можно ли осуждать нас в этом – нет, я думаю, что нет.
Руины. Руины когда-то великого Парижа манят, и в то же время пугают, как мы допустили это, как мы могли в порыве гнева делать то, что делали, как мы могли прожить последние дни в хаосе? Неужели все цепи, которыми мы окутали себя – манеры, законы, порядочность, честь, это всего лишь слова? Неужели мы и никогда не были теми, кем себя считали? Да, наверное так и есть.
А как же остальная жизнь, ведь каждый из нас думает о том, что у него много ошибок, о том, что он хотел бы вернутся обратно, чтобы сделать все по другому, но прошлого не вернуть, и человек застывший в этом песке времени навсегда останется обездвижен, ведь не приняв свои прошлые ошибки, он не сможет бороться за будущее, и жить в сегодняшнем дне.
И вот я, раненый, в крови и грязи, сижу на разрушенной Эйфелевой башни, вместе с остальными романтиками, наблюдая как огромная светящаяся глыба приближается к нам, это конец, но оглядываться назад я не буду, слишком много – «а если бы», слишком много – «а может».
Письмо любимой
Привет любовь моя. Я долго искал тебя, и вот пишу тебе письмо. Я понимаю, что ответа не будет, но по-другому, я просто не могу. Любила ли ты, когда не будь ? наверное, жила ли ты кем не будь ? вряд ли. Если ты почувствовала бы, хоть капельку того, что чувствую я, ты бы впустила меня в свою жизнь, а может быть и сердце.
Все чаще, я вспоминаю те мгновенья, когда имел я радость видеть твое величие, божественную плоть, что отнимает дар речи, и лишает ума. Жалею ли я о том, что сделал? Увы, я сделал то, что должен был, хотя и не дошел к цели. Я долго думал, почему так случилось, наверное, счастье нужно заслужить, и я со всех сил стараюсь это сделать, не для себя, а для тебя. Много думая о твоих слезах, что терзали мне душу, я вспоминал твои слова, ты говорила, что любовь, это когда ты всем сердцем желаешь, чтобы человек, которого ты любишь был счастлив, а когда ты больше всего в жизни хочешь, чтобы этот человек был с тобой, это мания. Да, эти слова врезались в мои уши как ножи, и я провел долгие и мучительные дни размышляя о них. Но в один прекрасный день, я понял, почему не могу с этим смерится, почему я все делаю правильно, я понял, что только со мной ты будешь счастливее всего, я в этом уверен. И только лишь это убеждение дает мне силу жить, и не обращать внимания на твои слова и действия, которые ранят мое бедное сердце, что ищет хоть немного сострадания.
Моя рука пишет письмо, а мозг прокручивает встречу, что сделала меня твоим рабом. Я бросился к тебе, но не смог преодолеть преграды, которые то и дело усложняют жизнь любящим людям. В миг, когда я увидел тебя, я думал только о том, что мир быстротечен, и в следующею минуту может случится все что угодно, и, если я ничего не сделаю, и просто выйду, меня может сбить машина, или застрелить грабитель, и умирая, я буду думать о том, что был в одном шаге от своей мечты, в одном шаге от своей любви, и ничего не сделал. Моя душа разрывалась на кусочки, а сердце пыталось вырваться из груди, которая казалось будто клетка удерживает его в одиночестве. Я хотел прикоснуться к тебе, я хотел утонуть в твоих глазах, ибо если ангелы существуют, то они выглядят так же, как и ты, и если есть рай, то это такое же чувство, как и тепло твоих объятий. К сожалению, я не смогу попасть в рай, ибо те грешные мысли, что посещают меня глядя на твое совершенство, на веки закрыли для меня туда дверь. Единственным шансом испытать блаженнейшее чувство, что спасет мою душу, и согреет мое сердце это ? ты. И будь уверена, что я не отступлю от своих чистейших намерений сделать тебя счастливой.
Следя за тобой, я видел твои слезы, твое горе, но то что я сделал было нужным, необходимым для нашего с тобою счастья. Твои родители никогда бы не поняли того чувства, не увидели бы той невидимой связи, что притягивает нас к друг-другу. Мне пришлось, я повторяю, мне пришлось их убить, и это я заверяю тебя, было сделано без какого-либо удовольствия, и только ради тебя, ради нас, ради любви. Сколько раз я просыпался ночью терзаем адским огнем, что разрывал мою душу, ведь в твоих родителях было так много тебя. В их криках, что издавали они, я узнавал твой голос. В их лицах, я видел твое отражение, как и в их повадках, которые пусть и немного, но все-таки напоминали мне мою любовь, что делало невыносимой мукой делать то, что я должен был сделать. И все остальные жертвы, что пали к ногам нашей с тобой любви, это лишь строительный материал тех чувств, что ты еще не готова принять, тех чувств, что будто туман окутал тебя, но ты пока еще боишься открыть глаза, чтобы его увидеть. Но я подожду, я умею ждать, и я хочу тебя заверить, что всех, кто попытается мешать нашей любви, я принесу в жертву твоему счастью, что для меня самое главное в жизни.
Хочу признаться, что я любил раньше, это не была истинная любовь, теперь я это понимаю, но все же, я считаю нужным поведать тебе о ней, ведь у нас не должно быть секретов.
Когда-то, я мечтал об одной девушке, она была чистой и непорочной. Я смотрел на нее как на нечто возвышенное, нечто неземное, что можно только созерцать. Мне часто говорили мои приятели, которые ее знали, что нужно действовать, что надо приблизится к своей мечте, но я боялся, я не боялся отказа, я боялся того, что она согласится, а потом разобьет мое сердце. Но больше всего, я боялся, что она меня разочарует, что чистый, светлый ангел, озаряющий все вокруг своим светом, окажется ничем не лучше тех, кого я презираю, кого считаю ничем иным как порочной вещью которой пользуются не ради чувств, а ради банальных потребностей. Вот что мешало мне сделать первый шаг, но шло время, и мои взгляды изменились, я решил действовать.
Собрав в кулак свою смелость, и остатки своего достоинства, я пригласил ее на свидание. Я очень боялся, меня трясло, но мои знакомые шутили, и говорили, что все будет хорошо, мне были неприятны их шутки, но тогда я не понимал их, и даже не думал о плохом. Отойдя от встречи со знакомыми, я начал молится всем существующим богам, чтобы она согласилась.
